– А-а-а, – догадалась я и даже тихо засмеялась, только смешно не было. – И ты решил все исправить?
– Как-то так.
– Показаться во всем блеске и величии? Не забыв продемонстрировать семейные связи и более чем прозрачно намекнуть на капиталы?
– Лучше так, чем с пулей в груди…
Помолчав, я приблизилась и, заглядывая ему в глаза, спросила:
– Скажи, а согласно твоему плану… как быстро я должна была задрать подол, узнав, что ты Юсупов? Уже сегодня или мне разрешено подождать до завтра?
Терпеливым парнем Глеб не был, и это стало понятно практически сразу. Его лицо исказилось, в воздухе запахло грозой. К счастью, продолжать сей дивный разговор не было никакой необходимости, из-за поворота показалось такси.
Я поспешно взмахнула рукой. Машина сразу же остановилась. Он вновь схватил меня, на этот раз с силой:
– Агата…
– Не утруждайся, – попросила я и выдернула руку.
Больше удержать меня он не пытался. Как и хотела, я отправилась домой. А то, что всю дорогу отчаянно хотелось зареветь, так об этом знать никому не нужно.
Утром следующего дня, скрыв под пудрой следы тревожной ночи, я нарядилась в красивое платье и прибыла в Пулково. Часы показывали полвосьмого, а всякий знает, что бодрствовать в такую рань в субботу – сродни подвигу и нужна веская причина.
У меня она была. Дедуля и бабуля отправлялись в отпуск. На протяжении многих лет один из летних месяцев они неизменно проводили на юге. Когда-то это было Черноморское побережье, а последние лет пять – солнечная Испания.
Выбор страны объяснялся предельно просто. Мой троюродный брат, Пашка, купил на родине матадоров небольшой домик у моря. Племяшки-близняшки проводили в нем большую часть лета и осени, благо, что были они малы и в школу пока не ходили. А остальные члены семьи навещали их и жену брата по мере возможности и наступления отпусков.
Здесь я не удержусь и похвастаюсь– троюродных братьев у меня двое, оба старшие и как на подбор умны, храбры и красивы. К ним в комплекте шла сестра, Лёка, тоже старшая. Но она заслуживает отдельного описания. Целой повести, я бы сказала. Однако сейчас не об этом.
Так вот, несмотря на разницу в возрасте, детство мы провели неразлучно. Наша великолепная четверка шкодила, чудачила и росла вместе. Во взрослой жизни мы менее дружными не стали, разве что видимся реже, зато всегда как на праздник.
Кстати, зашивая господина Юсупова на своей кухне, я не врала, говоря, что вся моя семья – сплошные медики. Это чистая правда. Склонность к разным отраслям медицины в нашей семье прослеживается на протяжении нескольких поколений, и из ныне живущих только я да брат Сашка по стопам родных не пошли. Сашка решил стать архитектором, однако женился на окулисте, и это в некоторой степени смягчило его отступничество. Правда ненадолго, так как брак продержался всего полтора года (и это не считая развода, который отнял у брата еще год и чуть не стоил квартиры, которую он купил задолго до появления окулиста в его жизни).
– Агуша!
Громкий Сашкин голос я услышала через весь зал. Прохожие испуганно обернулись, охрана замерла в напряжении. Я же радостно помахала брату ручкой и поспешила навстречу.
Обнявшись и расцеловавшись, мы отправились к залу регистрации. Дедуля и бабуля прошли все необходимые процедуры, сдали багаж и, на прощание перекрестив нас, отправились к самолету. Сашка напомнил:
– Пашка встретит вас у выхода. Заблудитесь, сразу ему звоните.
– Не заблудимся, – отрезал дедуля. – Не маленькие.
Обняв нас еще раз, он бережно взял бабулю за руку и повел к зоне таможенного досмотра. Проводив их взглядом, я вздохнула.
– Чего это ты грустишь? – удивился брат. – Они еще уехать не успели.
Ответить было нечего. Не объяснять же брату все, что на душе творится! Подтянувшись на цыпочках, я чмокнула его в щеку и сказала:
– Поехали сдаваться.
С сегодняшнего дня начался новый этап моей жизни – ремонт в квартире. И пусть никого не смущает столь пафосное высказывание. Перепланировка– это вам не обои поклеить, это ого-го…
Собственно, на этом мои познания о ремонте заканчивались, и в игру вступал брат. Не даром же он архитектор… Так вот, всеми работами руководить будет он, контролировать и надзирать за строителями (насмотревшись телевизора, я была твердо убеждена, что все они плуты и лентяи), тоже будет он.
А я… я буду жить весь месяц на даче и заботиться о собаке и коте во время отъезда дедули и бабули.
Понимая, как мне повезло с братом, я ласково погладила его по могучему плечу. Он засмеялся:
– Не пужайся. Все будет хорошо.
– Я в тебя верю, – закивала я.
Все мои вещи уже были перевезены загород, оставалось только забрать самое необходимое, умещавшееся в один чемодан и три коробки. За ними мы и заехали по пути в Лебяжье.
Брат практически сразу уехал. На уговоры искупаться и пообедать не поддался. И осталась я одна. Вернее, с котом и собакой. С Валетом и Каштанкой.
В очередной раз вздохнув, я плюхнулась в кресло и пригорюнилась. На душе было неспокойно. Чувство, что грядут бури и перемены, не отпускало.
Валет – четырехкилограммовый толстяк – незаметно залез мне на колени и замурлыкал. Я машинально погладила его за ухом и снова вздохнула.
Кот жил с нами уже девять лет и когда-то был тощ как скелет от селедки. Он сам пришел в наш дом и остался навсегда. Над именем нового жильца долго не думали. Черный кот с белым пятном в форме карточного символа «червы» на грудке – имя напросилось само собой.
Над именем для Каштанки тоже долго не мудрили. Крохотным щенком ее нашла Лёка. Тетя была категорически против того, чтобы оставить «какую-то дворнягу» в доме, а дедушка – нет. Он забрал ее себе и холит уже десять лет. Маленькая дворняжка цвета каштана была очень умна и ласкова и умела не меньше, чем ее знаменитая теска.
Словно подтверждая свои таланты, Каштанка откуда не возьмись принесла полотенце и, положив его около моих ног, громко тявкнула. Валет посмотрел на нее с неодобрением, а мне идея понравилась.
– Пойдем купаться?
Весело тявкнув, умная псинка помчалась к калитке, а я поспешила надеть купальник.
В целом, если бы не к месту просыпающиеся мысли о вчерашнем вечере, мой день можно было бы назвать идеальным. Вдоволь накупавшись, я устроилась в гамаке с интереснейшим детективом и, забыв о реальности, жадно проглатывала страницу за страницей.
В тот самый момент, когда главную героиню и ее возлюбленного схватили и, связав, заперли в каком-то страшном подвале без надежды на спасение, над моей головой разнесло ехидное:
– Это ты так родную сестру встречаешь?
Не сразу вернувшись на грешную землю, я растерянно смотрела на Лёку и часто-часто моргала. Делать ей здесь было нечего, оттого замешательство мое вполне понятно.
Покачав головой, она велела:
– Подвинься.
Растянувшись на гамаке рядом со мной (при этом мы дважды едва не рухнули на землю), она недовольно посмотрела на яблоню, в чьей тени прятался гамак.
Проследив Лёкин взгляд, я ничего нового не увидела и причину недовольства сестры не нашла. Зато Валет и Каштанка ее даже и не пытались найти – сразу спрятались кто куда.
Взглянув на обложку книги в моих руках, сестрица изрекла:
