Космер: Тайная история

Пролог

Гаотона трепетно провел пальцами по поверхности плотного холста, изучая одно из величайших произведений искусства, что ему доводилось видеть. К сожалению, оно было поддельным.

– Эта женщина безмерно опасна, – зашипели голоса за спиной. – Она очевидный источник скверны.

Глаза Гаотоны были уже не те, что в молодости. И потому он наклонил картину так, чтобы ее получше осветило оранжево-красное пламя, полыхающее в камине. Гаотона прищурился и в очередной раз вгляделся в картину.

«Какая точность! – размышлял он, изучая мазки, осязая слои густых масляных красок. – Ни дать ни взять – подлинник!»

Если бы не умудренные опытом эксперты, у которых дотошный анализ картины тоже занял не один день, он бы нипочем не разглядел, что цветок расположен пусть и самую малость, но все же не на своем месте. А ломтик луны слегка приближен к горизонту.

– Она поддельщица – и, несомненно, искуснейшая из всех ныне живущих, – не унимались голоса за спиной.

Голоса принадлежали товарищам Гаотоны, арбитрам, самым влиятельным чиновникам империи.

– Она известна на всю империю. Ее необходимо казнить в назидание другим.

– Нет, – резким, гнусавым голосом возразила Фрава, верховный арбитр. – Она нам еще послужит. Это ценное орудие. Ее таланты станут для нас истинным спасением.

«Интересно, а зачем такой великой искуснице опускаться до подделок? – думал Гаотона. – С ее-то мастерством можно творить, созидать, а она… Странно, очень странно. Необходимо с этим разобраться».

– Да, – продолжала Фрава, – эта женщина – воровка, и ее искусство отвратительно. Но я-то с ней справлюсь. А ее таланты помогут нам выбраться из ситуации, в которой мы все оказались.

Среди арбитров пробежал едва слышный ропот. Женщина, о которой шла речь, Ван Шай-Лу, была больше чем обычной мошенницей. Гораздо больше. Она умела изменять природу самой реальности. Это вызывало очередной вопрос. Зачем бы ей утруждаться, учиться рисовать? Разве обычное искусство не покажется скучным в сравнении с ее таинственными талантами?

«Вопросы, вопросы. Столько вопросов, на которые еще нет ответов».

Сидя в кресле, Гаотона обвел взглядом коллег, сгрудившихся вокруг стола Фравы, как кучка заговорщиков. Их длинные цветные мантии переливались в ярком свете камина.

– Фрава права, – заявил Гаотона.

Другие арбитры оглянулись на него. Их хмурые лица говорили, что им нет дела до его слов, однако позы подразумевали совсем иное. Сегодня ему редко выказывали уважение открыто, но о его заслугах помнили.

– Приведите поддельщицу, – велел Гаотона, поднимаясь. – Будет небезынтересно ее послушать. Подозреваю, что справиться с ней окажется сложнее, чем предполагает Фрава. Но выбирать нам не из чего: либо мы положимся на таланты этой женщины, либо навеки попрощаемся с властью над империей.

Ропот стих.

Фрава и Гаотона в кои-то веки пришли к согласию. Шутка ли – вовлечь в сокровенные дела самих арбитров поддельщицу!

Один за другим трое сомневавшихся арбитров пусть и с неохотой, но все же кивнули.

– Значит, быть посему, – вполголоса заключила Фрава.

День второй

Шай ковырнула ногтем очередной каменный блок. Камень слегка поддался. Она растерла пальцами полученную пыль.

Так и есть. Известняк! Не самый лучший выбор материала при строительстве темницы, но стена, разумеется, сложена из него не целиком. В кладке среди блоков, вытесанных из камней различных пород, такой обнаружился лишь один-единственный.

Шай улыбнулась. Известняк. Этот ничем не приметный блок легко не заметить. И если она права, ей удалось распознать все сорок четыре породы, примененные при сооружении каменной стены ямы-камеры, в которую ее заточили.

Она присела рядом с кроватью и стала выводить на деревянной ножке письмена, для чего использовала вилку, на которой предварительно отогнула в сторону все зубцы, кроме одного. Досадно, что у нее не осталось очков – приходилось постоянно щуриться.

Подделка требовала определенных условий, и необходимо было знать прошлое всякого предмета, его природу.

Шай была почти готова. Трепещущее пламя свечи вдруг выхватило соседние царапины, которыми она отмечала дни в заточении, и настроение мгновенно испортилось.

«Время поджимает», – подумала Шай.

По ее подсчетам получалось, что публичная казнь состоится уже завтра!

