Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник)

Глава 17

Антракт

Стройные сосны манили, покачивая пушистыми ветвями. Деревья расступились и приняли их в свой укромный сумрак. До сих пор в лесу стояла покойная тишина, но сейчас грозовое покрывало провисло, зацепившись за верхушки сосен, и обремененное лесное безмолвие стало гнетущим. Ковер сосновых игл слегка пружинил и, словно мягкий болотный мох, поглощал звук шагов: продвижение целой армии по этой дороге напоминало бы шествие призраков. Только дыхание и нарушало безмолвие.

Хриплые, надсадные вздохи Стивена со свистом распарывали неподвижный воздух. Он хромал рядом с Дженни, надежно поддерживал ее, уводя от опасности, от Джиллиан и от кровожадного дьявола.

Дженнифер, ведомая сильной рукой, послушно и почти бессознательно шла вперед, не глядя под ноги, обратив глаза к Стивену, словно протестуя против поспешного ухода. Потом она споткнулась – и стройные стволы сосен качнулись и поплыли, растворяясь и сливаясь с темнотой… вновь взмыли, очерченные светом… и не сразу, с трудом, вернулись в обычное вертикальное положение.

Дженни сидела, прислонившись спиной к стволу, сквозь редкие сосны северного склона уже виден был край леса. Стивен сидел рядом. Она глубоко и нервно вздохнула, повернула голову и взглянула на него.

Его голова была опущена, он потерянно шарил по карманам. Вид у него был мрачный и невероятно усталый; Дженни испугало выражение его лица, покрытого пятнами запекшейся крови. Спутанные волосы прилипли ко лбу, и, когда он поднял руку, чтобы отбросить их назад, она увидела кровь – кровь Бюсака на его руках.

– Хочешь сигарету, Дженни?

Она вновь ужаснулась, услышав его голос: он скорее походил на хриплый шепот.

– Вино, к сожалению… на этот раз… не сохранилось.

– Ох, Стивен…

Больше она ничего не смогла сказать.

Дженни взяла сигарету и с нестерпимой жалостью заметила, как дрожат его руки. «Все напрасно, – с горечью подумала она. – Он… мы потерпели поражение».

Она отвела взгляд. Внизу за соснами виднелись монастырские здания, придавленные к земле тяжелыми тучами, белые стены угрюмо проступали в грозовых отблесках. Сверкнувшая молния оживила мрачную картину, и через несколько секунд гром прокатился над горными вершинами.

Вскоре раскаты затихли. «Вот и с нами так, – устало, но уже без горечи подумала Дженнифер. – Вот и завершилась разыгранная нами маленькая трагедия». Ее собственная роль была сыграна достаточно бездарно, да и роль Стивена, пожалуй, тоже. Все попытки оказались тщетными. Что же он говорил вчера? «Не делай из меня героя этой пьесы, Дженни». А она сделала. Это она вовлекла его, переложив всю тяжесть подозрений и страха на его плечи, уверенная, что он не бросит, не сможет бросить ее. У романтических историй всегда счастливый конец. Герой, сильный мужчина, надежный друг… он никогда не проигрывает. А Стивен проиграл. Проиграл.

Она повернула голову и встретила его взгляд.

И в этот момент что-то оборвалось в ней. Она прочла в его печальных глазах, что он знает ее мысли, и ей вдруг стало стыдно за себя и больно за него. Но из боли родилось нечто невообразимо большее, то, что единым махом уничтожило ту глупую невинность, которой она отгораживалась от него. Это было начало новой жизни… Она увидела все новыми, повзрослевшими глазами. Предательство совершила именно она, в их «проигрыше» есть и ее вина. Она позволила себе увлечься странной игрой, сместив все ценности. Теперь все это казалось чуждым и никчемным. Полушутливые, полусерьезные отказы Стивена от роли «героя» имели на самом деле очень глубокие корни: как все интеллигентные и воспитанные люди, он чувствовал отвращение к насилию в любых его проявлениях. В его представлении это был бич современного мира, и он стоически боролся против него. Умный, чуткий, добрый… И как бы эти рекламные, лоснящиеся супермены ни гордились своей мускулатурой, именно Стивен был настоящим мужчиной, способным думать своей головой и воспринимающим жизнь не только moyen sensuel[27].

