– Так поедем.
– Нет.
Это было сказано твердо. Более того, ничего тверже этого «нет» я никогда еще не слышал.
Я посмотрел на нее внимательно. В ней не было ни единого намека на куколку. Наоми Карн была для меня чем-то новым. Не простушка и не красавица. Волосы скорее темные, чем светлые, но и брюнеткой ее не назовешь. Ни одна из ее черт не дотягивала до разряда звездных, но почему-то по отдельности ее черты вы не замечали, а видели ее саму. Должен признаться, что, обменявшись с ней несколькими фразами, я приуныл.
За девять лет работы детективом я настолько очерствел, что считал откровенное разглядывание любого лица, которое только могла выдумать природа, не более чем частью своих обязанностей. Но то ли в глазах Наоми Карн, то ли где-то еще таилось нечто такое, что заставляло меня искать ее взгляд и одновременно уклоняться от него. Это не было старое доброе соблазнение, этакое «добро пожаловать» на коврике у двери, которым пользуется мать-природа; на меня такие штучки не действуют уже давно. Да, в облике и манерах мисс Карн было что-то женственное, как и в соблазне: она не пряталась от взгляда мужчины, а открывалась, но дело было не только в этом. Еще в ней чувствовался дерзкий ум, бросающий дерзкий вызов. Я знал, что не принял его, и знал, что она знает это, отчего мне стало совсем тошно.
– По правде говоря, – выдавил я, – к вопросу подошли некомпетентно. Как я понимаю, тот парень, Штауффер, заявился к вам утром и сказал, что если вы не поделитесь с ними, то вдова Хоторна пойдет в суд.
Наоми Карн улыбнулась:
– Да, Осси пытался сказать что-то в этом духе.
– Осси? Ему подходит это имя.
– Мне тоже так кажется. Рада, что вам нравится.
– Очень. Но Осси обманывал вас. Проблема гораздо серьезнее, чем судебное разбирательство, и последствия могут быть куда более болезненными.
– Неужели? Вы меня встревожили. Что же это?
– Не могу вам рассказать, – затряс я головой. – Но эта комната – самое прохладное место из всех, где я сегодня бывал. Вообще-то, я мог бы дать вам пару отличных советов, будь у меня такое желание. А что это за штуки такие на четырех ногах? Стулья?
С ее губ слетел легкий смешок.
– Прошу вас, садитесь, мистер…
– Гудвин. Арчи.
– Присаживайтесь.
Она тронулась с места. Если бы не мое задетое самолюбие, то я наблюдал бы за движениями мисс Карн с истинным наслаждением. Не столь грациозная и ослепительная, как Эйприл Хоторн, она тем не менее была столь же легка и куда более открыта, без каких-либо фокусов и капризов. Она нажала кнопку:
– Что бы вы хотели выпить?
– Не отказался бы от стакана молока, благодарю вас.
Я выбрал стул в двух шагах от того, на котором сидела мисс Карн. Вошла горничная, и ей были даны указания принести стакан молока и бутылку минеральной воды. Мисс Карн отказалась от сигареты, предложенной мною. Когда я закурил, она заметила:
– Знаете, вы встревожили меня. Ужасно встревожили. – Однако, судя по голосу, она забавлялась. – Молоко прибавит вам желания дать мне совет?
– Я уже испытываю такое желание. – Я встретился с ней взглядом и не отвел глаз. – Мой совет вам таков: не встречайтесь с Ниро Вулфом. С моей стороны это предательство, разумеется, но я по природе своей вероломен, а кроме того, мне не нравится, как все они на вас ополчились. Я еще до встречи с вами так думал, но теперь… – Я взмахнул рукой.
– Теперь вероломство сладостно.
– Может быть.
– Как это мило с вашей стороны! Почему же вы советуете мне не видеться с Ниро Вулфом?
– Потому что я знаю, какую ловушку он готовит. На самом деле вам нужно найти себе адвоката, хорошего адвоката, и пусть Вулф разговаривает с ним, а не с вами.
Она наморщила нос:
– Не люблю адвокатов. Слишком хорошо их знаю – проработала в адвокатской конторе три года.
– Если завещание опротестуют в суде, вам придется нанять адвоката.
– Ну да, наверное. Но вы сказали, что мне угрожает нечто более существенное, чем суд, и что Ниро Вулф готовит мне ловушку. Какую?
Я ухмыльнулся и покачал головой. Вернулась горничная с подносами, и после того, как минеральная вода мисс Карн оказалась в стакане вместе с кубиками льда, я пригубил свое молоко. На мой вкус, оно было холодновато, и я обхватил стакан ладонями, снова ухмыльнулся и сказал:
– У вас тут необыкновенно уютно и прохладно. Я прекрасно здесь себя чувствую. А вы?
– А я нет! – ответила она с неожиданной резкостью в голосе. – Мне плохо. Умер мой хороший друг – всего три дня назад. Мистер Ноэль Хоторн. Другой человек, которого я тоже считала своим другом в некотором смысле – в любом случае не врагом, – повел себя гнусно. Мистер Гленн Прескотт. Он приходил сюда вчера вечером и сообщил мне об условиях завещания самым оскорбительным тоном. Теперь он открыто вступил в сговор с семьей мистера Хоторна против меня и даже подослал ко мне Штауффера с угрозами. Он подослал и вас, с вашим детским лепетом о ловушках и вероломстве. – Она фыркнула с презрением. – Молоко вам понравилось?
– Спасибо, да. Простите, но дела у вас действительно обстоят из рук вон плохо. Не хотите ли обсудить это более подробно?
– У меня нет никакого желания обсуждать это с вами. Единственная разумная вещь, которую вы сказали за все время, – это то, что дело повели неправильно. Это надо же, послать ко мне Осси с угрозами! Да он начинает заикаться, стоит мне взглянуть на него! Между прочим, с вами мне такое не удалось.
– Не удалось, но вы были близки к этому. – Я опять широко ухмыльнулся. – И вы считаете, что еще двадцать минут – и у вас получится. Потому-то вы и предложили мне сесть. Может, вы и правы, но спешу вас заверить: я – совсем не Осси. А вообще я просто убиваю время. Мой босс просил привезти вас к нему на Тридцать пятую улицу без десяти шесть, но я бы не хотел, чтобы мы оказались там раньше десяти минут седьмого. Было бы неплохо преподнести ему урок насчет того, чего следует ожидать от людей, а чего не следует. – Я бросил взгляд на запястье. – И все равно нам скоро трогаться с места. Мне пришлось оставить машину на Третьей авеню.
– Я уже сказала, мистер Гудвин, что мне плохо. Как вижу, вы допили молоко.
– Этого достаточно, спасибо. Так вы не намерены ехать?
– Абсолютно.
– Что вы собираетесь делать? Наберете в рот воды и будете сидеть здесь, пока вам не вручат повестку в суд?
– Я не собираюсь бездействовать. – Ее тон вновь стал резким. – Говорю вам, мне не понравилось их поведение. От миссис Хоторн я не ожидаю ничего разумного, но разве не могла миссис Данн приехать ко мне или пригласить меня к себе, чтобы мы с ней все обговорили? Разве не могла она прямо сказать, что считает завещание несправедливым, и попросить меня подумать над тем, что можно с этим сделать? Или ей не снизойти до признания в том, что она с сестрами считает себя законной наследницей брата по праву родства?
– Они так не считают. Речь совсем не об этом. Сыр-бор разгорелся из-за Дейзи.
– Не верю. Мне кажется, все начал Гленн Прескотт, а сестры помогли ему сговориться с миссис Хоторн. Они думают, что разговаривать со мной можно только посредством запугивания. Сначала они послали сюда мямлю Штауффера, а потом наняли детектива, Ниро Вулфа, который специализируется на поимке убийц. Можно подумать, будто я убийца. Ничего не выйдет. Может, у них есть полное право рассчитывать на свою долю богатства Ноэля… мистера Хоторна, но получат они ее только после соответствующего решения суда.
– Ладно, – закивал я, – тут я с вами соглашусь. Целиком и полностью. Эти сестры – стая стервятников, Прескотт – двуличный крючкотвор, а Штауффер – жалкий Осси. Но могу ли я задать вам один гипотетический вопрос?
– Одним гипотетическим вопросом вы не заставите меня переменить мнение, мистер Гудвин.
– Но я все равно спрошу. Для нас обоих это станет отличным упражнением и позволит с пользой провести время. Давайте скажем, исключительно в качестве гипотезы, разумеется: Ниро Вулф – беспощадный, бесчестный и коварный человек; вы досадите ему, отказавшись приехать и поговорить с ним; он захочет отомстить вам, и ему в голову придет блестящая идея оспорить завещание не на том основании, что оно несправедливое, а на том, что оно поддельное. Он способен…
– Так вот что это такое! – Глаза мисс Карн просвечивали меня насквозь. – Это и есть новая угроза, да? Она ничем не лучше первой, даже еще хуже. Разве не сам мистер Прескотт составил завещание? Разве не у него оно хранилось все это время?
– Все так, в том-то и дело. Ведь вы считаете, что он в сговоре против вас, верно? Поскольку составил завещание Прескотт и хранилось оно у него, кто, как не он, сможет лучше подкрепить заявление Вулфа о том, что произошла подмена и завещание поддельное?
– Нет. Он не сможет. Он же сам заверил подлинность завещания.
