– А неофициально?
По тому, как Гладышев наморщил лоб, можно было понять – вопрос полковника застал его врасплох.
– Простите?
– Официально зарегистрировано девять секций. Существуют ли незарегистрированные?
– Таких данных нет, но люди, увлекающиеся подобными видами спорта, есть. Сами изготавливают арбалеты, созваниваются, выезжают за город, где тренируются, проводят соревнования.
– Фамилии, имена, места тренировок?
– Выясняем.
Имея под рукой план доклада, оказалось не просто выискивать переходы от одного вопроса к другому. От этого ответы Гладышева выглядели сумбурными.
– Продавцов в магазинах опрашивали? – продолжил наседать начальник отдела.
– Опрашивали. Все, кто когда-либо приобретал арбалеты, имели официальные разрешения. Идет проверка каждого.
– Что думаешь по поводу арбалетчицы?
– Напрасно теряем время.
– Обоснуй?
– Арбалет, из которого стреляли в Черкашина, нестандартный, при относительно небольших размерах он обладает невероятно мощной системой натяжения.
– Так, – поерзав в кресле, Мостовой выпрямил спину. – С этого момента, поподробнее.
Вынув из папки листок, Гладышев передал полковнику.
– На рисунке изображена стрела, та, что задела плечо Черкашина. Изготовлена из сплава, похожего на алюминий. При этом чрезвычайно крепкая и, что самое важное, раскладная.
– Раскладная?
– Да. Состоит из двух частей, каждая из которых размерами чуть больше карандаша. Соединяющий замок надежен настолько, что при ударе с десяти метров в дерево стрела не сложится и не сломается.
– Не сложится и не сломается, – повторив, Мостовой вынул из стакана два карандаша и приставил один к другому. – Получается, размер меньше той, что убила Мытника.
– Да, – произнес Антон.
Сунув один карандаш в стакан, а другой, оставив лежать на столе, полковник развернулся лицом к сидящему по правую руку старшему лейтенанту Горбенко.
– Что с экспертизой стрелы Мытника?
Горбенко встал.
– Изготовлена кустарным способом. Человек, сконструировавший стрелу, знал толк в устройстве арбалета.
– На чем основано заключение?
– На специфике материала и рисок на стреле. По ним эксперты определили степень натяжения спускового устройства – не такая, как в тех арбалетах, которые продают в магазинах.
– В чем отличие?
– В убойной силе. Если обычный арбалет способен пробить доску толщиной сорок миллиметров с расстояния двадцати метров, то тот, из которого стреляли в Мытника, прошил бы такую доску с тридцати.
– И каков вывод?
– Надо искать изготовителя.
Треск сломанного карандаша заставил сидящих за столом офицеров вздрогнуть.
– Чего-чего, а выводы делать мы умеем.
Брошенный в сторону Антона взгляд означал, что тому следует приготовиться.
– Кстати, Гладышев! Интересовались у руководителей секций, кто мог изготовить арбалет, примененный при покушении на Черкашина?
– Интересовались.
– И что?
– Есть пара фамилий. Не успели опросить.
– Возьми на контроль. И не тяни. Стрелковых дел мастера знают, кто какое оружие изобрел, потому могут дать информацию куда более полезную, чем продавцы магазинов.
Глянув на Горбенко, полковник ткнул указательным пальцем в рисунок.
– Пусть эксперты проведут анализ обоих стрел на наличие слюны, частиц пота и сравнят с данными, обнаруженными в квартире Мытника. И не забудь приложить заключение по поводу устройства, которое арбалетчица применила для спуска с балкона. Криминалисты утверждают, что оно самодельное.
– Есть! – Произнес Горбенко, давая понять – все, о чем говорил начальник, будет взято под личный контроль.
– На очереди доклад старшего лейтенанта Васнецовой, – заглянув в план совещания, произнес Мостовой. – Кто не знает, ставлю в известность: Васнецова – сотрудник районного отдела, на территории которого было совершено убийство. В группу включена по рекомендации Черкашина и Гладышева. Прошу отнестись с пониманием. Вам слово, Екатерина…
– Алексеевна, – напомнив отчество, Васнецова хотела встать, но Мостовой дал понять – докладывать можно сидя.
– Опрос соседей по дому не принес ничего, что могло быть полезным следствию, – начала издалека Екатерина. – Все сходятся на мнении, что Мытника убили из-за какой-то дорогой вещи. Хотя есть и те, кто причиной убийства считает долги. Якобы Мытник прикупил известную картину, но до конца не рассчитался.
– Версия очень даже приемлемая, – пройдясь взглядом по лицам коллег, произнес Мостовой.
– Приемлемости нет и в помине, – взгляд Екатерины оказался тверд и холоден. – Я проверяла. За последние полтора года Мытник ничего не приобретал, никто ничего не предлагал. Начиная с 2003 года, Натан Захарович испытывал трудности с деньгами. Мытник вкладывал в дело, которое к коллекционированию не имело никакого отношения. Какое именно дело – не знает никто.
– От кого информация?
– От коллег по бизнесу.
– Хорошо, – вынужден был принять объяснения Мостовой. – Что еще?
