– Нет, но скоро, – сдавленно шепчу я. – Сначала ей сделают операцию. А потом мама вернется домой.
– Это долго? – спрашивает Белла.
– Не знаю.
Вильям явно нервничает:
– А где ей будут делать операцию?
– В голове.
Я не хочу ничего скрывать, но они все-таки дети.
– Тут очень хороший доктор, и он обязательно вылечит маму.
– Обещаешь? – спрашивает Белла.
– Обещаю.
Обещаю и клянусь. Что еще остается?
– Я скоро к вам приеду. – Я чувствую, что больше ни минуты не могу без них. – Я вас люблю.
Гун-Бритт выключает громкую связь и снова закрывает двери:
– Это настоящий кошмар, Микки.
– Да. Здесь я сейчас ничем помочь не могу. Я еду домой, к детям.
– Мы с Оке рядом, вы же знаете.
– Сестра Бьянки тоже приедет, – сообщаю я.
– Сиенна? Я думала, они не общаются.
Я тоже так думал. Откуда Гун-Бритт знает, как ее зовут?
– Послушайте, – Гун-Бритт понижает голос, – в том, что случилось, виноваты вы. Вы же понимаете это, да?
11. Микаэль
До катастрофы
Лето 2015 года
В одно из последних воскресений лета меня разбудил голос с нижнего этажа:
– Есть кто-нибудь? Вы дома?
Бьянка побежала по лестнице в трусах и рубашке, а я смотрел вниз, наклонившись через перила. В холле стоял Фабиан, в застиранной футболке и бермудах, его короткие, кое-как остриженные волосы были взъерошены еще больше, чем обычно.
– А чем вы занимаетесь? – спросил он, глядя вверх на меня.
– Спим, – ответила Бьянка.
– Так долго? Можно мне войти?
Как будто он уже не вошел.
Я вздохнул, Бьянка, обвязавшись вокруг талии банным полотенцем, поспешила в кухню.
– А который час? – спросила Бьянка.
– Не знаю, – ответил Фабиан.
– Как ты попал в дом? – крикнул я сверху.
Он запрокинул голову и улыбнулся так широко, что при желании я мог бы разглядеть миндалины.
– Через дверь, конечно.
– Разве она была открыта? – спросила Бьянка.
И оба они посмотрели на меня.
– Не знаю, – ответил я. И тут же добавил: – Я исправлюсь.
После переезда в Чёпинге у меня появилась плохая привычка оставлять наружную дверь незапертой. В Стокгольме такое совершенно немыслимо, но тут другое дело. Запираться здесь казалось излишним.
– Звонка же нет, – объяснил Фабиан.
– И то верно, – вздохнул я.
Звонок так и лежал в одной из коробок из-под бананов, что стояли вдоль стенки в гостиной. Как только я о них вспоминал, у меня начиналась мигрень.
– Можно мне побыть у вас? Я могу помочь красить. Или поиграть с Вильямом.
Бьянка бросила на меня умоляющий взгляд. Мы оба считали, что Фабиан слишком взрослый, чтобы играть с Вильямом, но ни я, ни она не решались об этом сказать.
– Можно, но позже, – сказала Бьянка и посмотрела на дисплей телефона. – Сейчас только четверть восьмого.
– О’кей, – ответил Фабиан. – А когда будет можно?
– Приходи через несколько часов.
– Несколько часов? – переспросил он. – А точнее нельзя?
Бьянка сдержала вздох: