Книга Хороните своих мертвецов - читать онлайн бесплатно, автор Луиза Пенни. Cтраница 6
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Хороните своих мертвецов
Хороните своих мертвецов
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Хороните своих мертвецов

Но сегодня во время его дежурства сюда вошла французская полиция и обосновалась в Лит-Исте.

– Прошу вас, – сказал инспектор Ланглуа, вежливо вставая и показывая на стул. Он говорил на своем лучшем, весьма корявом английском. – Присоединяйтесь к нам.

Словно у мистера Уилсона был выбор. Они стали здесь хозяевами, а он – гостем. Он удержался от резкого ответа и сел, хотя и не на то место, на которое показал инспектор.

– У нас есть несколько вопросов, – сказал инспектор Ланглуа, переходя к делу.

В течение следующего часа они опросили всех. От Портера Уилсона они узнали, что библиотека запирается каждый вечер в шесть часов и, значит, утром, когда здесь появился Уилсон, была заперта. Все тут оставалось на своих местах. Но люди Ланглуа осмотрели большой старый дверной замок, и хотя никаких следов вскрытия на нем не обнаружилось, такой замок мог бы без труда открыть даже ребенок, не прибегая к помощи ключа.

Тревожной сигнализации в библиотеке не имелось.

– Зачем нам тратиться на сигнализацию? – спросил Портер. – Сюда никто не заходит, даже когда мы открыты, так зачем приходить, когда мы закрыты?

Они узнали, что английские книги в Квебек-Сити можно найти только здесь.

– И у вас их, кажется, немало, – сказал Гамаш. – Я не мог не заметить это, пока шел по коридорам и комнатам: у вас тут есть несколько книг, не включенных в каталоги.

«Это явное преуменьшение», – подумал он, вспомнив огромное количество коробок с книгами повсюду в задних комнатах.

– На что вы намекаете?

– Ни на что. Простое наблюдение.

– Вы правы, – неохотно согласился Портер. – Причем каждый день поступают все новые книги. То и дело кто-нибудь умирает и оставляет нам свои книги. Так мы и узнаём, что кто-то еще умер: появляется коробка с бесполезными книгами. Это вернее, чем некрологи в «Кроникл-телеграф».

– И они всегда бесполезные? – спросил Ланглуа.

– Один раз мы нашли неплохую книгу рисунков.

– Когда это было?

– В тысяча девятьсот двадцать шестом году.

– А продать их вы никому не можете? – спросил Гамаш.

Портер уставился на старшего инспектора. Гамаш ответил тем же, не понимая, что могло вызвать столь саркастический взгляд.

– Вы шутите?

– Non, monsieur[29].

– Мы не можем. Попытались как-то раз – членам общества это не понравилось.

– В тысяча девятьсот двадцать шестом? – переспросил Ланглуа.

Уилсон не ответил.

Следующей вошла Уинни Мэннинг и подтвердила, что ночь и в самом деле клубничка, но добавила, что англичане обычно хорошие тыквы, а в библиотеке прекрасный отдел матрасов и спальных принадлежностей.

– Собственно говоря, – обратилась она к Гамашу, – мне кажется, вы и сами интересуетесь этой областью.

– Интересуюсь, – признался он, к удивлению Ланглуа и его помощника.

Когда Уинни вышла, заявив напоследок, что должна запустить новую линию дверных ручек, Гамаш объяснил:

– Она имела в виду «морской флот», а не «матрас».

– Правда? – спросил помощник, который делал записи, но уже решил сжечь их, чтобы никто не заподозрил, что он был пьян во время допроса.

Место Уинни занял мистер Блейк.

– Стюарт Блейк, – представился пожилой человек, садясь на указанный ему стул и поглядывая на полицейских с вежливым любопытством.

Он был безукоризненно одет и выбрит, его лицо было гладким, розовым и добрым, а глаза – живыми. Он посмотрел на Гамаша и улыбнулся.

