«Свет и Тени» врагов, «совместников/совместниц», «коллег по ремеслу» и… не только генерала Бонапарта. Книга 2: от М до Я

Никчемное и утомительное времяпрепровождение в устье Темзы уже не могло большего дать юному моряку, познавшему азы штатной корабельной службы на борту «Триумфа». Дядя наглядно думал о племяннике и перевел его на торговый бриг своего приятеля Ратборна, идущий в Вест-Индию. Тот все понял и пообещал Саклингу сделать из пацана «моряка синей воды», а не береговую крысу, т.е. того кто не отирается в каботажных (прибрежных) рейсах, а ходит в далекие океаны. Впрочем, дядя не удержался, чтобы не написать отцу юнца весьма мрачный прогноз: «… Может, в первом же бою пушечное ядро снесет ему голову и избавит от всех забот!»

Именно это плавание стало прекрасной школой для начинающего моряка Нельсона. Познав морское дело в море, юный Нельсон навсегда запомнил прощальное напутствие полюбившегося ему Ратборна: «Желаю тебе малыш, поскорее попасть на ют», т.е. как можно быстрее стать офицером. Действительно дядя снова переводит его к себе на «Триумф» уже… мичманом, которых в британском флоте шутливо звали «херувимами». Теперь ему надо было по достижении 20 лет сдать экзамен на лейтенантский чин. Талантливых моряков в британском флоте всегда было немало, но столь заботливого и влиятельного покровителя, как дядя у Нельсона мало кто имел. А значит быстро продвинуться наверх не могли очень долго, например, знаменитый Д. Кук, который к 40 годам смог дослужиться лишь до лейтенанта. (Кое-кому приходилось ходить в мичманах чуть ли не до 60 лет!) Изо дня в день мудрый дядя готовил племянника к офицерству вплоть до самостоятельного управления корабельным баркасом в устьях Темзы и Мидуэя. Дядя печется о росте племянника и решает отправить его в какой-нибудь такой поход, который сможет его научить очень многому.

И уже в 15 лет тот сумел зарекомендовать себя с самой лучшей стороны, участвуя с лета 1773 г. на борту большого брига «Каркас» в арктической экспедиции Константина Фиппса (в нее он попал по протекции опять-таки своего дяди Мориса, для которого друзья в адмиралтействе сделали исключение), отправленной Королевским обществом (Британской академией наук) на поиски северного прохода из Атлантики в Тихий океан. Когда два брига («Каркас» и «Рейсхорс» со специально переделанными носами и утолщенными корпусами, чтобы выдержать давление арктических льдов) зашли за Полярный круг, то их окружили ледяные поля, гренландские лоцманы оказались бессильны и суда оказались в ловушке. Уже тогда он проявил незаурядное мужество и отвагу. Когда внезапно закрылся последний проход во льдах, матросам пришлось прорубать канал в толстом льду. Дальше началась еще более изнурительная работа: команды впрягались в корабли и с помощью якорных канатов тащили их к чистой воде. Приходилось так тяжело, что привлекли даже тщедушного Нельсона. Но вырваться из ледяного плена не удалось. Хуже того, огромные, величиной с остров льдины, напирали друг на друга, вставали на дыбы, образуя огромные, нависающие над палубами бригов торосы. Зажатые льдинами и дрейфующие вместе с ними корабли могли быть выброшены на скалы, поэтому оставаться на зимовку на них было опасно. К тому же, никому прежде еще не удавалось перезимовать в арктических льдах. Но экспедиции повезло: среди ледяных торосов пошли трещины и корабли, хоть и мучительно медленно, но, все же, начали продвигаться сквозь ледяную пустыню назад. Научные и практические итоги полярной экспедиции Фиппса оказались ничтожны. Ее сочли неудачной. Зато Нельсона она закалила. Кроме того, он получил почетное прозвище среди моряков-полярников британского флота – «Синий нос». Более того, Горацио никогда не жалел о своем участии в этой арктической экспедиции, сохранив до конца дней в памяти царившую вокруг удивительную красоту ледяных полей и густой туман, т.е. арктическую экзотику.

…Между прочим, рассказывали, что пока корабли были скованы льдами, юный Горацио попытался отличиться в охоте на белого медведя. Самовольно бросив вахту, покинув борт «Каркаса», он вместе с приятелем-подростком устремился на зверя. Добычу они упустили и лишь чудом Нельсон остался жив – не заплутав в густом тумане, не попав в полынью, не став жертвой медведя – и отделавшись строгим выговором. Спасло поручительством бравого моряка, все того же дяди Мориса Саклинга. После неудачной медвежьей охоты капитан «Каркаса» Лютвидж не только определил отважного юнца в командиры шестивесельным ялом с командой в 12 моряков, но и вечером на ужине в кают-кампании доверительно поделился со своими офицерами, что молодчик Горацио обязательно прославиться на весь мир…

Возвратившись из опасного плавания в Арктику, Горацио опять-таки с помощью своего безотказного дядюшки (его несомненный авторитет и обширные знакомства среди «морских волков» и… «береговых крыс» неизменно обеспечивали племяннику карьерный взлет!) тут же вербуется на уходящую в Индию эскадру закадычного приятеля Саклинга контр-адмирала сэра Эдварда Хьюза – одного из самых предприимчивых и изворотливых адмиралов за всю историю британского флота. За время своей долгой морской службы Хьюз на трофеях и призах сколотил сказочное состояние, оставив своему пасынку невероятное по тем временам наследство – свыше 400 тыс. фунтов стрелингов. Его считали счастливчиком и абсолютно все (вплоть до юнг) обожали плавать именно вместе с ним. Вековая заповедь «быть у воды и не дать напиться другим – это хуже чем преступление, это – ошибка!» была ему предельно понятна! Так вот, обогащаясь сам, он не забывал и о своих подчиненных. Недаром осчастливленный дядей племянничек потом говаривал: «… Дальнее плавание было для меня морской наукой».

Более чем двухлетнее плавание (Бомбей, Мадрас, Калькутта, Цейлон и прочие экзотические достопримечательности Юго-Восточной Азии) на 20-пушечном бриге «Сихорсе» («Морском коньке») действительно обернулось не только новой наукой (боевым крещением – обменом залпами на встречных курсах с арабской пиратской шхуной), новыми нюансами матросского быта со всеми его особенностями и уловками (азартные игры на деньги – в карты и кости), но и… тропической лихорадкой (малярией), свалившей возмужавшего и окрепшего в предыдущем плавании Горацио. Был момент, когда казалось, что ему не выжить, но Фортуна улыбнулась Нельсону в очередной раз (пока судно стояло после тяжелого перехода из Бомбея в южноафриканском Симонстауне на ремонте – он отлежался) и юный мичман благополучно вернулся в Туманный Альбион, но уже на борту «Дельфина» Джеймса Пигота. Последний был очередным приятелем Саклинга и окружил его полумертвого племянника заботой, позволившей тому выжить, а не «отдать концы» в море, как это тогда случилось с еще одним юнцом на том же судне.

Тогда же Нельсон познакомился с ирландским мичманом Томасом Трубриджем, дружбу с которым он пронес через всю свою жизнь, богатую на различные события, как печальные, так и триумфальные. Трубридж, достигнув больших чинов и высокого положения по административной линии, по мере возможности будет поддерживать своего выдающегося «брата по оружию», отводя от него угрозы и предупреждая о происках и гадостях конкурентов по славе.

…Кстати, интересно и другое! Именно в том плавании Горацио окончательно понял, что в столь раннем возрасте уйдя в море, он не ошибся с выбором своего жизненного пути: профессия моряка – это Его Призвание. И действительно, море и морскую науку он знал и понимал, как мало кто из его не только сверстников, но и соотечественников, а ведь англичане – морская нация…

Тем временем его дядя получил очень выгодную должность во всем британском флоте: он стал главным ревизором Королевского флота, в чьих руках были все флотские финансы. Как принято говорить в таких случаях – комментарии излишни. Карьера его племянника еще стремительнее пошла вверх. Толпы офицеров оббивали пороги морского ведомства месяцами, годами, а Горацио уже через два дня после своего возвращения в Англию получил назначение четвертым лейтенантом (хотя еще не имел офицерского звания!), т.е. вахтенным начальником на 64-пушечный линейный корабль «Вустер», предназначенный для патрулирования торговых караванов от Англии к Гибралтару и обратно. Дядюшка знал, как выгодно пристроить племянничка: помимо командной практики Горацию мог неплохо заработать на отчислениях хозяев торговых судов за охрану. Тем более, что и капитан «Вустера» Марк Робинсон тоже был старым приятелем Саклинга и относился к его племяннику гораздо внимательнее чем ко всем остальным мичманам. Он пошел на то, что вопреки правилам доверил юному мичману Нельсону самостоятельное несение ходовой вахты. Даже на небольших судах это дозволялось поручать лишь лейтенантам, а здесь это случилось на линейном корабле Его Королевского Величества (далее – будем сокращать до ЕКВ)! Впрочем, многоопытный «морской волк» Робинсон знал, кому доверить огромный боевой корабль: смышленый мичман Нельсон так истово нес ходовую вахту, что ни у кого не возникало сомнений – если ему будет так же фартить и дальше (без удачи никогда не бывает больших карьер!), то он очень скоро станет одной из самых больших надежд военно-морского флота Великобритании.

