Одухотворённые
Народная пословица гласит: «Пока жареный петух – не клюнет, мужик – не перекреститься!» Все помнят известную культовую фразу актёра Владимира Высоцкого: «Вор должен сидеть в тюрьме!» А откуда берутся воры, кто их наставляет, кто им даёт добро на существование? Почему дети воров, сидящих в тюрьме, тоже становятся ворами? Почему таких любителей поживиться чужим становится только больше, и никак не меньше? Вопросов много. Ответа нет.
Таня, опять уткнувшись в очередной философский тупик, вернулась на землю. Реалии были таковы, что авто, набитое жертвами и бандитами, наконец-то подъехало к отделению милиции. Это было неказистое, приземистое, серое, давно не видевшее ремонта, кирпичное здание. Было подозрение, что строилось оно сто лет назад, какими-то уголовными элементами или солдатами – по остаточному принципу. И не надо больше слов, и так понятно, как ценит Государство народный Щит правопорядка! Войдя в маленький кабинет с допотопной мебелью, Таня увидела сидящего за классическим столом такого же древнего, можно сказать, человека – явно пенсионного возраста.
Как оказалось, это был следователь по уголовным делам. Он скрупулёзно копошился в чрезвычайно высокой стопке бумаг. Такой высокой, что его не сразу можно было заметить…
«И этот совсем закопался,» – мысленно подытожила удручённая женщина.
Было такое впечатление, что все служащие тут усиленно демонстрировали свою немыслимую занятость. Не хватало только таблички на дверях: Проходи – тихо, говори – кратко, уходи – быстро! Тане пришлось в подробностях пересказать следователю всю историю.
При этом она не отпускала руку сына. Таня всегда старалась быть примером для своих детей, позиционировала как сильная волевая женщина. Пересказывая жуткую картину сорвавшегося нападения, она хорошо чувствовала состояние своего ребёнка. Для неё это было очень важно. Здесь и сейчас они выступали как единое целое, которое может противостоять любой опасности. Хотя где-то глубоко в душе Тане было очень страшно… за себя, за детей, за весь добрый и такой хрупкий мир. Следователь дописал протокол… их глаза встретились… ни мать, ни сын не увидели в потускневших от усталости глазах чиновника, никакого участия, похоже, уму было привычно выслушивать всякие ужастики от потерпевших.
Люди живут своей обычной жизнью – тихо, мирно. А работники милиции, к сожалению, в этой тишине и мире вынуждены копаться как в навозной жиже, потому что кто-то должен быть санитаром общества. Труженики невидимого фронта, как они себя называют, в Беларуси не обладают достаточно современным арсеналом техники и оружия, часто рискуют жизнью, а всё, потому что Правосудие – покрыто толстым слоем вековой пыли, что на руку любому преступнику.
Тане по-женски было жалко и сыщиков, и потерпевших, её тревожили и волновали даже заблудшие души уголовников. Как хорошо, что её повседневная жизнь не связана с поимкой и обезвреживанием преступников. Сегодняшний день ярко осветил эту теневую сторону жизни. Было потеряно не мало сил и здоровья. А если бы так каждый божий день… Ужас!
Так что, увидев безразличие в глазах следователя, Таня не обиделась на него и не возмутилась… она только умоляюще спросила:
– Как жить среди этой бессовестной нечисти? Как растить детей, если прямо у крыльца дома уже подстерегает серьёзная опасность? Подскажите, почему в нашем государстве поют про единый и могучий союз, но при этом забывают о том, что этот великий зависит от каждой личности? Когда, наконец, все поймут, что всё в этом мире взаимосвязано. Агрессия порождает только агрессию. А прекрасные мысли дают прекрасные результаты.
Вопросов много. Опять вопросов много. Ответа нет ни у следователя, ни у кого.
– Во-первых, дамочка, успокойтесь, вас не убили – благодарите Бога, что остались живы. Не всем так повезло. У этой банды много жертв. Вот заявления от их родственников… Во-вторых, мы не можем привлечь их к какой-либо ответственности за то, чего они не сделали. Доказать попытку убийства будет практически невозможно, так как на сей раз мы не нашли у них оружия или хотя бы какого-нибудь орудия убийства. Одного мы узнали, знакомая личность – уже не раз сидевшая по ту сторону свободы, но два других в картотеке не числятся. В-третьих, могу вас успокоить, они не станут стучаться в одну и туже дверь… так что, дамочка, можете спать спокойно в своём районе. Заявление мы ваше примем, подержим их 24 часа в подвале и отпустим. Нет оружия, нет жертв – нет состава преступления…
– А если бы они убили за 300 долларов всю семью? – вслух озвучила Таня свой главный вопрос.