– Monsieur l’inspecteur… – Он наклонил голову. – Désolé. Я и понятия не имел, кто вы такой.

– Вы знали только то, что имеет значение, – сказал Гамаш. – Что мне необходимо пользоваться этой великолепной библиотекой. А больше ничего и не нужно было знать.

Мистер Блейк улыбнулся, сложил руки и стал ждать, расслабившись.

– Насколько я понимаю, вы много времени проводите в библиотеке, – начал инспектор Ланглуа.

– Да. На протяжении многих лет. После выхода на пенсию.

– А кем вы работали?

– Я был адвокатом.

– Значит, вас нужно называть Maître[30] Блейк, – заметил Ланглуа.

– Нет-нет, я давно уже не работаю. Просто «мистер» будет достаточно.

– Как давно вы связаны с Литературно-историческим обществом?

– Вообще-то, так или иначе всю жизнь, а до меня – мои родители, а до них – их родители… Знаете, ведь это было первое историческое общество в стране. Оно старше Национального архива. Основано еще в тысяча восемьсот двадцать четвертом году, хотя и не в этом здании.

– Это здание, – подхватил старший инспектор Гамаш. – У него интересная история?

– Очень. – Мистер Блейк повернулся к старшему инспектору. – Литературно-историческое общество получило его только в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом году. Изначально здесь располагался Королевский форт, военные казармы. Здесь также помещались военнопленные, в основном американцы. Потом здание стало просто тюрьмой. Вы ведь знаете, тут проводились публичные казни.

Гамаш ничего не сказал, хотя ему показалось занятным, что этот рафинированный, культурный, цивилизованный человек получает удовольствие, рассказывая им о былом варварстве.

– Вешали вот прямо здесь. – Блейк показал на входную дверь. – Если верите в призраков, лучше места вам не найти.

– А вы их тут видели? – спросил Гамаш, удивив Ланглуа и молодого полицейского.

Блейк задумался, потом покачал головой:

– Нет. Но я иногда их чувствую. Если тут никого больше нет.

– А часто бывает, что никого, кроме вас, здесь нет? – любезным тоном спросил Гамаш.

– Иногда. Мне тут спокойно. Думаю, и вам тоже.

– C’est la vérité[31], – согласился старший инспектор. – Но у меня нет ключа, чтобы приходить сюда после закрытия. А у вас есть. И я полагаю, вы им пользуетесь.

И опять мистер Блейк помедлил.

– Пользуюсь. Но не часто. Только когда меня мучит бессонница и какой-нибудь вопрос.

– Например? – спросил Гамаш.

– Какие травы растут на острове Рам. И когда была поймана последняя латимерия.

– А прошлым вечером такие вопросы вас не беспокоили?

Они посмотрели друг на друга. Наконец мистер Блейк улыбнулся и покачал головой:

– Нет. Вчера спал, как ребенок. Как сказал Шекспир, лучший путь обрести покой – это иметь спокойную и тихую совесть.

«Или вообще ее не иметь», – подумал Гамаш, с интересом глядя на мистера Блейка.

– Кто-нибудь может это подтвердить? – спросил инспектор Ланглуа.

– Я вдовствую. Жена умерла восемь лет назад. Так что свидетелей у меня нет.

– Désolé, – произнес Ланглуа. – Скажите, мистер Блейк, зачем, по-вашему, Огюстен Рено пришел сюда вчера вечером?

– Разве это не очевидно? Видимо, он решил, что здесь похоронен Шамплейн.

И вот, пожалуйста. Очевидный ответ произнесен.

– А он здесь похоронен?

Блейк улыбнулся:

– Боюсь, что нет.

– Почему же Рено решил, что Шамплейн похоронен здесь? – спросил Ланглуа.

– А почему Огюстен Рено вообще что-то решал? Кто-нибудь когда-нибудь понимал его логику? Может быть, его раскопки проводились по алфавиту, и вот он добрался до буквы «Л». В такой логике не больше смысла, чем в любой другой. Бедняга, – добавил Блейк. – Я полагаю, вы будете проводить раскопки?