Один день… Всего один день! Нервы натянуты, точно струны. Один день на то, чтобы создать печать души и сбежать. Но у нее нет камня души, а вместо инструментов резчика – жалкая вилка.

«Ночи! Ну и влипла же я!»

Очевидно было, что строители тюрьмы расстарались: сложили стены из камней разных пород. Мало того, камни даже одинаковых пород, судя по всему, специально доставляли из разных каменоломен, а следовательно, каждый обладал собственным прошлым. Подделать всю кладку, опираясь лишь на поверхностные знания, которыми располагала Шай, – гиблое дело. Но даже если ей вдруг ниспосланным с небес чудом удастся произвести трансформацию стен, ее наверняка поджидают ловушки, предусмотрительно устроенные зодчими.

«Нет, с помощью бестолковой деревяшки и согнутой вилки из застенка не выбраться, – с неохотой призналась себе Шай. – Необходимо воспользоваться чем-то иным».

Закончив с письменами, она поймала себя на том, что тупо смотрит на согнутый зуб вилки. Отломив его, Шай начала вырезать на деревянном держале – пыталась сделать грубую печать души.

«Нет, Шай, так ты отсюда не выберешься, – мысленно проговорила она. – Нужно найти другой способ».

Шестой день кряду она искала этот другой способ. Пыталась разговорить и даже подкупить надзирателей – любые сведения о природе ее узилища были ценны. Увы, ей так и не удалось ничего узнать.

Раздумья прервал скрип двери – в подземелье кто-то вошел.

Шай, быстро спрятав держало вилки сзади за поясом, вскочила на ноги.

«Неужели казнь перенесли и это случится сегодня?»

По подземелью, отдаваясь от стен гулким эхом, прокатился звук шагов. Шай задрала голову и прищурилась, силясь разглядеть через решетчатый люк пришедших. Четверо надзирателей, а с ними незнакомый мужчина – длиннолицый и длиннопалый. Представитель расы Великих, которая правит империей. На нем сине-зеленое одеяние – признак низшего ранга. Он выдержал экзамен на получение чина, но по служебной лестнице еще не продвинулся.

Шай напряглась в ожидании.

Великий слегка наклонился и посмотрел на нее через решетку. Выдержал паузу, а затем сделал повелительный жест стражам.

– С тобой, поддельщица, желают говорить арбитры, – изрек он.

Стражники сноровисто откинули в сторону люк. Шай поспешно отошла в сторону, и к ее ногам спустилась лестница. Терзаемая сомнениями, Шай стала взбираться.

«Если бы я решила кого-то казнить раньше срока, – размышляла она, – то обманула бы беднягу, чтобы он без принуждения вылез из ямы».

Но ее не заковали в цепи, прежде чем вывели из подземелья.

Осматриваясь по пути, Шай через некоторое время заключила, что ее действительно ведут в покои арбитров.

Шай внутренне подобралась. Итак, новое испытание. Смеет ли она надеяться, что выпадет еще один шанс? Разумеется, ей вообще не следовало попадаться, но что случилось, то случилось. А подставил ее не кто иной, как придворный шут. Воспользовался ее доверием и вероломно обманул.

Каков же хитрец! Стянул подделку имперского Лунного скипетра, подменил ею оригинал и был таков.

Дядя Вон всегда учил, что в жизни обязательно найдется кто-то изворотливее, хитрее тебя. Пускай ты даже самая-пресамая, но рано или поздно все равно тебя надуют.

Шуту она проиграла. Но теперь непременно выиграет – конечно, при условии, что прекратит сокрушаться из-за поражения и поставит себе целью воспользоваться шансом. В этот раз ставка – не богатство, а жизнь! Ее собственная жизнь!

Стражники были Бойцами, поскольку именно так их нарекли Великие. Когда-то Бойцы именовали себя мулла’дилями, но их народ так давно слился с империей, что первоначальное название почти позабылось. Были они гибкими и жилистыми; кожа бледная, волосы – темные, как у Шай, но, в отличие от ее волос, не прямые, а кудрявые. К тому же все они отличались немалым ростом. Шай же принадлежала к народу майпонцев, представители которого завидным ростом никогда не славились, и не чувствовать себя здесь карликом удавалось лишь ценой немалых усилий.

– Эй, ты! – выкрикнула она, обращаясь к самому рослому Бойцу, возглавлявшему группу стражей. – Я тебя узнала!

Моложавый капитан носил столь изысканную прическу, что нечасто надевал шлем. Бойцы были в фаворе у Великих, а потому некоторые из них росли в чинах. Такое продвижение в иерархии у них называлось Возвышением. А этот, судя по виду, принадлежал к числу рьяных. Его броня была начищена до блеска, и он, несомненно, верил, что создан для важных свершений.

– Конь, – продолжала Шай. – Ты перебросил меня через его спину, когда я попалась. Отменный конь у тебя. Рослый, белоснежный, гуришской породы. А ты, как я погляжу, отменный знаток лошадей.

Боец глядел по-прежнему прямо перед собой.

– Женщина, убивая тебя, я получу удовольствие, – тихо, но отчетливо прошептал он.

«А тут красиво», – решила Шай.

Они вошли в императорское крыло дворца. Каменная кладка была изумительна – копировала древний ламиойский стиль, а возвышающиеся повсюду мраморные колонны скульпторы покрыли искуснейшими барельефами. Расставленные между колоннами громадные чаши тоже были сделаны в подражание ламиойским.

Шай вспомнила, что у власти сейчас члены фракции «Наследие», из чего следует, что и сам император – из «Наследия». В эту фракцию входят пять арбитров, которые на деле и управляют империей. В особом почете у членов группировки древние культуры, поэтому часть императорского крыла построена в старинном стиле. Шай не сомневалась, что в «древних» чашах лежат оттиски печати души, благодаря которым эти имитации неотличимы от подлинников.

Да, Великие называли ремесло Шай скверной, но незаконным у этого ремесла был только один аспект: подделывание человека. Подделывание же неодушевленных предметов допускалось и даже поощрялось, при условии надлежащего надзора за этим промыслом.

Опрокинь такую чашу, вынь из нее печать души, и утонченное произведение искусства превратится в неказистую посудину.

Бойцы подвели Шай к инкрустированной золотом двери. Когда та отворилась, на обратной стороне внизу Шай заметила печать души, что придавала двери вид величественной реликвии из далекого прошлого.

И вот Шай в уютной комнате с потрескивающим очагом, толстыми коврами и мебелью мореного дерева.

«Интерьер охотничьего домика, пятый век», – подумала Шай.

Внутри дожидались все пять арбитров, членов фракции «Наследие». Трое из них – мужчина и две женщины – сидели у камина на стульях с высокими спинками, а еще одна женщина – за столом напротив двери. Фрава, верховный арбитр, влиятельнейшая фигура в империи, чей авторитет уступал разве что авторитету императора Ашравана. Ее тога блистала золотом, а седеющие волосы были заплетены в косу, в которую искусно вплели красные и золотые ленты. Надзирала Фрава за весьма и весьма многим, в том числе единолично и за Имперской галереей, обчистить которую Шай намеревалась совсем недавно.

Перед столом, за которым сидела Фрава, стоял Гаотона. Похоже, эти двое что-то горячо обсуждали, но теперь повисла пауза. Гаотона стоял выпрямившись и заложив руки за спину – поза задумчивости. Среди коллег-арбитров он был самым старшим, но, по слухам, наименее влиятельным – император лишил его своего расположения.

С появлением Шай оба пристально оглядели ее, как будто она была кошкой, опрокинувшей дорогую фарфоровую вазу. Шай же отчаянно старалась не щуриться – очков-то нет, а нужно казаться сильной.

– Ван Шай-Лу, – заговорила Фрава, взяв со стола лист бумаги, – список предъявляемых тебе обвинений впечатляет…

«В какую игру играет эта женщина? Ей явно что-то нужно от меня, – решила Шай. – Иначе бы меня сюда не привели. Похоже, это он и есть, мой шанс!»

– Ты выдавала себя за женщину благородного происхождения, – продолжала Фрава. – Подделав собственную душу, проникла в Имперскую галерею с намерением похитить Лунный скипетр. Неужели верила, что мы не отличим твою убогую фальшивку от столь важного достояния империи?

«А ведь и впрямь не отличили, – мысленно ответила ей Шай. – Ведь шут сбежал-таки с оригиналом». – Мысль о том, что в галерее на почетном месте для настоящего Лунного скипетра сияет ее подделка, доставляла Шай превеликое удовольствие.

– И вот еще это. – Фрава щелкнула пальцами, и Боец что-то притащил из глубины комнаты.

Полотно. Стражник положил его на стол. Шедевр, написанный мастером Хан Шу-Ксеном. «Лилия в весеннем пруду».

– Узнаешь? Нашли в твоей комнате в таверне. Имитация одной из самых знаменитых картин в империи. Оригинал находится в моей собственности. Мы передали ее нашим экспертам, и они оценили твою подделку как в лучшем случае любительскую.