– Мы бы с вами здесь не имели счастья встретиться, – иронично пошутил уставший и безразличный к Таниным чувствам следователь. Бессмысленно было оставаться в этом душном тесном помещении с невыносимым запахом сапожной ваксы.
Таня, по-прежнему все ещё державшая Санькину мокрую холодную ладонь, быстро сказала сыну:
– Идём отсюда.
Наконец-то они вышли на свежий воздух. По—прежнему моросил неуютный безбрежный осенний дождь. Холодный ветер так и норовил сорвать шапки с прохожих. Возвращаться домой пришлось самим, без служебного уазика. Видимо, тот уже спасал новые жертвы неспокойного города! Всю дорогу мать и сын проговорили на тему, не затрагивающую до сих пор. Как так случилось, что воры узнали о продаже телевизора? Значит, это он, пятнадцатилетний наивный подросток, проговорился своим друзьям во дворе. Забыл о том, чьи они дети и кто их родители.
Ошеломлённый таким фатальным зигзагом судьбы, Санька признался во всем. Как он часто выносил из дома еду для голодных друзей. Как ему, запуганному, приходилось молчать о том, что малолетние преступники безнаказанно отбирали сумки и кошельки у слабых стариков, о том, как он стал случайным очевидцем угона машины теми же подростками, о том, как они заставляли сына выносить для них из дома драгоценности и сигареты Влада… Что двое из его одноклассников уже под статьями после суда…
Теперь Таня действительно благодарила судьбу не только за то, что они все остались живы. Экстремальный, путь даже страшный случай, произошёл не зря. Этот самый неожиданный мерзкий поворот судьбы сблизил мать с сыном, позволил подростку смело излить свою измученную душу перед самым родным и близким человеком. На сердце у Тани было тревожно и горько! Всё-таки она надеялась, что её любимый сын оставался таким же как в детстве – чистым и отважным, а тут такое… Но лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
Таня ещё сильнее сжала уже потеплевшую руку сына и, радуясь его правдивому очищению, заключила:
– Ничего, сын. Не меняются только дураки и покойники, – и вздохнув, про себя заметила: «растёт, парень». Самое время научиться делать правильный выбор. Или путь образования, духовного развития, или вот так быстро и просто «украл, сел в тюрьму, вышел через 10 лет и опять украл». Потерянное время для шанса жить Настоящей человеческой жизнью. Не забирать у других, а наоборот, заботиться о других и делиться своим духовным богатством.
Вечером за ужиным вся семья провела в обсуждении прожитого дня. Глава семейства не преминул опять оскорбить сына:
– Подонок и бандит! Таких, как ты. надо убивать, и всё.
– А ты когда разговаривал с сыном по-мужски? Нет, не с кулаками, а по-взрослому с уважением и любовью? Или ты не умеешь быть Человеком? – не выдержала Татьяна, всё сильнее обнимая Саню.
– А что произошло у вас? Я никак не пойму, – бабушка, как всегда, витала в своих собственных заботах, сегодня мало понимая Танины проблемы, которые дочь, как могла, от неё скрывала, жалела мамочку.
– Всё хорошо, уже всё хорошо, мамочка, – Таня перевела взгляд сначала на сына, потом на мужа и девочек.
Те поняли, что лучше помолчать. Стало тихо. В душе, в общем, Таня радовалась благополучному завершению дня. Сегодня она ещё раз убедилась, что непременно должна покинуть эту страну, эту бестолковую школу, этот криминальным двор. Но теперь она не будет слушать мужа. Спасать детей и себя она будет сама, даже, если останется совсем одна.
Она стала чаще медитировать и визуализировать свой отъезд. Впереди был миллениум! Какой он будет – 21-й век?
Ягодный кейк
Приближались новогодние праздники, а с ними много разнообразных хлопот. Перед каждой женщиной всегда остро стоит вопрос «Что поставить на стол? Чем удивить родных?»
