Ради тебя дышу

Глава 1

Осень медленно и незаметно начала сдавать свои позиции. Листва разноцветным покрывалом лежала на стылой земле; лишившиеся своего роскошного одеяния деревья стояли с поникшими ветвями. Еще чуть-чуть – и пойдут дожди, а после первые заморозки заставят жителей Щедрых Низин достать теплые одежды и обувь.

Бернадетта Черис Брайсли непокорно вскинула голову навстречу обжигающе холодному ветру, и он высушил непрошеные слезы. Она осталась одна. Одна из старинного рода Брайсли. Одна-единственная наследница всего состояния и прилегающих земель. Сводный брат и мачеха не в счет. Их злой умысел, их алчность отобрали у неё отца и брата.

Одна! Девушка сжала кулаки. Она ненавидела мачеху и её сына. Сказать, что эта парочка ни на что не была способна, значит, обманывать себя. Эти двое оказались способными и на подлость, и на мерзкое деяние – убийство. Сводный брат, Стеллан Клайд, подло и хладнокровно расправился с Сэдриком, родным братом Берни, около трех лет назад, из-за спины напав на него со своими четырьмя приятелями. А леди Агрона, мать Стеллана, спустя пять месяцев после похорон Сэдрика, напоила своего мужа графа Индара Брайсли отравленным вином. Причиной стали подозрения отца в причастности к гибели Сэдрика сына жены. За поиск истины папа поплатился жизнью. Как позже выяснила Бернадетта, подозрения папы были подкреплены доказательствами – в тайнике девушка обнаружила несколько бумаг, содержавших свидетельства людей, так или иначе видевших или слышавших, как всё произошло на самом деле. Но пустить в ход эти документы уже не представлялось возможным, потому что Агрона и Стеллан позаботились о том, чтобы свидетели больше ничего не сумели ни сказать, ни написать. Их уничтожили также подло, как и Сэдрика, а их родные были запуганы до смерти. Свои опасения за их с дочерью жизни, граф Брайсли изложил в письме королю, которое, так и не было отправлено.

Расправившись с представителями рода по мужской линии, Стеллан с легкой подачи матери отстранил Берни от управления поместьем, в надежде справиться с ним самостоятельно. Но, увы, их ждала большая неудача. Ни Стеллан, ни Агрона не имели понятия о том, как выращивают хлеб, откуда берутся деликатесы и вина на их столах, каких сил и средств стоит содержание особняка, хозяйственных коммуникаций, обслуживание господ и прочих нюансах. Они лишь успешно транжирили средства, развлекаясь в столице их государства Альдэрии на балах, разъезжая по всем графствам, устраивая дорогие приемы в Щедрых Низинах, ошибочно полагая, что деньги падают с неба.

Когда в середине позапрошлой осени из Дэри – столицы государства – в почтовую корзину влетело разгневанное сообщение в синем конверте, украшенном золотистыми вензелями и королевским гербом, с требованием отчитаться о причинах неуплаты налогов в казну, отсутствия поставок продовольствия, невыполнения заказа на ткани и меха, дела были срочно переданы Берни. И если бы она, как законная представительница Щедрых Низин, не поехала тогда в Дэри на прием к королю с прошением отсрочки в связи с наступившими обстоятельствами и обещанием погасить все долги до единого, то всё их имущество было бы давно арестовано, и все они сидели в долговой тюрьме. Её слову поверили, как если бы сам граф Брайсли дал слово. И уже в начале прошлой осени Берни сумела погасить долги прошлого года и уплатить по счетам в этом. Так и получилось, что Берни, или как её еще ласково называл папа, Черис, вот уже как почти два года вела все дела Щедрых Низин.

После двух трагических случаев в усадьбе, Берни наложила вето на малейшее упоминание обстоятельств гибели графа Брайсли и старшего сына и разговоры, приводившие Клайдов в ярость, утихли. Только в глазах своих верных помощников и подданных девушка видела искреннее сочувствие и скорбь от невосполнимой утраты. От точившей ее боли, от совершившейся несправедливости, на глаза Бернадетты наворачивались жгучие слезы, но она прятала сжатые в кулаки руки и не позволяла себе плакать ни в своей комнате, ни при мачехе и её сыне. Несмотря на полную неприязнь к ним, девушка прилагала большие усилия, чтобы не сорваться на крик и обвинения, и каким-то немыслимым образом ей удавалось с кислой улыбкой отвечать на глупости, изрекаемые устами леди Агроны, или с натянутой любезностью общаться со Стелланом. И это общение она старалась сводить к минимуму. А когда каждый месяц стали приходить долговые расписки сводного братца и счета мачехи, она не могла сдержать своего презрения. «Красиво и беззаботно живёте!» – только и говорила она, принимая очередную пачку векселей, оплачивая её и пряча в надежный сейф. Ответить Агроне и Стеллану было нечем, и они лишь с ненавистью бросались оскорблениями в адрес Берни. Но и выгнать их Берни, как бы ни хотела, не могла. Не имела права. После гибели отца по законам их графства девушка, как прямая наследница, была вынуждена взять на себя обязательства заботиться о вдове и ее родственниках до тех пор, пока они не изъявили бы желание получить ежемесячное содержание и покинуть владения. Иного желания, кроме как завладеть всем имуществом рода Брайсли, а не жить на скромные, по их мнению, средства, мачеха и ее сынок не изъявляли. И угрожали Берни сообщить королю о том, что она не справляется с обязательствами. Зная подлую и истеричную натуру леди Агроны, девушка не сомневалась – та сыграет свою роль как нужно, и ей бы вновь пришлось оправдываться и краснеть.

Было жутко жить под одной крышей с убийцей брата и отравительницей отца. Однако смерти от рук мачехи и сводного братца она не опасалась, ибо в случае ее гибели, как гласило завещание отца, состояние Брайсли будет передано монастырю. Когда им не удалось найти завещание графа, с явной целью уничтожить его, и поняли всю безуспешность своих попыток узнать о документе у Берни, они принялись настаивать на том, чтобы Берни подписала дарственную на всё состояние отца в пользу сводного брата. Не дождутся! Берни понимала, что эта бумага – гарантия ее жизни, и, следовательно, никогда не увидит света. Она не могла допустить, чтобы родовое гнездо, которое её предки веками строили и обогащали, было разорено и разорвано по кускам. Алчному семейству Клайдов нужны были только деньги, а заботы о земле и людях, живущих на ней, в планы мачехи и ее сына не входили.

Несмотря на шевелящийся где-то в подсознании страх за свое будущее, Бернадетта пыталась сохранить присутствие духа. И в этом ей помогали верные поданные, помощники, служившие еще её отцу. С некоторых пор, в её комнате у изголовья кровати стоял тонкий меч отца, ставший после смерти брата, теперь её оружием. Гладя рукоятку меча, лезвие, испещренное червлеными замысловатыми узорами, она чувствовала, что должна во имя своих далеких и великих предков, быть сильной. И чтобы создать хотя бы иллюзию этой самой силы, или быть готовой к неожиданным подлостям Стеллана, она распихала парочку кинжалов по заветным местечкам в своей комнате. Благо и применить их она могла совсем неплохо: и папа, и брат позаботились о том, чтобы она сумела защитить себя, научив владеть мечом и несколькими элементарными приемами самообороны.

Неожиданно Бернадетта вздрогнула, почувствовав чье-то присутствие.

– Я знал, что найду тебя здесь. Ты всегда так далеко уходишь, сестренка, – Стеллан поравнялся с девушкой, стоящей на берегу реки. – Думаю, ты уходишь далеко, чтобы когда-нибудь не вернуться и оставить нас с матерью с пустыми руками.

– Вы итак останетесь с пустыми руками, даже если по какой-то невероятной случайности усадьба отойдет вам, – отозвалась она.

– Это еще почему?

– Вы просадите всё до последнего золотого, и вас бросят в долгую тюрьму, – безразлично ответила она. – Впрочем, туда вам и дорога.

Лицо Стеллана перекосилось от ненависти.

– Ничего у тебя не выйдет! Рано или поздно, ты ответишь за свои слова.

– Жаль, что перед законом ни ты, ни твоя мать уже не сумеете ответить за свои поступки, – резко бросила она.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился он.

– Я знаю, кто виновен в смерти Сэдрика и отца. И этого достаточно.

Он опешил, но взял себя в руки. Желание воткнуть нож ей в сердце проснулось где-то глубоко, но он понимал, что этим только усугубит положение дел.

– Знаешь? И мучаешь себя, терпя наше присутствие? Не упрямься и подпиши дарственную. А после езжай на все четыре стороны. Альдэрия – большая страна, – гадко ухмыльнулся он.

– Пусть это останется вашей мечтой. Когда-нибудь ни одна сила на свете не помешает мне с огромным удовольствием вышвырнуть вас из поместья, чтобы вы не отравляли здешние земли, – отчеканила она.

– Что-то ты слишком самоуверенна сегодня, – он дернул её за локоть и развернул лицом к себе. – Не боишься, что когда-нибудь я изуродую твое личико?

– Тогда сам будешь платить по своим счетам и счетам леди Агроны! – А когда она увидела на его лице желание пригрозить ей расправой над жителями усадьбы, сощурившись, бросила: – И посмей только тронуть здесь кого-либо, я пальцем ради вас больше не пошевелю. Сам со своей матушкой будешь отчитываться перед Его Величеством.

Он поджал губы. В этом деле – правда и сила за ней. А представить иную, отличную от этой сытой и сладкой, жизнь он не мог и не хотел. Взгляд его был полон черной злобы, но Стеллан был вынужден отпустить её руку.

– Это нужно погасить в течение двух дней, – резко рявкнул он, сунув ей еще три расписки.

– Как пожелаешь, братишка, – ответствовала она, спрятав документы в карман плаща.

Девушка подождала, пока Стеллан на лошади не превратился в черную точку, и направилась к деревянному мостику, перекинутому через самую узкую часть реки. Преодолев его в пять широких шагов, она нырнула в хвойный лес; дремучая чащоба охотно проглотила Берни в свой мрак, а пожелтевшая иглица надежно спрятала её следы, приглушая звук шагов.

Спустя тридцать минут быстрой ходьбы, она подошла к заброшенному домику с полуразрушенной крышей с одной стороны и шпилем на башне с другой. В единственном оставшемся застекленном окне мерцал тусклый огонёк. Здесь её ждало одно важное дело. Дело, касающееся жизни человека. И, возможно, не одной. Но это была её тайна. Тайна всей их семьи.

Уставшая и продрогшая, Бернадетта вернулась далеко затемно. Она шмыгнула на кухню. Там на плите стоял казан с теплым овощным рагу и сковорода с аппетитной зажаренной куропаткой. Девушка устало улыбнулась и мысленно поблагодарила мастера Орндорфа, их шеф-повара. Уж ему-то известно, какой измотанной и голодной она приходила из своих походов. Наспех перекусив, она запила ужин чашкой крепкого чая.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, она проследовала по затемненному коридору в самый его конец, где находилась её комната. Шагов её не было слышно из-за толстого ковра на полу. Проходя мимо комнаты Стеллана, она заметила приоткрытую дверь, и изнутри доносились приглушенные голоса. Что-то в их разговоре насторожило девушку, заставив остановиться.

– Стеллан, ходят слухи, что в приграничных городах, неспокойно, – говорил незнакомый для Берни голос.

– Я здесь причем? – недовольно спрашивал сводный брат.

– Так о тебе ведь спрашивают.

– И кому я понадобился? – недовольство сменилось беспечным интересом.

– Говорят о каких-то родственниках фламийки, которую ты испортил.

Берни нахмурилась. Какие гадкие подробности содержит биография Стеллана!

– Знаешь, сколько их было, – протянул он.

– И как они тебе даются? – восхищенно спросил неизвестный.

– Да какое там?! Кляп в рот, руки в кандалы, – гордо рассказывал Стеллан. – Это та первая вонзила свои проклятые клыки у самой моей шеи. Как еще горло не перегрызла, ума не приложу.

– Силён ты, приятель! И зачем они тебе сдались? Своих что ли не хватает?

– Ты не представляешь, в какой дикий восторг приводит меня их сопротивление. А потом салфетку со снотворным в лицо и вот – в моей постели роскошная рыжая бестия, связана по рукам, клыки закрыты кляпом, – с явным удовольствием говорил Стеллан. Ему нравилось чувство пусть и мимолетного, но превосходства над народом, которого все боялись и уважали.

– А их способность?

– Наркотик ослабляет все их способности, дружок. Так что, когда они попадают ко мне в руки, то больше не могут плеваться огнем, а их влияние на чужой разум ослабевает.

– Ну, в таком случае, пока. Я тебя предупредил.

– Расслабься. В этой глуши меня никто не найдет, – самоуверенно заявил Стеллан.

Ну и слизняк! Во рту у Берни стало горько от отвращения к сводному брату. Трусливый убийца и насильник, никогда бы не осмелившийся тягаться с равным себе противником.

Раздался звук удара ладони о ладонь, как при крепком рукопожатии.

Незнакомец вышел из комнаты Стеллана, огляделся по сторонам и зашагал прочь.

К завтраку Бернадетта уже успела переделать кучу дел. Проехавшись верхом на своем тяжеловозе Лучике по территории поместья, она убедилась, что и жизнь и работа кипит в обычном ритме. Безупречно организованная годами бесперебойная хозяйственная деятельность могла бы легко потягаться с отлаженным часовым механизмом. Поручение в центральный банк графства о погашении расписок Стеллана было отправлено, а ответ с подтверждением платежа получен. В большой приходно-расходной книге в графе «Расходы» значились еще три записи с пометкой назначения траты. От этих Клайдов одни только убытки! Ни капли пользы, только вред. Хотя Щедрые Низины и причислялись к одной из богатейших усадеб Северного графства, с такими аппетитами как у Клайдов, усадьба вскоре пришла бы в упадок. Ведь им было невдомек, каким образом зарабатывались деньги. Тяжкий повседневный труд крестьян, плотников, ткачих, поваров, служанок, кузнецов и других рабочих под грамотным и справедливым управлением хозяев был залогом успеха. Несмотря на плодородные земли, зима в здешних краях была суровой и длительной, опыт многих поколений, проживавших в усадьбе, сохранил тонкости земледелия. Так что продовольствия, мехов, тканей, изысканных вин и вооружения хватало не только чтобы регулярно пополнять государственную казну, львиная доля которого уходила на уплату налогов, но и чтобы обеспечить нужды всех жителей усадьбы. Будь воля Бернадетты, она бы изыскала способ, как заставить транжир из семейства Клайдов осознать, какого кропотливого ежедневного труда стоят все их наряды, поездки по стране и шикарные приемы, устраиваемые ими в столичном особняке. Праздный образ жизни, обеспеченной, богатой, сытой и совершенно беззаботной, которую вели сэр Стеллан и леди Агрона, рождал в душе Берни чувство раздражения, неприязни и презрения.

Сделав всё, что было запланировано, Бернадетта, устроившись на скамейке в оранжерее, примыкавшей к правому крылу особняка, сидела с книгой в руках. После нескольких попыток вникнуть в суть предложения, которое прочла, девушка закрыла книгу. И уже даже не замечала буйного цветения всевозможных цветов. Ей не давал покоя услышанный разговор Стеллана со своим приятелем.

Сводный брат играет с огнем в самом прямом смысле этого слова, если покусился на честь и покой представительниц такого народа как фламийцы. О них написано много книг, и в большинстве своем, они говорили об этом народе, как об одном из самых опаснейших. Тех, кому не повезло вызвать их гнев, уже, как гласил трактат о народах, не было в живых. Их называли еще Огненным народом, потому что его представители обладали способностью управлять огнем. Их пламенные мечи обращали всех и вся в пепел, а их верные помощники – огромные грифоны – наравне со своими хозяевами яростно вступали в любой бой, раздирая когтями мышцы и дробя клювом кости врагов.

Как бы Стеллан не накликал беды своими идиотскими безумными выкрутасами.

– Госпожа! Госпожа Бернадетта, вы здесь? – кричала одна из служанок.

Берни захлопнула книгу и вышла к девушке.

– Что случилось? На тебе лица нет.

– Вас ищет леди Агрона. У них там что-то срочное и безотлагательное. Они в кабинете лорда Брайсли.

Берни слабо улыбнулась – все слуги по-прежнему упрямо называли кабинет её отца не кабинетом сэра Клайда, а именно кабинет лорда Брайсли. Слишком живой и яркой была еще память о справедливом и щедром хозяине поместья. Верные подданные так и не приняли леди Агрону с сыном.

– Пойдем.

– А еще… еще они выглядят так, будто стали властителями всего мира, – быстро и негромко сообщила служанка.

Берни нахмурилась, и какое-то недоброе чувство зашевелилось в груди. С нарастающей тревогой, девушки вошла в кабинет. Там, развалившись в кресле, за столом сидел Стеллан, в одном из больших плетеных кресел утопала в подушках леди Агрона.

Сводный братец победоносно осмотрел Берни и почти в приказном тоне велел ей устроиться в соседнем кресле. Она опустилась, ощущая, как напряжение поползло по спине.

– Я слушаю, – нарушила молчание девушка, устав лицезреть сияющие физиономии своих «родственников».

– Не тяни, сынок, – в предвкушении чего-то невероятного Агрона потерла руки.

– Раз ты не желаешь добровольно отдать то, что нам нужно, мы решили пойти обходным путем. Две недели назад я подал королю прошение об установлении опеки…, – он выдержал паузу, дав Берни осознать всю важность сложившейся ситуации, а после с омерзительной улыбкой на губах продолжил: – Опеки над тобой, милая сестричка. И сегодня мне пришел ответ.

Бернадетта искоса бросила взор на корзину для писем – над ней вспыхивал зеленый огонек, говоря о том, что письмо не прочитано. Внутри у девушки всё оборвалось, скрутилось в тугой узел. Опека. Она совсем не подумала про опеку. Если Стеллану и его матери удастся доказать, что она сумасшедшая, что, несмотря на свое совершеннолетие, не способна отвечать за свои действия, тогда вполне вероятно, что сэра Клайда назначат её опекуном. Тогда он и его мамаша на полных правах станут владеть Щедрыми Низинами, имея все основания опустошать его счета. Девушка нисколько не сомневалась в способностях леди Агроны, этой подлой отравительницы. Уж она-то наверняка изобразила бы вполне убедительное представление о том, что наследница рода Брайсли сошла с ума. Обратное мнение подданных Берни в расчет не шло – они являлись всего лишь слугами.

– И мы с моим сыном решили, что ответ короля ты должна услышать лично, ибо противиться его воле даже ты не в силах, – ехидно сказала Агрона.

Голубые глаза сводного брата вперились в бесстрастное лицо Бернадетты, а та сухо проговорила:

– Что ж, послушаем.

– Читать, – скомандовал корзине Стеллан.

Зеленый огонёк погас, и из конверта раздался громкий, немного скрипучий голос:

– По приказу Его Величества Короля Альдэрии все аристократы немедленно обязаны прибыть ко двору со своим войском. Объявлено чрезвычайное положение. Мартанэс объявил войну Залиману. В связи с тем, что Альдэрия является военным союзником Залимана, все вассалы короля срочно призываются службу. Отказ выполнить приказ Его Величества расценивается как предательство и карается смертью. Конец сообщения.

На секунду Берни перевела дыхание, но только на секунду. Весть из дворца оказалась не менее ужасна, чем та, на которую надеялись эти двое.

Стеллан изменился в лице и несколько минут напряженно переваривал информацию. Казалось, он накрепко вмерз в кресло. Временами он бросал уничтожающие взгляды на Бернадетту, словно подозревал её в случившемся. От досады мужчина сжимал до скрипа зубы, и на его щеках выступали желваки. Ситуация явно была не в его пользу.

Агрона сидела, непонимающе выпучив глаза и нервно барабаня ногтями по крышке стола. Зловещее молчание сына заставило её нервничать. В проклятом письме говорилось о войне, но Альдэрия уже целую вечность ни с кем не воевала. Как всё это некстати. И не следует ли из всего этого, что их прошение об установлении опеки над Бернадеттой, отходит на второй план, а может и вовсе в его рассмотрении им откажут.

– И что это значит? – с истерическими нотками в голосе, спросила Агрона.

– Черт его знает! – ругнулся Стеллан и снова, наградив Берни испепеляющим взглядом, обратился к ней: – Ну-с, как ты это понимаешь?

Девушка неприязненно дернула черной бровью.

– Тут и понимать нечего, Стеллан. Ты и все твои воины обязаны явиться в столицу при полном боевом вооружении.

– Это еще почему? – зло прошипел он.

– Потому что, после убийства Сэдрика и графа Брайсли, ты автоматически стал командующим войска поместья. И, если помнишь, ты дал королю вассальскую клятву на верность, которая в случае такой вот ситуации обязывает тебя стать одним из военачальников, и подразумевает присоединение каждой отдельной армии в одну, королевскую, – ответила Берни и язвительно повторила слова Агроны: – Ибо даже ты не в силах противиться воле Его Величества.

– Заткнись! – рявкнул он.

– Что… что всё это означает?! Я ничего не понимаю! – запричитала мачеха.

– Я думаю, мама. Нет, это какая-то неудачная шутка. Ошибка. Я незамедлительно еду в Дэри, разузнаю обстановку и вернусь. Только прошу, мама, ничего без меня не предпринимать и никуда не выезжать.

– Хорошо.

Стеллан увидел как, сводная сестра с презрением покачала головой. Залепить бы ей добрую оплеуху, да времени жалко. Не до неё сейчас.

– Не дождешься, Бернадетта. И ноги моей на войне не будет!

– Кто бы сомневался, – одна из ее бровей высоко взлетела вверх.

Стеллан не удостоил ее ответом, собрался за считанные минуты, прихватил весь свой отряд – он и вправду не мог игнорировать приказ короля – и умчался словно ураган. Леди Агрона удалилась в свою комнату, бурча себе под нос проклятия в адрес Его Величества, Мартанэса и всего того, что встало между ней и её мечтами.

К вечеру пятого дня, когда по разумению Берни сводный брат уже добрался до столицы, корзина для писем звякнула, и в неё влетел конверт с гербом короля на имя Бернадетты Брайсли. Девушка распечатала конверт, достала письмо и принялась читать. Судя по изложенным в письме весьма категоричным требованиям, девушка осознала, что положение в стране действительно серьезное. Насколько Берни поняла, подобные письма были разосланы управляющим делами во все до единого имения. К такому умозаключению девушка пришла после прочтения приказа. Ей надлежало в течение двух с половиной недель отправить в Западное графство обоз с провиантом и оружием.

Бернадетта призадумалась. Западное графство граничит с Залиманом. Если туда стягивают запасы продуктов и вооружения, значит, Альдэрия действительно вынуждена стать под знамена союзника. Если война затянется, то вскоре из столицы прилетит очередное требование, только отправлять придется всё мужское население в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. Просто кошмар!

Едва утром следующего дня мутное солнце выкатилось из-за серых туч, Берни остановила лошадь у дверей большой кузницы. Поздоровавшись с еще заспанным подмастерьем, Берни велела позвать мастера Грэйва. Тот не заставил себя ждать, строго прикрикнул на зевающего парня и провел госпожу через всё здание, на большое деревянное крыльцо под навесом.

– Что вас привело сюда в такую рань?

– Война, – ответила она.

Косматые брови кузнеца взметнулись вверх, а потом нахмурились. Он поджал губы, прекрасно понимая, что у госпожи к нему серьезное дело, если уж она сама лично приехала.

– С кем воюем?

– Толком ничего не известно. Мартанэс объявил войну Залиману, и мы попали под раздачу, – пояснила она. – Из столицы пришел приказ о снаряжении обоза, наполненного провизией и оружием. Придется привлечь всех оружейников, подмастерьев, учеников и отправить к границе Западного графства мечи, копья, стрелы, луки, щиты. В общем, всё то оружие, что мы можем изготовить. И как можно скорее.

– Сколько у нас времени, госпожа? А, впрочем, это не важно.

Бернадетта согласно кивнула и оправилась отдавать распоряжения оставшимся работникам, к которым в той или оной степени относился приказ короля.

Спустя пятнадцать напряженных дней длинный обоз, состоящий из нескольких десятков тяжелогруженых телег, был отправлен в Западное графство. Если ничего их не задержит, они прибудут на место в назначенное время.

Чего стоило жителям поместья наполнить и снарядить этот обоз, знали только они сами. Все цеха работали не покладая рук днём и ночью в три смены. Сколько было перевернуто гор железной руды и переплавлено металла в мечи, доспехи, боевые топоры и прочее вооружение, невозможно сосчитать. Равно как и измерить, сколько метров особой плотной ткани для переносных шатров, было выткано и сшито. А то, что изрядная доля их продуктовых запасов в виде копченого и вяленого мяса и рыбы, муки, круп, сушеных фруктов и разнообразных напитков, была погружена на телеги, приводила Берни в состояние близкое к панике. К ней примешивалась невероятная злость на мачеху, которая не пожелала оказать посильную помощь, а только торчала в своей комнате, любуясь своими драгоценностями и нарядами и исправно спускаясь к завтраку, обеду и ужину. Но после Берни взяла себя в руки и велела всем работникам отдыхать сколько потребуется после почти рабского труда, чтобы потом с новыми силами приступить к работе и оценить, каково же их реальное положение.