«Зачем Ермилову понадобилось подводить меня к разговору о Басманове? – думал Гладышев. – Написал адрес дома и даже нарисовал план проезда, при этом вид был такой, словно сорвал джек-пот».
Вопросов было много, ответов – ни одного. В обычной ситуации должно было расстроить, в крайнем случае, подпортить настроение. Однако Гладышев не ощущал ни того, ни другого, хотя в глубине души, интерес был. Партия, что разыграл Ермилов, была знакома. Единственное, что удручало – давно не играл в шахматы. Настолько давно, что стал забывать комбинации.
––
Чернецкое предстало огромным утонувшим в зелени пространством. Крыши домов купались в кронах дубов. Неширокая, но невероятно красивая река змейкой протекала вдоль берегов, виляя, то вправо, то влево. Создавалось ощущение, будто сам бог, стоя за мольбертом, придавал этому пейзажу особую красоту.
Улицу Зои Космодемьянской Гладышев пересек, проезжая по Набережной. Пришлось вернуться. Бросив машину в двадцати метрах от проулка, Антон направился вдоль улицы, изображая туриста, нуждающегося в приюте.
Останавливаясь то у одного дома, то у другого, искал, у кого спросить. Не найдя, продолжал движение дальше.
Согласно нарисованной Ермиловым схеме, дом Басмановых должен был быть седьмым от поворота.
Гладышев уже видел забор и часть крыши, как вдруг со двора, мимо которого он проходил, раздался женский голос.
– Кого-то ищете?
Обернувшись, Антон увидел средних лет женщину в переднике с дуршлагом в руке.
– Ищу, – улыбнувшись, произнес Гладышев.
– Кого, если не секрет?
– Какой уж тут секрет – ищу, где комнату снять.
– Комнату?
Удивление хозяйки выглядело настолько естественным, что у Антона возникло сомнение, не переборщил ли он с комнатой.
– Да. Захотелось, знаете ли, от суеты городской отдохнуть. Сел в машину, поехал, куда глаза глядят…. Вот, приехал.
– А вы кто? – пропуская мимо ушей слова Гладышева, спросила женщина.
– В смысле?
– Писатель или художник?
– Почему сразу писатель? Обычный человек.
– Обычные люди из Москвы в деревню не бегают. Только писатели или художники. Про них в кино показывают. День-два живут, на третий влюбляются в дочь хозяев, получают прилив вдохновения и начинают творить.
– Такое кино не про меня. Я не художник и не писатель, обычный клерк обычной компьютерной фирмы.
– Вот я тебя и поймала, – стукнув дуршлагом по забору, расхохоталась женщина. – Никакой ты не простой. И деревня тебе наша побоку. У клерков свои дачи имеются. И тишины там столько, что кричать хочется.
– Верно. И дача имеется, и речка, и сад. Все как у людей. Только там мать, отец и бабушка. Представляете, каково мне, когда только и слышишь: «Антоша, тебе чая налить? Антоша, оладушек принести?» И так постоянно. Вот уже где… – Приставив ладонь к горлу, Гладышев, как мог, изобразил тоску.
– Представляю, – пожала плечами женщина. – И надолго к нам?
– Дней на пять, максимум на неделю.
– Тогда придется прогуляться. За поворотом дом с зеленой крышей, на заборе табличка «Сдаем комнату». Только имей в виду, хозяева цену деньгам знают, могут такую назначить, что стыдно сказать.
Посмотрев в указанную женщиной сторону, Гладышев поморщился.
– Терпеть не могу торговаться.
– Что сделаешь. Люди многое чего терпеть не могут, однако же, терпят.
– А может, вы приютите? – зная, что получит отказ, спросил Антон, не забыв при этом польстить. – Уж больно уютный у вас двор и дом такой ладный.
– Нет, – приняв слова незнакомца за комплимент, улыбнулась женщина. – Сами ютимся. Нас двое, внуков трое, дети на выходные приезжают.
– А в том? – развернувшись лицом к дому Басмановых, Гладышев постарался придать голосу как можно больше безразличия. – Ни света нет, ни движений. Может, не живет никто? Так я бы весь дом снял.
– Не живут, но и сдавать не сдают.
– Почему?
– Потому что хозяева умерли, дочь укатила неизвестно куда. За домом наняла следить соседку, наказав, чтобы не пускала ни своих, ни чужих.
– Сама не живет и другим не сдает?
– Так и есть. Люди поначалу недоумевали, потом привыкли. В конце концов, это дело каждого, сдавать или не сдавать, жить или не жить.
– И давно пустует?
– Почти год.
–И что, за год так никто и не приехал?
– Почему не приехал. Пару раз дочь наведывалась. Ни с кем не общалась, из дома не выходила. Маленькой была – ребенок как ребенок, выросла – не узнать.
– Так говорите, будто лично общались.
– Общалась. Пошла поговорить насчет дома, хотели, чтобы у сына дача рядом с нами была. Даже слушать не захотела. Через дверь сказала, что дом не продается. Что? Как? Почему? Ни слова, ни полслова.
– Может, не вовремя подошли? Может, у человека настроение плохое было?
– Да какое там настроение, если даже в дом не пустила.
Судя по тому, насколько негостеприимным стал взгляд женщины, продолжать удерживать разговор в прежнем русле не имело смысла.
Поблагодарив, Гладышев дождался, когда женщина удалится вглубь двора, после чего, пройдя мимо дома Басмановых, зашагал дальше, проигрывая в голове все, что удалось узнать.
Дойдя до машины, сел за руль. Задумался: «День насыщен событиями. Ермилов со своим хитроватым взглядом. Басманова – младшая, которая ни в какую заграницу не отбывала, живет в Москве или близлежащем городе. Вопрос, что заставляет ее не продавать дом и почему вокруг фамилии Басмановых столько всего таинственного?».
Глава 6. Водоворот событий
