Лабиринты памяти

*****

День начинался как обычно, ничего не предвещая, и мне начинало казаться, что все наши страхи и опасения понемногу отступают, пускай и маленькими шагами. Шерил с утра уже уехала на работу, а я остался дома в ожидании электрика, возлагая на него все свои надежды. Чтобы хоть как-то скоротать время, я решил немного пройтись по саду, окинув его хозяйским глазом, на наличие необходимой реставрации беседки или подпорок для виноградных лоз и цветов. Медленным шагом я шёл по узенькой гравийной дорожке, которая шуршала мелкими камешками при каждом движении. Отойдя на довольно приличное расстояние, я обернулся, всматриваясь в очертания поместья. Только сейчас, оставшись наедине с самим собой, я смог оценить его величие. Тёмные глазницы окон, вырисовывались сверкающими пятнами на общем фоне тёмного камня. Остроконечные башенки крыши, пронзали своими шпилями белоснежные облака. Лужайки ведущие от самого порога вглубь сада были усыпаны лепестками роз и персиковым цветом. Вьющиеся розы наползали на дикий хмель, создавая причудливые композиции простоты и грации. Чуть поодаль, ближе к западному крыльцу поместья, находилась открытая беседка, когда-то величественно выступающая на возвышении, теперь она поросла мхом, краска на ней облупилась. Определённо она требовала ухода. Фонтан у входа, всё ещё не работающий, но уже вычищенный и заполненный свежей прозрачной водой, отражал проплывающие над ним облака. Особенно красив он был на закате, когда солнце медленно садилось за горизонт, затопляя небо рыжими красками. В этот момент, казалось, вода переставала быть водой, и о каменные стенки плескалось расплавленное золото. В который раз я убедился, что это поместье жило своей жизнью, имело свою уникальную историю, какую-то молчаливую тайну, известную лишь этим стенам, которые её хранили.

Мои размышления прервал звонок сотового, и я быстро достал из кармана телефон. На дисплее высветился незнакомый номер, но я сразу догадался кто мог мне звонить.

– Да? – сказал я, ответив.

– Добрый день, мистер Голдман? Это Томас, вы звонили мне утром, я должен был осмотреть проводку в доме.

– Здравствуйте. Я ждал вашего звонка. Когда мне стоит встретить вас?

– Прошу прощения что я немного задержался, но думаю, я буду у вас через четверть часа.

– Отлично, тогда до встречи.

– До встречи мистер Голдман.

Я отключился.

Значит сегодня, если только очень повезёт, мы сможем вернуться к своей работе, и проведём день при свете.

Вместе с тем, мне не терпелось поскорее совершить своё открытие, узнав наконец, что же скрывается за стеной, соединяющей нашу с Шерил спальню. Сколько же ещё загадок и тайн предстоит раскрыть?

Невысокого роста мужчина, слегка полноватый, с тёмной, густой шевелюрой, выбивающейся из-под старой потёртой кепки, явился как и было обещано, к назначенному сроку. Это был электрик, с которым я говорил накануне по телефону. Поздоровавшись со мной, он окинул взглядом поместье, после чего произнёс:

– Красивый у вас дом, мистер Голдман.

– Благодарю.

Выдержав некоторую паузу, видимо из соображений приличия, он всё же произнёс то, что интересовало его более всего:

– Скажите, как вы решились на подобную сделку?

Сказать, что этими словами он застал меня врасплох было бы обманом, нет, скорее он абсолютно обезоружил меня, потому что я стоял, кажется разинув рот от удивления и неожиданности.

– О чём идёт речь?

– О поместье Аттвудов. Я хотя и не живу в здешних краях, но историю этого дома знаю хорошо. Тогда об этом многие газеты писали.

Почему-то мне пришёл на ум тот странный мужчина, которого я недавно встретил в магазине и таинственное молчание женщины на кассе.

– А что именно о нём писали?

Мужчина сочувственно покачал головой и пожал плечами.

– Видимо бывшие хозяева решили не напрягать вас подобными историями. Ну что ж, так и быть, раз уж речь зашла об этом сама собой, я поделюсь с вами всем что знаю. Но для начала давайте пройдём в дом и вы покажите мне, где находятся коммуникации.

Поставив свой чемоданчик с рабочими инструментами, Томас обратился ко мне:

– Можем приступать.

– К работе или обещанному рассказу?

– Одно другому не мешает. По крайней мере мне, точно.