– В настоящий момент это место преступления.

– Невероятно, – пробормотал мистер Блейк себе под нос. – Почему Огюстен Рено появился здесь, в Лит-Исте?

– И зачем кому-то понадобилось его убивать? – подхватил Ланглуа.

– Здесь, – добавил Гамаш.

Последней вошла Элизабет Макуиртер.

– В чем состоят ваши обязанности? – спросил Ланглуа, когда она уселась.

– Ну, «обязанности» – это такой неопределенный термин. Мы все волонтеры. Раньше получали деньги, но правительство перестало финансировать библиотеку, поэтому теперь все деньги, что мы получаем, уходят на коммунальные расходы. Одно отопление чего стоит. И нам только что пришлось поменять проводку. А если бы этого не было сделано, то, возможно, тело мистера Рено так никогда и не было бы обнаружено.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Ланглуа.

– Когда мы поменяли проводку, то решили, что и телефонные провода стоит поменять. Перенести их в подвал. Если бы их не перерезали, то тело так и не было бы обнаружено – его бы залили бетоном.

– Pardon? – спросил Ланглуа.

– На следующей неделе. В понедельник мы ждем рабочих, которые должны залить пол в подвале бетоном.

Мужчины переглянулись.

– Вы хотите сказать, что если бы Рено или его убийца не перерезал телефонную линию прошлой ночью, то пол залили бы бетоном? – спросил инспектор.

Элизабет кивнула.

– Кто знал, что будут проводиться эти работы?

– Да все знали.

Элизабет отошла к библиотечному столу и вернулась с тремя брошюрками, которые раздала полицейским. На первой страничке размещалось объявление.

Проводка, телефонная линия и подвал будут ремонтироваться.

Раскрыв брошюрку и положив ее на стол перед собой, старший инспектор Гамаш снова посмотрел на эту хрупкую пожилую женщину:

– Здесь говорится, что работы будут проделаны, но сроки не указаны. По-моему, сроки – это существенный фактор.

– Возможно, вы правы, старший инспектор, но мы не держали время работ в тайне. Многие знали. Совет, волонтеры, строительные рабочие.

– Где же вы взяли деньги? Ведь все это должно стоить целое состояние.

– Да, это дорого, – признала Элизабет. – У нас есть гранты и пожертвования. И мы продали кое-какие книги.

– Значит, книги продавались недавно, – сказал Ланглуа. – Но месье Уилсон сообщил нам, что продажи книг идут с трудом.

– Ну, это явное преуменьшение, – откликнулась Элизабет. – Они идут катастрофически плохо. Мы продали несколько коробок книг, которые десятилетиями только лежали, собирая пыль. Позор. Книги должны находиться в чьей-нибудь коллекции, а не лежать без призора здесь. И Господь знает, как нам необходимы деньги. Это было идеальное решение – превратить ненужные нам книги в новую проводку.

– Что же не заладилось? – спросил Гамаш.

– Сообщество не заладилось. Все решили, что мы не только библиотека, но и музей и всё, что нам жертвовалось, должно расцениваться как сокровища. Боюсь, что книги стали символом.

– Символом чего? – спросил Гамаш.

– Ценности английского языка. Английской культуры. Высказывались опасения, что если уж Лит-Ист перестанет ценить английский язык, письменное слово, то надежды вообще нет. Книги перестали быть книгами, они стали символом английского сообщества. Их необходимо было сохранить. Когда это случилось, прекратились все распри, все споры. И все продажи.

Гамаш кивнул. Она была права. Сражение было проиграно в тот момент. Лучше уж покинуть поле боя.

– И вы прекратили продажи?

– Да. Поэтому вы и видели коробки в коридорах. Если умрет еще один престарелый англоязычный канадец, Литературно-историческое общество взорвется. – Она рассмеялась, но смех ее был грустным.