Таня пересматривала кулинарные странички журналов и случайно наткнулась на аппетитную картинку ягодного пирога. Так как описывался рецепт национального скандинавского блюда, то пирог там назывался коротко и модно: пай! Дальше молодая хозяйка узнала, что традиционно ягодные пироги пекутся на все праздники в странах Скандинавии. В сезон люди стараются вынести из леса как можно больше черники, брусники, морошки и других ягод, чтобы потом весь год, до следующего урожая наслаждаться замечательным вкусом даров северного леса!
– Это же сколько разнообразных ягод, чтобы так часто печь ягодные пироги?!
«Наверное, там их ну о-чень много… а людей мало, – подумала Татьяна, знающая как быстро выгребаются все ягоды в белорусских лесах, – всё, решено, буду печь. Буду печь ягодный пай (!), чтобы хоть как-то приблизить свою мечту – вырваться за границу. Никому ни о чём не откроюсь раньше времени, буду тихо молиться за свою мечту. Буду есть со всеми ягодный пай и тихо радоваться своему маленькому празднику».
А между тем, в целом, страну по-прежнему будоражило – рокировками власть имущих. Последствия политического конфликта 1998 года принесли новый неожиданный зигзаг в отношениях между Европой и Беларусью. Строивший свою вертикаль власти, известный своим лукавством Главный заставил все посольства других стран покинуть свои резиденции под Минском, в знаменитых Дроздах. Так называемый батька признал эти территории Собственными владениями, принадлежавшими его Величеству – Президенту. Он бесцеремонно раздал лучшие земельные участки своим чиновникам – тем, кто скрывал и замазывал его преступные деяния, расправляясь с несогласными и протестующими против его власти земляками. Ему же всё было можно, он же сам всему Голова!
Пресса не могла освещать события тех лет всесторонне, потому что постоянно шла угроза от властей, в случае неповиновения – тюрьма, расстрел. Газеты были безынтересными, наполненными одной пёстрой рекламой.
На работе было всё как обычно. Таня равнодушно взглянула на пестревшую рекламой газетную пачку, это была свежая, ещё не разобранная почта. Что там могло быть интересного для неё? Таня провела быстрым взглядом первую и вторую страницы: выступления, награждения и посещение Президентом областных центров…
Возможно, к нам тоже заглянет… Витебск – город красивых девчат, место проведения традиционного Славянского базара. Этот музыкальный фестиваль после 1992 года регулярно, каждый июль заманивал всех славянских красавиц и всех нуждавшихся в них – поучаствовать и поглазеть на звёзд эстрады. Президент был не исключением в списке поборников женской красоты. Всей страной люди с интересом наблюдали за его многочисленными романами с первыми известными красавицами страны. И вдруг Танин взгляд остановился на рекламе, вонзившей острый меч в самое сердце:
Что это? Опять подсказка Высших Сил? Таня перечитала объявление ещё два раза и мысленно спустилась в свою сердечную чакру…
Задыхаясь, ощутив лёгкое головокружение, забывая обо всём на свете, женщина закрыла глаза, спрятав заветную газетку под стол. Переведя дух, она снова и снова перечитала объявление. Вспомнила кулинарную статью о ягодном пироге в недавнем журнале. Сопоставила факты, убедилась, что это скорее всего не ловушка для простачков, а реальная работа. Удовлетворённо тряхнула своей неотразимой кудрявой головой, широко улыбнулась очаровательной улыбкой:
– Вот он – мой шанс! – сердце предательски не давало работать, оно билось так сильно, что, казалось, было заметно. Неужели медитация и визуализация мечты сработали так быстро?
– Ты чего так сияешь как майское солнце? – спросила её помощница Галя, которая как-то незаметно вошла в кабинет. Увидев удивление на красивом лице Татьяны, она начала оправдываться, – я стучала, но ты не ответила… я хотела спросить, ты готова к сегодняшнему вечернему корпоративу?
Таня глубоко проглотила вместе со слюной все свои потаённые мысли. Незачем посвящать первого встречного в свои планы, она решила сначала поговорить с мамой, потому что без её помощи ничего не получится.
