Доказательство Канта

Пролог

Человечество всегда стремилось с потрясающей прямотой подчистую разрушить простые и с виду понятные истины. Чтобы выстроить новые – логичные и рациональные. Вот так и вышло, что и яблоки по законам физики ученым на головы падают, и Земля оказалась совсем не плоская, и Солнце, зараза такая, не вокруг нее вращается, а вовсе наоборот. Это базовая закономерность бытия: наша Вселенная – исключительно упорядоченное место, хотя и с поправкой на энтропию, а вот человек – существо изначально неупорядоченное, но почему-то активно внутреннему хаосу сопротивляется и всему ищет объяснение, желательно с весомыми доказательствами.

Чтобы доказать, что если иная жизнь во Вселенной и возможна, то только на основе углерода, людям потребовалось выйти в космос и покорить пять экзопланет. А потом нос к носу столкнуться с шестой.

Новый мир рационально объяснить с разбегу не получилось, как и исследовать техникой: человека к себе планета, полная иррациональной кремнийорганической жизни, пускать не хотела, активно отпугивая зонды и дроны высокой электромагнитной активностью в верхних слоях атмосферы. Но если человечеству что-то приспичит – пиши пропало. И покорять ее упорядоченный эволюцией хаос направили стандартную делегацию с привычным набором для освоения дикой природы: ученые, военные, астронавты. Пять раз схема сбоев не давала, так почему бы должна была случиться осечка на последнем патроне в барабане? Логично?

Тишина перед высадкой стояла особенная, сосредоточенная. Небольшая разведгруппа астродесантников все возможные напутствия уже получила, и ожидала отмашки, сидя в небольшом конференц-зале шаттла для внутригалактических перелетов. На всякий случай командир попросил руководителя ученых еще раз пробежаться по пунктам: что их ждет, и что им делать. Спикер – тонкий, изящный молодой человек с острыми, немного хищными чертами лица – волновался перед неизведанным и порядком увлекся, превратив повторение инструкции по безопасности в лекцию по эволюции. Расчетное время первого свидания приближалось, а ученый все разливался мысью по древу знаний:

– …таким образом, мы получаем частичную замену атомов углерода на атомы кремния в структуре первичного пептидоподобного соединения. Но, поскольку кремний связывается с водородом под углом в 150°, а углерод с водородом – под углом в 109°28', то полностью кремниевого белка существовать не может. Он будет менее устойчив к внешним воздействиям, будет легче вступать в реакции и просто не образует сложных белков со вторичной и третичной структурой. И тем более – с четвертичной, как гемоглобин. И степеней свободы становится меньше – как и биоразнообразия таких кремнийорганических белков и, следовательно, жизни в целом.

– Док, а можно чуть попонятнее? – попросил с первого ряда широкоплечий мужчина в серо-синей форме астродесантных войск Объединенного астрофлота, сероглазый, с коротким ежиком каштановых волос и правильными чертами лица с отпечатком на них опыта военной службы.

Ученый дергано поправил очки в прямоугольной оправе и глянул на часы:

– Да-да, конечно, время. Давайте так. Совсем коротко и максимально понятно. Считалось, что принципиально кремнийорганика невозможна. И тем более развитая жизнь на ее основе. Максимум – диатомовые водоросли, да и то… они скорее аккумулируют кремнезем, чтобы раковинки себе красивые сделать. Но здесь, на этой планете, вы через пару десятков минут столкнетесь с тем, чего на Земле нет и быть не может.

Командир разведгруппы не хотел прерывать ученого, ему было более или менее понятно и интересно. Но редкие шепотки с галерки намекали на то, что бойцы не отказались бы вернуться обратно к себе в каюты: надышаться привычным перед тем, как прикоснуться к тому, чего не может быть.

– И чего же нам ждать? – уточнил чей-то унылый голос откуда-то из середины зала.

– Мне жаль, что из-за высокой активности атмосферного электричества и коэффициента преломления электромагнитных волн не удалось запустить дроны с орбиты. И я не могу вам сказать точно, что вы увидите. Так что ожидайте всего, – ученому не нравилась идея без предварительной тщательной подготовки наобум сажать на поверхность планеты десантный модуль, но другого выхода он тоже не видел. – Всего, что вы только можете вообразить. И чего вообразить не можете тоже. Не мне оспаривать решение руководства пускать людей вперед техники, но с активной фауной использовать планетоходы будет дольше, сложнее, и сопряжено с большими финансовыми затратами. Вы можете справиться намного быстрее и эффективнее. Скажите спасибо, что состав воздуха пригоден для дыхания, хотя бы это удалось узнать точно.