Я придвинул табуретку поближе, готовясь к повествованию, даже не догадываясь, какое впечатление оно произведёт на меня.

– Когда-то давно, – начал Томас, раскладывая инструменты. – Ещё до того, как Аттвуды поселились здесь, в этом доме жила семья. Молодой хозяин (кажется его звали Артур), со своей женой, только переехали в эти края, их тогда никто толком не знал. Единственное, что сразу же стало достоверно известно, так это то, что он был до неприличия богат. Никто даже не подозревал о его дурном характере до тех пор, пока в один из дней отсюда не увезли труп молодой девушки- Катарины. Какое-то время она работала здесь в качестве прислуги и выполняла домашнюю работу. Но позже что-то произошло и её обнаружили мёртвой в кладовке наверху. Как позже объяснял сам владелец поместья, девушка сильно провинилась, и желая проучить её, он запер Катарину в кладовой, даже не предполагая, что могло случиться нечто подобное.

– А от чего же она умерла? – я прервал его рассказ, желая конкретики. – Неужели задохнулась?

– Вероятно, – пожал плечами Томас. – А может из чувства страха и вины. Но знаете, и это не самое главное.

– Что же ещё?

Повествование неожиданно становилось всё более интригующим.

Томас держал паузу, как будто специально пытался усилить жутковатое ощущение таинственности и опасности, до сих пор витающей в стенах этого дома.

– Когда полиция разбиралась с этим делом, нашли много нестыковок в рассказе Артура. Он говорил, что запер девушку всего на несколько часов, и было это примерно в полдень, но экспертиза показала, что Катарина к этому времени уже была мертва. В этой истории было много неточностей и тайн. Благодаря своим связям и состоянию, Артур обеспечил себе свободу, но возмездие настигло его иначе: спустя ровно четыре года скончалась его жена Зои, которую он любил до безумия. Это навсегда подкосило его, и он вскоре уехал. Никто о нём больше не слышал.

– Какая занимательная история.

Я находился под впечатлением, от осознания того, что эта семейная драма разворачивалась здесь, в нашем доме. Наш ли это дом на самом деле?

Тем временем Томас, со всей уверенностью и знанием дела, продолжал борьбу за электричество, и уходил воспоминаниями всё дальше.

– Потом здесь жила ещё одна семья, вроде бы Ланкастеры. Они так же покинули поместье, но при каких обстоятельствах, я не знаю. Позже переехало семейство Аттвудов, ну и наконец- вы. Такая вот история.

Теперь пришло моё время делать неловкие паузы.

– Я хотел узнать, а почему поместье носит название Аттвуд? Ведь как вы сами рассказывали, здесь жила не одна семья до того, как Джеймс Аттвуд с женой завладели им.

– Это не сложно. Всё потому, что именно Аттвуды дольше всех владели им. Остальные покидали поместье скоропостижно и каждый по своим причинам. Надеюсь, вы сможете обрести здесь желанный покой. К слову, всё готово! Теперь у вас снова есть электричество, а у меня оплата за труды. – улыбаясь сказал мужчина, снимая свою кепку и небрежно проводя одной рукой по волосам, а второй похлопывая себя по карману.

– Да, конечно. Благодарю вас! – произнёс я, протягивая ему деньги. – При чём за экскурс по истории прежних владельцев, ничуть не меньше.

– Да не за что, это ведь всего-навсего прошлое. За него не благодарят, оно было и прошло. Думать нужно всегда только о будущем.

– Ну да, а жить настоящим, – подхватил я, с улыбкой.

– Именно! Вы всё понимаете. Кстати, если будут нужны мои услуги- всегда пожалуйста, я человек не суеверный, в разные городские байки особо не верю, поэтому меня таким не испугать.

Я ещё раз поблагодарил Томаса за оказанную помощь, после чего вызвался проводить его до ворот. Всё это время я думал лишь о том, насколько сильно эта история потрясла меня, и о том, как я расскажу об этом Шерил.

*****

Я жалел о том, что мы были лишены возможности оставить Эйприл с бабушкой и дедушкой. Шерил не общалась со своей семьёй с тех самых пор, как приняла решение выйти за меня. Её родители были весьма обеспеченными людьми и вполне могли оказать материальную помощь нашей семье, но предпочитали этого не делать. Самым болезненным для Шерил был вопрос нашей дочери: с момента её появления на свет, они ни разу не выразили своего желания увидеть внучку, и даже не знали дня её рождения. А всё это случилось по одной-единственной причине: в своё время Шерил отвергла их пожелание выдать её замуж за «нужного» по их мнению человека. И если раньше их отношения были отстранёнными и холодными, то теперь и вовсе покрылись коркой льда, разбить который было невозможно. Они прекратили всяческое общение с момента нашей свадьбы (на которую, конечно же не явились), и не делали ни малейших попыток что-то изменить. Много раз я предлагал Шерил переступить через свою гордость и написать или позвонить им первой, на что она всегда твёрдо отказывала. И даже когда речь шла о здоровье Эйприл, предпочитала работать без выходных и сутками, но не просить ничего у своей семьи. Так, я неожиданно для себя самого, получил урок о том, что кровное родство лишь предлог: люди либо чужие друг другу либо нет, и это зависит далеко не от цвета кожи, глаз или группы крови. Именно такое «чуждое родство» и было между моей женой и её родителями.

Для меня вопросы семьи всегда самые сложные. Я был приёмным ребёнком и всегда знал об этом, но роднее и ближе человека чем моя мать у меня никогда не было. Меня усыновили в возрасте пяти лет, после того, как у моей матери умер её родной сын, и, возможно, она почувствовала потребность в заботе о ком-то, на кого могла бы выплеснуть всю ту нерастраченную любовь, копившуюся в ней годами.

Так, покинув стены детского дома, я узнал, что такое материнская ласка, которой я был лишён. Похоже, мы с ней просто дополнили друг друга, сошлись как пазл, наши судьбы столкнулись в нужное время и в нужном месте. Благодаря этой случайности я обрёл лучшую в мире мать.

Её потеря стала для меня настоящей трагедией. Что-то внутри меня треснуло и надломилось, оставив сначала глубокую рану, а после болезненный рубец, волнующий меня и по сей день. С такими вещами не свыкаются и их не отвергают. Это груз, который суждено нести до конца своих дней. Тогда, справиться со всем этим мне помогла Шерил. Она была рядом в трудные минуты моей жизни, словно путеводная звезда, и вместе со мной, рука об руку прошла весь тернистый путь. Этот долг мне никогда не отплатить.

Когда у нас появилась Эйприл, и я сам стал отцом, я заново и совсем иначе оценил свою жизнь. Но самое главное, я понял, какого будущего хочу для своего ребёнка. Больше всего на свете мне хотелось обезопасить мою семью, дать им покой и стабильность, уверенность в завтрашнем дне. Я хочу, чтобы моя дочь, когда вырастет, отзывалась обо мне только хорошо, и знала, что всегда может на меня рассчитывать. Был ли я таким отцом?

Почему-то на ум пришли слова моего покойного деда, которые он сказал мне однажды, в самый запутанный и непонятный для меня период жизни. Только теперь я смог по-настоящему понять их значение и оценить по достоинству глубину и мудрость сказанного. Он тогда говорил мне следующее: «Ты повзрослеешь и одумаешься, Кристиан. Так устроен мир: я был молод и вот, незаметно выросли и расцвели мои дети. И у них есть дети, и у этих детей будут дети, и так до скончания веков. Я тоже в молодости был бунтарём, но вот я на пороге большей половины жизни, и я понимаю своих бедных родителей: своего покойного отца и старушку- мать. Сколько хлопот я им доставил в своё время и скольких седых волос им это стоило. Но былого не вернуть…».

Сейчас, прокручивая всё это в своей голове я думал обо всём и сразу: о Шерил, о нашей дочери, о тех уроках, которые я так и не усвоил, и чувствовал, как внутри меня поднимаются волны страха и стыда. Первое- за будущее, второе- за свою слабость и нерешительность в настоящем. Мне нужно быть сильнее, и что бы там не рассказал мне Томас, это никак не должно повлиять на наши жизни. С прошлым должно быть покончено раз и навсегда. С такими мыслями я отправлялся ночью в постель, даже не подозревая о том, что в один момент прошлое может стать твоим настоящим.

*****

В эту ночь сон снова был отвратительным. Я долго не мог уснуть, ворочаясь в постели, которая, к слову, казалась мне то слишком холодной, то невыносимо душной. Последнее я оправдывал тем, что уже который день было довольно жарко, и такая погода действовала на мои, и без того расшатанные нервы. Шерил как обычно спала крепким, глубоким сном, лишь изредка постанывая и что-то тихо шепча. Видимо не мне одному было тревожно по ночам. Я лежал в темноте комнаты, и всё думал о том, что же будет завтра, когда стена, отделяющая нас от чего-то неизвестного до сего дня, падёт, и мы, наконец, узнаем, что за ней скрывалось. Сказать по правде, после нашего переезда в этот дом, забот и работы сверх ожидания только прибавилось, не смотря на то, что запущенным его назвать тоже было нельзя. Я это к тому, что подобные мысли становились приоритетными не просто так. Чувство, скорее даже осознание того, что причина всего происходящего однажды может возыметь своё влияние и на нас, лишний раз доказывало то, почему я не мог игнорировать свои тревоги. А их было не мало.

С такими мыслями я пролежал ещё где-то около часа. Где-то вдалеке с громким уханьем пролетела сова. Скрипнула на ржавых петлях калитка, ведущая в сад. Протяжно завыла собака. Собака. Я остановился на этой мысли. Происходящее казалось чем-то столь обыкновенным, но всё же. Оно привлекло меня, и уже не в первый раз. Всё дело в том, что в нашей округе не было собак. Совсем. До ближайших соседей приличных пару миль, да и не стала бы собака посреди ночи сбегать из дома в такую глушь. Вывод был неутешительным: учитывая местность, которая окружала поместье, это могли быть вовсе не собаки, а волки, рыскающие здесь в поисках наживы.

Я осторожно поднялся с кровати, чтобы не разбудить Шерил, и подошёл к окну. В темноте мало что можно было рассмотреть. Небольшого уличного фонаря хватало лишь для того, чтобы немного рассеять мрак у входа, далее же была непроглядная чернота. Я уже собирался было вернуться в постель, как вдруг заметил едва уловимое движение около цветника, в пышных зарослях роз. По началу я подумал, что мне привиделось, но движение повторилось, и я увидел тонкий женский силуэт, облачённый в белое платье, с заплетёнными тёмными волосами. Она наклонилась и понюхала розы, после чего сорвала одну и вдела себе в косу. Я стоял на месте, словно был прикован к полу и не мог пошевелиться. Что эта девушка делала в нашем саду? На правах хозяина, мне бы следовало спуститься вниз и поговорить с ней, но что-то сдерживало меня. Новая мысль пришла на смену прежней: «А вдруг она заблудилась и нуждается в помощи?». Но я тут же отбросил её, глядя на то, как непринуждённо и спокойно вела себя незнакомка, прогуливаясь по дорожкам. У меня даже складывалось впечатление, что это она сейчас чувствует себя в нашем саду хозяйкой. Не знаю, сколько бы я ещё так простоял, если бы вдруг, девушка не подняла глаза, и не посмотрела прямо на меня, будто бы знала, что я всё это время наблюдал за ней. На её лице появилась улыбка, и она приветливо махнула мне рукой, делая приглашающий жест. И я поддался. Сам не помню, как очутился на улице. Удушающий зной тут же окутал меня, словно мягким покрывалом, увлекая за собой вглубь цветника. Она стояла на том же самом месте и её губы слегка трогала улыбка. Резкий запах роз ударил мне в ноздри, и я слегка качнулся от столь сладкого аромата.

– Ну, здравствуй. Меня зовут Катарина.

В ту минуту я совсем не отдавал отчёта себе и своим действиям, поэтому ответил просто:

– А меня Кристиан.

– Я это знаю. – спокойным голосом ответила девушка, не обращая внимания на моё замешательство.

– Но откуда?

Сделав вид, что не услышала моего вопроса, она протянула мне ранее сорванную ею розу, сказав:

– Они великолепны. Очень красивы и чисты. Как невинные души.

Несмотря на то, что эта прелестная незнакомка показалась мне весьма странной, розу я всё-таки принял. Стоит отметить, что девушка действительно была прелестной: большие карие глаза, в обрамлении густых чёрных ресниц, светились как ночные озёра, пухлые губы были весьма чувственными, а маленький, слегка вздёрнутый носик и резко изогнутые брови, делали её вид по ребячески наивным. Но вместе с тем, было в ней что-то, манящее, что-то, что заставляло посмотреть на неё как на женщину, а не на милого ребёнка. Я тут же постарался отогнать эти мысли прочь, в который раз напоминая себе, что я примерный семьянин, и подобные умозаключения для меня не уместны. Видимо мои старания были слишком усердными, потому что я сам не заметил, как стиснул кулаки с такой силой, что уже мгновение спустя вскрикнул от боли. Я и думать забыл о злосчастном цветке. Роза упала на землю, и я заметил на своей ладони три глубокие кровоточащие прокола от шипов. Она подошла ближе и взглянув на оставленные цветком раны, произнесла:

– Не расстраивайся. Кровь- это не всегда плохо. Иногда только с её помощью и можно что-то решить, смыть прошлое, например.

Что было потом я не помню. Около шести часов утра Шерил принялась будить меня, сказав, что я громко стонал во сне, и подавал все признаки лихорадочного состояния: меня знобило, я весь вспотел, постель была мокрой, щёки горели, дыхание было частым и горячим. Но больше всего меня беспокоила рука: ладонь, казалось, припухла, и на ней виднелись три маленькие, но глубокие раны.

*****

Шерил осматривала мою руку, при этом осторожно обрабатывая края ранок.

– Где ты мог так пораниться? Неужели когда работал в саду?

Я ничего не отвечал, и лишь молча разглядывал плитку на полу кухни.

– Сколько раз я говорила тебе брать с собой рукавицы. Кристиан, ты вообще слушаешь меня? О чём задумался?

Её голос вернул меня обратно в реальность.

– Да так, ни о чём. Ты права, сегодня я возьму с собой рукавицы.

– Сегодня? Но ведь ты ещё болен! И твоя рука…

– Ничего страшного, Шерил. Не беспокойся. Я лишь немного хочу обрезать розы, они заплетают дорожки. А потом буду отдыхать до прихода мастера.

Шерил кивнула.

– Да, верно. Сегодня же придёт Майкл.

– Майкл? -спросил я, удивлённо вскинув бровь и улыбаясь. – Когда вы успели познакомиться?

– По телефону, Кристиан. Я ведь разговаривала с ним вчера, когда договаривалась о встрече.

Я засмеялся.

– Всего-то.

– А ты уже на придумывал себе, верно?

– Разве только немного.

Она нежно поцеловала меня в щёку.

– Я приготовлю завтрак, а ты сходи, посмотри как там дела у Эйприл, она с самого утра ни минуты на месте не усидит.

– Хорошо. Тебе не нужна моя помощь на кухне?

– Нет, всё в порядке, иди.

Прихватив по пути яблоко из корзинки, я направился наверх.

Шерил выглядела слегка озадаченной с самого утра, чего нельзя было сказать об Эйприл. Проснувшись раньше обычного, она пребывала в явно приподнятом настроении. Поэтому, когда я приблизившись к ней, и приобняв за плечи поинтересовался, что послужило причиной её веселья, она улыбнулась мне самой очаровательной из своих улыбок и произнесла:

– Тётя за стеной больше не будет плакать. Она сказала, что теперь мы с ней подружимся.

Улыбка моментально исчезла с моего лица. Ну вот, её истории о загадочной незнакомке возобновились, и причиной тому наши с Шерил разговоры, которые дочь, наверняка услышала у дверей спальни. Но потом я вспомнил о своём ночном происшествии. Рой мыслей, самых разнообразных, тут же заполнил мою голову. Нет, в призраков, магию и прочую чушь я отказывался верить. Должно быть какое-то логическое объяснение всему этому. Но какое? Этот вопрос так же оставался без ответа.

А пока я решил попытаться поговорить с дочерью, чтобы понять, что же творится в её голове.

– Милая, расскажи мне всё, что ты знаешь об этой тёте, хорошо?

Эйприл кивнула. Выражение её лица было спокойным и расслабленным, будто бы она говорила о чём-то столь обыденном, не стоящем внимания.

– Она уже давно здесь живёт. Очень. Когда-то у неё отобрали дочку, и теперь она ищет её, но встретиться у них не получается.

– Отчего же? -с интересом спросил я, садясь ближе к ней.

– Они не видят друг друга. Нужен кто-то, тот кто сумеет помочь им снова быть вместе.

– И кто же это?

Эйприл лишь пожала плечами.

– Не знаю.

Я уже было подумал, что упустил нить разговора, и теперь дочь не захочет говорить, как вдруг, неожиданно для меня, она спросила:

– А хочешь секрет?

– Конечно хочу! Что за секрет?

– Ты очень нравишься этой тёте. Она говорит, ты – настоящий.

Недоумение, постепенно сменялось лёгким замешательством.

– Само собой, настоящий! Каким же мне ещё быть?

– Она имела ввиду, что ты искренний и добрый, а не самонадеянный и поверхностный обманщик, как другие.

Самонадеянный и поверхностный? И эти слова я слышу от своей дочери, которой ещё и четырёх лет не исполнилось? Нет, в этой истории определённо что-то не так. Так быть не должно. Слишком много странностей для столь короткого срока. Всё происходит слишком быстро, и я понятия не имею как это остановить… Именно по этой причине, я, с присущей мне всё же наивностью, верил, что открыв ту комнату, мы, пускай и не поставим точку на этой истории, но будем знать, с чем, чёрт побери, имеем дело!

Другие, наверняка назвали бы меня глупцом, но я хотел надеяться, что для нашей семьи ещё есть шанс, чтобы что-то изменить в лучшую сторону.

*****

Майкл приехал как и обещал, вовремя. Чтобы не терять попусту время, мы сразу же направились в нашу спальню, где собственно и планировали сделать в будущем дверь в новую комнату. Мы заранее накрыли все вещи чехлами и простынями, учитывая сколько пыли на них может осесть. Оценив масштаб предстоящей работы, Майкл обратился к нам, подмигивая:

– Расширяетесь?

Мы с Шерил переглянулись.

– Вроде того. Вот, по воле случая узнали, что у нас, оказывается, есть ещё и секретная комната. Посмотрим, что за скелеты там спрятаны.

Я попытался отшутиться, но шутка вышла неудачной. А в нашей ситуации и вовсе, неуместной. Поэтому, я решил перевести тему, на что-то более нейтральное.

– Как долго вы будете работать?

– Трудно сказать. Вам ведь важно, чтобы это было качественно, и максимально аккуратно?

– Да, конечно. В таком случае, мы оставим вас, не будем отвлекать.

Когда первые слои обоев и штукатурки были сняты, и мастер принялся за кирпичную кладку, мы с Шерил затаили дыхание в предвкушении. Я даже думал выйти на улицу, пока всё не будет готово, но счёл неуместным оставить жену одну, ведь она как и я, волновалась и нуждалась в моей поддержке. В голове с молниеносной скоростью проносилось множество глупых предположений и мыслей, которые я с упорной уверенностью гнал прочь.

Больше не было никаких вопросов и разговоров на эту тему. Лишь изредка, я ловил на себе пристальный, полный тревоги взгляд Шерил. В какой-то момент она не выдержала и подойдя ко мне, спросила полушёпотом:

– А если окажется, что там кто-то был замурован? Иначе зачем было закладывать камнем двери?

– Скоро мы всё узнаем, – как можно спокойнее ответил я.

Она как-то странно посмотрела на меня.

– Почему ты вдруг стал таким безразличным и спокойным?

Взяв её за руки и пытаясь хоть как-то приободрить, я произнёс:

– Просто устал об этом думать. Мастер уже здесь, давай просто подождём ещё немного.

Эйприл, всё это время находившаяся в своей комнате, теперь пришла к нам, и то и дело, норовила заглянуть в комнату, где работал Майкл.

Он работал, как и обещал, чисто, но звуки доносились даже этажом ниже. Шум падающих на пол кирпичей был весьма громким. Майкл для начала отыскал то место, где раньше находилась дверь, и разбирал сам проём, не нарушая при этом целостность самой стены. Спустя некоторое время, я услышал его голос, доносившийся сверху.

– Мистер Голдман? Подойдите.

Мы вошли в комнату. Я первым приблизился к проёму, на месте которого, ещё недавно была глухая стена, и заглянул внутрь. Там была детская. Обычная детская комната. Без надуманных страхов и предположений, и судя по обстановке, комната принадлежала девочке. Нежно розовые занавески закрывали окно, возле стены стояла аккуратно заправленная стёганным одеялом кровать. На противоположной стороне комнаты, находился небольшой туалетный столик с зеркалом и пуфиком. В центре комнаты, на круглом мягком ковре стоял большой деревянный кукольный домик в три этажа, наполненный мебелью и прочей мелочью, занимавшей детей. Так же здесь был столик, с разложенными на нём книгами и кресло, а возле самого окна стоял большой платяной шкаф, с резными вставками. Именно его я видел в тот день в окне комнаты, которую мы так неожиданно для себя открыли. И ещё я помню ту девушку, которая наблюдала за мной из этой самой детской, что само по себе казалось невозможным, ведь она была замурована столько лет. Но почему? Что такого могло случиться здесь, чтобы само её существование стало невыносимо прежним владельцам? И каким именно? Знал ли мистер Аттвуд о ней? Какие ещё тайны здесь сокрыты?