Я знаю, ты вернешься
– Вы знаете, я ведь не случайно лысый, – сказал Олег, проведя ладонью по бритому, как у призывника, затылку. – Я прочёл, что в волосах остаются мои же дурные мысли, и чтобы избавиться от прошлого негатива, я побрился.
Это звучало как бред сумасшедшего, и я переглянулась с Алексом, но он лишь улыбнулся и перевёл всё Руперту и Аннет.
– Dieser Mann ist verrückt5, – сказала Аннет резко, но никто не подал вида, что речь шла об Олеге.
– Чего она говорит? – спросил Олег у меня.
– Что это очень интересно, – солгала я и поймала насмешливый взгляд Алекса.
– Да, – воодушевился Олег. – Yes, very interesting. I feel free and my hat is fine.
– Причем тут его шляпа? – спросил Руперт у Алекса по-немецки.
– Я полагаю, он говорил о чём-то другом, – отозвался Алекс по-немецки и, перейдя на русский, спросил у Олега: – Что ты сейчас хотел сказать про свободу?
– Я говорю, что теперь, когда стал свободен от волос, в моей голове больше нет негативных мыслей, – Олег широко улыбнулся и провёл ладонью по гладко выбритой голове.
– Ясно, – кивнул Алекс и перевёл это Руперту и Аннет. Они лишь молча покивали.
Босоногий официант, наконец, принёс наш заказ, и я подумала, что теперь-то Олег отвяжется, но он взял свой стул и, без приглашения придвинув его к нашему столику, сказал официанту:
– Я теперь тут буду сидеть, друг!
Тот кивнул, и неторопливо удалился, шлёпая босыми ногами по дощатому полу.
Руперт заказал на всех большое блюдо с рисом, обжаренным с креветками и орешками кешью, жареные момо, ароматный карри с овощами, лепёшки наан с сыром и чесноком, пузатую бутылку тёмного рома «Old Monk» и колу. Через несколько минут официант вернулся, принёс ещё один стакан и поставил перед Олегом.
– А где ром? – спросил он и тут же повторил по-английски: – Where is rum?
– The rum, – автоматически поправил Алекс.
– Чего?
– Я говорю, ты забыл определенную частичку «the», – Алекс взял чистый стакан и принялся наливать себе колу, при этом его ноздри опасно расширились, а губы сжались в узкую линию.
– Да какая разница, – махнул рукой Олег, не обратив внимания на тревожную мимику моего парня, и повторил вопрос официанту.
– Just a minute, my friend, – ответил тот и ушёл.
– Тормознутые они, конечно, – недовольно буркнул Олег и повторил для Руперта и Аннет: – They are very… Блин, как это будет по-английски, «тормознутые»?
– Вероятно, sluggish, – Алекс едва сдерживал раздражение, нервно покручивая в пальцах стакан и не поднимая взгляда на Олега. Но наш новый приятель по-прежнему ничего не замечал. Он панибратский похлопал Алекса по плечу в благодарность и сказал, зачем-то повысив голос:
– They are very sluggish!
– You are right. But this is a feature of the Eastern mentality. All the people in Goa are relaxed and self-absorbed6, – ответил Руперт.
Олег закивал в ответ, но по его озадаченному лицу было ясно: он не понял и половины.
– No one is in a hurry and it is good. It's meditation and enlightenment. A great place to relax7. – продолжил мысль Руперт.
Олег, жалко улыбнувшись, поглядел на меня, видимо, надеясь на перевод. Только вот мои познания в английском были не намного лучше, потому я украдкой пожала плечами. Алекс, заметив нашу пантомиму, спросил:
– Как ты тут живёшь столько времени, не зная языка?
– Я не то что не знаю, – Олег пожал плечами. – Я просто не всё понимаю. Да и зачем мне английский? В кафе обхожусь без него, а больше я нигде и не бываю.
– И чем ты занимаешься всё время? Неужели лежишь на пляже? – Алекс насмешливо приподнял брови и, окинув Олега взглядом, добавил: – Или ищешь просветления в бесконечных медитациях?
– Как и все тут: ем, пью, плаваю, трахаюсь, – Олег снова проигнорировал язвительный выпад Алекса, обвёл широким жестом пляж и произнёс с улыбкой: – В Гоа полно русских и всегда можно найти компанию земляков и весело провести время.
– А зачем тогда тащился на другой конец мира, если ты только и делаешь, что тусуешься со своими? – Алекс не унимался, и я тихонько пнула его ногой под столом, но он даже головы не повернул, продолжая испепелять Олега взглядом.
– Ну, ты чего, в России тухляк. Все только и мечтают свалить, – Олег искренне рассмеялся – либо он был туповат и не замечал издёвки Алекса, либо его выдержке мог позавидовать сам Далай Лама.
Я покосилась на Руперта и Аннет, они тихонько болтали о чём-то, не обращая на нас внимания. Видно, решили, что мы невероятно рады встрече с земляком, и тактично не мешали.
– А здесь чем лучше? – Алекс смотрел на Олега, чуть наклонив голову к плечу и, судя по всему, задался целью вывести того из себя. Мне стало неловко, и я попыталась сгладить ситуацию.
– Тут тепло, разве нет? И море под боком. – Я попыталась поймать взгляд Алекса, но он словно не замечал меня, уставившись на Олега. Тот благодарно улыбнулся мне, согласно покивал и дополнил:
– А ещё тут люди другие, добрее и лучше. Не такие сволочи, как в Сити.
– Ты же только что сказал, что находишь компании земляков. Чем они отличаются от тех, что остались в Москве?
Я снова пнула Алекса ногой: из-за этого допроса, который он устроил бедняге, мне хотелось провалиться от стыда. В этот раз Алекс взглянул на меня и удивлённо приподнял брови, словно не понимал, чего я бешусь.
– Ну не знаю, чего ты докопался! – всё же Алекс добился своего, выдержка Олега дала слабину. – Отличаются. Они другие. И тут всё по-другому: другой воздух, веселье…
– Как скажешь, – усмехнулся Алекс, покосившись на меня, я с облегчением выдохнула, но похоже рано было расслабляться, потому что теперь Олег завёлся.
– Ну а ты, к примеру, зачем сюда приехал из России? – спросил он с вызовом в голосе.
– В отпуск, – ответил Алекс и демонстративно отвернулся, взял вилку и принялся крутить в пальцах.
– А-а-а, – протянул Олег разочаровано. – Так вы пакетные туристы8. Ну, тогда вам меня не понять.
– Это снобизм, – Алекс так и не выпустил вилки из рук. – Притом какой-то извращённый.
– Мы никакие не пакетные, – снова встряла я, устав от их перепалки. – Мы сами по себе. И вообще, хватит ссорится!
– А никто и не ссорится, – Олег миролюбиво улыбнулся и, взяв пустой стакан, предложил: – Let's drink to friendship!
Руперт тут же закивал, открыл бутылку рома и наполнил три стакана, замешкался, покосился на Олега и налил и в четвёртый.
– Обожаю ром, – повеселел Олег. – Сразу и понимать друг друга будем лучше. Я как выпью, так лучше по-английски говорю. Видимо, я таким образом избавляюсь от ложных представлений о себе, и у меня получается приблизиться к единому Абсолюту.
– Ложных представлений? – спросил Алекс с издёвкой. Я знала этот его тон – он скрывал за ним злобу и раздражение, и с трудом удержалась от того, чтобы не закричать от отчаяния: он словно назло цеплялся к каждому слову Олега и плевать хотел на то, что мне неприятно.
– Ну да, ты разве не знаешь, что мы живём в иллюзии, этого всего не существует, – он обвёл рукой вокруг себя. – Это майя. На самом деле мы Боги и можем быть всемогущими.
В этот раз Алекс перевёл всё Шмидтам. Аннет презрительно хмыкнула, но промолчала.
– А что реальность, если всё это иллюзия? – спросила я, чтобы перевести опасный разговор на себя.
– Ну, ты что, не тупи, – Олег взял стакан и одним глотком осушил его. – Давай расскажу. Ты же знаешь, что такое майя9?
– Не знаю.
– Ой, ну ты даёшь, как же так можно. Тогда слушай, ты сейчас очень удивишься. Всё, что вокруг – это ложь. Истина в том, что мы Боги, части Абсолюта, но из-за наших ложных представлений о мире выдумали себе реальность и видим только её. Майя – это как паутина, что скрывает от нас величие настоящего мира. На самом деле нет различий между тобой, мной, ей, – он указал на Аннет. – Мы все часть одного большого великого Абсолюта. И как только ты это поймёшь, сможешь быть вечно счастливой.
– И каким же образом это знание сделает меня счастливой? – я отломила кусочек лепёшки и отправила в рот.
– Ну как же, ты откажешься от страданий – это третий принцип йоги. Ты поймёшь, что всё это ложно, что тебе не нужно обижаться на кого-то, потому что он лишь часть тебя.
Алекс усмехнулся, но промолчал. Стоило бы согласиться с Олегом, но мне стало любопытно, и я всё же спросила:
– То есть отец, который избивает свою дочь, часть меня? И я не должна на него обижаться, если он захочет выдать меня замуж против воли или будет бить за непокорность? Так что ли?
Олег вздрогнул и испуганно уставился на меня, его лицо словно застыло. И на мгновение мне показалось, что он сейчас встанет и уйдёт, но он лишь махнул рукой, отвёл взгляд и сказал тихо:
– Ладно, ты не поняла, что я хотел сказать, давайте лучше выпьем.
Он взял бутылку и без спроса налил себе ещё рома, потом поднял стакан и громко произнёс:
– За дружбу!
– Cheers, – ответил Руперт и тоже поднял свой стакан.
Ром был крепкий и пряный, он сразу обжёг горло, я поморщилась и щедро запила его колой прямо из бутылки. Наконец официант принёс заказ Олега, и мы смогли поужинать в тишине.
После ужина мы проводили Шмидтов до их отеля. От рома я немного захмелела, и когда Руперт предложил выпить ещё у них в номере, я хотела согласиться, но Алекс вежливо отказался, и мы отправились домой. Ночь была такой чёрной, что я не видела ничего дальше своего носа. Алекс взял меня под руку и уверенным шагом шёл вперёд, видно, мог что-то различать в этой непроглядной темноте.
– Кажется, я напилась, – сказала я и хихикнула. Хотелось продолжения веселья, я прекрасно выспалась, была полна сил и с удовольствием пошла бы потанцевать.
– Да, это так, – я не видела его лица, но в голосе уловила холодные нотки, и моё игривое настроение тут же улетучилось
– Ты злишься? – я остановилась, но Алекс потянул меня вперёд.
– Нет, – ответил он.
– Ну и злись, ты сам мне предложил выпить, между прочим.
– Я не злюсь.
Некоторое время мы шли молча, слушая лишь шелест волн и крик какой-то птицы в пальмовой роще на берегу.
– А почему мы не остались с Шмидтами? – спросила я, чтобы нарушить гнетущее молчание.
– Ты сама не поняла? – он обернулся и поглядел на меня через плечо.
– Нет. Ты бесишься, что все пьяные? – я снова попыталась остановиться, и в этот раз получилось.
Алекс развернулся и, отпустив меня, сплёл руки на груди. Во всей его позе чувствовалась агрессия, и я инстинктивно отступила на полшага, не понимая, чем вызвала такую реакцию. Неужели он настолько не любит пьяных?
– Лиза, они не просто так звали нас к себе! Шмидты спят и видят, как бы устроить групповушку с твоим и моим участием, а зная твоё пуританское воспитание… – он осёкся, тяжело вздохнул и чуть понизил тон: – Я потому и не пью, чтобы видеть эти вещи. А ты в твоём состоянии даже не сможешь прочесть их намерения. Давай договоримся: больше никакого алкоголя – от него ты становишься такой наивной.
– Неправда! – я упрямо выпятила вперёд подбородок. – Я не наивная и вовсе не пуританка.
Алекс покачал головой, расцепил руки и протянул мне ладонь, а когда я взялась за неё, сказал с упрёком:
– Ну как же, в ту ночь, когда ты уехала из клуба с тем парнем, ты тоже была пьяна.
– Эдуард!
– Что? – он нахмурился.
– Его звали Эдуард!
– Да хоть Ричард, какая разница, – он раздражённо повёл плечом. – Идём спать, утреннюю йогу никто не отменял.
– Yes, sir! – я шутливо приложила руку к голове на манер военных и снова хихикнула.
– Хватит дурачиться, ты порой ведёшь себя как ребёнок, – Алекс потянул меня за собой по пляжу.
Я чувствовала: кризис пройден и он больше не сердится, но всё же я не рискнула произнести вслух, что и он порой ведёт себя, как Герман. Хотя чему тут было удивляться? Алекс подражал ему во всём и не скрывал этого.
Глава третья
Дни, похожие один на другой, тянулись неспешно, и вскоре я уже с трудом могла сказать, как долго мы здесь находимся. По утрам на ослепительно ярком небе цвета лазури изредка показывались облачка, похожие на обрывки паутины, но уже к обеду от жары всё словно погружалось в туман и чёткие очертания предметов расплывались. Порой мне чудилось, будто наше путешествие – мой бесконечно длинный сон, а чудаковатый Олег был прав: мир вокруг меня – Алекс, эта хижина, Шмидты, Аравийское море, чернокожий йог-саксофонист, что каждое утро выходил на пляж до рассвета и встречал солнце грустной мелодией, разбегающиеся в свете фонаря крабы, белые цапли на тёмных, торчащих из воды камнях и невероятные закаты, – лишь плод воображения, иллюзия, рождённая моим мозгом. А сама я так и не вышла из комы и до сих пор нахожусь в доме Германа, подключённая к капельницам и аппарату искусственной вентиляции лёгких. Случались ночи, когда я просыпалась в полной темноте и не могла понять, где я и как сюда попала. Причудливые очертания москитной сетки над нашей кроватью пугали меня, и те несколько секунд, что требовались, чтобы осознать себя, были самыми страшными в моей жизни. После я долго не могла уснуть, прижималась к крепко спящему Алексу и боялась закрыть глаза.
В один из дней после йоги и плаванья мы пошли пить кофе в шэк10 неподалёку от отеля Шмидтов. То было единственное кафе в округе, где подавали свежезаваренный кофе на молоке с корицей и кардамоном, и я полюбила этот напиток всей душой. Шэк располагался на холме и лесенкой спускался прямо к пляжу. На каждом ярусе стояли низкие столики и лежали ярко-красные мягкие подушки, на которых можно было сидеть по-турецки или лечь, вытянув ноги.
Кафе владели два брата. Одного звали Ману, а второго – Джей. Ману работал официантом, а Джей ездил на мопеде за продуктами, а вечером, когда туристов становилось больше, помогал брату.
– Привет! – крикнул Ману, завидев нас издалека.
Мы зашли в кафе и сели на подушки рядом друг с другом. Ману тут же принёс нам меню.
– Меню не нужно, – сказал Алекс по-английски. – Нам как обычно.
Ману кивнул, его густые волосы встрепенулись и несколько кудрявых прядей упали на лицо. Он поправил их, улыбнулся и ушёл на кухню. В отличие от других пляжных заведений, тут обслуживали быстро, за что кафе любили все немецкие и британские туристы в окрестностях. Шмидты тоже часто завтракали тут, но сегодня ещё не появлялись, и пока мы с Алексом оставались единственными посетителями.
– Что будем сегодня делать? – спросила я Алекса.
– Не знаю, – Алекс вытянул ноги на подушки справа от себя. – Мне Аннет рассказывала что-то о черепашьем пляже. Она говорила, там в море впадает большая широкая река, и от неё песок почти чёрный. Хочешь посмотреть?
– Поедем туда на мотоцикле?
– Можно дойти пешком по пляжу, это в Морджиме, там, – он махнул влево, в ту сторону, где был наш домик.
Ману принёс кофе в глиняных кружках и поставил перед нами. От кофе исходил ни с чем не сравнимый пряный запах специй, и я нагнулась над кружкой и втянула его носом.
– Лиза поклонница вашего кофе, – сказал Алекс, и Ману расплылся в улыбке.
Подул лёгкий ветер с земли и донёс до нас опьяняюще-сладкий аромат курительных палочек, которые каждое утро зажигали перед изображениями Ганеша, висевшими над барной стойкой на верхнем ярусе. Большая белая собака с толстыми боками спустилась по лестнице и легла на ступеньку рядом с нами. Это был пёс Джея, и его хорошо кормили, но он всё равно, как и все собаки, не мог не клянчить у людей лакомые кусочки.
– Неужели это вы, друзья мои! – услышала я резкий возглас.
Я вздрогнула, подняла глаза и увидела Олега: он стоял на пляже под кафе и лучезарно улыбался. Олег был одет в розовые шорты, зелёную футболку и соломенную шляпу канотье с широкими полями, на его носу сверкали круглые зеркальные очки в белой оправе со стразами.
– Scheiße! – прошипел Алекс, – Wieder dieser arschloch11.
– Доброе утро, Олег, – сказала я и приветливо помахала ему рукой. Несмотря на его чудачества, этот парень казался безобидным, и мне вовсе не хотелось грубить ему, как это делал Алекс.
– Привет, ребята! Я так рад, что нашёл вас, – он снял очки и помахал в ответ. – Вселенная благосклонна ко мне сегодня. Я шёл на завтрак. Очень хочу овсянки. Не знаете, тут есть каша?
Алекс пожал плечами и намеренно отвёл взгляд, давая понять, что Олегу тут не рады, но тот не обратил внимания и, продолжая дружелюбно улыбаться, поднялся по лесенке и остановился напротив нас. Пёс, лежавший на ступенях, вяло поднял голову, один раз лениво махнул хвостом и, как и Алекс, отвернулся. Увидев нового посетителя, из кухни показался Ману.
– Попроси у него меню, – предложила я, но Олег поступил проще, он крикнул:
– Do you have porridge, my friend12?
– Yes, with coconut milk and fruit13, – отозвался Ману и, взяв меню, двинулся вниз по лесенке. – Maybe your friend likes porridge without fruit? This is also possible14. – сказал Ману, обращаясь к нам, и Алекс тут же раздражённо ответил:
– He's not my friend15.
Ману растерянно поглядел на Алекса, спустился на наш уровень и протянул Олегу меню. Алекс демонстративно вздохнул, а я снова, как и в тот вечер со Шмидтами, ощутила неловкость. Я поймала взгляд Олега и виновато улыбнулась, он лишь кивнул мне в ответ и, ничуть не смущаясь, уселся по другую сторону лестницы, согнав собаку, что лежала на проходе.
– Эти бездомные собаки тут повсюду, – сказал он, перелистывая страницы меню.
– Не любишь собак? – я отпила глоток из чашки.
– Я кошатник, – ответил он. – Собак побаиваюсь, особенно бездомных.
– Этот не бездомный, он живёт здесь и у него есть хозяева, – я повернулась и посмотрела на пса, который поднялся на пару ступеней и снова улёгся, подложив под голову лапы.
Я чувствовала напряжение Алекса, и потому взяла его за руку, надеясь хоть так удержать от язвительных высказываний, которые, я уверена, крутились у него на языке. Он охотно перехватил и крепко сжал мою ладонь.
– Да тут все чуточку бездомные, даже мы с вами, – изрёк Олег задумчиво и, с любопытством посмотрев на наши кружки, спросил: – А что вы такое пьёте, друзья мои?
– Кофе. Кажется, это очевидно, – ответил Алекс, не поворачиваясь.
– И как, нормально? – Олег чуть подался вперёд, пытаясь заглянуть в мою кружку. – Как по мне, так индусы не умеют делать кофе. Вот на моей старой работе, в Сити, на первом этаже варили восхитительный капучино с ореховым сиропом и густой сливочной пенкой.
– Индийцы, а не индусы.
– Чего?
– Жителей Индии следует называть «индийцы», а «индусы» – это последователи религии индуизма, – Алекс высвободил руку из моей и, взяв кофе, сделал большой глоток, поглядывая на Олега с недовольством.
– А разве они не все тут верят в Шиву и Ганешу? – простодушно спросил Олег, закрывая меню.
– Нет, – отрезал Алекс и со стуком поставил кружку на стол. – Подобные обобщения – признак невежества, это равносильно утверждению, что все русские верят в Христа.
– Слушай, как интересно, спасибо, что просветил, – Олег вновь не обратил внимания на шпильку. – Ты, наверное, специалист по разным народам, как это называется? – он помахал рукой в воздухе, пытаясь вспомнить слово.
– Этнограф? – предположила я, и Олег согласно закивал.
– Точно, ты этнограф! – он указал на Алекса пальцем. – Я угадал?
– Боюсь что с дедукцией у тебя ничуть не лучше, чем со знанием культуры этой страны, – Алекс усмехнулся.
К нам спустился Ману, принял заказ и ушёл на кухню, Олег расслабленно откинулся на спинку и спросил у Алекса:
– А кем ты, кстати, работаешь дома?
– Тебе какая разница? – Алекс сцепил руки в замок на груди.
– Он преподает каратэ в школе, – ответила я торопливо, – но мы на отдыхе, так что не будем о работе!
– Верно, не будем, – он покивал и уставился на море. – Как говорил Бенджамин Франклин: «Тот, кто может отдохнуть, превосходит того, кто может брать города».
Я вскинула на него изумлённый взгляд. Судя по всему, Олег был не так глуп и прост, как хотел казаться.
– Пойдём, Лиза, не будем мешать Олегу, – Алекс легонько толкнул меня в бок.
– Вы и не мешаете, – отозвался он, не поворачиваясь. – Я наслаждаюсь вашим обществом. Между прочим, я собирался найти вас той ночью, хотел позвать смотреть на звёзды, они тут необычные, но оказалось, что не знаю, где вы живёте.
Я внутреннее напряглась, ожидая от Алекса очередной колкости вроде «И слава богам, что не знаешь!», но он благоразумно промолчал.
Олег повернулся к нам:
– Слушайте, а пойдём вместе на нудистский пляж после завтрака?
– Нет, мы не можем, у нас другие планы, – Алекс подтолкнул меня к лестнице, и я вылезла из-за стола и распрямилась. Алекс выбрался следом.
– Ну и зря, пляж там обалденный. – Олег, расстроенно надул губы, но тут же снова улыбнулся и добавил: – Если передумаете, я буду тут ещё полчаса. Приходите, вместе веселее!
– Мы подумаем, – ответила я и пошла вниз по лестнице следом за Алексом, понимая, что, конечно, он не согласится на подобное.
– Лиза, – окликнул меня Олег, когда мы уже спустились на пляж, – вы так и не сказали, где живёте!
– Там, – Алекс торопливо махнул рукой в сторону нашего дома, схватил меня за предплечье и разве что не силой потащил прочь от кафе.
Когда мы отошли на достаточное расстояние, я не выдержала:
– Неужели нельзя быть чуточку любезнее?!
Алекс поглядел на меня с искренним изумлением.
– Он просто невыносимый тип, я и так был с ним слишком любезен. Этот кретин того не заслуживает. Неужели он не замечает, что стесняет нас своим обществом?
– Не вижу в нём ничего невыносимого, – ответила я. – По мне, так Аннет стесняет нас больше. Олег – чудик, но он безобидный и не хочет трахнуть ни тебя, ни меня!
Алекс бросил на меня сердитый взгляд, но, что удивительно, спорить не стал.
На обратной дороге мы повстречали Шмидтов – они собирались позавтракать в нашем кафе, но узнав, что мы хотим отправиться на черепаший пляж, вызвались пойти с нами. Я думала, Алекс откажется, но он с радостью согласился. Хотелось надеяться: он сделал это не потому, что решил меня позлить, ведь я буквально пару минут назад обозначила своё отношение к этим людям.
По словам Руперта, дорога до пляжа занимала полтора часа, но только если идти без остановок, мы же передвигались крайне неспешно. Аннет постоянно тормозила нас: ей хотелось то позавтракать, и мы вынуждены были сидеть в кафе, то сделать фото, то искупаться голышом.
Наши тени песке становились всё короче – время подходило к полудню, и от жары воздух словно дрожал. Начался отлив, знойное марево висело над песчаными барханами, отражаясь в озерцах, оставленных ушедшим морем, и даже рыбаки давно скрылись с пляжа, спрятавшись в тени навесов, а Аннет, как назло, залипла у очередных камней, чтобы провести фотосессию. Ничуть не смущаясь проходивших мимо людей, она скинула верх от купальника и принялась крутиться то так, то этак, позируя мужу. Мы с Алексом ждали в сторонке, спасаясь в жидкой тени кокосовых пальм, растущих вдоль берега. Я не взяла с собой солнцезащитный крем и сейчас ощущала, как пощипывает кожу на лице и плечах.
– Она уже достала со своими фото, – сказала я Алексу, утирая вспотевший лоб. – Слушай, может, пойдём без них? Зайдём по дороге в какой-нибудь шейк и выпьем по ледяному ласси, а они пускай тут дальше жарятся на солнцепёке.
– Да ладно тебе, – он бросил на Аннет короткий взгляд. – Это не так уж и долго, не занудствуй.
– Ты издеваешься?!
– К тому же она прекрасно выглядит, для её возраста, – он без смущения разглядывал Аннет. – Смотри, какая красивая дельта спины и хорошо проработанные квадрицепсы бедра. И при том, что она явный астеник, значит, наработать массу для неё не так просто, как для других.
– Алекс, да ты охренел?! – я легонько толкнула его в бок, а когда он обернулся, уставилась с негодованием.
– А что не так?
– Ты втрескался в неё, что ли?
– Опять ты начинаешь? – он раздражённо повернулся ко мне.
– Ты на неё пялишься! – я сняла очки, чтобы он видел мои глаза. – При мне!
– И что?! – он свёл брови к переносице. – Я констатирую факт, у неё отличный мышечный корсет. Что тут такого? Разве я сказал, что она мне нравится как женщина, или что я хочу бросить тебя и уйти к ней? Ты создаешь проблему там, где её нет.
Он тряхнул головой и отвернулся. На пару мгновений я ощутила стыд за свои слова, но потом поняла – это глупо, он не может не понимать, как меня задевает его внимание к другой женщине.
– То есть тебе на неё плевать? – спросила я, чуть повысив голос.
– Разумеется, – он повёл плечом и уставился на горизонт.
– Тогда докажи мне это, – я выставила вперёд подбородок. – Уйдём прямо сейчас, только ты и я, и проведём этот день вместе, вдвоём!
– Нет, мы не бросим их и не пойдём вдвоём, – он повернулся и уставился на меня холодным мрачным взглядом. – Мне нравится их общество и мне интересно с ними, а то, что делаешь сейчас ты – шантаж, и я не поведусь на подобное.