Он отказался от такого рода геройства. И правда была на его стороне. А она, точно заколдованная средневековой магией, увидела в его поведении проявление слабости. Все было наоборот – теперь она поняла это. Книжный герой не может жить настоящей жизнью, он прокладывает свой путь через десятки победоносных глав, расточая сладострастные поцелуи, и сходит со сцены, к всеобщему удовольствию. А их история далеко не закончена, и пора уже начаться новой главе. Англия, Оксфорд, «Вишневый уют»… она и Стивен… И Дженнифер наконец со всей ясностью и определенностью осознала, что именно должна содержать следующая глава.

Но сначала ей надо вернуть его. К началу новой жизни.

– Стивен, милый. Не думай больше об этом. Пожалуйста.

Он не реагировал, и Дженни нежно коснулась его руки:

– Стивен.

Он смотрел в сторону.

– Я проиграл твою игру, Дженни.

– Не говори так! – взволнованно воскликнула она. – Это несправедливо! Не хочу даже слышать об этом!

– Это правда.

Она горячо настаивала на своем:

– Нет, неправда! Никакого проигрыша! Если бы я послушала тебя и осталась в монастыре, все могло бы выйти по-другому. И вообще, вы с ним в разных весовых категориях, да еще у тебя ушиблено плечо и…

– И что?

– У тебя же больная нога…

Последнее слово она произнесла еле слышно и умолкла совсем. Потом он услышал тихий полузадушенный всхлип и наконец осмелился взглянуть на нее. Она плакала. Слезы дрожали на ресницах и катились по щекам. Сердце Стивена учащенно забилось, но он не пошевелился.

– Дженни, о боже, Дженни, не надо. Мне так жаль, что Джиллиан…

Она перебила его:

– При чем тут Джиллиан? Я так переживала за тебя. Эта ужасная драка! Никогда больше… Только не ты…

– Дженни, дорогая моя… – сказал он взволнованно.

Она прижалась к нему, он обнял ее и с мягкой нежностью поцеловал ее мокрые от слез глаза, губы…

– Дженни, моя милая Дженни. Любовь моя.

Над ними в вышине качались сосны, темные ветви вздыхали отдаленно и глухо, точно морские волны в поднесенной к уху раковине. Поблизости ударила молния, по склону запрыгали градины, пробивая кроны деревьев; множество крошечных гномиков плясало и скакало вокруг них, подобно скачущей гальке в мощной волне прибоя. Разрезая тишину, молния ударила вновь: вспышка, грохот – гроза уже перевалила в долину, стихия ревела в громовых раскатах, и горные склоны отзывались эхом то справа, то слева. Стрелы молний сверкали снова и снова, будто выискивая оттуда, где их прячут склоненные деревья.

Дженнифер вздрогнула, судорожно всхлипнув, и Стивен крепче ее обнял. Она прижалась головой к его плечу.

– Не бойся, Дженни. Это пройдет.

– Может, нам… может, выйдем из-под деревьев?

– Не бойся, – повторил он. – Она уже уходит.

Но в этот момент молния ударила с силой, достойной Дюрандаля, Роландова меча, и горный хребет, казалось, раскололся надвое.

– Трубный глас, – сказал Стивен и, почувствовав, что она дрожит, добавил: – Это уже за лесом, Дженни. Гроза быстро уходит.

Она подняла голову от его плеча и снова вздрогнула:

– В сторону фермы?

– Боишься? Ну перестань.

– Нет, я не о том. Я… я подумала о Джиллиан. Мы не можем оставить все как есть. То есть я не имела в виду, что мне все равно, что будет теперь с Джиллиан. Просто…

– Дорогая, я все понимаю.

Она подняла испуганные, полные слез глаза:

– Гром… Ты назвал его трубным гласом. Очень похоже. Приближение грозы чувствовалось с утра, она будто копила силы и выжидала подходящего момента для удара. Это к несчастью. Стивен, есть такая примета. Зло торжествует.

– Пока еще нет.

– Но так будет, – сказала она, всхлипнув. – Нам не остановить Бюсака.

– Да?

Его голос звучал так странно, что у Дженни ёкнуло сердце. Она села прямо, положила ладони ему на грудь и внимательно посмотрела на Стивена. Изменения были вполне очевидны. Усталость, подавленность, боль – все исчезло, словно отступившая стихия смыла их с его лица. Конечно, ушибы, запекшаяся кровь, грязь и следы пота остались, но он улыбался, и взгляд его горящих глаз был уверен и спокоен.

Она сказала встревоженно:

– Нет, тебе нельзя возвращаться туда! Только не это!

Стивен рассмеялся, прижал ее к себе и поцеловал.

– Я и не собираюсь… Хотя сейчас я чувствую в себе такие силы, что, пожалуй, уложил бы Бюсака одной левой! – Он погладил ее по щеке, приподнял за подбородок ее лицо. – Ты волшебница, Дженни, – все еще улыбаясь, сказал он. – Как там говорится о движении гор? Я мог бы натощак сдвинуть все эти хребты и, умывшись, сказать: «Какие пустяки!» Все, конец! К черту эту скучную жизнь. Пора действовать!

Он решительно поднялся и протянул ей руки.

– Дженни, ты чувствуешь, как легко дышится? И все благодаря тебе! Ты – мое солнышко, прогнавшее грозу. Все-таки у нашей драгоценной мелодрамы должна быть счастливая развязка, конечно, если нам хватит ума найти к ней путь! – Он взял ее за плечи и мягко встряхнул. – Дорогая, не смотри с таким убитым видом. Зачем делать из этого трагедию?! Слушай.

В отдалении, над южным хребтом, снова громыхнуло.

– Слышишь? Справа… – сказал Стивен. – Гром справа – к счастью, Дженни. К добру. Гром справа – наилучшее из предзнаменований! Счастливый конец!

Она невольно улыбнулась и вдруг почувствовала совершенно необъяснимый подъем духа.

– Отлично, – сказала она, – пойдем двигать горы. Только желательно сделать это побыстрее.

Не желая, чтобы их заметили из монастыря на дороге, которая ведет с фермы, они свернули в лес.

Склон был довольно крутым, но спуск оказался легким и безопасным благодаря толстому сухому настилу. Тут и там сквозь отжившую свое мягкую хвою пробивались скрюченные, как монашеские посохи, тянувшиеся к солнцу бледно-зеленые ростки. Изысканно покачивались белые орхидеи – целые грозди утонченных, просвечивающих колокольчиков в обрамлении нежных легких крылышек. Случайные ледяные капли тающих градин словно пробуждали лес к жизни – в воздухе разливался густой смолистый аромат.

Стивен подал руку Дженни и помог ей перебраться через поваленную сосну.

– Первая и довольно мощная гора, которую нам необходимо сдвинуть, это французская полиция, – сказал Стивен.

– Полиция? Ты же сам говорил, что они не станут нас слушать. У нас же нет доказательств…

– О боже, разве мое лицо не доказательство? Ситуация слегка изменилась, милая. Мы же видели и узнали Джиллиан, и я даже могу утверждать, что нам удалось немного «побеседовать» на этот счет с заинтересованным лицом.

И он потрогал припухшую скулу.

– Но, Стивен, у нас же нет времени. Конечно, я согласна с тобой насчет полиции и не вижу другого пути, но они не успеют помочь нам. Все, что нам удалось сделать, – это спугнуть Бюсака и подтолкнуть его к немедленным действиям.

– Ты права. – Стивен помрачнел. – Простить себе не могу, ведь как только он узнал тебя, у меня мелькнула мысль, что дело плохо. Но все же оставался шанс, что он примет наше предложение и отдаст Джиллиан. По крайней мере, я думал так, пока не увидел ее.

– Что ты хочешь сказать?

Он бросил на нее быстрый взгляд:

– Ты не догадываешься?

– Догадываюсь? О чем?

Он помедлил, тщательно подбирая слова:

– Тебе не пришло в голову, что Джиллиан не похожа на пленницу?

– Да, мне показалось… Но ведь некогда было особенно раздумывать, и я посчитала, что она просто свыклась с мыслью, что ей все равно не сбежать. Да еще собаки… Постой…

– Вот именно. Собаки ее слушались. И к тому же, – задумчиво добавил Стивен, – поведение Пьера Бюсака в некотором роде…

– Может быть, она с женой Бюсака… – нерешительно сказала Дженни.

– Она и есть жена Бюсака.

Дженнифер изумленно охнула и, оступившись, чуть не упала. Стивен успел подхватить ее.

– Осторожнее, милая. Мне очень жаль, я понимаю тут не более твоего, но это правда. На ферме больше никого нет. Значит, она и есть «мадам Бюсак».

– Но этого не может быть. Это неправда. Это лишь твои подозрения, Стивен.

– Нет. Ты забыла? Я же виделся с ней раньше.

– Как – виделся? Когда?

– Я рассказывал тебе. Как-то раз я встал пораньше и забрался с этюдником в горы. Сам того не зная, я, видимо, оказался рядом с фермой. Я шел по той стороне долины прямо от Гаварни. Там невероятная дичь и глушь и ужасная дорога – вряд ли по ней ходят чаще чем раз в сто лет, а то и больше… Но во всяком случае она, то есть Джиллиан, тоже вышла достаточно рано. Мы случайно наткнулись друг на друга, и не знаю, кто из нас испугался больше. Вид у нее был такой, будто она хотела сразу убежать. Но потом я о чем-то спросил ее, и мы побеседовали минут пять, не больше. Она все же чего-то боялась и поспешила уйти. Но это была она, девушка, которую ты называешь Джиллиан. Она представилась мне как жена Бюсака и сказала, что живет чуть выше, на ферме.

– Ты говоришь, она испугалась? – быстро сказала Дженни, безотчетно нажимая на застрявшее в голове слово.

– Пожалуй, сильно сказано. Ну, нервничала, тревожилась… Должно быть, боялась, что Бюсаку не понравится, что она с кем-то виделась. Сомневаюсь даже, что она рассказала ему о нашей встрече.

Дженнифер обхватила голову руками:

– И она не пошла с нами… Она даже не узнала меня. Конечно, прошло несколько лет с нашей последней встречи, но могу поклясться: это была Джиллиан.

– Да, это, без сомнений, она.

Окончательно запутавшись, Дженнифер в отчаянии взглянула на него почти безумными глазами:

– Нет, не может быть! Это становится похожим на безумие. Наваждение какое-то! – Ее голос сорвался и предательски задрожал. – Как будто эта проклятая долина кишит девушками, похожими на Джиллиан!

Он положил руку ей на плечо и повел вперед.

– Пойдем, дорогая. Выйдем из леса. – Улыбаясь, Стивен мягко привлек ее к себе. – И не надо паниковать, любовь моя. Все это действительно безумно глупо, а вместе с тем абсолютно ясно: мы имеем одну Лалли, которая умерла, и одну Джиллиан, которая жива. И будем надеяться, что все так и останется.

Лес надежно скрывал их от монастырских глаз, но вскоре они вышли из насыщенного ароматами сумрака и окунулись в мрачную темноту открытой долины. Центр грозы сместился, но небо было еще низким и темным, в перемежающихся электрических разрядах мелькали удивительные оттенки оливково-зеленых гор, светлых по сравнению с бегущими над ними стаями темно-синих туч. По унылым, изрядно поблекшим пастбищам и нижним склонам протянулись стылые призрачные нити – там, где тающий град оставил свои мерцающие слезы. Темное небо, светлые горы, серебристая дымка пастбищ… точно негатив привычной картины, преображенный магией пейзаж, на обесцвеченном переднем плане которого тянулась узкая чернильно-черная колея реки Пти-Гав.

Они вышли на поляну; луговые травы, скрывавшие нерастаявший град, хрустели у них под ногами.

– Еще я говорил тебе – помнишь? Мадам Бюсак не понравились мои картинки. Она сказала, что предпочитает фотографии.

– Ну и что?

– Каково основное отличие живописи от фотографии? – медленно произнес Стивен.

– К чему их сравнивать? Ну, мне кажется, что, с одной стороны, это механическое воспроизведение, а с другой… – Тут у нее перехватило дыхание. – Нет-нет, не то. Они черно-белые, а не цветные!