– Как вы думаете, почему Огюстен Рено оказался здесь? – спросил Ланглуа.

– Думаю то же, что и вы. Вероятно, он считал, что здесь захоронен Шамплейн.

– Какие у него были основания это предполагать?

Элизабет пожала плечами, и даже это движение получилось у нее изящным.

– Какие у него были основания предполагать, что Шамплейн захоронен под китайским рестораном? Или под начальной школой? Какие у Огюстена Рено были основания предполагать что бы то ни было?

– Он когда-нибудь приходил сюда?

– Ну, вот вчера пришел.

– Я имею в виду, видели ли вы его здесь прежде?

Элизабет Макуиртер помедлила.

– Никогда в самой библиотеке, насколько мне помнится. Но на крыльце, у входной двери, видела. Вчера утром.

Молодой помощник, потрясенный тем, что наконец-то прозвучало что-то стоящее, чуть не забыл записать это в свой блокнот. Но через несколько секунд его перо застрочило по бумаге.

– Продолжайте, – сказал Ланглуа.

– Он попросил встречи с советом директоров.

– Когда это было?

– Около половины двенадцатого. Мы заперли дверь, как обычно во время заседаний совета.

– И он просто взял да пришел?

– Именно так.

– А откуда он узнал, что у вас заседание?

– Мы разместили объявление в газете.

– В «Ле солель»?

– В квебекской «Кроникл-телеграф».

– Где?

– В «Кроникл-телеграф». – Элизабет написала название для помощника. – Это старейшая газета Северной Америки, – пояснила она машинально.

– Продолжайте. Вы говорите, он просто пришел, – напомнил инспектор. – Что было дальше?

– Он позвонил, Уинни открыла ему, потом пришла сюда – передала его просьбу. Она оставила его на крыльце.

– Что вы ему ответили?

– Мы проголосовали и решили, что не будем с ним встречаться. Решение было единогласным.

– Почему не будете?

Элизабет задумалась.

– Боюсь, мы просто отрицательно реагируем на все, что нарушает заведенный порядок вещей. Все мы, включая и меня. Мы создали тихую, однообразную, но очень счастливую жизнь. Жизнь, основанную на традиции. Мы знаем, что каждый вторник у нас бридж-клуб, что там будут подавать имбирное печенье и цейлонский чай. Мы знаем, что по четвергам приходит уборщик, и мы знаем, где хранятся бумажные полотенца. В том же месте, где их держала моя бабушка, когда была секретарем Лит-Иста. Жизнь, не очень богатая событиями, но для нас она наполнена внутренним смыслом.

Она помолчала, потом посмотрела на старшего инспектора Гамаша, взывая о помощи.

– И приход Огюстена Рено расстроил все это, – подсказал он.

Элизабет кивнула.

– Как он прореагировал, когда ему отказали? – спросил Гамаш.

– Я пошла сообщить ему об этом. Он был недоволен, но принял услышанное. Сказал, что вернется. Но я не думала, что он собирался вернуться так быстро.

Она вспомнила, как стояла у толстой деревянной двери, приоткрыв ее совсем немного, словно она была монахиней, а Рено – грешником. Из-под его меховой шапки торчали седые волосы, с черных усов свисали сосульки, изо рта вырывалось сердитое дыхание. Глаза были не безумные, но злые.

«Вам меня не остановить, мадам», – сказал он.

«У меня нет желания останавливать вас, месье Рено», – ответила она голосом, который, как ей хотелось надеяться, звучал рассудительно. Даже дружелюбно.

Но они оба знали, что она лжет. Ее желание остановить его было столь же сильным, как и его желание попасть внутрь.

По завершении допросов Гамаш вернулся в кабинет. Он нашел там всех за чаем.

– Милости прошу в нашу спасательную лодку, – сказала Элизабет, вставая и приглашая его присоединиться к компании, состоящей из Уинни, Портера и ее самой. – А это наше топливо. – Она показала на чайник и улыбнулась.

Анри бросился навстречу Гамашу.

– Надеюсь, он не очень вас беспокоил? – Старший инспектор похлопал собаку по спине, сел и взял чашку крепкого чая.

– Нет-нет, – ответила Уинни. – И что дальше?

– Вы о расследовании? Когда будет получен отчет от коронера, начнут выяснять маршруты Огюстена Рено, будут искать его друзей, семью. Тех, кто желал ему смерти.

Они сидели вокруг стола. Не то чтобы дружная семейка, но какое-то ее подобие.

– Вы упомянули, что месье Рено хотел поговорить с советом, – обратился Гамаш к Элизабет.

– Вы им об этом сказали? – спросил Портер более напряженным, чем обычно, голосом. – Все-таки сказали.

– У нее не было выбора, – откликнулся Гамаш. – Вы все должны были сказать нам об этом. Вы должны были понимать, насколько это важно. – Он обвел всех строгим взглядом. – Вы отказались его принять, но в конечном счете вы собирались его выслушать?

Он обращался к Портеру, но заметил, что все теперь смотрят на Элизабет, которая хранила молчание.

– В конечном счете – возможно. Но для нас это было бесполезно и очень… – Портер несколько секунд искал нужное слово. – Неудобно.

– Месье Рено мог быть весьма убедительным, – сказал Гамаш, вспоминая бурные кампании, которые развязывал этот археолог-любитель против тех, кто препятствовал его раскопкам.

– Это верно, – признал Портер.

Он как-то сник, в полной мере осознав все возможные неприятные последствия случившегося. Каким бы кошмаром ни обернулись для них поиски Огюстеном Рено тела Шамплейна под Лит-Ист обществом, еще кошмарнее было то, что случилось.

– Можно получить протокол заседания?

– Я его еще не оформила, – сказала Элизабет.

– Вашего черновика будет достаточно.

Она помедлила, но все-таки передала ему блокнот, и он, надев полукруглые очки для чтения, просмотрел записи того, что происходило на заседании.

– Я вижу, что присутствовали Том Хэнкок и Кен Хэслам, но они ушли рано. Они были здесь, когда появился Огюстен Рено?

– Да, – ответил Портер. – Они ушли вскоре после этого. Мы все присутствовали, когда появился Рено.

Гамаш продолжил просматривать записки, потом посмотрел на Элизабет поверх очков:

– Здесь не упомянуто о приходе месье Рено.

Элизабет Макуиртер уставилась на него. Было ясно, что, обращаясь к нему за помощью, она не предполагала, что он будет задавать им столько вопросов. К тому же неудобных вопросов.

– Я решила не писать об этом. Ведь он же не говорил с нами. Ничего не произошло.

– Много чего произошло, мадам, – заметил Гамаш.

Он отметил, что она сказала «я», а не «мы». Означает ли это, что она отводит от них подозрения, берет всю ответственность на себя? Или это и в самом деле было ее личное решение?

Может быть, они и были спасательной лодкой, но теперь Гамаш четко представлял себе, кто на ней капитан.

Глава шестая

Утро только начиналось, а Жан Ги Бовуар понял, что совершил ошибку. Не очень серьезную, скорее досадный промах.

Ему нужно было вернуться в Монреаль и допросить Оливье Брюле. С этого он и должен был начать, а не ехать сразу в Три Сосны. А он провел последний час без дела в бистро. Все ушли, но сначала убедились, что он сидит на лучшем месте – в большом потертом кожаном кресле у камина. Он обмакнул ломтик кекса в кофе с молоком и посмотрел через подернутое инеем стекло: за окном шел снег, снежинки падали неторопливо, но настойчиво. Билли Уильямс проехал раз по улице на своем снегоуборщике, но дорогу опять успело засыпать.

Бовуар опустил глаза на папку, которую держал в руке, и продолжил чтение, чувствуя, как тепло разливается по его телу. Полчаса спустя он взглянул на морские часы, стоящие на каминной полке. Двадцать минут второго.

Пора.

Но не в Монреаль. В такую погоду лучше не ехать.

Он вернулся в свою комнату в гостинице, надел шелковые кальсоны, потом натянул несколько слоев одежды, а поверх – пуховый зимний костюм. Он редко его надевал, потому что всегда хотел быть готовым к бегу, а этот костюм делал его похожим на робота из фильма «Затерянные в космосе». Квебек зимой и вправду выглядел как Земля, подвергшаяся вторжению инопланетян.

К счастью, шансы встретиться в лесу с редактором журнала «Вог ом»[32] были весьма невелики.

Бовуар прошел вверх по холму, слыша, как штанины трутся одна о другую. В этом одеянии он почти не мог прижать руки к бокам. Он теперь чувствовал себя немного зомби – топ-топ-топ вверх по склону, в гостиницу и спа-салон.

– Oui?

Кароль Жильбер открыла дверь и увидела припорошенного снегом зомби. Однако пожилая женщина не продемонстрировала ни малейшего испуга или удивления. Как всегда любезная, она отступила на два шага и впустила инопланетянина в гостиницу, принадлежащую ее сыну и невестке.

– Чем могу быть полезна?

Бовуар стал разматывать шарф, чувствуя себя теперь героем фильма «Мумия». Ну прямо-таки настоящий фестиваль фильмов категории В[33]. Наконец он стянул с себя шапочку, и Кароль дружески ему улыбнулась:

– Инспектор Бовуар?

– Oui, madame, comment allez-vous?[34]

– Спасибо, хорошо. Как вы? Хотите у нас остановиться? Я не видела вас в журнале заявок.

Она оглянулась на большой открытый холл с черной и белой плиткой на полу, полированным деревянным столом и свежими цветами в разгар зимы. Гостиница манила своим уютом, и на мгновение Бовуар пожалел, что не зарезервировал номер. Но он тут же вспомнил про цены, потом вспомнил, зачем сюда приехал.

Не за массажем и деликатесами, а чтобы выяснить, в самом ли деле Оливье убил Отшельника.

«Зачем Оливье понадобилось перемещать тело?»

На то самое место, где теперь стоял Бовуар, Оливье выгрузил тело Отшельника. Он сам в этом признался. Он перевез убитого через лес глубокой ночью на уик-энд Дня труда. Обнаружив, что дверь не заперта, он просто вывалил сюда свой скорбный груз. Вот на это самое место.

Бовуар опустил глаза. С него капало, как со Злой Ведьмы Запада, вокруг залепленных снегом ног на полу образовалась лужа. Но Кароль это не волновало. Ее больше беспокоило, удобно ли ему.

– Нет, я остановился в гостинице в деревне, – сказал Бовуар.

– Да, конечно.

Он проверил, нет ли на ее лице признаков профессиональной зависти, но ничего такого не увидел. Да и с чего бы им появиться? Ему казалось невероятным, что владельцы столь великолепной гостиницы и спа-салона могут кому-то завидовать, в особенности такой дешевой и не первой свежести гостинице, как у Габри.

– Что же привело вас к нам, инспектор? – спросила Кароль любезным тоном. – Старший инспектор с вами?

– Нет. Вообще-то, я в отпуске.

– Ну разумеется. Извините. – Судя по ее виду, она говорила искренне, на ее лице появилось озабоченное выражение. – Глупо с моей стороны. Как у вас дела?

– Ничего. Уже лучше.

– А месье Гамаш?

– Ему тоже лучше.

Откровенно говоря, он уже немного устал от этих вопросов.

– Я рада.

Кароль жестом пригласила его пройти внутрь, но Бовуар остался на месте. Он спешил, и не в его характере было скрывать это. Он сознательно пытался взять себя в узду. Ведь в конечном счете предполагалось, что он приехал сюда отдохнуть.

