В самом деле, даже землянину не всегда понятно, как работает электричество, а она – средневековый человек.
– Дыма нет.
– Угу.
Девушка покачала головой и вернулась к своему арсеналу. На полу валялись ошметки войлочного пыжа, который она перед чисткой долго и упорно выковыривала деревянной палочкой. Мол, серебряная пуля слишком дорога, чтоб её пускать в какую-нибудь самонадеянную свинью.
Оказывается, помимо пистолетов, фальшиона, действительно оказавшегося нашего производства, охотничьего ножа и стилета у неё было несколько метательных ножей, сделанных из такого дерьмового железа, что если потеряются, то и не жалко. А ещё наконечник копья, который можно в любой момент нацепить на сколь-нибудь подходящую палку, и топорик. Одним словом, не девка, а ходячий оружейный магазин!
А я усмехнулся, захлопнул блокнот, начал рыться в сумке и достал зажигалку – конечно же, с фонариком на донышке, таким, на три батарейки-таблетки и крохотным диодом. Чиркнув колёсиком и недолго поглядев на дрожащий язычок голубоватого пламени, включил диод и кинул его Катарине.
– Лови.
– Ты голову потерял?! – заорала наёмница, отскочив к самой стене и закрыв руками лицо. – Черви ум съели?!
Она глядела сквозь пальцы на белую искру, упавшую на пол.
– Ты чего?! – опешил я.
– Я что, по-твоему, угли должна голыми руками ловить?
– Это не уголь, – чётко и почти по слогам произнёс я.
– Дурной! Он же добела раскалён! Пол загорится, а у меня здесь порох открытый!
– Да не будет ничего! – закричал я в ответ и, соскочив с кровати, подобрал зажигалку и сжал в кулаке, отчего сквозь кожу пробивался свет от диода, став красным.
Теперь казалось, что в руке действительно уголёк.
– Всё едино дурной, – понизив голос и сглотнув, пробурчала наёмница.
Она ошарашенно смотрела на мой светящийся кулак, но не могла понять, что это. Для неё это была магия. Хотя колдовство в этом мире существовало, оно отличалось от изображённого в фильмах и кино. И если я правильно помню, колдовской огонь – всё равно огонь.
Я разжал ладонь и подошёл к девушке.
– Дай руку.
– Нет, – отозвалась она, глядя на огонь и часто дыша.
– Он холодный.
Наёмница поджала губы и прищурилась, а потом протянула пальцы. Светодиод отражался белыми искорками в её глазах.
– Холо-одный, – протянула она, когда дотронулась до фонарика.
Мне хотелось в этот момент громко выкрикнуть «Бу!», но думаю, после этого пара костей в моём организме точно окажется сломанной. Посему ограничился лишь улыбкой. Заодно осознал, какая пропасть в мышлении лежит между нами, и от этого улыбка получилась очень горькой.
Я погасил огонёк и вернулся к своим вещам. Зажигалку отправил в карман, а притороченный к сумке спальник отцепил и кинул на кровать. Буду использовать его вместо одеяла.
– На полу будешь спать? – спросил я, стягивая с себя курточку.
На мне осталась уже немного попахивающая потом нательная рубаха, поверх которой на лямках подмышечная кобура с пистолетом, и штаны. Как-то неловко оказаться в присутствии женщины в труселях. А с оружием расставаться нельзя по инструкции.
– Не положено вместе с чужим мужчиной.
– А у вас есть легенды, где леди Ланселотта и со своим возлюбленным разделяла ложе, но, чтоб не поддаться искушению, клала между ними меч? Ну, как грань между плотским и духовным.
– Глупости, – пробурчала Катарина. – В кровати – это в кровати. К тому же ты – халумари. И лет тебе, наверное, триста, не меньше.
Она села на свой плащ и укрылась одеялом, прислонившись головой к стене. А я прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Она считает, что я типа бессмертной Галадриэль из «Властелина Колец»? Или Леголас? Хрен его разберёт, кем она меня считает с этим долбаным гендерным реверсом!
– А сколько годиков тебе, дитя моё? – стараясь не заржать на всю гостиницу, спросил я.
– Восемнадцать, – шмыгнув носом, ответила наёмница.
– Ну так знай, дитя, – пафосно протянул я, не забыв отметить тот факт, что Катарина умеет считать больше чем до трёх, – твоему спутнику всего двадцать четыре.
Ожидал, что она пробурчит что-то нехорошее или вздохнёт с недовольным видом. Но вместо этого наёмница оторвала голову от стены, пристально посмотрела на меня, а затем поправила чёлку. Это было столь неожиданно, столь по-женски, столь не похоже на ту паладиншу, которая в упор расстреляла разбойниц и хладнокровно добила раненых, что я улыбнулся.
– Спокойной ночи, – произнёс я и погасил фонарик.
– Яси ниот, – донеслось в ответ тихое пожелание, а потом – короткое «фу», и масляная лампа последовала за моим светодиодом.
Несмотря на тяжёлый день, я долго не мог уснуть, разглядывая звёзды, виднеющиеся в небольшой вырез ромбиком в ставнях. В голове крутились убийство разбойников, спешка через Гнилой Березняк, ночной дух. Всё это казалось фильмом ужасов, но при этом словно происходило не сегодня, а когда-то давно. Неделю назад. Две. Три.
И Катарина, укутанная в одеяло и свернувшаяся калачиком у стены…
Сон всё же наполнил веки тяжестью.
– Да-а-ай! – раздался противный визгливый крик прямо у меня над ухом. – Да-а-ай!
Я через силу открыл глаза, едва различая в темноте какой-то силуэт, склонившийся к моему лицу, но пошевелиться не мог. Тело не слушалось. Не удавалось даже открыть рот и что-то произнести. А это нечто начало ощупывать меня, мыча, как старуха во время лихорадки.
– Дай-дай-дай, – тихим жадным шёпотом произнесло нечто.
Оно перемещалось вокруг меня по кровати, но я не чувствовал, чтоб кровать шевелилась. Оно словно парило в воздухе.
«Система, режим берсерка!»
«Отказано. Вы в фазе быстрого сна».
«Почему я не двигаюсь?»
«Зафиксирован сонный паралич».
– Дай-дай-дай, – непрерывно бормотало нечто, а потом взвизгнуло, неприятно царапнув щеку ногтями.
– Идемони! – раздался рядом голос Катарины. – Изыди!