– Правильно. Возможно, цвет не играл особой роли для мадам Бюсак, – сказал Стивен. Он взглянул на нее краешком глаза. – И хотя доказательство сомнительное, но в данных обстоятельствах достаточно весомое. И мне оно кажется бесспорным. Ведь не может же эта проклятая долина кишеть дальтониками, похожими на Джиллиан!

– Конечно. – Дженни натянуто улыбнулась. – Ладно, значит, Джиллиан вышла за него замуж. Зачем тогда нам вмешиваться? Она ожила, правда неизвестно, надолго ли? Господи, Стивен, у меня такое ощущение, будто все это просто дурной сон.

– Знаешь, дорогая, каким бы странным тебе ни казалось ее замужество, но это гарантия того, что Джиллиан останется жива – если только это будет зависеть от Бюсака… Вспомни, что ты слышала вчера. По-моему, ты как раз говорила, что донья Франциска вынуждала его использовать тот путь, который мог стать смертельным для Джиллиан, а он упорно отказывался.

– Да-да, верно.

– И то, как он вел себя с нами, было в определенном смысле повторением той же сцены. Он понимал, что ради собственной безопасности лучше избавиться от Джиллиан, но не смог, не захотел расстаться с ней. И разве она была похожа на жертву? Напротив, я бы сказал, что он ее любит. И это соответствует его реакции в обоих случаях – и со мной, и с доньей Франциской.

Дженнифер сказала тихим, но решительным голосом:

– Когда же он успел жениться на ней?

– Что? – растерялся Стивен.

– Когда он мог жениться на ней?

Стивен ничего не сказал.

– Если в Бордо они еще не были женаты, то после ее приезда сюда у них оставалось совсем мало времени, чтобы пожениться. Правильно: когда она писала мне, за день до отъезда из Бордо, она еще строила планы насчет пострига. – Дженнифер щелкнула по головке цветка, и капли влаги брызнули блестящей дугой. – Отец Ансельм тоже не венчал их, в противном случае он бы сказал об этом.

– Все это, конечно, так, Дженни, но…

– Прошлой ночью, – продолжала Дженни, не глядя на Стивена, – эта мадам обвинила Бюсака в том, что его вожделение нарушило все их планы. Ведь это тоже подтверждает твои выводы? Она называла его obscune béte и животным…

– Успокойся. – Он взял ее за руку. – В конце концов, это личное дело Джиллиан. Нас волнует только ее безопасность, и в этом смысле Бюсак дал нам кое-какие гарантии. Держу пари, что он не станет подвергать ее опасности. Она ему дорога, поэтому… – грустно улыбнулся он, – поэтому-то я и увел тебя с фермы. Да, настоящая опасность для Джиллиан исходит из другого источника.

– Донья Франциска?

– Наша кроткая Франциска. Короче говоря, пока Джиллиан жива, ее могут обнаружить – мы или полиция, – а значит, существует опасность, что для установления личности умершей будет вскрыта могила.

– Ну и что, если установят, что там лежит Лалли Дюпре? Это еще не доказывает вины доньи Франциски. Она же сама сказала, что может потерять только свой личный доход.

– Конечно. Бюсак, однако, дал более развернутую картину того, чем это может для нее обернуться. Через ее руки прошли огромные суммы денег, Дженни. Пятнадцать лет минуло с тех пор, как Исаак Ленорман доверил ей свои миллионы. За такой срок деньги могли заметно вырасти тем или иным способом благодаря личным связям Пьера Бюсака с Испанией. Чертовски интересно, сколько стоил этот Эль Греко? Пусть даже он достался ей по дешевке во времена военной неразберихи, когда Рембрандт шел за бесценок и Боттичелли пылился в казармах. Нет, добыча, которая досталась этим людям, будет побольше, чем какая-нибудь мелочь «на булавки». Деньги, амбиции, властолюбие и боязнь скандала… вот о какой опасности я говорю, Дженни. Она не отступится так легко от своих чаяний, если верно то, что ты о ней рассказала. А для продолжения дела ей необходимо сохранить Бюсака и любым способом избавиться от Джиллиан.

Дженнифер слегка поежилась:

– Власть… да, это именно то, чего она хочет… У нее такой постный, изголодавшийся взгляд… а внутри точно огонь горит. Не хотела бы я повстречаться с ней на узкой тропинке.