Шепотки снова пробежались легким ветром по залу: астродесантники и до этого понимали, куда летят, но встреча с невозможным неизвестным – всегда волнительное испытание.

– То есть дышать без фильтров нельзя? – уточнил командир.

– Губительных для человека компонентов воздуха и потенциально опасных микроорганизмов в пробах нет. Так что можно, – неопределенно пожал плечами молодой человек, машинально пытаясь сунуть руку в карман лабораторного халата. Не нащупав привычного, ладонь отдернулась и нервно оправила стандартный комбинезон астродесантника, сидевший на ученом как на корове седло. – Но насколько долго и будут ли последствия, пока не очень понятно, могут быть силикатные взвеси в воздухе, опять же, пробы только с верхних слоев атмосферы… Так что ограничьте время первого выхода на поверхность, скажем, пятью минутами, и присылайте мне данные. И прокомментируйте все, что увидели, услышали, почувствовали. Если удастся дополнительно взять пробы воздуха, почвы, получить образцы флоры и фауны – просто отлично. Для начала этого будет достаточно.

Секунда в секунду в нужное время десантный модуль отделился от шаттла и пошел на посадку. Всплески раскаленного воздуха за обзорными экранами мешали астродесантникам разглядеть поверхность, оставалось только дать волю воображению и в общих чертах представить себе, что ждет их за пределами старушки Земли на потенциально, в далекой перспективе, шестой колонии человечества. И все равно носы тех, кто сидел поближе к видовым экранам, с любопытством к ним прилипли. Заработали аэродинамические стабилизаторы, посадочные маневровые двигатели скорректировали курс – и модуль медленно, но неотвратимо двинулся к земле.

Астродесантники прилетели на рассвете. Командир про себя хмыкнул – весьма символично заявиться туда, где еще не ступала нога человека, в момент занимающейся иномирной зари.

Звезда класса В, карлик бело-голубого цвета, светилась нестерпимо яркой точкой на горизонте неба. Магнитосферное сопротивление ее звездному ветру и излучению окрасило небосклон в кроваво-красные с фиолетовыми прожилками сполохи. Над правым краем горизонта поднимался малый спутник – аккуратное светящееся пятнышко, а посередине медленно светлеющего неба завис полукруг второго – более крупного, чуть меньшего размера, чем земная Луна, но с бледно-голубым свечением.

Облаченные в тяжелую экзоброню, бойцы дисциплинированно ждали сигнала от главы разведгруппы. Звездный берет – лучший из лучших, цвет и опора астродесанта – сделав первый шаг на пружинящую незнакомую поверхность, для начала обругал планету последними словами. Следом – разумеется, не вслух – себя самого, понимая, что не таких комментариев наверху ждут ученые, и только потом отдал приказ. Вольность он допустил от неожиданности конечно: эволюционная эстетика кремнийорганического мира оказалась… сложной для мышления человека, привыкшего к одуванчикам, деревьям и кошкам.

Сквозь заросли полупрозрачной, хрустально-изумрудной травы виднелись темно-шоколадные стволы кустарников, и в свете поднимающейся звезды было видно, как ее лучи дробятся в текстуре коры на фрактальные симметричные и асимметричные отблески. Из-под ног десантников прыснули сферические тельца на ножках, и бойцы с трудом подавили рефлекторное желание не то выстрелить, не то нырнуть обратно в посадочный модуль, а некоторые – и перекреститься.

Мимо пронеслось, топоча и фыркая, стадо сюрреалистических животных – многоногие шарикоподшипники, невообразимой тягой сцепленные между собой тонкой перемычкой. По обоим бокам тварей щерились темными провалами пасти, обрамленные непрерывно шевелящимися коротенькими суставчатыми щупальцами. Из зарослей нежно-зеленоватого хрупкого травяного моря чувства людей одновременно атаковали непривычные цвета, скрипы, свисты, шелест, скрежет, щелканье и чувство легкости – гравитация немного отличалась от земной. Над астродесантниками пролетали гигантские, отливающие под точкой восходящего блекло-голубого солнца нежной синевой летучие создания, смахивающие одновременно на скатов-мант и исполинских бабочек.

Жизнь вокруг чужеродного планете элемента постепенно успокаивалась, присматриваясь и принюхиваясь, и уже почти вознамерилась попробовать на вкус, как время первого знакомства вышло, и командир завел бойцов в спасительные недра посадочного модуля и его привычный скупой интерьер.

Первый шок прошел довольно быстро, и люди, засучив рукава, приступили к работе. После месяца упорного посменного труда они смогли возвести на месте высадки прочный четырехметровый забор, оснащенный по периметру инфразвуковыми отпугивателями, поставить внутри относительно безопасной территории жилые и вспомогательные модуль-блоки, наладить работу водородных генераторов энергии и в целом быт зачатка колонии.

Закипела рутинная работа: дроны, запущенные с поправкой на особенности атмосферы, исправно приносили повторные пробы земли, воды и воздуха, отлавливали животных и отщипывали кусочки растений. Но специалистов катастрофически не хватало, техника, управляемая искусственным интеллектом, гибла в объятиях гостеприимства кремнийорганического мира, а если ей управляли операторы, они не всегда вовремя реагировали на поползновения некоторых представителей фауны попробовать на зуб раздражающий предмет. Людей пускать изучать реалии планеты, полной непредсказуемых эффектов и искреннего интереса ее обитателей к пришельцам, руководство экспедиции пока не собиралось, да те и не особо рвались.

Ученый отложил в сторону пинцет, которым препарировал маленькую серо-зеленую в голубую крапинку сферическую зверушку на отдельные составляющие, поправил очки в прямоугольной оправе и глубоко задумался. С одной стороны, он понимал, что успех миссии очевиден – новый, шестой по счету мир пригоден для жизни и колонизации. С другой – он не мог представить себе, как совладать с буйством последствий кремнийорганической эволюции так, чтобы и жизнь на планете не угробить в угоду человеку, и полноценную колонию развернуть.

Его подручные лаборанты подобрались весьма своеобразно: классические субтильные субъекты от науки, невероятно талантливые в своих областях знаний, но совершенно неприспособленные к общению с живой природой. Мощь интеллекта почему-то не оказалась равна силе мышц. С военными все было с точностью до наоборот – эти воспринимали демонстративную экстравагантность планеты как личное оскорбление и соревновались в стрельбе на скорость, собирая неимоверное количество трофеев из особо настойчивых экземпляров дикой природы в ущерб наблюдению и познанию. Где-то было потеряно промежуточное звено: кто-то сильный, но умный, тренированный, но живой и любопытный. И ученого сей факт неимоверно тяготил. Настолько, что в один прекрасный момент он не выдержал и пошел к руководителю экспедиции жаловаться на столь бесцельно и паскудно прожигаемое время.

– Я уже об этом подумал, – хитро ухмыльнулся импозантный седовласый джентльмен. – Точнее, не только я. Просто подождите немного. Пожалуйста. Я уверен, вы не будете разочарованы.

Глава 1

Звякнул вызов смарта, и я принял звонок. На голограмме появилась прекрасная валькирия, не отступающая от своих привычек – исключительно в рамках деловой проекции, по край ключиц, и я в который раз залюбовался чуть курносым носиком, аккуратной линией губ, выразительными светло-карими глазами и светло-медного цвета с бронзовым отливом косой, перекинутой через плечо вперед. Если бы я не был противником служебных романов, я бы долго не думал, честное слово.

Макс посмотрела на меня с видом оскорбленной фотомодели – обиженно и чуть брезгливо, и я успел уже испугаться, что чем-то ее прогневил, но тут она озвучила причину недовольства.

– Чез, тут начальство требуют. Приедешь?

Я несколько напрягся: такие случаи бывали, всем не угодишь, но нечасто.

– А что случилось?

Макс поморщилась и пояснила:

– Окно прорубили, и недовольны, – и почти жалобно добавила: – Приезжай, а?

– Приеду.

Я влез в оружейный сейф, достал иглы и рассовал боезапас по запасным магазинам. Бронебойные с красной отметкой под руку, разрывные, с черной, подальше, с синей отметкой и парализующим сердечником – заряжаем в игломет и досылаем первую в ствол. Картина маслом: суровый первопроходец едет охранять беззащитных колонистов. Выскочив из кабинета, я ссыпался с третьего этажа нашего офиса и стрелой понесся к стоянке, прыгнул в свой флаер и полетел по координатам смарта Макс, в пятый сектор, где в Шестой колонии жили физики.

Уже подлетая к расширенному жилому модуль-блоку, я понял, что придется нелегко: у входа в дом стеной стояла моя почти заместительница, оплот стойкости и выдержки, а о ее прочность, как волны о скалу, билась, потрясая бумажками, почтенная рыжеволосая дама в возрасте. За домом виднелся разрыв в защитном куполе колонии, его караулили первопроходцы-оперативники, Али и Уилл, рядом с ними вилась тройка новичков-стажеров, периодически тыкая в дыру иглометами.

Сути претензий дамы я не слышал, но мог представить – у некоторых людей патологическое кверулянтство входит в состав ДНК отдельным геном. Такой социотип я недолюбливал еще больше, чем восторженных фанатов – эти хотя бы просто за первопроходцами хвостиком ходят, раздражает, но не критично. Но работать приходилось с разным контингентом, и я, глубоко вдохнув, настроил себя на длительный и бессмысленный разговор.

Посадив флаер рядом с конфликтной точкой, я степенно вышел из кабины и приблизился к спорящим.

– Добрый день, – нейтрально-дружелюбно начал я и был ожидаемо прерван.

– Какой же он добрый, ваши вандалы потоптали мои розы, а площадка для пикника… – рыжеволосая дама на секунду задохнулась от праведного возмущения, и я смог вклиниться в поток ее рассуждений.

– Давайте начнем с начала. Во-первых, предъявите документы, – я не мог не поиграть в стража порядка, хотя правоохранительные органы и их доблестные сотрудники в лице колониальной полиции в колонии уже более года как имелись. – Ваша личная карточка, рабочее разрешение на въезд в Шестую колонию или приглашение от родственников, справка от карантинного контроля с разрешением на ввоз неэндемичной растительности… – Когда надо, я умел быть полным бюрократическим занудой.

Дама несколько растерялась, затем, сердито насупившись, метнулась в дом за бумагами. Макс облегченно выдохнула, и я повернулся к ней.

– Рассказывай.

Макс покосилась на дом, на меня, на ребят и вполголоса доложила обстановку.

– Короче, мадам приехала по приглашению племянника, как ты понимаешь, физика. Привезла с собой букет роз, заявила их как подарок, но по факту развела цветник на заднем дворе. А вот откуда взялся разрыв, мы пока не поняли. Но живность чертометом оттуда прет, надо будет карантинной службе звонить, ксенозоологам, отлову… – Макс обреченно зажмурилась, а я на секунду порадовался, что скоро уеду в командировку. Пока я тихо улыбался, она несильно ткнула меня кулаком в живот и пояснила: – Слишком у тебя счастливое выражение лица. Ты что, с геологами в экспедицию идешь?

– Да, – ухмыльнулся я. – На днях мы выезжаем, завтра буду сроки согласовывать.

– Кто – мы? – заинтересованно уставилась на меня моя правая рука.

– Ну как. Я, Роман, Уилл, интровертов-неразлучников возьму, еще пара научников точно на хвост сядет.

Макс разочарованно пихнула меня в плечо:

– Самый цвет у меня отобрал. Хотя бы Али оставишь, и то хорошо.

– Не дерись, а то укушу. – Я был настроен благодушно.

– А ты попробуй дотянись! – Макс уже заняла боевую стойку, надеясь на легкий спарринг, и тут возле дома к моему флаеру и машине Макс присоединился видавший виды летательный аппарат, который и флаером-то можно было назвать с натяжкой, – какая-то старая модель.

Из него выбрался рослый кряжистый мужик лет тридцати пяти-сорока, в легкомысленной гавайке и летних полотняных штанах, в сандалиях на босу ногу, со специфическим загаром, обветренным по шею лицом и основательной небритостью. Растрепанные светлые волосы, размах плеч и голубые глаза говорили о том, что в глубине веков его предки, потрясая топорами и вознося хвалу одноглазому богу, приводили в трепет половину Европы.

– Доброго дня, уважаемые первопроходцы! – миролюбиво поздоровался физик. – Чем обязан столь пристальному вниманию?

– Доброго! – я развернулся к мужчине, внимательно его оглядел и спросил: – Долгая экспедиция была?

Физик почесал роскошную растительность на лице, и вдруг пристально посмотрел мне в глаза, чуть наклонившись. В его взгляде я увидел смесь беспокойства и по-детски восторженного интереса, будто к нему на огонек заглянул не я, а любимый супергерой.

– Вы же Честер Уайз, верно? – ответил он вопросом на вопрос. Я чуть пожал плечами – привык к тому, что внешность у меня узнаваемая, а в первой волне колонистов так и вовсе знакома чуть ли не лично каждому.

– Да. Так вот, пока вы отсутствовали, ваша тетушка организовала на заднем дворе клумбу с розами и разрыв защиты. Потрясающие таланты, их бы в конструктивное русло. Теперь нам с вами надо разобраться, как она смогла пробиться за купол, зачем и что теперь делать.

Физик с неохотой оторвался от созерцания моей физиономии.

– Простите, я просто всегда мечтал с вами познакомиться, но не таким вот, – он обвел пространство рукой, а в окне за занавеской мелькнул и спрятался обратно в безопасную темноту дома острый нос в обрамлении рыжих локонов, – не самым приятным образом.

– Чем моя скромная персона вас так заинтересовала? – смущенно полюбопытствовал я и, почувствовав себя неловко, сцепил руки за спиной, не зная, куда их девать.

– О вашей работе легенды ходят, и о вас – особенно. Простите, не представился, Эйнар. – Мужчина протянул руку, и я с удовольствием ответил. Рука у него оказалась грубой, твердой и сильной, как и подобает истинному потомку норманнов. – Меня не было три недели, вот, оставил дом и кошку на тетушку. Я знал, что она у меня особа деятельная, но чтобы настолько… – физик сокрушенно покачал головой.

Мне жутко хотелось узнать, что за легендами обросли я и мои ребята, но спрашивать постеснялся и, приветственно улыбнувшись, произнес:

– Пойдемте, посмотрим на масштабы бедствия.

Мы прошли сквозь ухоженный палисадник, полный хрупких полупрозрачных представителей местной флоры, и, зайдя на задний двор, остановились перед источником беспокойства всего жилого сектора.

На самом краю разрыва, на заботливо взрыхленной клумбе пламенел алыми бутонами полутораметровый розовый куст, разительно отличающийся насыщенной цветовой гаммой зелени и будущих цветов от осторожной хрупкой красоты растений Шестого мира.

– Три недели, говорите, интересно… А букет вам тетушка когда привезла? – я созерцал куст с нездоровым предчувствием неприятностей.

– Вот три недели назад и привезла. Я не понял, правда, за что мне столь изысканный подарок, я же не прекрасная девушка, – и Эйнар покосился в сторону Макс, молчаливой тенью скользнувшей за нами. Она зарделась, а я почувствовал легкий укол ревности, который загнал подальше. Вот еще, не хватало мне собственных сотрудников к незнакомым физикам ревновать. – Но документы все были в порядке. Приехала она по моему пригласительному, букет на карантине обработали, справку дали, все как полагается.

– Только никто не подумал, что розы прекрасно размножаются черенкованием, – закончил за него я. – Но почему так быстро? Кстати, вы говорили о кошке.

– Да, Мира, я ее с Пятой колонии привез, стерилизована, чипирована, – отчитался Эйнар.

– Покажете? – с неподдельным восторгом попросил я, невольно начиная улыбаться. Эти кошки – особенные, и я не видел их вживую никогда, но всегда очень хотел. И упустить такую диковинку я не мог! Эйнар расплылся в ответной улыбке и махнул в сторону двери, ведущей в дом со двора.

– Конечно! Только сейчас день, она спит и может быть немного неприветливой.

Особенность Пятого мира была в том, что у планеты оказался крайне долгий период вращения вокруг своей оси – порядка 350 земных дней, а в тот момент, когда на планете наступает условный день, длящийся около 170 суток, звезда частично или полностью закрыта крупным спутником, и по факту тепло мир получал, а вот свет – не очень, и жизнь на нем сформировалась преимущественно приспособленная к темноте.

Четырехухие кошки Пятой колонии, насколько я знал, удивительные, почти сказочные существа, и мне предстояло убедиться в этом лично. Чуть не подпрыгивая от предвкушения, я зашел за Эйнаром в полумрак дома и тут же увидел в кресле чудесное создание.

Кошка действительно спала, ее крупные уши заканчивались кисточками, а там, где у обычных кошек небольшая кожно-хрящевая складка – кармашек Генри – у Миры виднелась вторая пара ушей поменьше. Получался этакий кошачий цветочек – огромные уши с поперечными хрящевыми полосками, концентрирующими собственный ультразвук, вторые ушки, отвечающие за звуки в нижнем диапазоне, и вся эта красота – в окружении немыслимого количества вибриссов.

Серебристо-серая кошка зевнула во весь рот, обнажив пасть с белоснежными зубками, лениво защелкала, издавая ультразвуковые волны, чтобы убедиться, что пришел хозяин, и открыла глаза. Огромные, как у земных лемуров, невероятного темно-синего цвета с фиолетовыми прожилками, и сузившимся от света вертикальным зрачком, они прошлись по моей скромной персоне. Судя по всему, я кошке не очень понравился, и она, спрыгнув с кресла, взметнула длинным хвостом и неторопливо удалилась куда-то.

– Красавица! – с искренним восхищением похвалил я кошку, и Эйнар немедленно просиял.

– Да, Мира у меня особенная. – В голосе физика слышалось неподдельное тепло, и я порадовался за питомицу. Проблема ввоза домашних животных в Шестой мир была отдельной болевой точкой. Местную живность приручать пока никто не пробовал, а бесконтрольно завозить в полностью эндемичный мир кошек или собак было смерти подобно.

Вроде колонисты это понимали, но и без пушистого друга многим было в новом мире неуютно, и приходилось идти на компромиссы вроде обязательного чипирования, стерилизации или кастрации и конских штрафов за безнадзорных и потеряшек. Пока экспансию чужеродных для этого мира животных и растений удавалось контролировать, но надолго ли это… как показала практика – не очень.

Я вздохнул и поманил Эйнара обратно во двор.

– Куст придется убрать. А вот как быть с дырой…

– Может, договоримся? – физик, представивший размер финансовых вложений, компенсирующих тетушкину активность, с надеждой на меня посмотрел, и мне пришлось собраться, и стать как можно серьезнее.

– Эйнар, – начал я с интонацией ректора, объясняющего незадачливому студенту, что шутки кончились, и отчисление неизбежно. – Из разрыва в безопасное пространство колонии могут попасть не только крупные хищники, но и мелкие ядовитые насекомые. Если для вас не так важны жизни колонистов, то подумайте о тете. Она же первый рубеж на пути всякого летающего и ползающего. А в сам разрыв может убежать ваша Мира. Долго ли она проживет снаружи? – я кивнул на колеблющиеся лохмотья защитной пленки: за ней виднелось море острых стеблей ломкой травы, среди которых что-то щелкало, трещало и шевелилось. – Договориться мы сможем только по одному пункту – оставить вашу тетушку или депортировать ее за вредительство колонии. Куст мы уберем, разрыв закроем, штрафы тоже придется выплатить, порядки не я придумывал. И позовите, пожалуйста, виновницу беспокойства, мне надо задать ей пару вопросов.

Эйнар вздохнул, смиряясь с неизбежным. И тоскливо произнес:

– Да, вы правы. Знаете, я думал… а, неважно. – Он махнул рукой и ушел, а мне оставалось только раздать ценные указания.

Пока ребята латали дыру, попутно показывая новичкам технику работы с наноструктурой защиты: как латать прорехи, чем зашивать отсутствующие куски и как программировать, физик вернулся в сопровождении воинственно настроенной пожилой дамы.

– Леди, – внимательно и строго посмотрев на рыжую интриганку, я постарался донести до ее понимания важность ситуации. – Вы нарушили обязательные порядки пребывания в Шестой колонии. Вы занимаетесь несанкционированным растениеводством, ослабляете защиту безопасного пространства вашего жилого сектора и подвергаете опасности свою жизнь и жизнь других колонистов. Понимаете?