– Зачем вы бегаете в такую погоду?
– Фабиан стоял у нас на крыльце, он пришел и звонил, но звонок не работал.
Великан прищурился и, глядя на струи воды, заявил:
– Я закрываю, а то тут сейчас все промокнет.
Дверь захлопнулась, а я остался стоять на крыльце вопросительным знаком, мокрый как мышь, в дорогущей шапочке, которая должна дышать, которая должна была дышать, но на самом деле только страшно давила на лоб. Я почти добежал до туннеля мимо детской площадки и площади, когда наконец почувствовал, что мышцы достаточно поработали, после чего потрусил домой.
Уставший и промокший, ввалился в прихожую. Просто символ спортсмена-лузера.
В гостиной работал телевизор.
– Солнце, где ты? – крикнул я.
Никто не ответил.
Я спустился в хозяйственную комнату, чтобы бросить мокрое облачение в стиральную машину. Еле стянул прилипшие к телу тайтсы и беговой джемпер, надел мягкие спортивные штаны. А на обратном пути услышал незнакомый голос.
– Алло? Любимая? – позвал я снова.
Бьянка сидела в гостиной на диване и смеялась.
– Привет! – произнес я в третий раз.
Она вздрогнула и выпрямилась:
– Привет, дорогой! Промок?
В кресле напротив нее сидел Ула, сосед из четырнадцатого дома. Нога на ногу, в руках очки.
– Случилась ужасная вещь, – сообщила Бьянка. Смех исчез, теперь она невесело качала головой. – Улу ограбили.
– Что? В банке?
– Нет, – ответил Ула, – в центре Лунда, рядом со спорткомплексом.
– Сегодня?
– Вчера вечером.
– Он вышел после тренировки, и на него напали два парня, – объяснила Бьянка.
Ула кивнул и продолжил:
– Внаглую, не таясь. Забрали кошелек и мобильный.
– Они были вооружены? – спросил я.
– Я не заметил, но у них могло быть что угодно – нож, пистолет. Я просто им все отдал.
– Чудовищно. Как такое может быть? – Я похлопал его по плечу.
Мне нетрудно было представить, насколько это мерзко. В Стокгольме одного моего ученика ограбили и унизили несколько взрослых парней. Бедняга потом три месяца не мог ходить в школу.
– Врач дал мне освобождение от работы, – сообщил Ула, – и выписал успокоительное.
Последнее он проговорил так, словно ему было стыдно в этом признаваться.
– Когда стемнело, я вдруг почувствовал, что мне как-то не по себе, – признался он, – а сесть за руль я не могу из-за таблеток. Вот я и решил зайти к вам, чтобы немного поговорить.
– А иначе зачем нужны соседи? – проговорила Бьянка.
Ула улыбнулся. Знал бы он, что она думает на самом деле.
– Пойду приму горячий душ, – сказал я.
– Ну, мне пора, – сказал Ула, вставая с кресла. – Чувствую себя намного лучше. Спасибо за компанию.
Бьянка быстро коснулась его руки:
– Надеюсь, вы сможете заснуть.
Я вышел с ними в прихожую. Ула надел ботинки, пальто и шапку.
– Берегите себя, – произнес я.
Он благодарно кивнул, а Бьянка его обняла.
– Мне его жалко, – сказала она, когда он ушел. – Похоже, он довольно одинок.
Меня бы, конечно, больше устроило, если бы об Уле заботился кто-нибудь другой, но говорить об этом вслух было бы цинично. Раздевшись в ванной, я обвязался вокруг пояса полотенцем и вышел к Бьянке.
– Хочешь в душ вместе со мной?
Она улыбнулась, запустила руку под мою набедренную повязку и дразняще поцеловала.
– Идем!
Мы залезли в душевую кабину. Горячая вода лилась струями и рассыпалась брызгами.
– Представляешь, – сказал я, – у Жаклин был какой-то мужик. Он открыл, когда я привел Фабиана.
– И что? – ответила Бьянка. – Или ты думал, что она монашка?
– Нет, но…
Я и сам не понимал, в чем тут дело. Он просто вел себя как-то нагло.
