– Без санкции прокурора? Собаки деревенские и те засмеют.
– И что делать?
– Не знаю.
Постучав по столу кончиком карандаша, Мостовой причмокнул.
– Не идет у меня из головы один факт.
– Мастерская стрельба Ивана Басманова? – произнес Гладышев.
Удивление полковника выглядело настолько откровенным, что брови не поползли, а прыгнули вверх, застыв в виде сложившихся пополам дуг.
– Откуда знаешь?
– Догадался. Могу даже сказать, почему.
– Почему?
– Потому что Басманов и вы примерно одного возраста. Владея арбалетом, тот мог оказаться убийцей Четвертного.
По движениям плеч было понятно, полковник крайне изумлен.
– Надо же. А я уже начал было подумывать, что отношение молодежи к старшему поколению начало входить в состояние деградации.
– Зря вы так, – обиделся Гладышев. – Я и Черкашин дело ограбления коллекционеров помним наизусть. Как только стало известно, что Мытника убили из арбалета, первое, что пришло в голову – убийство Четвертного.
– И на том спасибо.
Принимая благодарность, Гладышев ощутил желание повергнуть начальника в моральный нокдаун.
За ощущениями последовала мысль, за мыслью слова:
– Хотите, скажу, о чем подумали, когда узнали, что Басманова посещает дом родителей?
– Говори, – подперев кулаком подбородок, произнес полковник и тут же, дабы не потерять инициативу, добавил. – Ты, я вижу, сегодня в ударе, предположения так и прут.
Взяв в руки кружку с недопитым кофе, Гладышев поднес к губам. Сделав глоток, поставил на место.
– Что, если отец передал дочери навыки владения арбалетом?
– Намекаешь на то, что Мытника завалила Басманова?
– Строю предположения.
– М-да, – взяв в руки заключение экспертизы, полковник отложил его в сторону. – Предположения твои могли быть верны, если бы не одно «но»: киллерш, согласно вот этой самой бумаге, две.
– И каков же вывод?
– Вывод один: надо держать совет. Одна голова хорошо, две лучше, три – надежда на успех.
– И чья голова будет третьей?
– А ты не догадываешься?
– Матвея?
– Его родимого. Его.
Пробежавшая по глазам полковника усмешка придала Гладышеву уверенности ровно столько, сколько тот имел после посещения Чернецкого. Часть ее он растерял, ознакомившись с заключением экспертов.
– Когда едем?
Глянув на часы, Федор Николаевич поднял трубку телефона.
– Говорит Мостовой. Машину к подъезду.
––
Хорошо, что Гладышев успел предупредить Матвея о том, что в госпиталь едет не один. В противном случае потребовалось бы время, чтобы тот сумел собраться с мыслями.
Как и ожидалось, пару минут ушло на разговор о ранении, на вопросы, как кормят и чем лечат. После этого последовал удар по нервам в виде обвинений в непрофессионализме, дилетантстве, а также отсутствии мозговых извилин.
Когда словарный запас по поводу несоответствия должности и званию иссяк, полковник перешел к делу.
– Что скажешь по поводу заключения экспертов?
– Я? – Удержав взгляд, Матвей задумался. – Не имей заключение официального статуса, посчитал бы бредом. А так… Думаю, микрочастицы есть не что иное, как подвох. И это в худшем случае. В лучшем – ротозейство.
– Ротозейство?
Мостовой, глянув в сторону Гладышева, наткнулся на полный недоумения взгляд.
– Да, – продолжал удивлять Матвей. – На стрелу могли плюнуть специально, чтобы увести следствие в сторону.
Не ожидая, с какой легкостью Черкашин начнет разгрызать орехи версий, о которые он – полковник МУРа – чуть не поломал половину зубов, Мостовой опешил.
– Думаешь, нас дурачат?
– Предполагаю, или, как выражаются в кругах юридически подкованных людей, допускаю.
– Чтобы допускать, нужны основания.
– Оснований нет. Есть интуиция, которая подсказывает, что начать надо с разработки стратегии предстоящих действий. И чтобы о ней знали только вы, Федор Николаевич, я и Гладышев.
Не понимая, к чему клонит Черкашин, Мостовой решил задать вопрос в лоб.
– Говори прямо – есть подозрения в утечки информации?
