– Произошла констатация фактов. Вы извлекли из них наиболее приемлемое по духу и состоянию разума.
– Интересно знать, что извлекли вы?
Озорство в глазах профессорши заставило Мостового насторожиться.
– Первое, на что обратила внимание я, – отсутствие точного местонахождения тайной комнаты. Какой храм избрал для строительства секретной кельи митрополит, где он находится – не отражено ни в письмах, ни в каких-либо других документах. Мало того, я почти уверена, что в исчезнувших из архива бумагах таковых данных не было и в помине.
– Чтобы делать выводы, надо иметь основания.
– Основания есть, и главное из них – обращение Грозного к митрополиту. Помните слова – «касаемо тайной книги должно храниться в строжайшем секрете»? Филипп слыл человеком образованным, выходец из богатой семьи, воспитан, честен, неподкупен. Не имея права ослушаться государя, он не мог вносить в бумаги записи, касающиеся строительства тайной кельи.
– В таком случае… – Произнеся эти слова, Мостовой сделал паузу. – Возникает вопрос: что, если не было никакой кельи? Разочаровавшись в Филиппе, Грозный отказался от идеи царского послания. Секретную келью снабдили разного рода хитроумными замками, проходами, а царь возьми, да и забудь про книгу?
– Исключено.
Парировав предположение гостя, Вера Сергеевна предстала в образе правдолюбца, готового вцепиться в доводы оппонента зубами.
– Цари редко отказывались от своих идей. Грозный не был тому исключением. История не знает ни единого случая, чтобы Иоанн посетовал на неудачно выбранное решение или отказался от того, что сам возвел в идею фикс.
– Звучит убедительно.
Мостовой ощущал что-то вроде пустоты в душе. Та заставляла его метаться в поисках выхода, отчего все, что творилось в голове, было похоже на мысли припертого к стене человека.
«Заколдованный круг! Тайная книга, секретная келья, монастырь. Где все это?»
В память врезались слова профессорши по поводу неизвестного храма для строительства кельи. Это напомнило Мостовому о том, что он расследует убийство, а не ищет «Книгу», которой, возможно, никогда и не было.
– Скажите, а эти ваши историки и вправду проверили все храмы? – произнес Федор Николаевич в надежде получить обнадеживающий ответ.
– Что вы имеете в виду? – Переспросив, Вера Сергеевна глянула на Мостового так, словно тот говорил на незнакомом ей языке.
– Что митрополит отказался от идеи устраивать тайник в храме или в монастыре.
Вера Сергеевна задумалась.
– Поначалу я тоже так полагала. Если митрополит решил взять ответственность за строительство на себя, он должен был выбрать место поблизости от Успенского собора. На момент правления Грозного тот являлся самым почитаемым. Но, поразмыслив, я поняла – такого допустить Филипп не мог. Строить на виду у всех глупо. Искать следовало там, где Филипп
чувствовал себя как дома, чтобы было как можно меньше глаз. Местом таким мог быть Соловецкий монастырь.
– Но от Белого моря до Москвы тысяча километров.
– И что? Для людей такого ранга как митрополит расстояние не преграда. В Соловцах Филиппа боготворили.
– Хорошо. Пусть будут Соловцы, – вынужден был согласиться Мостовой. – По большому счету все равно, откуда и куда переехал Филипп. Главное – «Книга».
– В Соловцах нас не только не подпустили к архиву, но даже не приняли прошение о предоставлении возможность изучить документы. Епископ, в чьем подчинении находится монастырь, так и сказал: «Церковь отделена от государства, потому вправе решать, стоит ворошить старое или оставить все, как есть».
– И вы решили обратиться в вышестоящие органы?
– Да. Ответ звучал приблизительно так: «Архивы изучены. Ничего нового, что могло бы заинтересовать историков, не найдено. Возвращаться к прошлому, не видим необходимости. В случае повторного обращения прошение должно выглядеть более обоснованным – с точным перечислением видов документов, целей их изучения, периода издания.
– Понятно.
По тому, как произнес ненавистное ему слово Мостовой, стало ясно – разговор закончен. Стена вопросов осталось неприступной. И это несмотря на то, что информации было получено предостаточно.
Как и куда двинется расследование дальше, Федор Николаевич не знал и не имел представления, чем скрепить воедино смерть Мытника, запись в книжке и поведанную профессоршей историю.
«А надо ли скреплять? – Подумал полковник. – Что, если «Книга Царей» к убийству Мытника не имеет никакого отношения? Было бы здорово! А то представить трудно, что будет, если смерть коллекционера завязана на тайной книге. Это же стопроцентный глухарь».
Мысль о том, что убийство Мытника останется нераскрытым, перерастала в боязнь. Со смертью еврея терялся шанс выйти на след арбалетчика.
– Что, настолько важно найти связь между убийством и «Книгой Царей»? – прочитала мысли полковника Вера Сергеевна.
– Не представляете, насколько!
– Представляю.
– Что? – Не понял Мостовой.
– Ничего. Так, к слову.
Глава 4. Арбалетчица
Часы показывали четверть одиннадцатого, когда Черкашин и Гладышев, выйдя из бильярдной, взяли курс в направлении станции метро.
Шли, молча разглядывая застывшие в витринах манекены. Ни шуток, ни прибауток – будто не развлекались, а коротали вечер.
– О чем думаешь? – Пнув попавший под ногу камень, произнес Антон.
– Ни о чем, – проводив камень взглядом, пробубнил Матвей.
– Так я и поверил. Слепой, что ли. Шары и те гонял, будто одолжение делал.
– Можно подумать, ты развлекался.
– Не скажу, чтобы очень, но на убийстве Мытника не зацикливался.
– Не зацикливался, но думал?
Опередив Антона на шаг, Матвей преградил тому путь.
– Признавайся – думал ведь! И не просто думал, а пытался разобраться?
– Допустим.
– Тогда скажи – в чем?
– В чем?