Весь рабочий день пролетел в бухгалтерских хлопотах, на которые Таня уже не обращала никакого внимания. Все её мысли были уже там… в далёкой вожделенной Швеции…
– А что там запланировано на вечер? Я совсем не успеваю за вашими частыми праздниками… – ошарашенная собственными переживаниями по поводу заветного объявления, она совсем забыла о предстоящем дне рождения главбуха Розы Львовны. Та – опять или всё ещё – была в долгосрочном отпуске и должна была прийти сегодня вечером на работу для того, чтобы торжественно принять подготовленные для неё поздравления и, конечно, денежную премию от банка.
– Ну ты даёшь, Татьяна Сергеевна! Наша Маша – из кассы, будет читать стихи от всего коллектива, а Антонина – из валютного, будет, как всегда, заводить Розе Львовне любимые народные песни. Все уже собрались, ждут саму именинницу, она должна скоро прийти из салона – в полном параде. Там уже и шампанское в ящиках подвезли. Говорят, сам Главный подкатит!
Корпоратив
Этого ещё не хватало! Если ждут самого главного, значит будет настоящий «грандиозный шухер» (как сказал бы любимый всеми Попандопуло из советского блокбастера «Свадьбы в Малиновке»). Для пира нужна будет достойная массовка, поэтому придёться суетиться там со всеми до конца… это сильно опечалило Татьяну, так как она прекрасно знала, какой вакханалией заканчиваются все банковские посиделки. А тут ещё сам Главный на слуху. Не к добру, явно не к добру… Ну что общего у самого президента с кокой-то банковской крысой?
– А может она была ещё у него в колхозе главбухом, или хаты у них в селе стояли рядом? – возразите Вы.
Хорошо бы именно так, ан нет… Роза Львовна была тутошней и всегда гордилась этим… Тогда что? Остаётся только догадываться о тех финансовых потоках, которые заставляют великого политика кланяться этой скрипучей банковской телеге, везущей на себе тяжёлый груз, несомненно, криминального капитала. Все корпоративы в банке проходили неизменно с размахом, но именины главбуха – это особая тема! Например, кассир Маша имела не мало нареканий по работе, но её терпели из-за несомненного таланта писать хвалебные Оды начальству. А Тоня из валютного, имея 3-х маленьких детей, постоянно была дома, сидя на больничных. Словом, работник из Тони был неважный, но её тоже выдерживали из-за прекрасного вокала и народного репертуара. Таких примеров можно было бы привести немало. Вот поэтому Татьяна была крайне недовольна своей работой, где всё держалось на нескольких толковых, пашущих до седьмого пота, специалистах.
А получали эти трудяги, порой, меньше бездельников. Ну и где справедливость? Часам к четырём после полудня были пересчитаны все вырученные деньги в кассе, переложены в огромный сейф и залиты сургучом на замок с круглыми печатями, где гордо сияла надпить «Внешэкономбанк». Служащие торопливо приводили себя в порядок и спешили в большое и светлое фойе с мраморным круглым фонтаном в центре.
Татьяна мельком оглянулась – на стене у выхода – в зеркало… всё тот же пронзительный светлый взгляд из-под летящих подкрашенных бровей; тот же мраморно-белый классический овал лица, немного уставшая улыбка, мамина улыбка – на мамином лице! Она такая же, как мама, розовощёкая и курносая… она нравилась сама себе всегда. Это придавало уверенности в себе и своей правоте. Платье на ней было не вечернее, но вполне подходящее, так как на работу Таня всегда старалась одеться элегантно и не дёшево.
Неожиданно вдвое увеличилась охрана – в чёрной парадной форме. Взгляды стражей порядка пристально бегали по всему холлу, считывалось неподдельное беспокойство. Собравшиеся на корпоратив женщины засверкали своими интригующими взглядами и золотыми украшениями. Красные форменные банковские пиджаки быстро сменились на цивильную праздничную одежду. В ходу был французский парфюм и мохеровые джемпера, обтягивающие стройные и округлые женские прелести. Мужчины и женщины как-то незаметно разошлись на два цветных ряда, по разные стороны от фонтана. Охранники стали заливать в бассейн шампанское прямо из бутылок, пока не распотрошили все десять ящиков.
Раззадоренный коллектив весело аплодировал, глядя на решительные действия гостей. Личный шофёр директора банка – Гриша, весельчак по натуре, решил соригинальничать и тут же при всех сунул свой указательный палец в искрящийся пузырьками фонтан. Все интригующе захихикали.
– Вон отсюда, быстро! – загромыхало из входной двери, – убери свой обос… анный, вонючий палец! – Роза Львовна обозначила своё появление властным, знакомым и драгоценным голосом. Она вальяжно остановилась в кругу своих фавориток, поглаживая и пошлёпывая их нарядные тела.
Те, в свою очередь, запели дружным пафосным хором:
– Красавица вы наша, как вам идёт эта новая причёска, как же вы похорошели.
– Мы скучали, мы так скучали без вас…
– Вам так идёт это новое платье. Вы молодеете и хорошеете год от года, – сладко ласкали слух начальницы неуёмные коллеги, соревнуясь друг с другом в изощрённой лести. Таня, делающая за именинницу уже который месяц свод баланса и несущая в отсутствие Розы Львовны огромную ответственность в коллективе, скромно дожидалась окончания всей этой приторной пошлости. Имениннице вручили огромный (самый дорогой) букет разноцветных лилий, купленный на заказ в лучшем цветочным салоне города.
Букет был действительно великолепен, на весь холл разносился аромат благоухающих распустившихся лилий. Ну, такой роскоши Таня ещё никогда не видела… и такой откровенной лести – тоже. Она работала в банке уже больше года, но до сих пор не чувствовала себя таким настоящим пайщиком, как все остальные. Поступая на должность, Татьяна читала и подписывала документы о том, что ей принадлежит 0,1% валютного фонда банка, но только в том случае, если она поддерживает политику главного.
К сожалению, у Тани к новоизбранному главе было много вопросов и мало симпатии.
– А где же Он сам? – нетерпеливо прошептала Таня на ушко стоящей рядом Галине.
– Подъедет позже. У него дела, но скорее всего, ждёт, пока все хорошо подопьют и развеселятся. Вперёд вышла кассир Маша, по совместительству поэт-самоучка, и громко продекламировала для Розы Львовны лично написанную Оду – о молодости и несравненной красоте пятидесятилетней именинницы.
Разноголосый хор непрерывно поддерживал Машу криками:
– Браво! Брависсимо!
После чего было разрешено выпить за здоровье главного бухгалтера из общей чаши фонтана. Когда все азартно черпали своими бокалами игристый алкоголь, в зале громко зазвучала попсовая танцевальная музыка. Разразилась сногсшибательная дискотека.
– Фи… – скривила свой шнобель (огромный нос) Роза Львовна, – я ведь хотела на-род-ну-ю: «Ой, да не вечер…» между прочим, а где моя Антонина?
– Ой, простите, она маму вчера похоронила… не пришла, – скорбным голосом ответила секретарша Ксюша.
– Что??? Вчера – похоронила, а сегодня не пришла спеть мою любимую песню? Татьяна Сергеевна, как вы тут все запустили без меня? – опять все шишки полетели на Танину голову. Понятно, что это была элементарная зависть. Завидуйте молча, Господа!
Больше никто ничего не спрашивал, не демонстрировал, не выступал. Все тупо черпали из высыхающего на глазах фонтана алкоголь, закусывая его роскошными бутербродами с красной рыбой и ветчиной, искусно сервированными на серебряных подносах, которые были расставлены повсюду. В воздухе витал запах Игристого вперемешку с ароматом благоухающих лилий. Иллюзия общего шоколадного благосостояния так захватила всю публику, что уже было не понять, где кассир, а где патрон. «Все смешалась в нашем земном мире» – сказал бы Михаил Задорнов.
Наблюдая за происходящим, Таня по-бухгалтерски просчитала примерную сумму всех сегодняшних расходов на этот корпоратив и пришла к мысли, что лучше бы это деньги разделили на всех служащих и просто тихо разошлись. Её заработная плата была немного выше, чем подчинённых, но не более 300 долларов в месяц. Простые служащие банка не могли позволить себе такой вот праздник, но никто не посмел отказаться от шампанского и закуски. Халява, плиз! – называется эта старая как мир картина. Поэтому жалеть тут было некого и незачем… Потому что умный человек понял бы, что за все в этой жизни придется платить.
Таня незаметно выскользнула из фойе и встретилась с шофёром Гришкой у двери. Тот стоял обиженный Розой Львовной и нетерпеливо ждал момента, чтобы попросить у неё за это прощения.
– Что, Гришаня, вкусное шампанское? – иронично поддела парня Татьяна.
