Башня. Книга вторая

Татьяна продолжала ежедневно работать, убирая Землю. Оказалось, что не только в земном, физическом измерении вся планета, включая самые, казалось бы, безлюдные, уголки, загажена сверх всякой критической меры, но и в астральном. В сопредельном измерении примерно на каждом квадратном километре поверхности планеты Земля расположен минимум один вход в ад, плюс – минимум один тоннель, в котором сидит какая-нибудь жуткая тварь, нечто среднее между демоном и драконом, пожирающая всё то живое, что по неосторожности или безпечности попадалось ей на зуб, плюс – минимум стослойная дьявольская сеть, в которой не запутаться люди практически не могут (а если и могут, то лишь те, кто достиг настоящего смирения), плюс – минимум одно насаждение, круглосуточным агрессивным излучением провоцирующее самые различные конфликты, и чем сильнее и мощнее порождение, тем кровавее, вплоть до широкомасштабных войн, возникают стычки и драки между живыми существами, плюс – как минимум одни ворота, такие, со ста хитромудрыми запорами, за которыми сотни и сотни лет тёмные держат пленников… И так далее и тому подобное…

В общем, работы хватило бы нескольким дивизиям Татьян лет этак на пятьсот. Потому что тёмные ведь – не дремлют. Никогда.

Татьяна, естественно, начала с России. Тот, кто нанялся в дворники и уборщики, должен начинать с собственного дома! Не меньше года она начинала работать, просто поднявшись над собственным домом. И пока доходила от западной до восточной границы родной страны, которой, естественно, считала не только Россию, но и Малороссию, то есть Украину, и Белоруссию, пару-тройку раз ей приходилось устраивать передышки, причём масштабные. Потому что труд в астрале был нескончаем. Мало того, что приходилось разгребать и расчищать завалы, нагромождённые за последние века, но даже на уже расчищенном месте назавтра оказывались свежие кучки мусора, ибо не только тёмные не дремлют, но и человечество не отказывает себе в «удовольствиях» самого дурного толка.

Добившись первой, «санитарной» чистоты на Родине, Татьяна полюбопытствовала, как выглядят другие страны и континенты. Облетев Землю очень медленно, зависая над каждой страной, она внимательно смотрела, как они выглядят. Облёт этот её не порадовал: оказалось, что не только соседние, но и самые благополучные (в материальном, конечно смысле, то есть в земном понимании) страны загажены не меньше, а часто гораздо хуже, чем Россия. Большое количество штанов и жратвы в каком-то конкретном поселении или стране не гарантирует улучшенного морального облика тех, кто эти штаны меняет по каждому поводу и полноценно питается по пять раз на дню.

Но самой ужасной оказалась Америка. Этот континент был – нечто из ряда вон! Практически на всех континентах было всё вышеперечисленное, но там почва была всё-таки живой. Да, была изгажена, замусорена выше всяких пределов, была больна, ранена, кровоточаща, но всё-таки оставалась живой. В Америке же… Татьяна сначала просто понять ничего не могла: куда не ткнётся – словно легированная сталь, а не земля. Вместо земли. Промучившись несколько времени в напрасных попытках понять, что происходит, Татьяна спросила у Спутников, почему это вдруг так изменились все её ощущения.

– Не могли бы вы объяснить мне, братия, что это такое? – наконец, догадалась она спросить у Ведущих.

– Происходит – не с тобой. Да и не сейчас происходит, а давно уже произошло. То, что ты воспринимаешь спёкшимся железом, есть почва американского континента. Ты ведь знаешь, что значит «американская мечта»?

– Деньги и сила. Деньги и власть.

– Вот именно. А деньги-то – изобретение дьявола. Ты знаешь, что Отец Небесный людям всё – даёт. Дарит. Но не продаёт. Сила человеческая – в благодати Господней. Американцы же силу понимают, как мощь мускулов и наличие оружия. О деньгах и говорить незачем. Про власть – тем более понятно. Результаты того, что они сделали своим идолом и целью жизни сатанинское изобретение, ты видишь.

– И что делать, как справиться с этим ужасом?

Спутники подсказали Татьяне, что, прежде всего, она должна минимум двенадцать дней просто извергать энергию из подаренного Богородицей фонтана Лилии: орошать несчастную землю, дабы хотя бы размягчить этот панцирь зла, под которым земля практически умерла. Или, в лучшем случае, находится на последнем издыхании. Татьяна рьяно приступила, и ближайшие две недели почти не уделяла внимания всей остальной поверхности планеты (не говоря уж о земных делах), потому что так уставала на американском континенте, хотя делала она там только одно, то есть извергала энергию, что часто сил не оставалось даже на возвращение домой. Если бы не верные и всегда сильные Спутники…

– Зачем вам нужна я? – спрашивала в недоумении Татьяна. – Ведь вы так сильны, можете всё и без меня, но представляете дело так, словно без меня не могли бы ничего исправить. Как это понимать?

– Исправить зло, сотворённое человеком, может только человек. Но ты, к тому же, не просто человек. Ты должна будешь исполнить трудную миссию. Но мы скажем о ней несколько позже. Даже сейчас ты ещё не готова. Когда ты достигнешь очередной ступени посвящения, ты получишь определённый титул, что даст возможность открыть тебе тайные знания. Поэтому мы и в самом деле не можем делать без тебя того, что делаем с тобой. Мы ведь —обратила ли ты на это внимание? – чаще всего исправляем именно то, что тебе самой кажется нестерпимым, недопустимым, несправедливым и так далее. Разве ты не замечаешь, что наши указания всегда касаются только того, как тебе возвысить свой дух, но крайне редко, почти никогда, того, на что именно направить усилия?

Подумав, Татьяна согласилась.

– Но как я могу достичь этой ступени?

– Делай то, что мы советуем тебе делать. Выполняй наши указания как можно тщательнее.

– Разве я не делаю? Но мне кажется, что всё остаётся по-прежнему, что ничего не меняется. Я – не меняюсь.

– Ты не права. Вспомни, например, как ещё несколько лет назад ты не понимала, кто мы такие и чего хотим от тебя. Но и тогда, как и теперь, мы понуждали тебя лишь к одному – к молитве. К тому, чтобы ты жила по христианским канонам, соблюдала бы заповеди Христовы, чтила бы Пресвятую Богородицу и всех святых. И чтобы по-настоящему воцерковилась. Разве не так?

– Так. И что?

– А то, что несколькими годами ранее всякое испытание ты воспринимала, как личное оскорбление, как ужасное насилие над своей свободолюбивой личностью, а нас называла как?

Татьяна покраснела, как маков цвет: она называла их садистами и извращенцами, которые измываются над ней для собственного удовольствия. Единственное, что могло её оправдать – она почти никогда не видела их. А только слышала. Правда, иногда она чётко, как реального земного человека, как в кино ярко, но как кинокадр, мгновенно, несколько раз видела кого-то, кто был безумно похож на Ангела, нарисованного на иконе.

– А я и есть твой Ангел, – ответил он.

– И как тебя зовут?

– Измаил.

Татьяна, к этому дню начисто забывшая не только приключение с ангелом (см. первую книгу), не только факт знакомства с собственным ангелом-хранителем, не только имя его, но и тот очевидный факт, что он всегда находится рядом, вспоминала раз в столетие. Измаил многое Татьяне рассказал. (А учитывая жуткий «склероз» Татьяны, возможно, не в первый раз!). Но, конечно, не всё, о чём она спрашивала, а то, что имел право сообщить.

Татьяна видела, после того раза у Маши, ещё несколько раз Иисуса Христа и Пресвятую Богородицу. Собственно, сопротивление она прекратила именно после этих видений, потому что и Господь, и Матерь Его Пресвятая излучали на Татьяну такую любовь и такое милосердие, что она забывала о своей болезненной свободолюбивости и счастлива была обменять свою мнимую вольность на то вышнее тепло, которым её одаривали. Хотя и не понимала, за какие заслуги одаривают.

– Заслуги будут! – подбодрил её Спутник. – Тебе предстоят очень многие испытания, тяжкие труды, долгие нелёгкие периоды.

– Вы уверены, что я всё выдержу? Вы уверены, что выбрали правильно? Ты только посмотри на меня! – и Татьяна, в который уже раз, принялась «открывать глаза» на истинную свою внутреннюю суть. Исходя из постулата, что вор всегда всех считает ворами, молитвенник – молитвенниками, грабитель – грабителями и так далее, то есть, что каждый всех видит себе подобными, Татьяна была уверена, что Спутники, в чистоте своей и благодатности, просто не в состоянии поверить, что Татьяна-то – совершенно другая! Что на ней – слои гнилой, мерзостной, зловонной грязи, толщины сверхкритической, что внутри неё – наилучшие для существования всяческого греха условия, что с самыми простыми заданиями она не справляется, что множество раз скандалила, как самая разпоследняя базарная торговка, что… Этих «что» набиралось такое количество, что Татьяна временами была железно уверена: Спутники в выборе кандидатуре ошиблись!

Но они не отступали. Они были уверены в обратном: именно Татьяна и должна выполнить то, что должно быть выполнено. Причём начинать она должна именно как самый обычный человек, то есть человек грешный, но собственными трудами от этих грехов очищающийся и возвышающий свой дух. Но если раньше перепуганная и ничего не понимающая Татьяна все усилия направляла только на то, чтобы изыскать способ вырваться из-под их власти, то теперь, поняв вдруг, что ей, невесть за какие заслуги, предоставлена исключительная возможность потрудиться, чтобы изменить к лучшему мир, в котором предстояло жить будущим поколениям – то есть её же детям и внукам – она ретиво бросалась делать то, что могла сделать прямо уже и сейчас.

Рвалась она изменить то, что именно на сегодняшний день казалось ей плохим, хотя ещё вчера она этот показатель жизни считала привычным и только ругалась, например, по поводу всеобщего почти бедствия, типа взяточничества, но поругавшись, пожимала плечами, то есть оставляла всё, как и было. Сегодня же она спрашивала, как это обстоятельство изменить и пробовала воплотить Совет Спутников в дело.

Конечно, результатов иногда приходилось ждать довольно долго. К примеру, Татьяна стала бороться с пьянством, обоими доступными ей методами. Первый – общедоступен: ежедневное чтение акафиста иконе Пресвятой Богородицы «Неупиваемая чаша» и канона великомученику Вонифатию: о спасении гибнущих от этого порока. Второй был весьма специфичным – Татьяна в астрале вынимала из ртов душ пьяниц (стонущих от нестерпимой муки ещё при земной жизни человека) воткнутые силами зла сосуды, через которые вливался алкоголь. В какой-то момент Спутники сказала, что Татьяна поработала достаточно и может переключиться на что-нибудь другое.

Но почти год прошёл с момента, когда она трудилась на этом поприще, до выпуска новостей, в котором явно и нескрываемо потрясённый диктор сообщил, что потребление водки в России за последний год снизилось более чем на восемь процентов. Татьяна быстренько подсчитала, чтобы это значило в конкретных единицах. Поскольку считалось, что в России пьют практически все взрослые (хотя это никогда не соответствовало действительности! Впереди России в этом занятии довольно много стран, а мы не входим даже в первую десятку довольно длительные периоды), Татьяна общую численность населения приняла в сто миллионов (предположив, что остальные – дети). Если далее предположить, что половина населения в среднем пила довольно активно, т. е. раз в неделю выпивала пол-литра крепкого алкоголя, то в год выпивалось: 0,5 х 52 (недели) = 26 литров на человека. Татьяна округлила цифру до 30. 30 х 50 000 000 = 1 500 000 000 (литров в год по стране). Один процент от этого количества – 15 000 000 литров, а 8 процентов, соответственно – 120 000 000 литров. (Железнодорожная цистерна вмещает 60 тонн, то есть 60 000 литров жидкости. Так что скрывшаяся за словами диктора о 8 процентах жидкость могла бы заполнить 2000 штук железнодорожных цистерн. Грузовой состав, в среднем, состоит из 60—65 вагонов. Значит, это примерно 30 товарных составов!) Вот на сколько меньше стали пить в России. Пусть эти цифры приблизительны, но результативность воздействия акафиста – налицо!

Граждане, читайте акафисты! Читайте Псалтырь! Почитайте, любите Господа, Пречистую Матерь Его, Апостолов Его и всех Его святых! Ходите на исповедь! Причащайтесь Святых Таин – это поможет не только вам лично, но и всем вашим близким (потому что вы перестанете излучать нестерпимое зловоние, чреватое деятельным злом), а через них и Родине нашей многострадальной, а через неё – всей Земле. Ведь Земля-матушка – живое существо! Такое же живое, как вы и любой вам знакомый и незнакомый человек. Представьте, что вы раз в сто больше, а на вас живут толпы муравьёв, которые в одном месте кидают бомбы, в другом устроили свалку, в третьем построили Чернобыль… И так далее. И как бы вы себя чувствовали? Вот и она примерно так же себя чувствует. Так стоит ли нам удивляться всем переменам климата, землетрясением и прочим катаклизмам?

Правда, о результатах разных других своих трудов Татьяне предстояло ещё подождать информации. Так, она уже довольно давно трепетно ожидала известий о том, что возрождается Аральское море. Потому что она, опять-таки в астрале, море это почистила, откопала в нём парочку-тройку родников и стала ждать, когда вода настолько поднимется и очистится от засоленности, то есть когда рассол станет простой морской водой, что люди об этом догадаются сообщить по телевидению. Но, вероятно, время этой новости пока не пришло. Да и море Аральское находится не просто на окраине, оно, с некоторых пор – на территории другого государства…

(Через много лет Татьяна прочитает, что море продолжает высыхать, поскольку обе реки, его питавшие, так и гонят воду в рукотворные каналы).

Татьяна, конечно, сильно изменилась. Но приступы прежней ярости всё-таки иногда ещё возвращались. Или, вернее, не ярости, а какой-то тоски, обречённости, невозможности переменить судьбу. Татьяна иногда вспоминала повесть Н. В. Гоголя «Страшная месть» об ужасной участи последнего в роду, за преступление предка бывшего колдуном и не имевшего совершенно никакой возможности им не быть. У Татьяны, конечно, возможности и удел были другие, но невозможность переменить собственную участь была та же. А человек настолько свободолюбивое существо, что любая обязательность ему тягостна. Особенно, когда истоки, причины, условия этой обязательности непонятны.

Эта непонятность давит на психику и время от времени Татьяна впадала в некую апатию, когда не хотела вообще ничего. И тогда она совершала поступки, за которые потом, искренне раскаявшись, просила прощения у Сил Света. Например, сразу после того, как Матрива, наконец, получила возможность покинуть дольмен и перейти в Небесный мир, чтобы вскоре удалиться на отдых, Татьяна в очередной раз оказалась в таком депрессивном состоянии. На конкретный вопрос Спутников, что с ней происходит, она сама не знала ответа. Ей просто было очень тяжело. Мозг лихорадочно работал, пытаясь найти выход, способ бегства. Хотя, спрашивается, куда можно убежать от Бога, который – везде?

Татьяну пытались усыпить, она, заметив это, вставала, шла на кухню, в ярости металась там. Или принимала душ. Варила кофе. Ложилась снова. И упорно не отвечала на вопросы Спутников. Тогда её незаметно привели куда-то, к какому-то зданию, со ступенек которого ей навстречу сбегала группа, в центре которой явно были Матрива и Богородица. Но ещё прежде, в момент, когда Татьяна осознала, что её опять насильно куда-то затащили, она вскочила, лишь спустя миг осознав, кто именно был там в первом ряду. Было стыдно, но этого было уже не вернуть.

Как и ещё многого было не вернуть, особенно – пропущенных дней, в которые она могла бы работать и хоть на йоту в этот день изменить положение вещей. Татьяна пропускала дни не только от усталости, последствием которой часто бывала полная апатия, но и от очередных взбрыкиваний. До чего же трудно обычному человеку примириться с тем, что его маленькая воля вынуждена покориться Высшей Воле! Что твой маленький разум просто не в состоянии понять и осознать то, что в отношении тебя замыслил Высший Разум. Что ты оказался в некоем списке порученцев, на которых возложены определённые обязанности и, независимо от того, разумно ли ты воспримешь сообщение о том, что твоё имя – в этом списке, или же будешь всеми правдами и неправдами вырываться и уворачиваться от выполнения порученного тебе, чужой волей, пусть даже и Высшей, на тебя возложенного – выполнять придётся всё равно! И вместо того, чтобы брыкаться, бунтовать и материться, стоило бы подумать над сложившимся положением вещей и начать работать…

…Существует присказка о связях с небесной канцелярией. У Татьяны такая связь была. Честное слово! В какой-то день, безумно Татьяну удивив, ей поставили телефон, по которому она могла позвонить кому угодно. Ей сказали номера телефонов всех тех, с кем она могла связаться и чьи номера она тут же забыла. Но любой номер ей бы сказали в ту же минуту, как она захотела бы связаться с кем-то. У Маши, например, телефонный номер был 06. Татьяна попробовала позвонить. Удалось, как ни странно.

– Зачем мне, интересно, телефон, если я и так, с любой точки, где нахожусь, могу общаться с кем угодно, где угодно находящимся? – недоумевала Татьяна? Она имела в виду недавно приобретенное умение мысленно окликнуть любого представителя Сил Света и так же, мысленно, общаться с ним любое время и на любую тему.

– Положено, чтобы телефон стоял. Потому что ты-то можешь общаться с кем угодно и когда угодно, но с тобой, увы, далеко не всегда могут – когда ты затеваешь новую попытку уйти от нас…

Так что особого пристрастия к этому секретному телефону Татьяна не питала точно так же, как не питала его и к телефону обычному, земному. Она вообще предпочитала телефон использовать только для того, чтобы договориться о встречах с интересными и дорогими ей людьми. А если звонила по делам, то старалась получить информацию – как можно быстрее и и как можно более точную. Уверена была, что телефон именно для этих целей был изобретён и именно таким образом должен использоваться. А телефонное общение – нонсенс! Прибор, изобретённый для облегчения устройства встреч людей стал их, встреч, жутким суррогатным заменителем!

Да, но вернёмся к рабочим будням. Итак, самой ужасной, как легко можно было предположить, видя, что есть Америка и американцы, оказалась именно она. Этот континент был – нечто из ряда вон! Самая хищная, самая жестокая, самая безмилосердная, самая, наверное, тяжёлая для Господнего сердца страна… Татьяна не видела (не пыталась рассмотреть) никого конкретного, кто жил в Америке, но зато она видела всё, что находилось и на территории, занимаемой Америкой, и вокруг неё, и под ней в физическом мире. И в сопредельном измерении.

Начать с того, что астральная почва Америки нисколько не была похожа на обычную землю, а напоминала железную чешую. Которая начиналась примерно с четверти канадской территории, заползала на Америку Южную, но уже на уровне Мексики становилась пожиже, а примерно к середине Южной Америки – исчезала. Но в самом центре Америки Центральной, особенно возле столицы, возле мегаполисов и полигонов, – это было нечто! Толщиной в несколько метров и площадью примерно в гектар листы, которые броней даже язык не поворачивается назвать – «это» было совершенно непрошибаемо!

Несколько месяцев Татьяна ежедневно прогревала эту гору железа (которое было вовсе и не железом, но об этом позже) так старательно, что тепло и свет её сердца со временем начали проникать внутрь этих листов, а потом старалась внедрить между атомами этой субстанции зла силу и пламень своего разума. Жар своей души. Огонь своего сердца. И только когда и сердце, и душа, и разум совершенно изнемогали и не могли больше извергнуть ни единого грана энергии, Татьяна возвращалась домой, вся мокрая, как мышь под грозой. И приходилось минимум полчаса лежать на диване, потому что, тратя силы астральные, она, непонятным образом, столь же кардинально тратила и силы физические.

И когда Татьяне, после долгих изматывающих трудов всей команды Сил Света, в которой она работала, удалось, наконец, отодрать первый ослабший и истончавший «лист брони», и Татьяна, и всё братство испытали настоящее счастье. Но им пришлось ещё немало попахать, пока почва Американского континента была очищена вся. И то, чем выглядела под «бронёй» земля, больше всего выглядело, как кровавая гниющая, гангренная рана, в которой копошится масса злобных червей… А Земля-то ведь – живая!

Вторым астральным ужасом Америки были просто эвересты самого разнообразного оружия. Обычного, которое есть в каждом американском доме. На одном месте стоя, каждый из команды в секунду набирал такие горы самого разного оружия, что даже поднять их не мог, чтобы унести с этого места и скинуть в мусорную печь. Так что приходилось самым физически и духовно сильным превращаться в мусороносов. И чтобы очистить по-настоящему хотя бы один квадратный километр площади Америки от оружия, команда работала в этой малюсенькой точке, не покладая рук, не меньше месяца. А потом делала шаг вперёд и начинала с нуля. Даже не шаг, а передвижение ног на длину собственной ступни. Снова месяц-полтора, снова шаг вперёд…

Татьяне, с её ростом (шаг равнялся половине радиуса планеты) и силой (самая высокая гора была ей примерно по колено и могла быть легко передвинута), Америки той было – плевком закрыть. Но зло, найдя здесь самую питательную для себя среду, взросло на ней – в самых различных формах и видах – так высоко и мощно, что практически достигало орбиты Земли. И с этим надо было срочно что-то делать.

А вокруг (то есть, у берегов) и под (то есть, в глубинах недр) земной и астральной Америкой чего и кого только не было. Весь шельф на десятки, да даже сотни, километров от берега был густо утыкан чем-то, больше всего похожим на телевышки, но бывшим, на самом деле, энергетическими насосами. То есть, когда один Билл стрелял в другого, и когда из простреленного Билла начинала течь еда для тёмных – кровь, страх, боль, энергия жизни, страдание и так далее и тому подобное – в стане тёмных, которым принадлежали эти насосы, начинались пиршества.

Единственное, чего тёмные не могли употребить – раскаяние преступника и спасение пострадавшего. Преступники в Америке настоящее истинное раскаяние испытывали так редко, что если бы они эти случаи, как самые неординарные, записывали в книгу рекордов Гиннеса, записей вряд ли набралось бы даже на школьную тетрадь.