Ремесленники душ. Изгой

Глава 1

Слуга отсутствовал достаточно долго, вынуждая меня метаться по комнате, словно загнанного зверя. Я то бросался к письму, повторно читая строки, словно ища в них что-то новое, то смотрел на собственное изображение, которое подарил Анне при расставании. Лучше от этого не становилось, поэтому, когда на пороге появился хмурый начальник охраны, мои нервы были на пределе.

– Мистер Сандерс, мне нужна информация, – я помахал перед его лицом полученным письмом.

– Насчёт этого не было распоряжений, – спокойно ответил он, – единственное, что могу вам сказать, что майор действительно мёртв и его тело опознано, а его ассистентки рядом не оказалось. Судя по оставленным следам, её забрали с собой нападавшие.

Кулаки сжались от ярости.

– Что делается для того, чтобы найти её?

– Всё, что положено в таком случае, – он пожал плечами, – не беспокойтесь, сэр, капитан очень ценный антианимант, и на её поиски будут выделены большие силы.

– Я понимаю, что не могу выйти из замка, но хотя бы передайте сэру Артуру, что мне хотелось бы помочь в поисках.

– Передам вашу просьбу, – он чуть склонил голову и, повернувшись, вышел из комнаты.

Неделю спустя

– Мистер Сандерс, – мой голос был спокоен, но внутри всё бурлило, – как это понимать?

– Я передал вашу просьбу, но сэр Артур сейчас очень занят, – мужчина опасливо покосился на меня, – просил передать, чтобы вы подождали.

– Хорошо, тогда что насчёт Анны?

– Поиски продолжаются, – лаконично ответил он.

Я поднялся с кровати, и бушующее внутри недовольство выплеснулось наружу. Тысячи тонких отростков, видимых только мне, выстрелили в стоящего напротив собеседника и словно окутали его душу коконом. Он замер, видимо, что-то почувствовав, несмотря на то, что был из тех людей, чью душу ремесленники не могли изъять насильно.

– Сэр Рэджинальд, – он сглотнул, но остался спокоен, – вы ведь понимаете, что если убьёте меня, то совершите государственное преступление? Сэр Артур был против того, чтобы вас по запросу императора поместили в более защищённое место, не усугубляйте своего положения.

– То есть мне ещё спасибо вам нужно сказать за это всё? – ярость стала сильнее при упоминании императорской семьи.

– Просто наберитесь терпения.

Я убрал свою ауру, поскольку ещё слово-другое – и он точно бы не ушёл отсюда живым. Майор мёртв, Анна неизвестно где, а я тут в заключении, и мне не позволяют даже почитать газеты, лишив любой информации.

Месяц спустя

Под дверь команды просунули свёрток, который я, поднявшись с кровати, сразу же спрятал за пазуху, вместо этого положил в щель между порогом и дверью монету стоимостью в сто гиней. Она моментально исчезла.

Вернувшись на место, я затушил газовые фонари, оставив только один, установленный над кроватью. Затем вытащил свёрток и развернул его.

– Да! – обрадовался я, увидев кипу свежих газет за последние дни.

Причем здесь были как имперские официальные вроде The Daily Telegraph, так и бесплатно распространяемые республиканские агитки в виде Le Dauphiné Libéré. Их я указал специально, чтобы узнать, о чём пишут наши противники. Конечно же, слуга, который согласился в обмен на деньги этим заниматься, был мне неизвестен. Я просто однажды оставил на видном месте записку с таким предложением, когда убирали мою комнату, и вскоре первая пачка газет оказалась у меня под дверью.

Я, конечно же, мог легко отличить его душу от всех остальных в доме, но вот что касалось внешности, она до сих пор оставалась для меня загадкой, ну да мне это было и безразлично, главное, я стал узнавать, что происходит вне стен моей тюрьмы. Правда, никакой информации о механиках, которые вместе со мной участвовали в проекте, не было, как, впрочем, и о сэре Пэрри. Судьба этих людей, вовлечённых мной в проект, меня также волновала, но, как и по Анне, охрана отказывалась выдавать мне информацию.