– Да, не хорошо вышло-то как! Жаль, что я её не заметил вовремя, так хотелось подшутить… теперь боюсь, что с работы уволят. Эх, судьба – злодейка, жизнь моя – копейка!
– Ладно, не плачься, Григорий. Я за тебя замолвлю словечко. Только пообещай, что прикроешь моё отсутствие. Уж очень надо домой, да и не пьётся мне как-то из общего корыта…
– Конечно! Конечно, идите домой, но знайте, что Главная – всё помнит на много лет вперёд, и вам, скорее всего, это ещё аукнется.
– Спасибо, друг любезный, за заботу. Я всё учту, пока!
В это мгновение к парадной лестнице банка подкатил сверкающий чистотой черный лимузин, оставляя тёмную полоску на белом снегу. Таня и Гриша повернулись на свет его ярких фар. Открылась задняя дверца, из которой показался огромный охранник в чёрном костюме. Одним широким движением он открыл переднюю правую дверцу кабины и из неё показался редкий пучок на лысине самого главного. Быстренько зачесав его на правую сторону, он горделивым кивком головы поздоровался с молодыми людьми и стремительно направился вверх по лестнице. Видно было, что Он здесь не редкий гость.
– Ух, ты!.. – не нашёл больше слов шофёр Гришка и заговорчески посмотрел на Таню, – Не передумала уходить? Ведь для тебя тут предоставляется возможность познакомиться с Батькой лично. С твоей внешностью можно рассчитывать на неплохие дивиденды!
– Нет у меня желания с ним знакомиться, – отрезала уходящая женщина, – его больше интересуют деньги и молодые девушки. Мне домой надо, к детям. Бывай! Не забудь прикрыть меня…
Таня выскочила в белую зимнюю предновогоднюю сказку. Витебская зима в тот год была особенно снежной и ветряной. Только золотые маковки высоких церквей не отбелились в снежном хороводе. Таня всей грудью вдохнула свежий холодный – чистый воздух и выдохнула – тяжёлый мерзкий комок изнутри, прятавшийся где-то между рёбрами. Ей не хотелось участвовать в этом греховном вертепе на самой вершине финансовой пирамиды. Никто не интересовался её мнением. А оно заключалось в том, что финансово независимый человек должен стремиться выше к своему духовному совершенству. А не тонуть в распутстве и безнаказанности.
Она уже знала, чем заканчиваются все пьянки в банке из прошлого опыта. Сначала общие поцелуи, потом обнимашки, а дальше – купание в шампанском как на крещение. Так было всегда. Для Тани всё обязательно аукалось назавтра, ей самой приходилось работать за троих, разбирая горы бумаг и почты. Хорошо, что она не осталась на вечеринке. Не дай Бог, пришлось бы общаться с главным… тогда она всё бы высказала ему прямо в глаза. Разве может разумный глава государства построить действительно развитую державу, если он тратит своё драгоценное время на сомнительные шашни со всякой, пусть даже и красивой, шушерой? Разве может он быть действительно уважаемым человеком, если сам, подобно бандиту, имеет подельников в коммерческих банках?
Нет, не для того мама тратила на учёбу Татьяны последние деньги, чтобы та, заняв высокую должность, позорилась со всеми на подобных мероприятиях, лебезя и унижаясь перед сильными мира сего. Люди учатся, чтобы приносить пользу народу, Родине, своим близким, но никак не юродствовать перед недалёким, заигравшимся в царя политиком и его свитой. По большому счёту, никого из них не интересуют ни Маши, ни Тони, ни Тани… все эти мелкие букашки предназначены только для того, чтобы служить обыкновенными винтиками в общем деле обогащения власти имущих. И тут неожиданно вспомнился тот жуткий сон…
– А сон-то в руку! – вырвалось на ходу у бегущей по белоснежному ковру женщины, которую давно ждали дома.
Заговор
Даже холодная декабрьская метель не могла остудить её ликования от мыслей о газетном объявлении про ягоды, бережно положенном в сумочку. Татьяна, на крыльях мечты, незаметно пронеслась через центр вечернего города, и счастливо приземлилась, открыв дверь своего дома, где её с визгом встречали дети. Влад, как всегда, задерживался в гараже со своим, возвращённым за тысячу долларов бандитами, автомобилем. В кухне возилась мама, она сразу заметила необычный блеск во взгляде своей дочери, и спросила: