Я знаю, ты вернешься

Глава четвёртая

Когда мы, наконец, вышли к черепашьему пляжу, было уже около трёх. Солнце немного сдвинулось к горизонту, но жара ничуть не спала и знойное марево, кажется, только усилилось. Прохладнее стало только тогда, когда мы отошли от моря и спустились по пологому склону к реке. Черепах, которых я ожидала увидеть, не было, зато нашёлся тот самый чёрный песок, о котором говорил Алекс. Руперт и Аннет, заметив нас издалека, принялись махать руками и что-то выкрикивать, но шум течения глушил все звуки, и я разобрала слова, лишь когда мы подошли к ним вплотную. Оказалось, они пытались привлечь наше внимание к гигантской стае птиц, сидевших на небольшом островке в центре бурного потока.

– Это чайки? – спросила я у Алекса, он перевёл вопрос Руперту, и тот замотал головой:

– Xenus cinereus25, – ответил он, а потом стал что-то быстро объяснять по-немецки, но то ли от жары, то ли от пережитого ужаса, я не поняла ни слова.

– Он, оказывается, орнитолог. Говорит, что это птицы из семейства бекасовых и они водятся в России, – перевёл Алекс, заметив, что я ничего не поняла.

– А нам до них какое дело? – я устало опустилась на песок, ноги всё ещё ныли от бега, и я подозревала, что завтра утром не смогу без боли сделать ни одну асану.

– Не знаю, но спрашивать не стану, ещё обидится, – Алекс сел рядом и улыбнулся. Кажется, он не собирался вспоминать о нашей маленькой размолвке, и я была этому рада.

Чуть посидев на берегу, я отправилась плавать. В реке вода оказалась прохладной, а сильное течение заставляло грести со всех сил, чтобы тебя не смыло в море. Я быстро устала, выбралась на сушу, уселась на берегу, поджав колени и обхватив их руками, и стала разглядывать окрестности. Вверху по течению я видела деревянные пирсы, уходящие в воду, и множество лодок у них. Руперт принялся рассказывать Алексу об этом месте, большую часть я пропустила мимо ушей, но последнюю фразу услышала и поняла:

– На другом берегу реки рыбный рынок, можно нанять лодку и сплавать туда за свежими креветками.

– Он и в такую жару работает? – спросила я по-немецки. Руперт замотал головой:

– Нет, только утром. Сейчас там пусто. Но если хочешь, – он махнул рукой на противоположный берег, покрытый густой зеленью, – можно сплавать, я найму человека.

– А что там такое? – заинтересовалась я.

– Пляжи: Бага, Вагатор, Калангут, Кандолим. Но мне там не нравится – слишком много отелей и слишком много людей, – Руперт поморщился.

– Помнишь, мы ездили на пляж, где лицо Будды? – из воды выбралась Аннет, на её обнаженном теле блестели капли, острые соски торчали, а лобок покрывали густые тёмные волосы. Я смутилась и отвела взгляд.

– Шива, это было лицо Шивы из камня. В малом Вагаторе, – поправил её муж.

– Шива, разве? – она посмотрела на Руперта, пожала плечами и продолжила: – Так вот, там был ужасный пляж, камни и куча людей. Местные так смотрели на меня, будто хотели сожрать. Некоторые фотографировали на свои мыльницы, – она усмехнулась и уселась на песок напротив Алекса, ничуть не смущаясь собственной наготы. – Дикие люди эти индийцы.

В отличие от мужа, Аннет произносила слова нарочито медленно, и я понимала почти всё, что она говорила.

– Да, – Руперт откинулся назад и облокотился на песок, подставив солнцу и без того бронзовое от загара лицо. – Местные порой бывают агрессивными. Я слышал, что в центральной Индии до сих пор встречаются случаи торговли живым товаром.

Я вспомнила компанию в кафе и повела плечами, но этого никто не заметил.

– Не знаю, друзья, – Алекс сложил ноги по-турецки и потянулся. – У меня таких проблем не было, индийцы всегда казались мне довольно дружелюбными.

– Это потому, что у тебя нет этого, – Аннет провела руками по собственной груди, и Алекс проследил за её жестом заинтересованным взглядом. Я снова ощутила укол ревности и с усилием воли отвернулась. «Сбавить обороты,» – мысленно напомнила я себе и поднялась.

– Купаться? – Руперт приподнялся и взглянул на меня. – Пошли вместе, я тоже окунусь.

Я пожала плечами и машинально покосилась на Алекса, но он был полностью поглощён разговором с Аннет и не смотрел в мою сторону.

Руперт встал, ловким движением стянул трусы и, продемонстрировав мне то, что я бы предпочла не видеть, пошёл в воду.

– Дорогая, – Аннет заметила моё замешательство, – ты напрасно смущаешься, это нудистский пляж, тут так можно. Раздевайся и ты.

– Ну уж нет, – буркнула я и отошла на пару шагов.

– Лиза, – окликнул меня Алекс, – далеко не уходи. Не уверен, что тут безопасно.

– Я поброжу по берегу, не волнуйся.

Мне самой не хотелось уходить далеко, но и любоваться на интимные части тел Шмидтов было неловко, а в особенности после всех предостережений Алекса о сексуальных предпочтениях этой семейной пары. Осмотревшись, я решила прогуляться вниз по течению реки. В той стороне песчаных островков становилось больше, и на каждом из них сидели те самые птицы, название которых я уже забыла. Не то что бы я любила орнитологию, но лучше уж наблюдать за птицами, чем за тем, как твой парень пожирает глазами другую женщину. Но не успела я пройти и пары сотен шагов, как заметила человека на дальнем конце пляжа. Полноватый мужчина со смуглой кожей, одетый в одни яркие шорты, неспешно брёл по берегу в моём направлении. Было в его облике что-то знакомое. Я замерла на месте, приложила ладонь козырьком к глазам и присмотрелась, опасаясь, что тот самый местный парень из кафе явился за мной, но поняла: бояться нечего, это Олег. Ошибки быть не могло, ведь кто ещё здесь носил такие розовые шорты и забавную шляпу? Я с облегчением улыбнулась, подняла руку и неуверенно помахала ему. Он помахал в ответ, прибавил шаг и вскоре подошёл вплотную.

– А вы уверяли, у вас другие планы, – он улыбался из-под шляпы.

– Привет! – я почему-то обрадовалась ему. – Получается, это и есть твой нудистский пляж?

– Ну да, – Олег остановился и сунул руки в карманы шорт.

– А мне сказали, что он называется «черепаший».

– Черепахи тут редкость, а вот нудисты, – он поглядел через моё плечо. – Частенько заглядывают. Это твои там, сзади?

Я обернулась. Руперт уже выбрался из воды, стоял напротив Аннет и Алекса, в чём мать родила, и что-то оживлённо рассказывал, размахивая руками. Судя по взрывам дружного смеха, доносившимся до нас, им троим было весело и без меня.

– Да, это Алекс и Шмидты, – я отвернулась и уставилась на реку.

– Ты какая-то напряжённая, – Олег расстегнул полотняную сумку и, вытащив полотенце, бросил на песок.

– Да тут какие-то придурки привязались ко мне в кафе, – я махнула рукой, не желая называть ему истинную причину моего дурного настроения. – А потом, кажется, ещё и преследовали.

– Русские? – Он положил сумку и опустился на полотенце. – В Морджиме их полно.

– Нет, индийцы. Один всё время называл меня «детка» и заманивал на вечеринку, а потом полез лапать, ну, я их и послала. И, кажется, разозлила.

– А где был твой красавец-парень? – он похлопал рукой по полотенцу рядом с собой. – Садись, чего стоишь.

– Спасибо, – я села с края, поджав под себя ногу. – Мы поругались, и я убежала от него.

– А вот это ты напрасно. Тут, конечно, рай на земле, но только индусы… Или, как сказал твой парень, индийцы, – Олег улыбнулся, – не всегда адекватно реагируют на белых одиноких девушек. В прошлом году у меня одну знакомую обокрали: она вечером шла домой, и на неё напали несколько местных.

– Жесть! – я покачала головой.

– Да, а в этом году, я слышал, несколько девушек пропали, – он снял очки и положил рядом на полотенце. – Так что ты лучше одна далеко не ходи, с твоей обалденной светлой кожей и волосами, как у ирландки, ты вскружишь голову любому местному.

Я смутилась неожиданному комплименту и принялась накручивать кончик косы на палец, и, не поднимая взгляда, спросила:

– А что, пропавших девушек никто не ищет?..

– Не знаю, кажется, нет. Кто их будет искать, они же в одиночку приехали. Хотя тут такие нравы, что девушка может просто уехать в другой посёлок, никому не сказав. Или загулять. Не бойся, тут не опасней, чем в Москве. Главное не делать глупостей и не убегать от своего парня-каратиста.

Я тяжело вздохнула и опустила взгляд.

– Ты его не ревнуешь? – Олег кивнул в сторону Алекса и Шмидтов. – Оставила наедине с этой голой женщиной, а она, судя по всему, не прочь с ним переспать.

Я вздрогнула и тоже обернулась. Алекс по-прежнему сидел по-турецки прямо на песке, развернувшись всем корпусом к Аннет. А та полулежала на боку, открыв взору мужчин все изгибы загорелого тела. Её бесстыдно голый муж уселся рядом, спиной к нам, к моей радости, избавив нас с Олегом от необходимости лицезреть его мужское достоинство.

– С чего ты взял? Она же с мужем, – неуверенно возразила я.

– Ну, я хоть и гей, но вижу, когда женщина хочет секса. Твой парень красивый, и она на него запала, – он чуть склонил голову к плечу.

– Она, может, и запала, но Алекс мне не изменяет, – ответила я чуть резковато. Олег не стал спорить, лишь пожал плечами и перевёл тему:

– А ты знаешь, что у тебя сгорело лицо? – он снял шляпу и протянул мне, – надень, она защитит от солнца.

– Ой, да ты что, не надо, спасибо…

– Надо, милая, очень даже надо. Ты не видишь, но у тебя всё щёки и нос малиновые. Вот крем, – он достал из сумки тюбик.

– Спасибо, – я благодарно улыбнулась. Лицо и правда щипало.

Я взяла крем, намазала плотным слоем на лицо.

– Держи шляпу, – Олег всё ещё протягивал мне свой головной убор.

– А ты-то как?

– Дай мне бандану, она мне нравится. Будет равноценный обмен, – он мягко улыбнулся, от чего напомнил мне Клауса. – Как в детстве – берёшь и меняешься с другом. А потом, правда, отец устраивает тебе хорошую взбучку, – Олег засмеялся.

– Я росла без отца.

– Ты же, кажется, говорила что-то о папаше-тиране, который хочет выдать тебя насильно замуж? – он забрал у меня тюбик и бросил обратно в сумку.

– О, нет, это не у меня, – я покачала головой. – Это моя подруга, Карина – она армянка и у неё строгий отец. А я своего до девятнадцати лет в глаза не видела.

– Тебе повезло, – беззаботно сказал он.

– Не знаю, я всё детство мечтала, чтобы у меня был папа. Хотя, может, ты и прав, – я подумала о Германе и том, что говорила Лестари. По её словам, мой отец всегда был строг с детьми.

– Все отцы разные, – он вздохнул и замолчал.

Я отдала Олегу бандану, надела шляпу и села поудобнее.

Шляпа и правда полностью закрыла моё лицо от солнца, и я ощутила благодарность Олегу. Возможно, я слишком рано сделала выводы об этом странноватом мужчине: он был не так плох, как мне казалось раньше, и напрасно Алекс считает его придурком.

– Купалась уже? – спросил Олег.

– Да, окунулась один раз. Тут вода холодней, чем в море, и сильное течение.

– Знаю, я часто тут бываю, – он улёгся на полотенце, закинув руки под голову, а я почему-то снова подумала о Клаусе.

Нужно было позвонить другу или хотя бы написать. Я ведь так и не обмолвилась с ним и словом с тех пор, как ушла после его признания в любви. Казалось, это было так давно – в прошлой жизни или в другой галактике…

– Эй, Лиза, не грусти. Твой парень, конечно, засранец, что пялится на эту немку, но всё же спит-то он с тобой, – Олег повернул голову и глядел на меня, чуть сощурившись.

– Да я не о нём грущу – вспомнила другого человека.

– Да ты молодец, – Олег усмехнулся. – Правильно, заведи себе ещё парня. Верность устарела.

– Да нет, я не в этом смысле. Тот человек – мой друг, а я его, наверное, обидела.

– Да я шучу, – он перекатился на бок и подпёр рукой щёку. – Я вовсе не такой придурок, как ты думаешь, хотя порой кажусь совершенным кретином.

– Что ты, я такого не думаю, – поспешно сказала я.

– Ну, значит, твой парень думает. Я ему сразу не понравился. Он гомофоб?

– Нет, точно нет, – я покачала головой. – Он очень свободных нравов.

– Ну, значит, что-то другое, но он точно меня невзлюбил, – Олег снова сел. – Я хотел предложить вам встретиться на закате в Арамболе. Потусить там и потом пойти на концерт моих друзей, они дадут его прямо на пляже. Шикарные ребята, у них есть ханг и даже диджериду. Но, я думаю, твой парень не захочет.

– Боюсь, что так и будет. А что такое ханг и диджериду?

– Это музыкальные инструменты. Ханг – такая металлическая сфера, звучит космически, а диджериду – большущая австралийская дудка. А когда вместе, да ещё и с гитарой, то это улётно. Если никогда не слышала раньше, то ты обязана прийти. Плевать на парня, приходи одна. Я живу на главной улице, гест-хаус «Мария», голубой домик с белыми балконами. Приходи к шести вечера. Спросишь там Олега, и тебя сразу проводят.

– Я попробую, но не обещаю. Ты меня так напугал, что я теперь одна никуда не пойду.

– Понимаю, – он поднялся. – Искупаюсь, а ты иди уже к своему красавцу, а то эти немцы посчитают, что ты готова отдать его без боя.

Олег протянул мне руку, чтобы помочь подняться, и я взялась за неё. Тут же меня накрыло видение. Я уже забыла о том, как это бывает – за те три недели, что мы тут прожили, никто из нас ни разу не применял Дар, и потому сейчас это застало меня врасплох. Я не успела среагировать и остановить происходящее.

Я видела сурового вида мужчину с густыми чёрными усами в военной форме. Перед ним стоял полноватый мальчик лет десяти, потупив взгляд, опустив плечи, а военный громким командным голосом отчитывал его:

– Ты должен быть мужчиной! Ты старший в семье, и на тебе большая ответственность. Когда я был в твоем возрасте, я не позволял всяким хулиганам отбирать мои вещи. Ты должен найти их и объяснить им, кто главный!

– Но, папа, их было трое, – мальчик всхлипнул.

– Молчать! Ты мужчина, я должен гордиться твоими поступками, а ты плачешь! Мальчики не плачут!

Я резко выдернула руку и упала на песок. Мне не хотелось видеть прошлое Олега – я понимала, что не имею права знать всё это.

– Ты чего? – он удивлённо смотрел на меня.

– Ничего, – я поднялась без его помощи и отошла на шаг. – Просто задумалась.

– Я считал, что это я странный, – усмехнулся Олег, – но вы, ребята, те ещё чудики. Слушай, извини, конечно, за вопрос, но твой парень тебе не родственник, случаем? У вас одинаковые глаза.

– Нет, – я покачала головой. – Мне пора.