– Вас это по-прежнему интересует?
– Ну да.
Джек приподнял бровь и негромко сказал, сменив тему:
– Вы же знаете Тамазин. Последнее слово непременно должно принадлежать ей. Вы не заглянете к нам домой, чтобы сообщить новость?
Через полчаса мы уже были в доме Барака, в маленькой гостиной. Хозяйка сидела напротив нас. За окном, над цветами в ее ухоженном палисаднике жужжали пчелы.
– Тебе решать, Тамми, – проговорил мой помощник.
Его жена глубоко вздохнула:
– Ох, Джек, а ведь тебе всего только и нужно было вежливо поговорить с этим человеком…
– Тамми, я сожалею о своей несдержанности куда сильнее, чем умею выразить.
– Если все пойдет удачно, – вмешался в беседу я, – мы успеем обернуться меньше чем за две недели. Так что к родам точно вернемся.
Миссис Барак посмотрела на мужа:
– Что ж, во всяком случае, ты все это время не будешь мозолить мне глаза.
Голос Тамазин прозвучал непринужденно, однако я видел, что она глотает слезы в преддверии разлуки. Кроме того, я понимал, насколько супруги боятся того, что и этот ребенок тоже родится мертвым, и как нуждаются они сейчас друг в друге. Однако лучшего плана спасти Барака у меня не было. Подойдя поближе, Джек взял жену за руку.
– В нынешние времена путешествие наверняка окажется сложным, – заметила она.
– Нам случалось совершать и более дальние и трудные поездки, – возразил Барак. – Например, в Йорк, где я встретил тебя.
– Постарайся лучше никого не встретить в Хэмпшире, – отозвалась Тамазин с насмешливой угрозой, и я понял, что она посчитала мой план наилучшим выходом из ситуации.
– Хорошо, – пообещал Джек.
Его супруга повернулась ко мне:
– Но что, если вторжение французов начнется как раз тогда, когда вы еще будете там? Застрянете надолго, а я даже и знать ничего не буду.
– Хойленд, куда мы едем, располагается в нескольких милях от моря. И в связи с этим мне кое-что пришло в голову. Должно быть, сейчас между Лондоном и войсками, сосредоточенными на берегу, курсирует уйма королевских почтальонов. Хорошо обученных своему делу, располагающих подставными лошадьми и обладающих правом первоочередного проезда на дороге. Не сомневаюсь в том, что мне удастся уговорить мастера Уорнера разрешить нам посылать и получать письма с их помощью. По крайней мере, вы сможете извещать друг друга о новостях. Кроме того, я хочу иметь возможность поддерживать связь с Уорнером. – Я улыбнулся. – Мне совершенно не повредит пара-другая писем с печатью двора королевы.
– А как насчет вашего собственного дома? – спросила Тамазин. – Неужто вы оставите его на этого кабана-дворецкого?
– Мне придется попросить Гая распоряжаться в доме. Я не желал беспокоить его, но теперь не вижу иного выхода. Кроме того, я хочу, чтобы он приглядел за кое-кем еще.
– За Эллен? – уточнил Барак.
– Да.
– Эта женщина, – промолвила его супруга, – приносит вам только все новые и новые хлопоты. – Я не ответил, и она снова посмотрела на Джека. – Другого способа избавить тебя от армии не существует, так ведь?
Барак кивнул:
– Боюсь, что так. Мне очень жаль. Пожалуйста, не сердись.
Тамазин вновь посмотрела на меня:
– Возвращайтесь домой как можно скорее. – Она крепко сжала руку мужа. – И береги хорошенько мастера Шардлейка.
– A ты береги нашего сына, – ответил Барак. – Моего Джона.
Молодая женщина печально улыбнулась:
– Мою Джоанну.
На следующий день я снова посетил Бедлам. Я помнил, что смотритель Шоумс обычно долго обедает в соседней таверне, и предположил, что в это время он едва ли окажется на месте. Открыл мне Хоб Гибонс, отнюдь не обрадовавшийся моему визиту:
– Гвозди Господни! Начальник же велел вам держаться подальше от этого места! Если он застанет вас здесь…
– Шоумс не выйдет из таверны еще час.
– Вы не сможете повидать Эллен. Он приказал держать ее связанной до вечера. Никаких гостей.
– Хоб, я хотел увидеть именно вас. Вот что, впустите меня. Нечего беседовать прямо во дворе у всех на виду. Да не переживайте вы так, мой визит не сулит вам никаких неприятностей.
– Хотелось бы мне никогда более в жизни не видеть вашей согбенной спины, – проворчал Гибонс, однако позволил войти внутрь, а потом провел меня в крохотную контору.
Из гостиной доносился шум голосов.
– Как чувствует себя мисс Феттиплейс? – спросил я.
– Уже ест. Но после воскресенья не произнесла ни единого слова. – Смотритель жестко хохотнул.
Я прикусил губу: горько было понимать, что Эллен связана, причем из-за того, что я наговорил ей лишнего.
– Завтра я уезжаю. Примерно дней на десять, – сообщил я.
– Вот и славно!
– Я хочу, чтобы вы приглядели за мисс Феттиплейс… Позаботьтесь о том, чтобы Эллен было хорошо. Чтобы ей снова позволили заниматься своими делами. А если она опять начнет буйствовать, чтобы с ней обходились помягче.
– Послушать вас, так это я всем здесь распоряжаюсь! Это не так.
– Вы являетесь заместителем Шоумса. Вам приходится следить за повседневными нуждами пациентов, от вас зависит сделать обхождение с ними более жестким или мягким.
Запустив руку в кошель, я извлек из него золотой соверен. Гибонс так и впился в монету глазами.
– Вы получите и второй, если, вернувшись, я найду, что с мисс Феттиплейс обращались хорошо, – пообещал я.
– Клянусь Господними зубами, вы тратите на нее уйму денег!