Вскоре разразилась Война за Независимость Североамериканских штатов от Великобритании. Непоседливый Нельсон рвется в бой.

И вот весной 1777 г. Горацио, хотя ему не было и 18 лет (а требовалось никак не менее 20 лет!) получает чин лейтенанта королевского флота. О том, как это случилось, писали много и весьма витиевато. Дело в том, что экзаменовал его сам ревизор королевского флота… дядя Морис Саклинг! Именно он «закрыл глаза» на то, что его племянник прибавил себе полтора года и пришел на него как того требовалось «20-летним». Кроме того, будучи председателем комиссии, дядя Саклинг имел право решающего голоса и к нему прислушивались два других экзаменатора. От итогов экзамена зависела вся последующая карьера напористого и смышленого Горацио. Впрочем, по тому, как он отвечал, экзаменаторы быстро поняли, что перед ними незаурядная личность и если ему повезет, то он сможет стать первоклассным капитаном, а затем и адмиралом, если не, конечно, не сгинет в морской пучине со своим кораблем или его не покалечат в бою до такой степени, что спишут на берег.

Интересно, что сам Горацио никогда не упоминал о роли дяди в его карьере.

Юность закончилась. Началась взрослая жизнь. У моряков она совершенно особая. А в британском флоте той поры – тем более.

…Между прочим, именно к тому времени относится первый из сохранившихся до наших дней портретов Нельсона. Именно на нем он запечатлен без всех своих наград и… страшных увечий…

Амбициозный Горацио командируется… дядей (хорошо иметь влиятельного близкого родственника!) на 32-пушечный фрегат «Ловестов» своего очередного старинного дружка капитана Уильяма Локера, который не будет забывать, кого ему назначили под команду. В этом назначении была большая выгода: ведь офицеры королевского флота имели право на трофеи с захваченных вражеских кораблей. Его направляют к берегам Северной Америки для борьбы с быстроходными американскими каперами, сражавшимися за независимость США. Кроме того, у него была возможность перехватывать американские коммерческие суда, т.е. богатые на трофеи и хорошие деньги. А ведь о таком дядюшке-заботюше и столь «хлебном» назначении многие мичманы британского флота вздыхали напрасно целую жизнь! В общем, связи во все времена решали, решают и будут решать все или, почти все!

…Кстати сказать, уходя в далекий поход, в патруль, на боевое дежурство британские офицеры традиционно поднимали в кают-компании один и тот же тост: «За кровопролитную войну и сезон, несущий болезни и смерть!!!» Именно она облегчала восхождение (порой, «однополчан»! ) по служебной лестнице! «На войне – как на войне» или, вернее, «кому – война, а кому – мать родна»…

В вест-индской акватории, кишевшей из-за бойкой торговли военными кораблями на «любой вкус и цвет» (французские и испанские регулярные военно-морские силы, различные каперы, корсары, и прочие приватиры, вплоть до вооруженных торговых судов) опасность поджидала на каждом шагу (в каждой бухте). Тем более, что штормовая погода здесь была не редкость. И, тем не менее, смекалистый Нельсон отважно работал по досмотру «купцов» на своем призовом шлюпе несмотря ни на что. Его невероятная отчаянность пришлась по душе Локеру и начальнику конвоя Марку Робинсону («Когда Нельсон на палубе в качестве вахтенного офицера, я чувствую себя спокойно!») и он назначается капитаном недавно захваченной небольшой шхуны «Маленькой Люси», которая за счет маленькой осадки свободно проходила везде, где надо.

На ней Нельсон быстро овладел искусством плавания по мелководью и в узких проливах между многочисленными островами Карибского моря.

Интересно и симптоматично другое!

Мягкий, но невероятно настойчивый Нельсон заслужил такую любовь у своих матросов, что когда он покидал их, они подарили ему в знак своей любви и уважения ящичек для столь любимого им в краткие минуты досуга домино из слоновой кости, выполненный в форме их корабля. А ведь отнюдь немного офицеров британского флота удостаивались такого внимания со стороны своих команд. В тоже время, именно «Ловестову» вскоре посчастливилось захватить целый караван испанских судов, набитых золотом и серебром. Доля призовых денег оказалась столь высока, что разбогатели не только офицеры, но и матросы. Вполне понятно, что для отнюдь не богатого Нельсона такая удача могла бы быть для него настоящим подарком судьбы, но не случилось: он «проплыл мимо денег»…

…Между прочим, пока Горацио Нельсон плавал в Вест-Индии, к нему пришло грустное известие: 14 июля 1778 г. умер его дядя Морис! Так, юный лейтенант лишился столь нужной во все времена протекции в дальнейшем продвижении по службе. Теперь многое зависело не только от его явно незаурядных дарований в морском деле, но и умения заводить нужные знакомства в морском ведомстве. Как оказалось, и в этом деле Горацио был малый не промах. Да и многочисленные дядины друзья – покойный главный ревизор британского флота сумел обзавестись нужными связями сверху до низу – не оставили его без своей поддержки, в частности, все тот же Локер…

Потом на его жизненном пути встретился главнокомандующий королевской эскадрой в Вест-Индии адмирал, сэр Питер Паркер (сам – сын адмирала, отец и дед будущих адмиралов), который сумел разглядеть в третьем (младшем) лейтенанте своего флагмана «Бристоль», ясноглазом, светловолосом и невероятно хрупком Горацио (туда его устроил Локер!) нечто такое, что позволило ему затем стать самым почитаемым флотоводцем Великобритании.

…Кстати сказать, рассказывали, что свою должность на «Ловестове» Нельсон передал своему старому приятелю Катберту Коллингвуду, который с той поры и до самой смерти Горацио шел по службе сугубо по его стопам. Катберт поступил во флот в 11 лет, когда Нельсон, бывший на 8 лет моложе него, еще ходил в школу. У него не было таких связей как у Нельсона и он очень долго, несмотря на храбрость в битве при Банкер-Холле, «проходил» в лейтенантах…

Мудрый Паркер – еще один старинный приятель покойного Саклинга – начинает продвигать подающего большие надежды Нельсона вверх по службе. Впрочем, не обошлось и без «протекции» со стороны… супруги главкома – леди Паркер, по слухам положившей глаз на сколь бравого, столь и юного «морского волка» Нельсона. Очень скоро Нельсон становится первым лейтенантом, а затем и самым молодым коммандором (условно говоря, капитаном 3-го ранга; хотя на самом деле это еще не реестровый капитан, но в военное время он пользовался всеми капитанскими правами) Британского флота и с декабря 1778 г. уже самостоятельно командует бригом «Бэджер» («Барсук»), правда, не долго. Ему вменяется береговая охрана восточного побережья Мексики, Гватемалы, Гондураса, Никарагуа и Кост-Рики. Всякое случалось с ним в ту пору, но каждый раз он достойно выходил из разных передряг, вплоть до того, что отважно погасил пожар на стоявшем рядом с его кораблем бриге «Глазго», что спасло немало стоявших на якорях судов.

Когда в июне 1779 г. он получает назначение на 32-пушечный фрегат «Хинчинбрук» ему всего лишь 20 лет, и теперь карьера ему обеспечена. Дело в том, что согласно порядку продвижения по службе заведенному на британском королевском флоте, вплоть до капитана (но никак не выше!) можно было получать чин вне очереди. Более того, никто из молодых офицеров не мог уже его обогнать: он неуклонно будет продвигаться к заветному чину адмирала (правда, исключительно, в порядке очереди, т.е он стал в общую капитанскую очередь!) и остановит его только смерть, сделавшая его имя Бессмертным. Интересно, что Нельсон будет дожидаться своего первого адмиральского чина всего лишь 18 лет. За это он должен быть благодарен сугубо своему дядюшке Морису Саклингу, чье содействие позволило ему стать капитаном гораздо раньше всех своих современников. Горацио стал контр-адмиралом в 38 лет, тогда как вышеупомянутый Катберт Коллингвуд – один из лучших капитанов британского флота той поры – лишь в 50 лет! В тоже время не компетентных адмиралов в Англии не было. Стать им исключительно по протекции было не реально. Если, все же, требовалось присвоить адмиральский чин капитану вне очереди, то, чтобы не нарушать правила, его приходилось присваивать всем тем капитанам, кто должен был быть получить его в порядке старшинства. Занимательно и другое: до производства в капитаны Нельсон так и не принял участия ни в одном… бою! Впрочем, это скорее исключение из правил, чем закономерность.

…Между прочим, получив это первое высокое назначение, Горацио Нельсон написал отцу пророческие строки: «мы все продвигаемся вверх только с помощью смерти. Случайный выстрел, убивший прежнего капитана „Хинчинбрука“, предоставил мне эту должность. Весьма искренне надеюсь, что и я покину этот мир таким же путем». Спустя четверть века пророчество свершится. Интересно и другое его место на «Бэджере» занял все тот же Коллингвуд…

Но это будет потом, а пока Горацио проявлял невероятную энергию (это бесценное качество будет ему присуще всю жизнь), твердость и беспримерную отвагу, легко ориентировался в любой обстановке и никогда не уклонялся от ответственности. Он становился отличным профессионалом, и все окружающие отмечали усердие, с которым он выполнял свои обязанности, причем, как на море, так и на суше. Ему везет с призами и он зарабатывает очень приличные деньги – 800 фунтов. Часть которых он отправляет отцу для приведения в порядок весьма уже запущенного хозяйства.

Однажды ему поручают сложную операцию на территории Никарагуа: высадку десанта. Об этом эпизоде в биографии Нельсона писали очень красочно и весьма по-разному. Интереснее всего, что тогда он по собственной инициативе нарушил приказ Паркера и, оставив свой «Хинчинбрук» без командира, ушел вместе с десантом вглубь джунглей вверх по реке Сан-Хуан. Очень может быть, что, будучи подобно другому военному гению той поры Александру Васильевичу Суворову очень амбициозным человеком, он «рвался в бонапарты», хотел войти в историю как офицер, который отрезал Северную Америку от Южной и обеспечил захват его родиной значительных территорий у испанцев. Кроме того, удача обещала ему огромную добычу.

Рассказывали, что в ходе экспедиции он дважды чуть не погиб. Сначала, когда он спал в гамаке под деревьями, одна из самых ядовитых змей этой местности проползла по его лицу и свернулась кольцом в ногах. К счастью, змею заметили индейцы-проводники и, осторожно разбудив Нельсона, убили ее. В другой раз он страшно отравился, напившись из ручья, в котором плавали ветки манцинеллы – дерева, выделявшего ядовитый сок, похожий на молоко. Отравление было таким сильным, что слабый от природы Нельсон, казалось, вот-вот умрет. На какое-то время у него отнялись ноги, отказала левая рука. Но он ухитрился выкарабкаться и из этой передряги: местные индейцы знали противоядие. Затем в его отряде начинается эпидемия смертельной желтой лихорадки, уносившей людей десятками, но опять провидение спасает Горацио: его срочно отзывают в эскадру – умер капитан фрегата «Янус» и ему предстояло принять командование над «осиротевшим» кораблем. Он, страдавший от сильнейшей дизентерии, покинул отряд накануне решающего штурма, который в сезон дождей оказался неудачным, а большая часть солдат и вовсе погибла от «желтого Джека» (тропическая лихорадка) и малярии. По сути дела, категоричный приказ адмирала вернуться на Ямайку спас тогда ему жизнь.

Перевод с 32-пушечного фрегата «Хинчинбрук» (на капитанском мостике его сменил все тот же Коллингвуд!) на более мощный 44-пушечный «Янус» означал повышение для молодого Нельсона. Правда, состояние здоровья Горацио было столь плачевным (на борт корабля его, обессиленного от кровавого поноса, доставили на руках!), что он просит отпуск по болезни, которая здорово ослабила его и без того вовсе не богатырский организм. Искренне любивший его Паркер подписывает прошение своего любимца и тот благополучно отбывает на родину на «Льве» Уильяма Корнуоллиса, брата генерала Корнуоллиса, командующего британскими войсками в войне против североамериканских штатов. По всему получалось, что дебют Нельсона в качестве капитана вышел ему боком.

Еле живой – у него постоянно отнимались ноги и ему приходилось нанимать носильщиков – он появляется в Бёрнем-Тропе. Здесь, мучительно переживавший свою беспомощность, Горацио наконец встречается со своей семьей, которая живет достаточно хорошо: дядя Морис сдержал свое обещание, данное после смерти сестры, обеспечив безбедное существование ее детям. И хотя здоровье Горацио несколько поправилось, но всю свою оставшуюся жизнь он будет периодически страдать от плохо действовавших левой руки и ноги. Когда он лишиться правой руки, то ему приходится весьма туго: управляться со всем с помощью одной лишь полумертвой левой.

Но на этом напасти обрушившиеся на молодого капитана не заканчиваются. Он -самый младший из капитанов и ему приходится ждать нового назначения. Наконец ему предлагают 28-пушечный фрегат с 9-тью и 18-ти фунтовками «Албемарль» («Албермаль») – захваченный и переоборудованный англичанами в крейсер французский «торговец» «Бережливый». Вскоре стало ясно, что у него весьма низкие мореходные качества, о чем его предупреждал капитан Локер вместе с Нельсоном осматривавший трофейного француза. Из-за явной ошибки в проектировке «Албемарля» его мачты оказались чрезмерно длинными и корабль был очень неустойчив. Ради устранения недостатка пришлось становиться в док на ремонт. Но и после него его ходовые качества оставляли желать лучше, особенно в шторм. Нельсон постоянно жаловался друзьям на проблемы в эксплуатации трофейного «французишки». Именно с ним Нельсон не раз попадает в различные передряги, в том числе, «бытовые».

Патрулируя берега Атлантики от Бостона до Квебека – там в ту пору курсировали французские эскадры толкового и решительно вице-адмирала д’Эстена и его коллег контр-адмиралов Ля Мот-Пике и де Гюшена (англичанам адмиралов Паркера и Роднейя доставалось очень крепко от напористых и умелых французов) – вместе с командой он не только заболевает цингой (ее последствия будут мучить его до конца дней), но и в 1782 г. попадает во французскую засаду. Четыре вражеских линейных корабля и фрегат, неожиданно появившись из укромного залива, попытаются взять в тиски «Албемарль» Горацио. Быстро поняв, что он не сможет тягаться с ними не только в мощи, но и в скорости, Нельсон, пользуясь мелкой осадкой своей «посудины» (так полушутливо он сам отзывался о своем корабле) уходит на мелководье Сент-Джорджа и спасает свой «Албемарль» от невыгодного боя.

…Между прочим, именно тогда Нельсон знакомится с теоретическими разработками по тактике морского боя в брошюре некого берегового (портового) морского чиновника шотландца Джона Клерка. Тот, дотошно проанализировав данные по тактике таких флотоводческих величин прошлого как де Рёйтер, Турвиль и Дюнкен, пришел к выводу, что мало «выиграть ветер» у эскадры противника – занять наветренное положение и сближаться с ним как ты того хочешь. Надо ломать догмы: нужно не бояться ломать строй, давать капитанам инициативу, превращать сражение в одну большую свалку, где успех будет на стороне того кто атакует. Клерк призывал не равномерно распределять все силы в соответствии с ситуацией, а сосредотачивать их на направлении главного удара, причем, делать это максимально внезапно и стремительно. Первым его передовые идеи с большим успехом воплотил в морском бою флаг-капитан адмирала Роднея – Дуглас. Это случилось в жестоком сражении 9 апреля 1782 г. неподалеку от Доминики с французским адмиралом де Грассом: англичане разрезали вражеский строй в нескольких местах, подвергнув его с близкого расстояния все сметающему огню из только-только изобретенных каронад – коротких чугунных пушек большого калибра. Его маневр дал совершенно неожиданный результат: 33 французских линейных корабля пришли в полное замешательство и обратились в бегство. Призами англичан стали пять линейных кораблей («боевых повозок», как тогда их называли моряки) врага. Только наступившая ночь спасла французов от полного разгрома. Родней, а вместе с ним и Дуглас в одночасье стали национальными героями Британии. Нельсон, естественно, знал об успехе новаторов-соплеменников и вскоре последует их примеру…