Гостья
Чудовище, которое когда-то задыхалось от страсти и возводило меня на пьедестал как самую красивую и вожделенную, теперь швырнуло оземь, даже не подозревая, что сын, который стал для него невидимой преградой, ЕГО сын!
И я как никто заслуживала стоять на том пьедестале. Быть уважаемой, почитаемой, королевой, божеством.
Нет, никогда-никогда не открывать ему тайну! Пусть поиграется в благородного воина-защитника, плевать. Пусть и правда отработает за прошлые грехи и предательство. Не переломится, в конце концов, ведь. Даже если он и скорефанился с Яном, то всё равно это для него чужой ребенок. Так тому и быть.
Быть навсегда!
Глава 13. Существа
Я больше не хотел ту девушку, которая когда-то заставляла мой член взрываться в темноте от прихлынувшей спермы. Этот факт удручал, обескураживал, вызывал в душе какую-то пасмурную погоду…
Сдержанные обещания. Да, я вернулся в такой чужой дачный дом, где обстановка тоже не привнесла в сердце ни одного теплого мотива. Астафьева…
Боже, какая холодная металлическая фамилия!
Астафьева повыкидывала из дома то, что когда-то составляло для меня счастье, радовало какой-то неизменностью. То, что было ценным, потому как не менялось годами. Моя берлога с кучей детских воспоминаний. Дом, который должен быть пропитан запахом сырости, идущей по вечерам с болот, ароматом жареной картошки и дымком костра. Запахом старых пожелтевших книг. И кваса, что приятно щиплет нос и холодит горло после катаний на велике по летней жарище…
Астафьева уничтожила почти все! И упорно продолжала при мне в том же духе. Я кипел, бесился от ярости, когда она ворохом вываливала по вечерам вещи в тлеющий костер в огороде. Она была такой хмурой, злой, замкнутой и безразличной, что я дико злился из-за ее неблагодарности. И миллион раз пожалел, что дал слово пацана, которое можно нарушить только с пришествием седой старухи с косой. Что и говорить, надо было убежать тогда, когда я услыхал из окна плач мелкого засранца. Пацана, которым пропах дом, Астафьева и я.
Да, я вставал к нему по ночам, совал ему в раздражении бутылку подогретого на плите грудного молока Астафьевой. Я нехотя брал его на руки и легонько стучал по спине, чтобы выгнать из его тельца отрыжку и газы.
Моя младшая сестра. Опыт, который не должен был мне пригодиться, ведь я не собирался жениться в ближайшие тысячу лет. И в дачном доме я увидел во всей, мать его, красе, что такое тухлая семейная житуха, когда всё вокруг крутится вокруг одно мелкого комка, состоящего из отрыжки, какашек и грязных подгузников…
С моей сестрой, правда, было иначе… Когда-то я был гораздо добрее, сочувственнее и заботился о ней со всей искренностью, ведь моя сестра болела. А родители постоянно пахали, еле-еле сводя концы с концами. Поэтому я хорошо знал, до какой температуры надо подогреть сцеженное молоко, как правильно запеленать и что необходимо предпринять, чтобы ребенок перестал хныкать и мучиться от газов. Разница в одиннадцать лет между мной и сестрой. Да, мне рано пришлось повзрослеть, прочувствовать на себе все прелести родительства, бессонных ночей и бедной убогой жизни.
Дерьмо, в которое ты теперь самолично загнал себя до конца жизни, придурок?!
А Астафьева всё продолжала и продолжала жечь и выкидывать вещи родом из детства. Продолжала сухо раздавать команды. И мне совершенно не хотелось растапливать ее холодное сердце.
Потому что я ее НЕ хотел.
И вовсе не потому что она изменилась внешне. Астафьева по-прежнему оставалась миленькой девушкой, просто с увеличившимися сиськами. До того она любила маски, она выглядела очаровательно, к месту в богатом доме Титова, что ли. В ней был лоск, шик. Уж не говоря о том, какой дикой она становилась в наших играх…
Всего этого не стало! Она была просто мрачной тенью и, вместе с тем, приторно-заботливой мамашей для Пацана.
И меня бесил Пацан, о чем я всенепременно сообщал ему на прогулках. Он раздражал тем, что был таким миленьким, типа смазливым.
Хоть в рекламе детского питания, блядь, снимай…
Я жил с двумя существами. С холодной, нежеланной женщиной и ее Пацаном, который улыбался мне во весь рот. С существом, которое так и норовило вырвать клок моей бороды под громкий заливистый смех.
Совокупность двух разных сущностей вызывала в душе лютейший, страшный диссонанс. Чужак для нее. Она такая чужая. И Пацан, который болтался у меня на руках или постоянно присутствовал в поле зрения…
Мелкий, который пытался повторить движения на брусьях своими ручонками, когда я подтягивался на турнике на одном из заброшенных участков.
Ян – две тупые буквы тупейшего, какого-то гейского имени.
Имени, которое я старался не произносить. Оно вставало в горле сладко-рвотным комом съеденного целиком кремового торта. Почему не Санек или Мишаня? Ясно почему: Титову точно понравилось бы что-то с ноткой выпендрежа…
А имя Елисей не выпендрежное?
Ни хуя! Оно сказочное, и к тому же я его не выбирал. Я не понимал, как Астафьева так могла назвать своего сынка.
Который, кстати, гораздо больше похож на тебя, чем на Титова. И этот факт бесит, пожалуй, больше прочих?
– Знаешь, Пацан, не повторяй за мной! – злился на него, когда тот кривлялся в коляске, пытаясь подражать. – Твой родной батя в школьные годы не любил спорт. Он был дрябловат, впрочем, как и ты сейчас. Твоя мамаша пичкает тебя молоком слишком много и часто. Поэтому тебя и пучит. Я не говорю ей об этом вовсе не из желания принести тебе муки, хотя так и подмывает это сделать, Пацан. Я один раз намекнул Астафьевой, что она перегибает палку с заботой…
Я остановился и подошел к Пацану, который тоже закончил свои нелепые и малоэффективные дрыганья.
– Да-да, видал, как она укутала. Да ты весь потный. – Я расстегнул его комбинезон. – Ты вырастешь смазливым и мягкотелым, обцелованный мамашей-стервой. Она выкидывает мои вещи из дома, который когда-то был моим, но из-за разногласий с вредной родней пришлось его продать. Я мог бы выкупить его, но не стал. Он держал меня, был чем-то типа малой родины. Это отвлекало в Норвегии. Да, Пацан, прикинь, я много лет пахал, чтобы свалить из Эрефии. Но теперь вынужден тут с тобой прозябать. И теперь уже в ее доме. Вот такая херомуть, Пацан.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Иггдрасигль – Мировое дерево (дерево жизни) в германо-скандинавской мифологии – исполинский ясень, в виде которого скандинавы представляли себе вселенную.
2
Международный аэропорт в городе Тронхейм (Норвегия).
3
Бренд молочной продукции.
4
Собирательное понятие, характеризующее всю систему Советского Союза в целом. Термин стал использоваться во времена перестройки.
5
Византийская принцесса, жена Федора Юрьевича, князя Рязанского. Согласно «Повести о разорении Рязани Батыем» (XVI век) Княгиня Евпраксия, узнав об убийстве своего мужа Батыем за отказ отвезти ее в Орду (по другим данным – после захвата крепости Батыем), Евпраксия вместе с маленьким ребенком бросилась с крыши княжеского терема.
6
Вальхалла – в германо-скандинавской мифологии небесный чертог в Асгарде, куда попадают после смерти павшие в битве воины, и где продолжают прежнюю героическую жизнь.
7
В скандинавской мифологии огромный волк, сын Локи и Ангрбоды.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги