Древнейшая история Пензенского края: мифы и реальность. Взгляд на историю с точки зрения новейших исследований ДНК-генеалогии
Положение изменилось только во II тыс. до н. э., когда по территории Пензенского края прокатилась волна переселений скотоводческих племен, знакомых с изготовлением бронзовых орудий. В числе первых были племена балановской и абашевской культур. В мужских захоронениях, оставленных этим населением, очень часто находят каменные шлифованные топоры с просверленным для рукоятки отверстием. Даже в погребение мальчиков клали игрушечные модели топоров из камня или глины. Все мужчины с 16 лет становились воинами, проходя специальный обряд посвящения. В бою топоры использовались в качестве оружия метательного и ударного действия. Некоторые топоры, сделанные из хрупких пород камня типа мрамора, служили символами власти. В нашем крае эти воинственные племена обитали недолго.
В середине II тыс. до н. э. набирает силу мощное объединение срубных племен, названных так археологами за ряд захоронения в ямах, обложенных срубом. Над погребением сверху насыпался курган, множество которых сейчас разбросано по полям области. В могилу умерших клали в скорченном положении, со связанными руками и ногами. Рядом с телом ставили горшок с ритуальной пищей, клали орудия труда. В сложном погребальном обряде отразились религиозные представления срубных племен, их вера в загробную жизнь, страх перед умершим.
Срубные племена освоили практически всю территорию Пензенского края, кроме непроходимых засурских лесов. Их многочисленные поселения располагались вдоль небольших речек и ручьев, там, где есть удобные места для водопоя скота. Скотоводство первоначально было придомным. Летом скот пасли на плодородных пойменных лугах вблизи поселков, зимой кормили заранее заготовленными вениками и сеном. С наступлением морозов производился массовый забой скота. Мясо вялили, коптили, сушили, замораживали в глубоких ямах-погребах вместе со льдом.
В меньшей степени было развито земледелие. Землю пахали на быках. Выращивали пшеницу, ячмень и просо. Урожай собирали серпами. Для размола зерна пользовались каменными зернотерками. Высокого развития достигло бронзолитейное пpoизводство. Выплавкой металла занимались профессиональные кузнецы-литейщики. Существовали целые поселки металлургов, снабжавшие бронзовыми изделиями несколько племен. В окрестностях Барковки пензенскими археологами были собраны литейные формы топоров и ножей, льячки – глиняные ложки, которыми разливался жидкий металл, а также бронзовые ножи, шилья, наконечник копья, топор, серп, браслеты и серьги. Малочисленность кремневых орудий свидетельствует об их вытеснении изделиями из металла.
В конце II тыс. до н. э. климат становится более засушливым. Для увеличивающихся стад скота кормов вокруг поселков уже не хватает. Поэтому срубные племена от оседлого образа жизни переходят к кочевому. Большинство населения покидает пределы края, перемещаясь южнее в степные просторы.
Здесь в волго-донских степях потомки срубного населения приняли участие в формировании савроматских племен. В культуре и языке савроматов было много общего с родственными им скифами. По сообщениям греческого историка Геродота, особое место в савроматском обществе занимали женщины. Они наравне с мужчинами ездили верхом на лошадях, носили мужскую одежду, принимали участие в войне. Согласно одной из легенд, савроматская девушка не могла выйти замуж, пока не убьет врага. Воинственность савроматских «амазонок» подтверждается находками орудия в женских погребениях.
А вы думаете, почему наши пензенские женщины такие смелые, сильные и самостоятельные! Оказывается, это сложилось исторически! Так и хочется воскликнуть: «Да здравствуют наши пензенские «амазонки» – самые «амазонистые амазонки» в мире!»
На территории Пензенского края не было постоянных савроматских поселений, однако их отряды заходили сюда во время летних кочевий. На полях области встречаются находки коротких савроматских мечей-акинаков. Выкованные из железа мечи были очень эффективным оружием, незаменимым для любой рукопашной схватки. Стремительной савроматской коннице не могли противостоять даже мощные объединения скифов, не говоря уже о лесных племенах скотоводов-охотников, обитавших в бассейнах Суры и Мокши. Спасаясь от савроматских набегов, местные племена городецкой культуры устраивают свои поселения в труднодоступных местах. Один из таких поселков располагался в окрестностях современных Ахун (Ахунское городище, I–V веков н. э.). Оно занимало высокий приовражный мыс, ограниченный с трех сторон крутыми береговыми обрывами. Со стороны, не защищенной естественными преградами, были вырыты глубокие рвы, возведена мощь система оборонительных укреплений, состоявшая из тройного ряда земляных валов. Один из валов опоясывал поселение по периметру. Сверху по валу шел деревянный частокол. Ахунское городище – одна из древнейших крепостей Среднего Поволжья. Подобные городища исследованы археологами у сел Екатериновка и Чертеим Лунинского района. На городищах по периметру укреплений располагались жилые сооружения – землянки. В центре находился загон для скота. Разводили в основном лошадей, коров и овец. В стадах скота заключалось главное богатство племени. Из-за скота нередко возникали межплеменные столкновения.
На рубеже нашей эры (2000 лет назад) городецкая культура переросла в эрзянско-мокшанскую. Археологические сведения и фольклор дают очень скудные сведения, почему и как это происходило. Предположительно в эти времена эрзянские и мокшанские племена существовали, будучи известными окружающим народам под одним из следующих имён: андрофаги, будины, йирки, фиссагеты, аорсит, арсиит.
Вот как Геродот – «отец истории» – описывает их: «Среди всех племен самые дикие и суровые нравы у андрофагов. Они не знают ни судов, ни законов, и являются кочевниками. Одежду носят подобную скифской, но язык у них особый. Это единственное племя в той стране… Будины – большое и многочисленное племя; у всех их светло-голубые глаза и рыжие волосы… Каждые три года будины справляют празднество в честь Диониса и приходят в вакхическое исступление…Будины – коренные жители страны – кочевники. Это – единственная народность в этой стране, которая питается сосновыми шишками… (уточнение лингвистов: не шишками, а белками, питающимися сосновыми шишками). Вся земля их покрыта густыми лесами разной породы. Среди лесной чащи находится огромное озеро, окруженное болотами и зарослями тростника. В этом озере ловят выдру, бобров и других зверей с четырехугольной мордой. Мехом этих зверей будины оторачивают свои шубы… Йирки промышляют охотой и ловят зверя следующим образом. Охотники подстерегают добычу на деревьях (ведь по всей их стране густые леса). У каждого охотника наготове конь, приученный лежать на брюхе, чтобы меньше бросаться в глаза, и собака. Заметив зверя, охотник с дерева стреляет из лука, а затем вскакивает на коня и бросается в погоню, собака же бежит за ним… За будинами к северу сначала простирается пустыня на семь дней пути, а потом далее на восток живут фиссагеты – многочисленное и своеобразное племя. Живут они охотой… Из их земли текут четыре большие реки через область меотов и впадают в так называемое озеро Меотиду. Название этих рек: Лик, Оар, Танаис и Сиргис…»
У Геродота же историки находят описание Скифо-персидской войны 512 года до н. э., войны, вызвавшей серьезные передвижения народов на север. Естественно, это передвижение затронуло и городецкие племена. Вряд ли они добровольно снялись с обжитых мест, когда на их земли пришли иноплеменники. В истории городецких племен таким образом возник внешнеполитический фактор. Он-то, видимо, и ускорил оформление древне-эрзяно-мокшанской культуры.
История возникновения и жизни мордовских племен: эрзя и мокша
Считается, что мордовские племена появились на Средней Волге приблизительно в VII веке до н. э. Здесь они встретили киммерийцев, почитавших богиню Мару, и смешались с ними. Со временем окружающие племена (русские, а позже и славянские) стали называть эту ветвь угро-финских переселенцев мордвой (носителями культа Мары-девы, Мары-богини). Мордва не самоназвание, одно из племен называет себя мокшами, а другое – эрзями. Они не похожи друг на друга. Первые преимущественно черноволосые, вторые – светловолосые и голубоглазые. Если в мокшах естественно видеть коренных угро-финнов, то эрзяне представляют ту часть мордвы, которая смешивалась с ариями. Кстати, их самоназвание следует отнести к кругу заимствованной у арийцев лексики и объясняется как «сыны Яра». Логично считать, что эрзяне ассимилировали киммерийцев. Историки до сих пор гадают: куда подевались киммерийцы? Источники перестают упоминать о них после прихода скифов в южно-сибирские степи. Частично они мигрировали на север Европы, в Ютландию, где во II–I веках до н. э. были известны под именем кимвров. Но это только малая часть великого народа. Наверное, стоит довериться Геродоту, сообщавшему, что киммерийцы не стали воевать со скифами, а значит вполне реально, что ассимилировались с ними и обустроились в центре Русской равнины. Самара и Кимры, безусловно, киммерийские топонимы. Одновременно и в это же самое время в Волго-Окское междуречье начинают проникать и угро-финские племена. И именно таким образом и произошло их смешение. Значительно позже теперь уже государство сарматов объединило здесь самые разные этносы, потеснив скифов. Но основу этого государства по-прежнему составляли потомки арийских племен, проживавших на Русской равнине с древнейших времен. Они затерялись средь мордвы и чуди, но дух победителей и волю к жизни не потеряли. Существуют в исторической литературе даже такие догадки, что чудь – это те же гипербореи, потомки арийских первопоселенцев Русского Севера.
События второй половины I тыс. н. э. способствовали установлению тесных контактов предков эрзи-мокши с южными сарматскими племенами. Наиболее частыми они были в I–IV веках н. э. Именно в это время получают широкое развитие торговые связи. Основным продуктом торгового обмена мордвы были меха и шкуры, продукты земледелия, в которых испытывали нужду их южные соседи. Сарматы же меняли предметы вооружения, изделия из металлов. Но кочевники были ненадежными торговыми партнерами. Нередко на смену торговому каравану приходил отряд конных воинов, и тогда неминуемо вспыхивала сеча. Железные трехлопастные наконечники сарматских стрел довольно часто археологи находят на валах эрянско-мокшанских городищ в Нижнем Присурье. Набеги мелких сарматских отрядов сменились в конце концов нашествием большого отряда всадников, которые подчинили себе некоторые эрзянские и мокшанские племена. На территории современного Большеигнатовского района, неподалеку от села Андреевка, археологи раскопали курган – захоронение вождя завоевателей и его дружинников. В центре могилы был установлен специальный помост, куда было возложено тело вождя, рядом покоились два вооруженных воина. В ногах лежал связанный пленник или раб.
Однако господство пришельцев было недолгим, они довольно быстро были ассимилированы древней эрзей и растворились в её среде. Борьба древней эрзи с южными пришельцами была поистине героической. В то далекое от нас время племена объединяли несколько родов. Каждый род состоял из нескольких больших патриархальных семей. Во главе семьи обычно стоял «кудатя». Род или несколько родов составляли поселение – «веле». Занимали они в основном удобные, приречные места. Лишь к середине I тыс. н. э. поселения стали иметь мощные оборонительные сооружения. Древняя эрзя селилась в плодородных долинах рек Оки, Цны, Мокши и Суры среднего течения Волги. Это был край с тучной, плодородной землей, богатый густыми лесами, реки изобиловали рыбой. Всё это наложило отпечаток на хозяйство наших предков. Главным занятием древней эрзи было земледелие. Сеяли ячмень, рожь, полбу, горох. Пользовались серпом и косой, пашенное земледелие появится позднее. Раскопки археологов свидетельствуют о высоком уровне развития ремесел у эрзи и мокши. Обнаруженные орудия труда говорят нам о довольно развитой древней металлургии. Немалую роль в жизни древнеэрзянских и мокшанских племен играли охота, рыбная ловля, бортничество – сбор меда диких пчел. Природные богатства (пушнина, мед, рыба) давали возможность нашим предкам вести торговлю с соседями. Мирная жизнь периодически прерывалась нашествиями. Вести борьбу с пришельцами было трудно. Ведь постоянной военной дружины ещё не было. И лишь к середине I тыс. положение меняется. К этому времени происходят существенные сдвиги в жизни и быте древней эрзи и мокши. На смену родовой общине пришла соседская. Наряду с городищами возникли открытые поселения. Сложилась постоянная боевая дружина. Земледелие стало пашенным. Возникло и стало развиваться имущественное и социальное неравенство.
На этой ступени развития зафиксировали предков современной эрзи-мокши и иноземные авторы. В VI веке историк готских королей Иордан в своей книге под названием «О происхождении и деяниях готов», описывая племена Восточной Европы, назвал народ «морденс» – от латинского «мердинас» – «племя, сеющее смерть». Это было первое неверное упоминание, на основе которого и впоследствии стали трактовать почти все западные, затем и славянские источники, о мордовском народе, которого не было. А были два этноса: эряне и мокшане. В эрзянском и мокшанском языках, а также языках соседей тюркских народов, нет слова «мордва» – есть эрджахалык (татбул язык) и мохшахалык.
Что знали о мордве другие народы в VI–XVII веках? Как возникло имя народа? Это экзоэтноним, слово-«прилипала», навязанное чужеземными миссионерами и колонизаторами. Является ли оно самоназванием или же так называли наших предков соседние племена? В ирано-скифских языках существовало слово martiya, переводимое как «мужчина, человек». Оно-то, возможно, и легло в основу этнонима «мордва». Но это ложное и неправильное изложение. Народы, которые почитали женщину «авани», не могли называться просто – мужчины, такого нет ни у какого народа. В русском же языке к основе «морд» присоединился суффикс «ва», имеющий оттенок пренебрежительности к непокорным народам. Так и прилипло это слово «мордва» к эрзянскому и мокшанскому народам, и возникло имя не существовавшего никогда и несуществующего народа – имя, которому уже более 1000 лет.
В середине I тыс. н. э. история древнеэрзяно-мокшанских племен непосредственно связана и с передвижениями народов, которое известно под названием «великого переселения». Во второй половине I тысячелетия нашей эры, в результате внутреннего развития и внешнего давления, произошло полное формирование эрзян и мокшан, как двух самостоятельных народов.
К концу I – началу II тыс. н. э. различия между мокшей и эрзей стали весьма существенными. Особенно это проявлялось в погребальном обряде. Северная группа, эрзянская, хоронила своих покойников головой на север, реже на северо-запад. Для южной, мокшанской, группы могильников, наоборот, характерна южная и юго-западная ориентировка погребений.
В конце IV века сарматы были разбиты пришедшими с востока гуннами. Современник гуннского нашествия римский историк Аммиан Марцеллин писал о гуннах как о подвижном и неукротимом народе, пылающем «неудержимой страстью к похищению чужой собственности». Внезапность прихода гуннов усилила страх перед ними. Тот же Марцеллин оставил нам такую запись: «Невиданный дотоле род людей, поднявшийся как снег из укромного угла, потрясает и уничтожает все, что попадается навстречу, подобно вихрю, несущемуся с высоких гор». А позже на южных границах мокшанских земель появились новые, более грозные враги. Это ускорило процесс развития древних эрзянско-мокшанских племен, дало толчок к возникновению боевых дружин. Тревожная обстановка на юге заставила мобилизовать все внутренние силы народов. Может быть, поэтому все попытки подчинить эрзянские и мокшанские племена в IV–VII веках проваливались, были безуспешными, а вплоть до VIII века границы их расселения не менялись. На рубеже VII–VIII веков обстановка резко изменилась. Давление кочевников юга усилилось, эрзянские и мокшанские племена не смогли уже успешно противостоять натиску. В VII веке в Среднем Поволжье появились племена булгар. По свидетельству персидского автора X столетия, булгары – народ «отважный, воинственный и внушающий ужас, их характер подобен характеру тюрок, живущих возле страны хазар». Булгары потеснили эрзян и мокшан, частично ассимилируя их. Эрзяне и мокшане участвовали в формирование татарского этноса. Оседая на Волге, они стали её восточными соседями.
В X веке хазарский каган Иосиф в одном из своих посланий, упомянул народ «арису». Это было первое письменное использование этнонима «эрзя». Следом об эрзянах («арджанах») сообщал летописец монголов Рашид ад-Дин, позднее писал о них ногайский князь Юсуф. Первое упоминание о мокше встречается позднее, оно обнаружено в записках фламандского путешественника Гильома Рубрука (XIII век), в форме моксель (Maxel). О мокше пишут Рашид ад-Дин, венецианец Иосафат Барбаро. Встречается этноним в форме «мухшы», позднее и на булгаро-татарских могильных камнях. Эти этнонимы индоевропейского происхождения. Эрзя восходит в своей основе к слову «житель» (эриця-эрямо – житель, жизнь), а мокша по происхождению связано с наименованием реки, истоки которого уходят к индоевропейскому населению Среднего Поволжья, обитавшему здесь отдельными группами еще до расселения финно-угров. Скорее всего, означает «муевхтькужо» – новое место обитания, которое трансформировалось в «мохкша».
А вот в книге К.А. Аверьянова «Рождение Древней Руси», изданной в начале 2020 года в серии «Новейшие исследования по Истории России, выпуск 22», мордва прямо соотносится с поволжско-финской группой финно-угорского этноса. Причем подчеркивается, что это самое крупное племя. Кроме упоминавшегося выше труда историка VI века Иордана Константин Александрович Аверьянов указывает еще один важный источник: о стране Мордия – Mordi упоминает в своем сочинении «Об управлении империей» известнейший византийский император Константин Багрянородный. Также Аверьянов приводит в этой книге цитаты из Повести временных лет, где мордва фигурирует среди других близких к ней народностей: чуди, мери, веси, муромы, черемиси при описании событий XII–XIII веков. Далее автор новейшего труда по древней истории Руси, в основу которого положен историко-географический метод изучения истории, с активным использованием исторической географии, также подтверждает, что «археологические исследования показали, что формирование мордвы происходило в междуречьях Оки, Волги, Цны, Суры и Алатыря». А еще выдвигает весьма неожиданную версию, «согласно которой в начале II тыс. часть муромы под давлением славян перешла на правый берег Оки и расселилась в бассейне рек Теши и Пьяны, составив будущую эрзя. В формировании мокши, возможно, принимали участие представители мещеры». При этом историк также сообщает, ссылаясь на Начальную летопись под 862 г., что мурома являлись «первыми насельниками» Мурома. Ареал расселения муромы занимал небольшой регион размерами примерно 30х50 километров (общей площадью 360 кв. километров), что подтверждается археологическими находками, фиксирующими племя на Оке в районе ее левых притоков Ушны и Унжи, а также правого притока Теши.
История края на примере выводов ДНК-теста
Для меня тема истории мордовского народа, и особенно эрзя, имеет особое значение, так как мои родители родом из села Березовка Неверкинского района Пензенской области. По национальности они те самые эрзя. И хотя сам я по паспорту «русский», предки мои имеют именно «эрзянские» корни. А вот по результатам индивидуального ДНК-теста, выполненного в специальной московской лаборатории ДНК-генеалогии в 2017 году, у меня была определена гаплогруппа N-M178. В литературе ее чаще еще называют сейчас N1а1 (а ранее также называли N3).
Вот мой гаплотип:
14 24 14 11 11 13 10 14 14 30 18 14 19 31 11 12 14 18 19 10 20 11 21 23 38 37-37
Для начала, для непосвященных в ДНК-генеалогию, очень кратко поясню, что в этой науке основным критерием описания представителей человечества принят род, то есть та самая гаплогруппа, о которой выше уже упоминалось. Эту гаплогруппу, если говорить именно о мужчинах, никому изменить у себя не дано. Принципиальная картина мутаций в их Y-хромосомах (ДНК) передается от отца к сыну на протяжении десятков и сотен тысяч лет и даже миллионов, то есть практически всегда! Время от времени картина мутаций дополняется. Но та, что была, продолжает сохраняться на всем протяжении десятков и сотен лет в каждой мужской ДНК-генеалогической линии. Поэтому относительно несложно, проведя ДНК-тестирование у конкретного человека, в итоге воссоздать историю каждого конкретного человека, сопоставив ее с картинами мутаций других людей и древними путями миграций разных племен и народов.
Автор множества книг по генеалогии, и, в частности, книги «История ариев и эрбинов. Европейский Запад против европейского Востока» – учёный с мировым именем, доктор химических наук, профессор Гарвардского университета и основатель науки ДНК-генеалогии Анатолий Клёсов предлагает называть гаплогруппу R1a «ариями» (поскольку именно её представители «вторглись» когда-то в Индию), а гаплогруппу R1b – «эрбинами» (по созвучию с буквами R и B).
Результаты ДНК-тестирования мужчин в рамках ДНК-генеалогии сводятся к двум основным показателям. Это – гаплотип и гаплогруппа. Гаплотип – это, фигурально говоря, индивидуальный ДНК‐паспорт каждого мужчины. Он выглядит как набор чисел, где каждое число – это количество повторов определенных нуклеотидов (маркера) в Y‐хромосоме, мужской половой хромосоме. Таких повторов, или тандемных участков, в Y‐хромосоме, сотни и тысячи. И чем детальнее Y‐хромосома каждого конкретного мужчины изучена, тем более протяженный его гаплотип.
На заре ДНК-генеалогии, то есть всего еще несколько лет назад, рассматривали 6-маркерные гаплотипы, потом 8-, 10- и 12-маркерные, потом 17-, 25- и 37-маркерные, потом 67-маркерные, сейчас в ходу 111-маркерные гаплотипы. Каждое из этих показанных 111 чисел, как мы уже выяснили, есть число повторов определенных нуклеотидов в ДНК, и каждый из них – время от времени – может скачком (обычно на одну единицу) измениться, отражая ошибки копирования ДНК от отца к сыну. Это «время от времени», на самом деле – раз в сотни и тысячи лет! Поскольку средняя скорость мутаций, а это и есть ошибки копирования, определена и известна: в 111-маркерном гаплотипе – это в среднем раз в 125 лет. Таким образом, по совокупности гаплотипов членов одного рода можно рассчитать, – когда жил их общий предок. В ДНК‐генеалогии эта система расчетов, то есть расчетный аппарат, уже вполне отшлифован. Именно так гаплогруппа определяет носителя гаплотипа в определенный род или историческое племя. У любой гаплогруппы, как у любого рода и племени, был один общий предок, патриарх. Парадоксально, но факт, что у гаплогрупп R1а и R1b – один общий прародительский род R, а родительский – R1. Род R образовался из рода P примерно 31 тыс. лет назад, род R1 – примерно 28 тыс. назад, а рода R1а и R1b – примерно 22 тыс. лет назад, плюс-минус несколько тысячелетий.
По данным Анатолия Клесова, противостояние Запада и Востока (ариев и эрбинов) началось много тысяч лет назад. Запад (60 % представителей гаплогруппы R1b и 5 % R1a) и Восток (50 % R1a и 5 % R1b) впервые соприкоснулись 4 тыс. лет назад. Эрбины стали быстро вытеснять ариев с мест их обитания. Практически это было бегство носителей R1a и других гаплогрупп на восток от воинственных эрбинов, фактически осуществлявших геноцид всех других групп населения. Арии быстро опомнились и примерно 3,5 тысячи лет назад дали генеральное сражение эрбинам, которое остановило их продвижение на восток. С тех пор эрбины не оставляют попыток захватить земли ариев и осуществить геноцид.
Итак, арии – это носители генетической гаплогруппы R1a, эрбины – группы R1b, но это было справедливо для древних времен. Сейчас никто не говорит, что живет в Киевской Руси. Никто не говорит, что князь Владимир был советским. Времена этих самых ариев и эрбинов остались в прошлом. Например, арии жили в период между 6000 и 2500 лет назад. Именно они пришли в Индию и Иран примерно 3500 лет назад, и теперь в высших кастах Индии доля носителей R1a достигает 72 % от всех мужчин. А вот эрбины (носители гаплогруппы R1b) прошли миграционным путем от Южной Сибири до Европы, прибыв на Пиренеи около 5000 лет назад, и заселив оттуда континентальную Европу (преимущественно). Было это в период между 4800 и примерно 2500 лет назад. У первых был язык арийский, разделенный лингвистами на «иранский» и «индоарийский», у вторых – язык эрбин, вплоть до перехода эрбинов на индоевропейский язык кельтов, после чего лингвисты стали называть эрбинов «индоевропейцами», а также по названиям племен.
Типичный русский с точки зрения ДНК-генеалогии – это на 48–50 % R1a, 15–17 % I2a и 14–16 % N1с1 (в зависимости от выборок). Последнюю гаплогруппу ошибочно называют финно-угорской, хотя это определение относится исключительно к группе языков. Вот как об этом пишет в своей книге «ДНК-генеалогия славян. Происхождение и история» сам Анатолий Алексеевич Клесов: