Питт ушел передать эту весть мальчикам.
Вскоре они явились к Бобу. Они были рослые, худощавые, мускулистые. Даже загорелая, обветренная кожа не скрывала их бледности.
– Ваш отец погиб, – сказал Боб. – Он сам выбрал свою судьбу. А где ваша мать?
– На том берегу, в Янктоне.
– У вас есть какой-нибудь другой корабль?
Подростки молча покачали головами.
– А у вашей матери есть работа?
– Она прачка.
– Сколько вам лет?
– Мне тринадцать, брату двенадцать.
– И что вы теперь будете делать?
– Поживем в шалаше, пока вода не спадет.
– А еда-то до тех пор у вас какая-нибудь есть?
Подростки молча покачали головами.
Боб обернулся к понка:
– Ну, что нам делать с этими бедолагами? Что им есть, пока они не вернутся к матери?
Джек не отвечал. По-видимому, он полагал, что такие вопросы двенадцати-тринадцатилетние подростки должны решать сами. Но Бобби не оставляла тревога.
– Эй, ребята! – крикнул он подросткам. – Далеко ли отсюда ближайшая деревня?
– В часе езды верхом.
– Такое расстояние вы и пешком сможете пройти. Я заплачу вам за костюм вашего отца, который сейчас на Питте, и еще кое-что добавлю. Купите себе поесть и найдете работу в деревне. А что не проедите, отдайте матери.
У младшего медленно скатилось по щекам несколько слезинок.
Боб открыл свой поясной кошель. Оказалось, что он не пропил ни пенни. Он дал мальчикам доллар. Они посмотрели на банкноту как на чудо. На эти деньги они могли прожить недели две, а если экономить да еще прирабатывать, то и дольше. Они не в силах были понять, как это ниггер без куртки мог быть таким богатым и щедрым.
– Ты тоже можешь посидеть в шалаше! – предложил старший.
– Под открытым небом мне уютнее. Вот какой у нас костер, на славу! Садитесь, погрейтесь с нами!
Подростки приняли его приглашение.
Из шалаша донесся странный звук, словно кто-то рыдал.
– Это богач, который потерял деньги, – сказал Боб.
– Он знает, что корабль не затонул бы, а паромщик бы не погиб, если бы не эти деньги, – откликнулся понка, который до сих пор, кажется, не произнес ни слова.
– Да, это правда. Никто не станет отрицать, что он виноват. Своими деньгами он лишил детей отца.
Боб погрустнел и стал ворошить костер, чтобы занять себя хоть чем-то.
– На дне Миссури покоятся уже сотни затонувших кораблей, – тихо сказал младший мальчик.
Боб кивнул.
– Да, это река злая, необузданная.
Он обернулся к Джеку. До того он неизменно говорил с понка по-английски, но теперь произнес на индейском языке, которым не владели и которого не понимали братья:
– Ты тоже узнал обоих незнакомцев? Это же Далеко Летающая Птица, Желтая Борода, Священный Жезл, который умеет писать картины, и его краснокожий брат Длинное Копье шайенн, которого он выкупил из резервации.
Понка кивнул.
– Боюсь, что Длинное Копье тебя узнал, – совсем тихо добавил Боб на языке дакота.
– Узнал по шрамам на голове, которые остались у меня с детства, после борьбы с орлом, – ответил Джек. – Но он будет молчать.
Они прервали разговор, потому что из шалаша снова вышел Питт и направился к ним.
– Ну, что мы решили? Трогаемся? Моему коню нужно пробежаться, а то он еще простудится после такого купания.
Боб и Джек молча поднялись на ноги.
– Художник сидит в шалаше и ревет из-за корабля, – сказал Питт. – Лучше всего будет, если он поедет вместе с нами в Рэндалл!
– Отдай ему сухой костюм, – посоветовал Боб, – тогда он сможет отправиться с нами!
– А я как же?
– А ты и в мокрых штанах потерпишь. В форте Рэндалл у него снова появятся деньги, и он тебя наградит!
– Недурная мысль! Согласен!
Так и случилось, что все спасшиеся вскоре тронулись в путь. Мальчики пошли на юг, в ближайшую деревню. Питт вскочил на своего гнедого, шайенн Длинное Копье – на пегого. Боб держал наготове серого в яблоках для художника, который последним вышел из шалаша.
Кони побежали галопом, оба скорохода широкими шагами кинулись во весь опор с ними вместе и не сбавляли темпа. Они больше не чувствовали холода.
Когда Питт, Боб, Джек и оба незнакомца добрались до форта Рэндалл, они сами, их одежда, кони и оружие давным-давно успели высохнуть. Только по бедному костюму паромщика, в который облачился художник, можно было предположить, что с ними произошло что-то непредвиденное.
Маленький отряд подскакал к воротам. Часовой сомневался, стоит ли впускать художника и его спутника-индейца, и потребовал у них назваться.
