Подумалось, что, несмотря на явную нужность торгового тракта, никто не удосужился поставить мост. Да и опасалась Катарина не засад в ельнике, а именно не успеть до заката. Мысль напрашивалась, что там, в Гнилом Березняке, действительно есть что-то нехорошее, которого боятся все.
Так и шли дальше молча, а светила быстро приближались к горизонту. Они уже порой задевали верхушки деревьев и играли тенью, словно в большие солнечные часы. В какой-то момент я заметил, что липкая оранжевая глина под ногами сменилась серой утоптанной землёй, из которой росли пучки травы, берёзы перестали быть чахлыми и сбились, словно зелёные овечки, в кучерявые рощицы, а каменные глыбы уступили место пологим холмам. И, чёрт возьми, они были засеяны полями пшеницы, льна и конопли! Но у последней имелась особенность: чтобы случайно попавший в этот мир наркоша обдолбался местной травкой с весьма узнаваемыми фигурными листьями, ему придётся сожрать её столько, что корова от такого количества сдохнет от переедания, а если курить, то проще в коптильню с ней залезть. В общем, желаемого эффекта он не получит.
Зато местные крестьяне давили из семян масло, делали из стеблей верёвки и канаты. Целая индустрия! Паруса и снасти для кораблей, мешки для товара, грубая дорожная одежда. Жмых зёрен либо к хлебу добавляли, либо домашней птице в корм.
– Гнилой Березняк, наверное, кончился, – озвучил я свои мысли.
– Ты только догадался? – ехидно спросила Катарина.
– Да откуда мне знать-то?! – возмутился я.
Блин, охота её послать подальше уже! Нервная вся!
– Ну а что ты идёшь и молчишь? Вороны голос подменили? Спел бы, что ли…
Я остановился на месте, глядя вслед наёмнице. От возмущения дар речи пропал. Хотел сказать какую-нибудь гадость, но Катарина вдруг остановилась и взмахом руки поманила меня, а сама при этом пристально глядела в сторону рощицы, мимо которой предстояло пройти. Пришлось быстро подойти.
– Что там? – прошептал я, а вскоре сам увидел медленно бредущую старуху в сером плаще.
Женщина была высохшая, как мумия, и это немного пугало. Казалось, что она и не человек вовсе, а сродни тому скелету, что бродил вокруг места нашего привала. Вполне может быть.
Наверное, так же подумала и Катарина, достав левой рукой из-за пояса пистолет, а следом вынув из ножен стилет – не фальшион, а именно кинжал. Подождав ещё немного, она легонько приложила ствол пистолета мушкой ко лбу и медленно провела его вниз, по переносице, кончику носа, губам и подбородку, с тем, чтобы быстрым финальным движением направить оружие на землю, словно воду стряхивала. Подумалось, что пуля, если пыж плохо подогнан, выскочит и улетит. Следом Катарина вытянула стилет в сторону приближающейся старухи.
– Идемони, – различил я тихое слово наёмницы. За ним последовало другое: – Изыди.
В какое-то мгновение мне показалось, что от девушки в разные стороны разошлась тихая и мягкая ударная волна, подёрнув мир лёгкой рябью. В висках легонько кольнуло.
И больше ничего не произошло. Женщина шла, мы стояли.
Катарина протяжно выдохнула и неспешно убрала оружие.
– Вот где точно охотникам за привидениями пригодились, – пробубнил я по-русски.
Наёмница, естественно, ничего не поняла, но если судить по расслабленному лицу и длинному выдоху, то ничего опасного не предвиделось.
– А вот теперь пойдём жрать, халумари, – протянула девушка и снова быстро зашагала по дороге, заставляя меня перемежать ходьбу короткими пробежками.
Рядом с ней я чувствовал себя декоративной собачкой. Миновали берёзовый колок, потом ещё один, потом взобрались на холм.
Я бы остановился на вершине холма, чтоб насладиться видом. А вид был прекрасный – на городок размеров в пяток тысяч душ, что весьма немало по средневековым меркам, падали последние лучи закатных солнц, окрашивая черепицу и стены в сочные цвета с красноватым оттенком. Из множества труб одно- и двухэтажных домиков поднимался дым. На большом холме, расположенном посередине городка, возвышался настоящий замок. И пусть он не такой большой, как показывают в кино, но зато настоящий. Вспомнилось название населённого пункта: Заберёзье.
Хотелось выразить своё восхищение красотой отнюдь не как Пушкин, а как поручик Ржевский. То есть одни ёмким словом «Охренеть!».
Я бы остановился, но пришлось бежать за этой особой сломя голову.
В сам город вошли в тот момент, когда он уже начал погружаться в ночную тьму. Сразу чувствовалось различие между земным городом и этим. У нас даже в самой захудалой деревне освещения больше. Здесь окна торопливо прикрывались ставнями, при этом над каждым виднелось небольшое окошко. Одно блестело вставленными в него кусочками дерьмового стекла, другие красовались слюдой. В целом домики не сильно отличались от Керенборга, рядом с которым стояла наша база, но некая атмосфера инаковости присутствовала в орнаментах.
Запах на улицах был не очень, ибо не сильно, но неприятно пахло мочой, дерьмецом и прокисшими помоями. Поэтому шёл я, морщась и сторонясь людей. Городок был не очень большой, и вскоре мы оказались на площади, расположенной перед самым замком. Она выполняла функцию небольшого рынка, а также имела постамент для объявлений и пустующие колодки для преступников. Так и казалось, утро начнётся с криков глашатая: «Слушайте, слушайте и не говорите, что не слышали!»
Окружённая рвом и стенами крепость всё ещё виднелась на фоне вечернего неба, ещё не ставшего угольно-чёрным. И что удивительно, деревянный мост был опущен, а кованые ворота открыты. Разве что стражница с алебардой стояла у самого моста под выкрашенным в чёрно-белую диагональную полоску постовым грибком, да в проходе горело несколько масляных ламп.
– А что они так хреново охраняются? – спросил я. – А вдруг война?
– Это западные ворота, – с кривой улыбкой произнесла Катарина. – Отсюда враг не пойдёт: Гнилой Березняк мешает. Да и не будет его никто захватывать. Эти земли, как и те, что на несколько дней пути дальше, принадлежат королеве Айрис. Городок в самой глубине королевства, чтоб дойти до Заберёзья, нужно сперва сломить Белую Твердыню и захватить Жемчужные Броды.
Я поморщился ещё сильнее, вспоминая политическую карту ближайших ста километров. И если не ошибаюсь, то на этом пятачке, сопоставимом по размерам у нас с сельским районом в каком-нибудь регионе, размещались аж три государства. Хотя Айрис держала самый жирный кусок в виде пяти городов с прилегающими к ним деревнями, но были и такие, что поставят башню чуть больше трехэтажки, посмотрят на свои сорок домиков с крестьянами, и уже «Благородная леди».
Катарина же повела меня к постоялому двору. На площади их располагалось целых четыре, и каждый пытался выделиться на фоне остальных то красочной вывеской, то необычной резьбой на дверях и окнах, то яркими фонариками. Я шёл за наёмницей, доверяя её опыту, а та зашла в трактир с названием «Меч в ножны». Так себе имечко, если честно, но точно не хуже «Гарцующего пони» или «Адмирала Бенбоу».
Открытие двери ожидаемо сопроводилось бряцанием подвешенных на шнурах колокольчиков – как же без них! Удивился бы, если бы их не было!
– Хозяйка! – закричала с порога Катарина, остановившись на входе, да так резко, что я чуть не уткнулся носом ей в спину. К тому же она загородила весь вид, и всего помещения видно не было. – Две комнаты!
– Нет комнат! – раздалось из глубины таверны. – Вообще нет!
– Обычно же есть!
– А сейчас нету!
Катарина попятилась, и пришлось срочно ретироваться, чтобы не наступила мне на ногу.
– Это самое дешёвое заведение? – спросил я, когда мы оказались в трёх шагах от двери, а наёмница задумчиво барабанила пальцами по кошельку.
– Не самое. Но и цены не заламывают.
Она вздохнула и пошла к ещё одной таверне, выглядевшей побогаче. Наверное, уровень постояльцев здесь отличался – как говорится, уже не хостел, но ещё не пять звёзд. С улыбкой подумалось, что местные гостиницы по земным меркам не дотягивают даже до одной звезды, причём все до единой.
Опять бряцание колокольчика, и опять крик с порога:
– Комнаты есть?
Но ответа не последовало, и Катарина что-то нервно буркнула.
– А если нету? – шёпотом спросил я и привстал на цыпочки, разглядывая несколько столиков и посетителей за ними.
И вряд ли они разговаривали о своих планах на будущее: такие вещи в людном месте не обсуждают. Женщины, что-то неспешно обсуждавшие, были ярко одеты, словно венецианские купчихи. Яркие платья с подолом чуть ниже колен и пышные рукава-«фонарики» с разрезами. На спинках столов – походные широкополые шляпы с белыми перьями. Полусапожки с медными пряжками. Чулки в бело-красную полоску. Ну, в общем, дикая смесь походных мужских костюмов и средневековых дамских нарядов. Хотя я уже давно понял, что это не наши Средние века и мода здесь отличается: у женщин – в сторону практичности, а у мужчин, как, например, у невысокого официанта, бегающего между столиками в сером фартуке, – в сторону красочности и попытки выделиться. Гендерный реверс, мать его! Деловитые бабы и инфантильные мужички.
– А если нету, придётся спать на соломе в хлеву, – снисходительно отозвалась Катарина. Она всё ещё ждала ответа от хозяйки заведения и, не дождавшись, начала закипать. Наёмница подняла руку и несколько раз ударила по колокольчикам, заставляя их истерично бренчать. – Есть комнаты?!
– Есть одна, – оторвавшись от столиков, произнёс официант.
– А где хозяйка?
– Нет её. Умерла. Теперь я хозяин, – отозвался мужчина, и Катарина сконфуженно потёрла нос.
– Тогда нам две кровати, ужин и завтрак.
– Еду в комнату или здесь?