– Чем я могу вам помочь? – спросила Кароль. – Неужели вы пришли на грязевые ванны? Или хотите заняться тайцзицюань?[35]

Она что, насмехается над ним? Нет, вряд ли. Скорее уж посмеивается над собой и над услугами спа. Ее сын Марк и его жена Доминик около года назад купили полуразрушенный дом и превратили его в великолепную гостиницу и спа-салон. Они пригласили мать Марка, Кароль Жильбер из Квебек-Сити, сюда в Три Сосны, чтобы она помогала им.

– Вижу, что могло натолкнуть вас на такую мысль: я пришел к вам в костюме для тайцзицюань. – Бовуар вытянул руки в стороны, чтобы она увидела его костюм во всей красе.

Кароль рассмеялась.

– Вообще-то, я хочу попросить вас об услуге. Не могли бы вы одолжить один из ваших снегоходов? Насколько я понимаю, вы их держите для гостей.

– Да, держим. Я попрошу Рора Парру помочь вам.

– Merci. Я хотел съездить в тот лесной домик.

Он посмотрел на нее, надеясь увидеть какую-то реакцию, – и увидел. Любезное выражение на ее лице вдруг сменилось непроницаемым. Занятно, что еще минуту назад она казалась спокойной, удовлетворенной, расслабленной. И вдруг, хотя ничто вроде бы не изменилось, словно превратилась в лед. От нее так и веяло холодом.

– Да? И зачем?

– Взглянуть еще раз. Чем-то себя занять.

Она впилась в него своими змеиными глазами. Потом эта маска исчезла, и Кароль снова стала великосветской дамой, хозяйкой особняка.

– В такую погоду? – Она посмотрела в окно, за которым падал снег.

– Ну, если бы я боялся снега, то вообще не мог бы зимой работать, – сказал Бовуар.

– Это верно, – согласилась Кароль.

«Неохотно?» – подумал он.

– Вы, вероятно, не знаете, но там теперь живет мой муж.

– Правда?

Он этого не знал. Но он ясно слышал, что она сказала «муж», а не «бывший муж». Они разошлись много лет назад, и внезапно Винсент Жильбер появился из ниоткуда, нежданно-негаданно. Он оказался в гостинице и спа почти в тот самый момент, когда было обнаружено мертвое тело Отшельника.

– Вы уверены, что не предпочтете грязевую ванну? – спросила Кароль. – На мой взгляд, это почти то же самое, что и час общения с Винсентом.

Бовуар рассмеялся:

– Non, madam, merci. Он будет возражать, если я загляну к нему?

– Винсент? Я уже давно оставила попытки понять, как у него работает голова. – Но она слегка сжалилась и улыбнулась тающему человеку. – Я уверена, он будет рад обществу. Однако вам лучше поторопиться, а то будет темно.

Было уже два часа. К четырем стемнеет.

А когда на квебекский лес зимой опускается темнота, оттуда выползают тысячи монстров. Не монстры из фильма категории В, не зомби, не мумии, не космические пришельцы, а куда более старые и коварные призраки. Невидимые существа, которые являются при низких температурах. Смерть от холода, смерть от долгого пребывания в лесу, смерть, если сошел с тропинки и заблудился. Смерть, древняя и терпеливая, поджидает в квебекских лесах после наступления темноты.

– Идемте со мной.

Кароль Жильбер, миниатюрная и изящная, надела толстое теплое пальто и тем самым присоединилась к вражеской армии. Они обошли гостиницу и спа, пробираясь сквозь большие мягкие снежные хлопья. Неподалеку инспектор Бовуар видел лыжников, движущихся по хорошо размеченной лыжне. Несколько минут – и они войдут в дом, сядут у огня попивать коктейль или горячий шоколад. Розовощекие, с холодными носами, они будут растирать себе ноги, чтобы согреться.