– Но сейчас это неважно,… мне надо человека спасать! А ты лучше бы, чем с расспросами докучать, помог бы… – быстро отряхиваясь, вежливо попросила Жасмин. А отряхивать-то уже почти и нечего было, платье её так разодралось от падения, что от него остались только лохматушки. Да и сама Жасмин теперь совсем на принцессу и не походила, скорее так, какая-то замарашка в рванье, свалившаяся на крышу.
– Ну ладно не хочешь говорить, молчи, а я тебе и так помогу,… отчего же не помочь, делать-то мне всё равно нечего! Я ведь был водонос и на своём ослике воду по деревням развозил, людям помогал их урожаи поливать. Но наш падишах налог на воду повысил, и теперь она многим не по карману сделалась,… вот и остался я без работы! Так что идём, куда там тебе надо,… ты только скажи куда? – не распознав в замарашке принцессу, без церемоний согласился юноша.
– Да я сейчас даже и не знаю, в какую сторону надо идти. Мои-то птички вроде все разлетелись,… и теперь я не пойму, в каком месте нахожусь, а спросить не у кого… – с сожалением пожав плечами, заметила Жасмин.
– Ха! А зачем тебе птички,… ты спроси у моего ослика, вон он во дворе под навесом от жары прячется! – рассмеявшись над её странным замечанием, шутливо предложил юноша.
– А что,… давай и спрошу,… так где ты говоришь, он у тебя там стоит? – мигом откликнулась Жасмин и не слова более не спросив, выскочила из сакли во двор. Тут же нашла под навесом ослика, и ласково погладив его по гриве, тихо спросила.
– Ослик-ослик, мой дружок,… ты по пустыни много ходишь, много всего видишь,… а не знаешь ли ты, в какой стороне находится каменный бархан с тремя старыми саксаулами? – почти пропела она. Ослик же, услышав такой певучий вопрос, согласно помотал головой и сразу же ответил.
– Знаю, как же не знать! Мне про это место когда-то давно мой старый дед осёл рассказывал,… да про него не только я, но ещё много кто знает,… вон смотри, и птички про него щебечут… – дружелюбно профырчал ослик и кивнул в сторону сакли. Оказывается птахи никуда и не улетали, а лишь расселись на остатках крыши и ждали когда выйдет Жасмин.
– Ах, вот вы где! А я-то думала вас уже и след простыл,… а вы меня не бросили, дождались,… ах, какие же вы молодцы! Но только уж с вами я дальше не полечу,… больно вы устали, милые,… теперь пойду пешком, а ослик мне дорогу покажет. И всё же у меня есть к вам просьба, попрошу вас, сделайте доброе дело,… отнесите моему учителю, немного свежей воды и дайте попить! Скажите ему, что я уже близко и непременно приду на помощь,… пусть он держится… – обрадовавшись, что птахи не улетели, попросила их Жасмин и тут же передала подлетевшей к ней знакомой птахи маленький флакончик с запасом воды, который держала у себя за поясом.
Птаха быстро подхватила флакончик и сразу же понесла к старику-звездочёту. Остальные пичуги мгновенно последовали за ней. Видя, как Жасмин свободно общается и разговаривает с пичугами и его осликом, юноша тут же перестал улыбаться и, ещё больше изумившись, раскрыл рот.
– И как это у тебя получается,… что-то там пощебетала, что-то профырчала и все-то тебя сразу поняли и послушались! Ну что за чудеса? Так кто же ты такая,… что за кудесница,… как тебя зовут? – искренне дивясь всему увиденному, спросил он.
– А не всё ли равно кто я такая,… ну что тебе проку в моём имени,… вон, сам-то ты мне своё имя не говоришь… – хитро улыбаясь, откликнулась Жасмин, и опять ласково погладив ослика по холке, скорей отправилась с ним в дорогу.
– Так ты меня и не спрашивала,… хотя тут и скрывать-то нечего,… моё имя всякий знает, я Али водонос,… и раз уж я обещал тебе помочь, то выполню своё обещание и пойду с тобой! – бегом нагнав их, воскликнул юноша.
– Вот это и хорошо, а помощь твоя будет как раз кстати,… думаю, все вместе мы быстрей доберёмся до места! А что касается моего имени, то зови меня просто, как утренний цветок называют, Жасмин! – улыбнувшись с лукавинкой, представилась принцесса, однако, дабы не смущать юношу так и не сказала ему, что она приходится дочерью тому самому падишаху. А юноша, приветливо улыбнувшись ей в ответ, как ни в чём небывало продолжил разговор, и они быстрей поспешили на выручку звездочёту.
4
А тем временем во дворце, её отец, падишах Ниух-Ниах отведав в окружении своих лучших танцовщиц всяких вкусных яств и испив сладкого вина, подобрел, захорошел, и вдруг задумался, а что же это он такого наделал, родную дочь, кровиночку, да ни за что ни про что в башню заточил. Ведь он-то ещё и не знал, что её там уже нет. А надо заметить, что Ниух-Ниах как бы они с Жасмин ни ссорились, и как бы ни бранились, очень её любил, и души в ней не чаял. И вот он сейчас, вольготно развалясь под величественным палантином внезапно осознав всю неправильность своего поступка, испугался, и тут же решил осведомиться, как она теперь себя чувствует, и немедленно позвал к себе визиря. А тот как всегда был поблизости.
– Эй, визирь подойди-ка ко мне! Давно ли ты проведывал принцессу,… как она там,… в каком настроении? – для вида, чтоб скрыть волнение, ковыряясь в зубах, спросил он.
– О, великий падишах, когда я проверял её в последний раз, то за её дверью было так тихо, что я даже слышал биение собственного сердца. Наверное, принцесса успокоилась и уснула. А я и не стал к ней заходить дабы не беспокоить её своим недостойным посещеньем… – тут же подскочив к падишаху смиренно склонясь, доложил визирь.
– Хм,… что-то на неё это не похоже, обычно она так быстро не успокаивается,… подозрительно это! Эх ты, болван, надо было всё-таки заглянуть и посмотреть, что она там делает! А может она, какую скверну задумала, и готовит для меня подвох! Или же, что ещё хуже, с ней что-нибудь случилось, и она заболела,… лежит сейчас там бедняжка без чувств… – расстроившись от невнятного ответа визиря, встревожено предположил Ниух-Ниах.
– Так я сейчас же сбегаю и взгляну,… пусть только великий падишах не сердится на меня,… я мигом! – испугавшись, что Ниух-Ниах может вдруг разгневаться, а такое не раз, бывало, воскликнул визирь, и уже было кинулся бежать, как падишах резко остановил его.
– Постой-ка не спеши! Вместе пойдём,… я сам должен убедиться, что у неё всё в порядке. Эх, ну, ничего тебе доверить нельзя,… уж такой ты растяпа! Эй, стражники пойдёте с нами! – ворча и кряхтя, воскликнул он, и тяжело поднявшись с дивана, засеменил за визирем. Стражники беспрекословно последовали за ним. Путь в башню хоть и был недолог, но Ниух-Ниах так успел устать, что преодолев последнюю ступеньку лестницы, ведущую наверх, окончательно запыхался.
– Ну что стоишь,… давай быстрей открывай замок… – утомлённо пыхтя, приказал он визирю. Визирь покорно снял замок и сейчас же попытался отворить дверь, но не тут-то было, ведь с другой стороны дверь была подпёрта табуретом.
– Что такое,… должна быть открыта,… ведь замок-то я снял… – растерянно вскрикнул визирь.
– Ну, вот я же говорил, что принцесса что-то задумала! А ты болван и проверить-то, как следует, не удосужился! – вновь обругав визиря, взвизгнул падишах и, оттолкнув его от двери, сам постарался её отворить.
– Доченька,… родная,… Жасмин,… это я твой папа,… открой, пожалуйста,… я пришёл мириться… – заискивающе протяжно пропел он. Но стой стороны отозвалось только молчание. Падишах ещё несколько раз мягко и терпеливо постучался в дверь, но, в конце концов, не выдержав неопределенности, начал рьяно её колошматить.
– Открой дочка, я беспокоюсь за тебя! Что с тобой! Не мучай меня милая, открой родная! – теряясь в догадках, что же могло случиться, взмолился он. Визирь, видя такое, тут же присоединился к нему и стал усердно пинать по засову.
– Ах, всё напрасно! Стража ломайте дверь, спасайте принцессу! – совсем уже потеряв терпение, вскричал Ниух-Ниах. И двое здоровенных стражников, тех самых, что отвозили звездочёта в пустыню, бросились сильными и жёсткими ударами своих кулаков долбиться в дверь. Секунда, другая, и дверь, поддавшись столь мощному натиску, треща и скрепя, разлетелась на кусочки. Все мигом ринулись вовнутрь комнатушки.
– Жасмин,… дочка,… не прячься! Где ты? Появись! – судорожно шаря по углам, то здесь-то там, нервно восклицал обеспокоенный падишах. Но что толку, ведь её уже давно не было в башне.
– Это всё ты виноват! Это ты вовремя не досмотрел на месте ли она! А теперь кто знает, что с ней стало,… быть может её похитил пустынный Див, и унёс далеко к себе в рабство! Ах, моя бедная доченька,… ах, моя несчастная принцесса! – срывая свою беспомощность на визире, предполагая невесть что, жалостливо закричал Ниух-Ниах.
– Но она была здесь,… я сам лично закрыл за ней дверь… – гнусливо оправдывался визирь, боясь, что падишах тут же велит отрубить ему голову.
– Ну вот, всё пропало,… Жасмин исчезла,… и где же она теперь моя деточка! Да я сейчас готов отдать всё, лишь бы она вновь была дома рядом со мной! Ах, я старый тюфяк,… что же я натворил,… единственное дитя в башню заточил,… что же мне теперь делать,… как жить,… и зачем мне теперь вообще нужна эта жизнь, когда моего цветочка нет со мной… – устало плюхнувшись на пол и осознав случившееся, горько заплакал Ниух-Ниах.
Он наконец-то ясно понял насколько дорога и важна для него дочь, и что без неё вся его жизнь, всё его богатство и власть не имеет смысла, что всё это без неё, пустое и абсолютно ненужное барахло. Горе в момент охватило его сознание, и он неожиданно сделался таким одиноким, таким жалким, что даже визирь со стражниками сочувственно зарыдали вместе с ним.
– Ах, наш великий падишах,… не надо так печалиться,… ничего ещё не потеряно, не надо отчаиваться,… мы найдём её… – пуская слёзы, пролепетал визирь.
– Да кто же её теперь найдет,… кто мне отыщет мой цветочек,… уж не ты ли? Да ты её даже и в башне-то уберечь не смог, а сейчас и подавно не найдешь… – мотая головой и горько всхлипывая, мямлил падишах.
– Ну я-то может и не найду, а вот звездочёт найдёт,… ведь он всё знает и всё ведает,… уж он-то отыщет принцессу куда бы она не подевалась! – вдруг оживившись воскликнул визирь.
– А ведь ты прав,… он её точно найдёт! Немедленно видите меня к нему! Где он?… куда вы его отвезли? Да я сейчас готов у него в ногах валяться и всю жизнь просить прощенья лишь бы он помог мне! Быстрей к нему,… и молите небеса, чтобы с ним ничего не случилось, пока мы до него доберёмся, иначе я с вас три шкуры спущу! – моментально преобразившись от забрезжившей надежды найти дочь, резко вскочив с пола, вскричал Ниух-Ниах и сурово погрозил стражникам. Ну а те только головами закивали да быстрей вниз по лестнице из башни побежали, а вслед за ними и падишах с визирем понеслись. А уже через несколько минут, они все вместе, отправились к каменному бархану, возле коего навечно застыли три засохших саксаула.
5
А там, под ними, как раз в это время разыгрывалась самая настоящая трагедия. Бедняга звездочет, закованный в колодки, распластавшись на раскаленном от зноя песке, терял последние силы. Их у него оставалось так мало, что он даже и пошевелиться не мог, когда к нему подлетели пичуги посланные Жасмин. Но благо у них ещё остались и силы, и изрядный заряд бодрости. И они, мгновенно схватившись своими цепкими лапками за одежду звездочёта, перевернули его на спину, и быстро откупорив флакончик с водой, влили в беднягу несколько живительных капель. И надо же такому быть, эти маленькие капельки подействовали на старца, словно целебное снадобье, он сразу же открыл глаза и, увидев птах, даже улыбнулся.
– Ах, славные пичуги,… и кто же это вас послал? – спросил он, быстро начиная набирать силы, приободрятся и приходить в себя. И это действительно так, ведь в пустыне, где безжалостно властвует засуха, любой глоток воды, пусть даже самый маленький, может стать волшебным эликсиром жизни, а именно такое случилось и сейчас.
– Чи-жик, чи-жик,… нас послала принцесса Жасмин,… она велела вам держаться и ждать её! Она уже на пути сюда,… и она не одна, с ней друзья и они помогут вам! – громко прочирикала птаха держащая флакончик, и тут же перевернув его, влила в звездочёта остатки воды. И этих остатков свежей влаги хватило, чтобы звездочёт уверенно приподнялся и даже присел.
– Спасибо вам смелые птахи,… теперь у меня хватит сил дождаться Жасмин… – ответил он и свободно вздохнул полной грудью. В тот же миг птахи, подлетев чуть вверх стали кружить над ним, обдувая его своими крылышками, дабы он не так сильно страдал от неумолимо палящего солнца. Ведь в пустыне всегда, ну разве что кроме ночи, стоит чудовищная жара.
Вот и сейчас, невзирая на то, что уже начало смеркаться и повеяло вечером, зной так и не отступал, а пыл, шедший от нагретого за день каменного бархана, не давал звездочёту покоя. Но долго птицам обдувать беднягу не пришлось, вскоре на него пала ячеистая, словно рыболовная сеть, тень от трёх засохших саксаулов, что уныло стояли рядом. Однако её было вполне достаточно, чтобы он смог и дальше спокойно ожидать принцессу и её друзей. А они как раз уже были на подходе, и ослик, отлично зная дорогу, уверенным шагом вёл ребят к цели. Но не успели они и на четверть мили приблизиться к звездочёту, как он их явственно услышал. Ребята так торопились к нему, что даже начали вести отсчёт своих шагов.
– Тысяча первый шаг,… тысяча второй шаг… – поочерёдно восклицали то Жасмин, то Али. Ну а звездочет, ещё издали услышав их голоса, радостно приподнял голову и, уже было начал всматриваться в пустыню, как вдруг непроизвольно бросив взгляд на песок, заметил, что сетчатая тень от саксаулов отчётливо отпечатывает на нём древнюю тайнопись. А так как звездочёт был великим мудрецом, многое знал и понимал, то он тут же стал её расшифровывать. И надо же, она оказалась письменностью предков говорящая о том, что есть возможность оживить чудотворный родник, захороненный под каменным барханом. Ну а пока он разбирался, стараясь быстрей прочесть эту тайнопись, ребята уже успели подойти к нему.
– Учитель,… как ты себя чувствуешь,… мы торопились к тебе как могли! Но я вижу, что птахи всё-таки помогли тебе продержаться до нашего прихода! – тут же бросившись к звездочету, воскликнула Жасмин.
– Ах, принцесса,… то, что я сейчас здесь обнаружил это просто потрясающе! Это нечто невероятное! Мне кажется, я разгадал многовековой секрет каменного бархана,… эх, мне бы только снять с себя эти проклятые колодки и я бы полностью прочёл всю надпись! – радостным возгласом встретил он свою любимицу.
– Эй, старче,… ты чего это,… какая она тебе принцесса!? Ты что от жары бредить начал? Да и какую надпись ты тут увидел,… вот уж чудак… – снисходительно хихикнул Али и принялся разглядывать замки на колодках звездочёта.
– Да ты не обращай внимания на его слова,… учитель видимо и вправду заболел,… лучше разберись, как быстрей снять с него оковы! Ах, бедный учитель вам сейчас, наверное, так плохо… – продолжая скрывать своё происхождение, сочувственно ахнула Жасмин.
– О нет, ничего мне не плохо,… мне в жизни так хорошо не было, ведь я разгадал великую тайну каменного бархана! – радуясь, словно ребёнок, воскликнул звездочёт, подставляя колодки Али.
– Ну а что тут разбираться-то,… знаю я такие штучки,… приходилось сталкиваться,… сейчас же и сниму… – найдя, в чём слабость замков, откликнулся Али, достал из кармашка какой-то крючочек, быстро открыл колодки и лихо скинул их на песок.
– Вот так-то! – довольно воскликнул он и помог звездочёту подняться. А тот облегчённо потирая освобождённые запястья, продолжил свой рассказ.
– Да вы послушайте меня, дети мои,… вон видите тень от саксаулов? Вот в ней-то и заключена весть от прежних поколений людей, живших тут в былые времена. В те далёкие годы здесь бурлила жизнь и эти величественные саксаулы цвели пышным цветом. Но случилось нечто непоправимое и они стали увядать. Именно в этот момент их ветки и были сложены таким образом, чтобы в определённый час дня, тень от них отражалась на песке в виде тайного послания,… так они и засохли… – показывая на сетку теней от скрюченных ветвей, продолжая изучающе всматриваться в тайнопись, задумчиво молвил мудрец.