Новости империи я пролистал быстро, ничего существенного, кроме радостных бравурных сообщений о громких победах над республиканцами, а вот Le Dauphiné Libéré заставила сердце сделать дробный перестук. На страницах из самой дешёвой серой бумаги, большей похожей на картон, были фотографии десяти ремесленников, которых тайная служба убила или захватила в плен за последние три месяца. Республиканцы подавали достижения своей особой службы, которая специализировалась на этом, и ни слова не говорили про новости с фронтов, где у них, видимо, было не всё так радужно, как им хотелось. Фотография Анны в полном боевом облачении там также присутствовала. Я поднёс её ближе, чтобы рассмотреть тусклые чернила печати, но что-либо рассмотреть оказалось трудно, единственный вывод, который можно было сделать на этом основании, она всё ещё жива.

Три месяца спустя

– Сэр Артур, – я хмуро посмотрел на сидящего передо мной главу тайной полиции, – как такое возможно?

Мужчина, лицо которого сегодня, как, впрочем, и обычно, представляло застывшую маску, спокойно соврал мне в ответ:

– Анна мертва, сведения достоверны. Поиск остановлен.

Я посмотрел ему прямо в глаза, надеясь, что он передумает и ответит честно, но нет, он спокойно на меня смотрел и не собирался говорить ничего другого. Может быть, я и поверил бы его словам в другой раз, так как привык ему доверять, и раньше он для меня сделал столько хорошего, но сейчас, когда у меня под матрасом лежала вырезка из вчерашней республиканской газеты о том, что знаменитый антианимант империи Анна Билофф полностью раскаялась в своих поступках и сейчас сотрудничает с Сенатом и органами госбезопасности республики, я по другому посмотрел на его слова.

– Что с теми инженерами и механиками, что принимали участие в проекте дирижабля? Что с моими деньгами, которые, как вы помните, я, кроме своих знаний, вложил в проект?

– За них не беспокойтесь, теперь весь цех работает на нас, поскольку технология запустилась в массовое производство. Что насчёт ваших, моих и всех других акционеров, что вложились в проект, суммы возвращены государством в полной мере. Ваши деньги лежат на счету в банке.

– Никаких дивидендов? Проект просто у нас отняли? – спокойно спросил я, поскольку только что принял решение, которое вряд ли бы ему понравилось, узнай он об этом.

– Государство национализировало идею, так что все довольны тем, что нам хотя бы вернули вложенные средства, обычно такое происходит без возвратов, – маска на его лице даже не дрогнула.

– Каковы планы относительно моей дальнейшей судьбы? – задал я последний интересующий меня вопрос.

Мужчина замолчал, но спустя минуту нехотя ответил:

– С тобой всё сложно, Рэджинальд. Мне приходится выдерживать многочасовые споры с канцелярией императора и его советниками, только чтобы твоё текущее положение осталось прежним.

– В смысле? – холодно поинтересовался я.

– Понимаешь, никто больше не сомневается в том, что ты гениальный ремесленник, который без государственного контроля может ещё изобрести что-то, что навсегда изменит расклад сил на обоих континентах.

Сэр Артур замолчал, словно подыскивая дальнейшие слова.

– Говорите смело, я уже готов услышать от вас всё что угодно, – спокойно заметил я.

– В общем, есть мнение, – он сделал паузу и поправился, показывая пальцем наверх, – которого я, конечно же, сам не придерживаюсь, что вас нужно перевести в более охраняемое место, выделить лабораторию и помощников, которые будут перенимать ваш опыт.

– Мои желания, как я понял, никого не интересуют?

– Именно поэтому я против подобного решения, – нехотя кивнул он, – ни я, ни сэр Пэрри не хотим, чтобы ты работал из-под палки. Доказывая, что всё, чего ты добился на настоящее время, – это продукт твоей доброй воли и грамотного наставничества с нашей стороны, но никак не принуждения.

После его последних слов в комнате повисла тишина, которую он же первым и нарушил.

– Я тебе всё это так подробно рассказываю только потому, что ты прекрасно понимаешь, что, кроме тебя, есть ещё твоя семья, которая живёт в доме, подаренном императором. Ведь они первыми пострадают, если ты выкинешь что-то эдакое.

Он неопределённо повёл кистью в воздухе.

Мои глаза сузились.

– Угрозы?

– Конечно, нет, – он тут же качнул головой, – просто напоминание, что есть ещё куча людей, судьба которых зависит от твоего поведения.

– Я хорошо усвоил прошлый урок, преподанный мне принцессой, запомню сегодня и ваш, сэр Артур, – в душе всё клокотало от ярости, но внешне я был спокоен. Он прав, любое моё действие могло отразиться на маме, дедушке или даже Марте с ребёнком, которых я приютил у себя.

– Тогда на этом всё, – он поднялся со стула и направился к двери.

***

– Как всё прошло? – поинтересовался первый советник императора, когда парокар качнулся, принимая внутрь салона главу тайной полиции.

– Лучше, чем могло быть, но хуже, чем я хотел, – проворчал человек, устраиваясь напротив собеседника.

Водитель, получив сигнал, тронулся с места. Он был отгорожен от салона броневыми стенками, но загоревшаяся лампочка над головой давала понять желания невидимых пассажиров.

– Артур, желание императора – просто не допустить утечки этой технологии, ведь, как ты сам знаешь, всего десять дирижаблей, оснащённых подобным усовершенствованием, сейчас делают на фронте больше, чем единственный корабль проекта «Аргус», который обошёлся короне в сто раз дороже.

– Когда мы начинали этот проект, у нас не было Рэджинальда, – ответил в своё оправдание полицейский.

– Тебя никто и не винит, корабль просто чудо техники и инженерной мысли! – сразу поспешил успокоить его собеседник. – Но его стоимость по сравнению с эффективностью использования дирижаблей-уловителей…

– Я это прекрасно понимаю, сэр Август.

– Так что давай прекратим наши споры и переведём вашего талантливого, но крайне опасного для всего мира подопечного под охрану императорской гвардии.

Советник сделал паузу, которую легко уловил глава тайной полиции, поскольку давно вращался при дворе и такие с виду незначительные интонации легко схватывал на лету.

– А взамен? – решил уточнить он правильность своих наблюдений.

– Ты давно хотел герцогскую корону на двери своего автомобиля, – как само собой разумеющееся заметил советник, – его императорское величество решил, что это будет равноценный обмен за твою помощь в этом деле.

Сэр Артур не сомневался ни мгновение. Да, было немного жаль за дальнейшую судьбу подопечного, в развитие которого он вложил столько своих сил и времени, но наследуемый титул герцога перечёркивал любые сомнения.

– Согласен, – он протянул руку, заключая сделку.

– Ну вот и отлично, завтра тогда отдам распоряжение на его перевод, – довольно заключил сэр Август.

– Пэрри я тогда уведомлю сам.

– Да, ему ничего не положено, пусть будет рад тому, что на «проделки» его сына мы до сих пор закрываем глаза.

– Согласен.

Глава 2

В два часа ночи я, полностью одетый, откинул одеяло, которым был укрыт, и, поднявшись, подошёл к двери, выпустив отростки души к аурам двух охранников, которые всегда дежурили у входа. Оба были из категории людей с неизвлекаемыми душами, но ничто не мешало мне добавить им моей собственной ауры с нужными колебаниями, которые я подобрал для каждого из присутствующих в замке во время своего вынужденного ареста. Вскоре их души стали излучать во все стороны энергию, опустошая сами себя, чуть позже со своего кресла осел на пол первый охранник, а второй бросившийся было ему на помощь, замер, услышав мой голос.

– Марк, – обратился я к нему через дверь, – открой засов.

– Сэр Рэджинальд! – его голос дрогнул. – Вы не понимаете, что делаете!

– Марк, если ты сейчас не откроешь дверь, то сначала умрёт твой друг, затем ты, а потом и все в доме, включая слуг. Если дашь мне спокойно уйти, никто не пострадает.

– Нападение! Все ко мне! – оставаясь верным своему долгу, охранник из шестого управления громко закричал. Это продолжалось минуту-другую, пока он не понял, что топота ног подмоги нет, как не было и выглядывающих слуг, поднятых им посреди ночи.

– Что вы сделали? – голос его снова дрогнул.

Я давно прислушивался и приглядывался к своей охране, именно из-за молодости парня решил остановить выбор на нём, все остальные в доме были сейчас без сознания. С подготовкой, а также моими знаниями и умениями это не затребовало много усилий.

– Если не откроешь дверь, смерти всех в этом доме будут на твоей совести, Марк, – произнёс я спокойным голосом, подталкивая его к нужному мне действию. Главное было не передавить с угрозами, а то он мог просто уйти, и мне ничего не оставалось бы, кроме как выбираться через окно. С той высоты, где оно было расположено, это крайне опасное занятие.

– Вы даёте слово, что никто не пострадает? – за укреплённой железом дверью раздался звук открываемого засова, а в замке показалась головка ключа.

– Ты сам знаешь, что я не хочу никому навредить, просто хочу спасти своих товарищей, а для этого мне нужно сбежать на фронт.

Ключ провернулся в скважине, и дверь открылась.

– Чтобы не подумали на тебя, – я обратился к нему, – не против, если я и тебя усыплю?

Он согласно закивал, протягивая мне ключ.

– Только я сначала вернусь туда, где лежит Тони, мой напарник.

– Договорились, спасибо, Марк, – я взял протянутый ключ и, пройдя с ним до указанного места, запустил у него процесс резонирования и опустошения души, как и у остальных. Через пару секунд он обмяк и потерял сознание. Закрыв за собой дверь и засов, я вернул ключ его неподвижному напарнику и стал спускаться по винтовой лестнице из башни вниз, туда, где было основное помещение, откуда я мог попасть на улицу.

Подготовка к побегу заняла у меня немного времени, ещё три месяца назад я понял, что меня просто кормят пустыми обещаниями, а сами не собираются ничего предпринимать для поиска Анны. А если поиск и вели, то точно не на территории республики, на которой она, скорее всего, сейчас и находилась, если верить прессе. Так что либо я сам отправляюсь на её поиски, либо этого никто никогда не сделает – это у меня в голове отложилось чётко.

Пройдя в холл и открыв наружную дверь, я спустился по лестнице к припаркованному для служебных нужд парокару. Аккуратно вытащив из машины водителя, занёс его в дом, а сам вернулся за руль. Водитель из меня был так себе, из-за небольшой практики, но доехать до двух нужных мест я должен был, тем более что замок тайной полиции, находился в пригороде Лондона как раз в той стороне, близко к которой расположено моё собственное имение, всё, что оставалось, – просто добраться целым, не разбив по пути машину.

На моё счастье, поздней ночью дорога была пуста, редкие автомобили проезжали навстречу, слепя меня светом своих фар. Приходилось снижать скорость и от злости на себя кусать губы, ведь я мог научиться лучше управлять транспортом, но нет, всё время ездил как пассажир. Не попав в аварию и чудом не врезавшись в ворота въезда в поместье, я поднял сторожа и его собак, которые на всю округу объявили громким лаем, что кто-то вторгся на их территорию.

– Сэр Рэджинальд? – удивился Джон, подсветив меня фонарём, но не ослепляя им глаза.

– Буди маму, дедушку, Марту, мы уезжаем, – ошарашил я его новостью, – ты тоже. Бросай всё, бери только вещи и деньги.

– Но… – он растерялся, – дом, поместье…

– Всё отберут, хорошо, если не в тюрьму посадят, – я покачал головой, показывая, что всё серьёзно. Он по-военному коротко кивнул и кинулся помогать мне будить всех.

Разбуженному экстренными сборами управляющему я ничего не сказал, просто поставил в известность, что мы уезжаем. Всё, что ему оставалось, – это удивлённо наблюдать за экстренной эвакуацией жильцов. К чести мамы и дедушки, они с полуслова поняли грозившую им опасность, поэтому, лишь однажды посетовав на то, что многое придётся оставить, молчаливо загрузились в парокар. Марта с ребёнком вообще не проронила ни слова, сказав, что доверяет мне полностью. Джон положил в багажник свои вещи и уселся за руль, когда я сказал, что не рискну вести машину с пассажирами.

– Куда, сэр? – лишь спросил он, выезжая из ворот поместья.

– Квартал ремесленников, наш старый дом.

Час поездки – и я быстро выкопал два припасённых РС-100, а также аниматрон Кукольника, ожидающий своего часа. Конечно, пришлось вскрыть все заначки с деньгами, поскольку они больше не были мне нужны, лучше эти деньги отдам вынужденным беженцам, которых сорвал с места своим поступком. Извозившись в земле и грязи, я наконец вернулся в машину, назвав следующий адрес.

– Это же военный аэродром, сэр, – удивился Джон.

– Да, а где ещё мы угоним дирижабль? – я пожал плечами, вызвав у него ступор.

– Сэр, вы уверены? Это государственное преступление, – хоть он и спорил, но машину вёл уверенно, видимо, решив, что не слушаться меня хуже.

– Я не принуждаю, – тем не менее я решил предложить ему выбор, – довезёшь нас туда, избавишься от машины, и я дам тебе достаточно денег для беззаботной жизни дальше.

– Подумаю, – он благодарно кивнул.

Всё время до аэродрома все внутри парокара молчали, хотя я видел по глазам мамы и Марты, что у них было, что у меня спросить.

***

До рассвета оставалось всего ничего, когда мы прибыли на место. Густой туман разливался по долине, закрывая обзор и не позволяя видеть ничего дальше десяти метров.

– Отличная погода, – обрадовался я, выходя из парокара и помогая родным переносить вещи, ближе к проходной, где сразу насторожились дежурные солдаты, услышавшие шум.

– Сэр Рэджинальд, – Джон помог нам с вещами, затем остановился рядом со мной, – я не могу всё бросить, у меня тоже есть родные.

– Без проблем, – я протянул ему небольшой кожаный мешочек, битком забитый монетами по сто гиней, – спасибо за службу и помощь.

– Рад был знакомству, сэр, – он без раздумий взял то, что заслужил, затем, пожав мне руку, сел в автомобиль и, фыркнув паром, уехал прочь.

– Кто вы и что вам нужно? Это военный объект, – пока я разговаривал с Джоном, прибывших со мной окружил вооружённый патруль.

Я походя лишь одним движением руки опустошил их души ровно на тот объём, который вызывает шок и беспамятство, но не убивает. На шокированные взгляды родных пришлось ответить, сказав, что они все живы, я не садист, чтобы сеять кругом лишь смерть. Они слегка успокоились, но всё же то тут тот там лежащие тела пугали их. Пришлось каждый раз заверять, что с ними всё в порядке, просто побудут без сознания какое-то время.

Я целеустремлённо вёл родных сначала по помещениям и казармам, затем через поле, где, как я знал, всегда дежурит посыльный дирижабль, готовый в любой момент сорваться по приказу командования в путь.

– Кто вы, что вы тут делаете? – солдаты охраны едва успели задать вопрос, как тут же легли на холодную, влажную траву, прямо рядом с открытым входом.

Матрос дирижабля не успел даже испугаться, как я приказал ему выйти и убрать трос с причальной мачты, чтобы взлёт прошёл гладко. Он попытался достать оружие, но демонстративно надетые ярко-синие перчатки антианиманта убавили его пыл. Я молча забрал и выкинул его оружие.

То же произошло и с остальным экипажем, а его составляли всего два человека, поскольку скоростной дирижабль был небольшого размера, так что, появившись в рубке, я уведомил капитана, что на время судно поступает в моё распоряжение, и, если они будут сотрудничать, никто не пострадает. Одного взгляда на мои перчатки и видимые из кабины неподвижно лежащие на земле тела солдат охраны хватило, чтобы примирить его с этим фактом.

– Куда вы хотите лететь? – поинтересовался он, когда мы взлетели и стали набирать высоту.

Я молча показал точку на его карте.

– Мы не долетим, не хватит энергии в накопителях, – сразу категорично заявил он.

Занеся в кабину один из кожаных мешков, я вытряхнул оттуда припасённые накопители РС-100.

– А с этим?

Он с сожалением посмотрел на их полный заряд и бросил через плечо:

– Энтони, поставь эрэски в пустые слоты.

Мне пришлось последовать за матросом и проконтролировать, чтобы он выполнил распоряжение верно, вернувшись с ним обратно в кабину.

– Не хочу, чтобы на борту произошло непоправимое, – заметил я, обращаясь к оставшимся двум членам экипажа, при этом устало опускаясь на одно из пустых кресел, – поэтому, пожалуйста, оставайтесь оба в кабине под присмотром, если что нужно сделать по механизмам корабля, я сопровожу вас до нужного места. Повторюсь, неприятности мне не нужны.

– Нам тоже, – заверил меня капитан, и по его спокойной, целостной ауре я понял, что он сейчас не врал, что немного успокоило.

***

Три дня полёта в выбранном мной направлении, и вот ночью мы выгружаемся недалеко от небольшого приграничного городка, расположенного недалеко от прифронтовой полосы. Сгрузив все вещи, я извинился перед капитаном, и члены команды, не веря тому, что их отпустили, быстро стали поднимать летающий аппарат в воздух.

– Они ведь нас выдадут, – спросил у меня дедушка, провожая взлетающий дирижабль взглядом.

– Что ты предлагаешь, убить их? – поинтересовался я в ответ, на что мама и Марта тут же набросились на старика, говоря, как он мог о таком даже подумать. На словах я, конечно же, поддерживал их – при этом переживая в душе, что оставил на душах улетевших людей метки со своей видоизменённой аурой, которая была ядовитой настолько, что буквально через полчаса убьёт их, отправив дирижабль в неконтролируемое путешествие. Сказать об этом родным я, конечно, не мог, поскольку видел их реакцию на вопрос дедушки.

– Что дальше? – поинтересовалась у меня мама, – и может, расскажешь наконец, из-за чего вся эта суета?

Пришлось кратко пересказать всё что случилось, а также отметить, что, если меня поймают и поместят в тюрьму, они станут главными заложниками, чтобы тайная полиция могла влиять на мои действия и поступки. Это произвело на них впечатление, и они согласились, что попытаться скрыться в приграничном районе было неплохим вариантом. К тому же я объяснил, что не пойду с ними, чтобы не привлекать к группе внимания. На первое время они пусть остановятся в гостинице, а потом, сказавшись беженцами, пусть ищут дом на постой, представившись другими именами. Если несколько месяцев к ним не будет внимания полиции, пусть покупают дом и живут здесь, пока я не вернусь обратно. Дедушка при этих словах внимательно на меня посмотрел, но я не отвёл взгляда, хотя сам не был уверен в том, что смогу вернуться. Однако данное Анне слово никуда не делось, а, прислав мне часть моего подарка, она явно давала понять, что ей требуется помощь.

Отдав почти все деньги, я помог им найти повозку, хозяин которой согласился довезти беженцев до ближайшего постоя. Обнявшись и попрощавшись с родными, я зашагал в сторону фронта.

Глава 3

Майор Сорес Рамфи, чертыхаясь и ругая дежурного, который разбудил его среди ночи, быстро ополоснул лицо над тазом из протянутого дворецким кувшина с водой и, одеваясь на ходу, вышел из дома. Внизу уже ждал парокар Сената вместе с незнакомым водителем.

– Доброй ночи, гражданин, – поприветствовал его тот, на что майор лишь кивнул.

Автомобиль тронулся с места, быстро набирая ход и выезжая на улицу Сент-Антуан, по которой до де Риволи и здания Сената можно было по ночному городу доехать за двадцать минут.

– Подробностей вам не сообщили? – поинтересовался он, смотря, как мелькают тусклые огни газовых фонарей, освещающих одну из центральных дорог города.

– Нет, майор, – водитель пожал плечами, – в гараж поступил приказ привезти вас, запрос от комиссии по контролю за душеприказчиками.

Рамфи покачал головой, не понимая, что такого срочного могло понадобиться среди ночи, ведь он только вчера сдал отчёт об устранении очередного имперского антианиманта.

Парокар, скрипнув тормозами, остановился возле гигантского здания Сената, в котором даже в эту ночную пору горело множество окон.

– Благодарю вас, гражданин, – попрощался он с водителем и зашагал вверх по мраморной лестнице с каменными изваяниями львов по бокам.

Когда-то давно это здание было дворцом короля, который скоропостижно скончался, не оставив после себя наследников. Разгорелась гражданская война, продлившаяся десяток лет, пока наконец уставшие от всего простые люди не вышли с оружием на баррикады, сметя всех, кто претендовал на власть. Полетело много голов аристократов, и кровь нации здорово обновилась за счет того, что на многие государственные посты пришли новые люди. Революционеры, поэты, шахтеры, даже пара артистов было поначалу у власти. Со временем это всё утряслось, и на высокие посты стали назначать специальные комиссии, которые анализировали каждую кандидатуру в отдельности и принимали решение в зависимости от того, чего достиг человек раньше. Это было закреплено в Конституции, но, к сожалению, и это майор знал по себе, сейчас многое решали связи. Связи и деньги – вот что сейчас было главным в республике, и идеи первых отцов-революционеров стали медленно, но верно размываться. Особенно если дело касалось душеприказчиков, стоявших на отдельном счету в государстве.