Тени прошлого, или Синхронизация жизни

Прошло время. Мальчик Коля стал Николаем Степановичем, и у него уже рос свой сын. Его Николай Степанович не просто любил, а боготворил, но при этом не баловал. Ольга Афанасьевна вложила в сына душу. Парень вырос настоящим мужчиной со стержнем и своими принципами. Дочка же, которая родилась позже, была тихой девочкой, хорошо училась и сама решила стать врачом. Она родителям не доставляла никаких хлопот. После школы дочь уехала в Москву и поступила в медицинский институт. С отличием окончила, и её оставили работать в столице…

…Боль от утраты старшей дочери у Ольги Афанасьевны постепенно утихала, пока ещё один мощнейший удар не перевернул их жизнь.

– Знаешь, почему дед такой больной? Он ведь после инсульта, – всё вздыхала Ольга Афанасьевна. – Не смог перенести смерть нашего сына, Лёши. Он ведь на его руках умер.

– А я думала, что он погиб, – тихо промолвила я.

– Умер. Просто умер. Тромб. Сын-то здоровый был, спортивный, а смерть настигла его в одночасье. Всего сорок лет исполнилось… Неотложка долго ехала.

– Боже мой, город же маленький! Почему долго-то?.. – невнятно лепетала я.

Говорить с женщиной, у которой умерло двое детей, очень тяжело. Не знаешь, как себя вести, – почему-то чувствуешь себя виноватой.

Умер, просто умер. Три года прошло, а как вчера. Каждую неделю в церковь хожу. На могилу хожу. Вроде бы легчает немного, – спокойно сказала Ольга Афанасьевна. – Жена Лёшина с детьми через сорок дней ушла в квартиру свою жить. А Лёшка квартиры не любил, ему дом нравился. Жена Лёшина – обрусевшая литовка, спокойная, рассудительная. Извинилась и сказала, что не может жить здесь без Лёши, и ушла. Мы им помогаем. А дед совсем плохой, я его ещё год выхаживала после смерти сына. Всё забывает, не знает, что говорит, – рассказывала мне эта женщина-кремень.

…И вот в сегодняшнее летнее утро беда ворвалась в этот тихий дворик у моря. Убийство последнего ребёнка стариков… Непоправимое горе. Я очень боялась, что они такого просто не переживут, эти несчастные старики. Наташа была на несколько лет старше своего брата, и родители молились на неё – одна она у них осталась. И такой ужасный конец – смерть в родительском доме. Говорят, что родительский дом – лучшая колыбель, вот Наташа и заснула в этой колыбели навсегда.

Полиция увезла труп и забрала одного из постояльцев. Также телефон и личные вещи Наташи. Всем жильцам этого дома велено было никуда не отлучаться, так как каждый из нас находился под подозрением. Во дворе дежурила пара полицейских, чтоб предполагаемый убийца не ударился в бега. Капитан Золотарёв сказал всем собравшимся:

– Убийца среди вас! Калитка была закрыта на ключ и задвижку – значит, убийца здесь, в доме. Всем никуда не отлучаться. Сейчас приедет эксперт и снимет с каждого отпечатки пальцев.

Все молчали.

– Но минэ же работать нужен, – произнёс гость из ближнего зарубежья, который уже семь лет снимал жильё у стариков.

Глупо хихикнула жена внука Андрея – Ирка (менеджер, или иначе, по-русски, просто продавец в продуктовом магазине). Золотарёв зыркнул на неё и ответил парню, чтоб позвонил своему работодателю и всё объяснил, а он даст справку в подтверждение. А я не выдержала и отчитала Ирку:

– Он хоть может говорить на твоём языке. А ты на его сможешь, что хихикаешь? Ты даже русский язык толком не знаешь, а ведь он – твой родной. У тебя иногда не предложение, а просто набор слов.

Андрей молчал и ни слова не сказал в защиту жены.

Неприязнь Ольги Афанасьевны к жене внука передалась и мне. На самом деле любил её только Андрей, все остальные воспринимали её как приложение к нему. Андрей – сын старшей дочери Ольги Афанасьевны. Ему чуть больше тридцати лет, очень спокойный, уравновешенный парень. Худой, с ёжиком русых волос и светло-серыми глазами. Уже больше пятнадцати лет живёт с бабушкой и дедом. Хоть Николай Степанович ему и не родной, но Андрей к нему со всем уважением. Называет дедом, помогает во всём: и ремонт в доме сделает, и в саду возится. Несколько лет назад Николай Степанович подарил ему свою машину, так Андрей буквально летал от счастья. На самом деле у парня есть и родной дед – первый муж Ольги Павловны. Он живет в Беларуси, и они раз в месяц перезваниваются. Когда ещё родители были живы, Андрей часто с ним виделся, ходил на охоту, на рыбалку, ездил по гостям. До встречи со своей женой Андрей работал в МЧС – сразу после армии его туда устроил Николай Степанович. Но потом этот брак – этот мезальянс, как говорит Ольга Афанасьевна, – разрушил жизнь Андрея. Родился ребёнок, в МЧС мало платили, и парень пошёл работать грузчиком в порт.

Ирка была из близлежащей деревни. Обычно деревенские девушки чистоплотные, домовитые, но Ирка оказалась исключением из правил: полная неумеха, неряха, невоспитанная и необразованная девица. Из деревни она выбраться смогла, но деревня из неё так и не ушла.

…Мы все остались во дворе. Расходиться никто не хотел – не могли оставить несчастного старика, и Андрюха был убит горем.

– Александр Сергеевич, – окликнула я капитана, – а убрать со стола можно? Да и двор надо немного привести в порядок.

– Можно, Элла, – изрёк «сыщик Пушкин».

– А отпечатки со всех предметов сняли? – умничала я.

– Ой, какая вы продвинутая, – иронизировал капитан. Со всех. Что нужно – сделано. Убирайте.

– Конечно, продвинутая. Детективы ведь читаю.

– Небось женские, лёгкие? – опять с иронией спросил капитан.

– Всякие разные. Но больше всех книжных детективов я люблю о Ниро Вульфе – великом сыщике Рекса Стаута.

– Ого-го! – капитан аж остановился. – Ну и познания у вас. А я думал, что про Шерлока Холмса скажете и миссис Марпл. По ящику показывают сериалы о них.

– Я телевизор не смотрю, – обиделась я и ушла.

«Вот молокосос», – подумала (вслух, конечно, не произнесла). Не видит, что ли, что перед ним взрослая тётка. Ещё и подкалывает. Я очень разозлилась на этого мента. Сколько мне лет, он прекрасно знал.

У всех жильцов собрали паспорта. Женщины – я, жена гостя из ближнего зарубежья и одна из новых отдыхающих – стали убирать со стола. Ирку отправили за ребёнком смотреть – всё равно от неё никакого толку. Мужчины же разбрелись по своим комнатам. Только Андрей сидел рядом с дедом. На Николая Степановича было жалко смотреть.

Наконец, ближе к вечеру, появился дактилоскопист и у всех снял отпечатки пальцев. Потом пришёл капитан Золотарёв и по очереди беседовал с каждым из нас. Моего сына расспрашивал о вчерашнем вечере, о жильцах. Ничего нового Глеб ему не сообщил, так же как и я. Думаю, что остальные жильцы тоже ничего не добавили. Внук Андрей собрался навестить бабушку, я напросилась с ним. Капитан нам разрешил.

Больница производила удручающее впечатление. Здание было ещё довоенной постройки, с колоннами и балкончиками. А внутри – сплошное убожество. Ремонт не делался ещё с советских времён. Ничего не изменилось, за исключением оборудования, – оно как раз в этой больнице было новейшее. По федеральной программе сюда завезли хорошую технику, а деньги на ремонт, скорее всего, муниципальные чиновники положили в свой карман – они иногда путают свой карман и государственный.

Ольга Афанасьевна – женщина всегда такая бодрая, умеющая держать прямо спину, – согнулась под тяжестью своего горя, осунулась, но глаза были сухие.

– Не могу плакать, понимаешь? – обращалась она ко мне. – Не могу, и всё. Хочу – и не получается.

Я, как могла, утешала её, но откуда взять слова, которые способны утешить женщину, у которой смерть отобрала последнего ребёнка? Одного ребёнка забрала катастрофа, другого – болезнь, а третьего – злая воля какого-то человека.

Ольга Афанасьевна разговаривала чётко, мысль работала хорошо. У неё отнялись только ноги. Она не могла никак встать и передвигаться на своих ногах. Говорила она обдуманно, правильно, но страшные слова, которые произносила эта женщина, вызывали у меня сомнения в её умственном состоянии.

– Это Бог меня наказал! Забрал у меня детей, всех!!! Это я виновата… Хоть ходила в церковь, просила, умоляла пощадить, замаливала, как могла, свой грех, – тихо себе поднос шептала она.

– Успокойтесь, Ольга Афанасьевна. В чём это вы виноваты? Судьба такая. Убийцу обязательно найдут, – утешала я её как могла.

– Кто будет искать? И что это изменит? Моих детей уже нет, а я живу. За что? Я знаю, я знаю, – как заклинание повторяла бедная женщина, при этом руки её дрожали.

В палату вошёл Андрей, но один. Сказал, что уже поздно, и в отделении только один дежурный врач, потому надо вернуться сюда утром и поговорить с лечащим доктором.

– Андрей, – схватила Ольга Афанасьевна внука за руку, – а Алине, внучке, позвонил?

– Нет, – Андрей покачал головой.

– Не звоните никто. Я сама. Завтра сама сообщу ей, – упавшим голосом произнесла Ольга Афанасьевна.

Острая волна жалости накрыла меня. Я никогда за эти два месяца не видела её такой слабой и беззащитной. Даже когда она рассказывала о своих умерших ранее детях, на лице её мелькала светлая, грустная улыбка, вызванная воспоминаниями. Обычно жалость у меня вызывал дед, хоть он и пытался выглядеть бравым воякой. Но с первого взгляда было видно: он сильно болен, да ещё и любитель залить своё горе алкоголем. А тут железная Ольга совсем сдала. Хорошо хоть жива и здраво мыслит. Я попыталась её покормить, но она отказалась. Только воду пила.

– Андрей, узнай у милиционера: как мне Наташу увидеть? – она по привычке полицию называла милицией. – В каком морге она. И коляску инвалидную найди – сама ходить пока не смогу. Где-то в прокате дают. Помнишь, мы деду брали? Ты уж подсоби ему, Элла, – обратилась она ко мне.

Я ей лишь кивнула в ответ. Меня уже всё этого тяготило, и я поднялась со стула.

– Идите уж, идите, – удручённо сказала Ольга Афанасьевна, а потом будто спохватилась: – А как там дед? Жив ещё?

– Жив, жив, – ответил Андрей. – Трясётся только и бормочет что-то.

И мы ушли.

После программы «Время» все постояльцы дома собрались за тем самым злополучным столом. Решили провести собрание без следователей и полицейских. Охрану сняли, но паспорта не вернули. Деда не было – ему дали лекарство и уложили спать. С ним сидела сноха – жена Алексея. Конечно, отсутствовал и тот бедолага, которого забрали полицейские. Его друг был как в воду опущенный и уже успел принять на грудь. Так что за столом собрались: Андрей с женой Иркой, я с сыном Глебом, гость из ближнего зарубежья со своей женой и жильцы-отдыхающие, недавно прибывшие, – друг подшофе и семейная пара. Новые жильцы были приблизительно одного возраста – лет 40–45. Супружеская пара приехала с сыном, мальчиком лет 8-9. Ребёнка отправили в дом смотреть мультики (или что они сейчас смотрят или играют). Все сидели за пустым столом и не знали, с чего начать, но неожиданно появился капитан Золотарёв. Его визит все восприняли настороженно, ведь сказанные им слова о том, что среди нас есть убийца, у всех отпечатались в памяти большущими буквами.

– Как вы здесь очутились?! – вскрикнула я. – Я сама закрыла калитку – свои все дома. Мы проверили.

– У меня есть ключи, – сказал капитан спокойно.

– А откуда они у вас? – не отставала я от него.

– Элла Глебовна, – чётко указал он мне на моё место, – вам это необязательно знать.

Капитан сел во главе стола и попросил нас тоже занять свои места. Что мы и сделали, только милейшая жена гостя из ближнего зарубежья приготовила чай и разлила всем (восточное гостеприимство и воспитание виделось в каждом её поступке). Расставив чашки, она смиренно села возле своего мужа.

– Так вот. Каждого из вас я допрашивал по отдельности. Теперь же буду задавать вопросы всем, а вы отвечайте. Ясно?

– А почему допрашивали? Мы не обвиняемые! Просто опрашивали, – влезла я не к месту.

– Ясно, Элла Глебовна?! – рявкнул капитан, не

обращая внимания на мою реплику.

– Ясно, ясно, – пробормотала я. Глеб дёрнул меня за руку и зашептал:

– Опять ты везде лезешь. Можешь ты замолчать, в конце концов!

Я затихла.

– Начнём с вас, – обратился капитан к гостю из ближнего зарубежья. – Во сколько вы пришли и где были?

– Я бил в квартиру, где ремонт делать. Не я один. Много нас. Дом здесь рядом, пешком ходить я. Уже шабаш, и я шёл дома, – гость безбожно путал окончания, но мысль свою мог донести.

Ольга Афанасьевна говорила, что они очень хорошие люди, узбеки. Когда-то Куприяновы жили в Ташкенте – Николай Степанович служил там и очень тосковал по тем местам.

– Когда я шёл, то видел машину парня с мамой, – продолжал узбек. – Они ехали в дом, а машин всегда оставлять у ворот. Они вдвоём зашли в дом. Это видеть, клянусь.

– Ясно, – перебил его витиеватую речь капитан. – А кто закрыл калитку?

– Я закрыть калитка. Всегда. Хозяйка так сказать. Мы же дружная, – гость стал раскачиваться телом и причитать: – Наташка жалко, Лёшка жалко, стариков жалко, – видно было, что он искренне переживает.

– Во сколько это было? Когда вы пришли?

– Около часа ночь, – он повернулся к жене и что-то спросил на своём языке.

– С женой не разговаривать! Только по-русски! – заорал капитан. – Я же вас уже предупреждал. Ладно, можете идти, – после паузы тихо сказал Золотарев. – Я вас уже опросил, теперь мне нужно поговорить с вашей женой.

– Я не пойду. Жену ждать.

– Хорошо. Тогда сидите и молчите, – разрешил ему капитан. Гость обречённо кивнул и замолчал.

Капитан повернулся к жене гостя из ближнего зарубежья. Она была стройной женщиной с изящными чертами лица. Одевалась современно, хорошо говорила по-русски, так как на родине работала учительницей русского языка и литературы. Вслед за мужем она приехала в Россию. Здесь же они и сына своего отдали в школу. Ольга Афанасьевна зарегистрировала их в своём доме и всячески опекала.

– Скажите, пожалуйста, уважаемая, – тихо обратился к женщине капитан, – когда вы пришли домой и где были?

– Я была на работе и вернулась около десяти. Здесь минут 15 пешком. Сын был со мной. Он всегда со мной на работе – каникулы.

Все молча слушали её.

– Я работаю в узбекском кафе «Тандыр» на набережной, у земляков. Помогаю плов готовить, нарезаю, иногда тесто замешиваю. В общем, помощница повара, – продолжала она.

– Что ваш муж спрашивал у вас сейчас?

Она сначала не поняла вопроса. Потом напряглась:

– Он спросил, не помню ли я точное время, когда он пришёл.

– Хорошо. Можете идти, – изрёк капитан.

– Я пойду – там ребёнок, – поднялась она из-за стола и что-то спросила у мужа.

– Я останусь здэс, – спокойно произнёс он. – Я хочу знат, кто такой сдэлал с бедной Наташа, кто так обижал стариков.

Он чуть не плакал, этот гость из ближнего зарубежья. За семь лет он привязался к старикам, помогал им по дому и во дворе, дружил с их сыном. Когда не было заказов и он оставался без работы, то с Лёшкой всё время что-то делал – красил, белил. Наташу видел только летом, когда она – иногда с дочкой, иногда одна – приезжала в гости к родителям. В этом году Наташа приехала одна: дочь вышла замуж и отправилась с молодым мужем в свадебное путешествие.

– Элла Глебовна, теперь я хочу услышать вас. Только ваша версия убийства меня не интересует, – обратился ко мне капитан и добавил волшебное слово: – Пожалуйста.

– Ну и пожалуйста, у меня никакой версии и нет. Мы гуляли с Глебом на набережной, потом зашли в кафе, поели. Машина стояла у дайвинг-клуба. Потом сели в авто и приехали домой.

– Глеб, во сколько это было? – спросил у сына капитан.

– Около часа, точнее не припомню. Но если необходимо, могу сказать. Я в это время общался с братом по ватсапу, – лаконично, как всегда, ответил Глеб.

– Калитку закрывали?

– Нет. Калитку всегда закрывает он, – Глеб указал на гостя из ближнего зарубежья. – Если я прихожу позже и калитка закрыта – значит, он уже дома. И я открываю своим ключом, бывает и так, – уточнил Глеб.

– А кто сидел за столом, помните? – продолжал спрашивать капитан.

– Я помню, я смотрела внимательно, разглядывала, – вмешалась я.

– Хорошо, говорите, вы же всё равно не успокоитесь, – насмешливо глядя на меня, разрешил капитан.

Я готова была удавить его, но промолчала. «Ничего, капитан, – злорадно думала я, – ничего, рано радуешься. Я нашла улику, когда убирала двор, а твои люди прошляпили. А тебе я ничего не скажу, пока сама всё не разузнаю».

– Чего вы в рот воды набрали, Элла Глебовна? Говорите же, я жду.

– Когда мы с Глебом зашли во двор, ещё с ворот были слышны голоса. Я сразу поняла, что пьянку затеяли новые жильцы, – начала свой рассказ я.

– Да. Да. Я тоже слышал, – перебил меня «семилетний» квартирант – гость из ближнего зарубежья.

Я так на него зыркнула, что он сразу осёкся: нечего тут меня перебивать.

– Глеб прошёл вперёд, поздоровался, и всё, – продолжала я. – А я увидела накрытый стол, бутылки, закуску. За столом сидели Андрей с женой, Наташа и эти два друга. Они приехали пару дней назад, я их мельком видела. А вот этих не было, – я указала на супружескую пару.

– Мы спать пошли. Муж выпил немного, а ему нельзя, – затараторила жена, – вот я его и повела спать, насилу уговорила.

– А вы когда отправились спать? И почему устроили этот сабантуй? – спросил капитан у друга того бедолаги, что сидит сейчас в СИЗО (зачем именно его забрали, я так и не поняла).

– Мы вдвоём с другом из Краснодара приехали на машине, – запинаясь, отвечал он. – Решили от семей оторваться на несколько дней, отдохнуть чуток. Вкалываем сутками – мы строители.

– Кто был инициатором застолья? – напрямую спросил его капитан Золотарёв.

– Мы оба. Другу приглянулась дочь хозяев. Выглядит молодо, задорная. Вот мы всё и затеяли, и других пригласили. Мы ничего плохого не хотели.

– Не хотели, а получилось, – веско произнёс капитан.

– Поверьте, он очень хороший человек. Да он курицу зарезать не может! Он дочку хозяев никогда бы в жизни не

убил, – всё убеждал парень капитана. – За что его взяли? Он безобидный.

– Когда вы ушли из-за стола? Кто здесь остался?

– Уже все разошлись. Мы втроём остались: она, он и я. Он уже был изрядно выпивший, а мы ещё хотели на море пойти, рассвет встретить. Она обещала, что подругу для меня пригласит.

– Подругу? Почему вы молчали до сих пор?

– А что говорить? Подруга-то не явилась. Ждали. А потом я отправился спать, оставил их одних – друг попросил.

– Во сколько вы пошли к себе в комнату?

– Около трёх, точно, – произнёс парень.

На него было страшно смотреть: глаза запали, голос дрожал. Он был в полнейшем раздрае.

– Почему вы его держите? Почему? Что он сделал? – в отчаянии спрашивал парень.

– Мы имеем право любого человека задержать на 72 часа до выяснения обстоятельств, – отрапортовал капитан. Потом окинул взором сладкую парочку – Андрея и Ирку – и начал на них словесную атаку: – Ну, милейшая Ирина, расскажите мне о вчерашнем вечере. Я вас внимательно слушаю.

– Я была на работе до одиннадцати вечера, – запинаясь, начала Ирка. – За мной приехал Андрюха с ребёнком. Что ещё?.. Ну, что ещё, блин… что ещё говорить? Типа, как мы ехали, да? Ну, блин, ехали… приехали…

Я чуть не задохнулась от раздиравшего меня смеха, но сдержала порыв. Мой интеллигентный сын просто пониже опустил голову, чтоб никто не заметил, как он улыбается. Даже невозмутимый капитан усмехнулся.

Права была Ольга Афанасьевна: Ира не могла нормально, без слов-паразитов, произнести даже одну фразу. Уж очень девушка необразованная, туповатая… И как она умудрилась

9 классов окончить?.. А ведь большинство молодёжи сейчас такое. Я не хочу говорить обо всех голословно, но у многих интересы зациклены на танцульках, пиве и сексе. Бог миловал мою семью и моё окружение. Наше младшее поколение – умные, образованные, достойные ребята.

Эти мои невеселые размышления прервал голос капитана:

– Хорошо. Вы приехали домой. Что дальше? – настаивал он, обращаясь к Ирке.

– Ну вот, приехали, а тут бухаловка, поляна накрыта. Нас позвали, блин. А мы что, отказываться должны? Сели с ними, выпили, закусили… эээ… Малой мой капризничал, орал, как идиот. Вот… эээ… Андрюха и сказал, чтоб я его уложила… эээ…

– Хватит экать! – не выдержал Золотарёв. – Продолжайте.

– Ну, это, я поднялась, уложила ребёнка и снова спустилась. А чего это я там буду… эээ… когда здесь пьянка? Интересно, блин, – всё экала Ирка.

– Да, да, – встряла я, – когда мы вернулись, Андрей с Иркой вдвоём были. Ребёнка не видела.

– Спасибо за помощь, Элла Глебовна! – рявкнул капитан. – Я сам разберусь, без вас!

Я струхнула и замолчала.

– А потом, – продолжала Ирка, – Андрюха наклюкался, и я его еле оттащила наверх. Наташа помогла его поднять и отругала как следует. Он её боится, смущается.

Что-то жалкое было в этой Ирке. Девчонка из бедной деревенской семьи. Ничего не видела в своей жизни, кроме родителей-алкоголиков. Повезло ей всё-таки – встретила Андрея. А он парень добрый, полюбил её, как сказочный принц Золушку.

В общем, в конце концов капитан понял, что от Ирки ничего больше не узнаешь, и перешёл к Андрею.

Сейчас парень сидел напряжённый, угрюмый. Видно было, что его душа полна слёз, хоть глаза и оставались сухими. Смерть тёти Андрей переживал тяжело.

Тактичный Золотарёв это понимал, но опросить его был обязан.

– Андрей, опиши весь вечер. Как? Где? Что?

– Я был с ребёнком весь день дома. У меня выходной.

Мы с женой так решили: два дня она работает – я с дочкой, и наоборот. В садик только в сентябре пойдёт, – и Андрей замолчал.

Мы тоже все притихли. Пили уже остывший чай, чтоб как-то заполнить эту горькую минуту.

– Злой рок преследует нашу семью, – грустно и очень тихо продолжил тем временем Андрей. – Ира в одиннадцать закрывает кассу. Я выехал немножко пораньше, естественно, взял ребёнка, чтоб забрать жену с работы. Во дворе намечалась вечеринка. И Наташа была – тётя моя, – и жильцы новые. Меня тоже пригласили. Я сказал, что привезу жену и мы присоединимся. Так и сделал. Ирка дальше всё рассказала.

Золотарёв терпеливо выслушал монолог Андрея и больше не задал ему никаких вопросов. Все оставшиеся за столом смотрели на капитана. Он же выдерживал мхатовскую паузу, оглядывая всех нас.

– Андрей, я был у Ольги Афанасьевны в больнице, говорил с ней. Послезавтра Наташу можно похоронить. Ольга Афанасьевна сказала, что похоронит здесь, где все дети лежат, – на Воскресенском кладбище.

Андрей обречённо кивал головой.

– Ольгу Афанасьевну завтра можно забирать домой, – чеканил капитан, как будто раздавал нам приказы. – Только она плохо ходит, коляска нужна.

– Мы знаем, – сказала я. – Мы тоже были у неё.

Капитан так посмотрел на меня, что я прикусила свой длинный язычок.

– Помогите Андрею с похоронами, – обратился он к нам всем. – Мне тоже звони, парень, помогу чем смогу, – капитан достал из кармана форменной рубашки визитку и передал Андрею.

А я не знала, что у полицейских есть визитки… Я вопросительно глянула на Золотарёва. Он сразу понял мой взгляд – умный, однако.

– Я не мент, Элла Глебовна. Я – следователь по особо важным делам, к вашему сведению.

Я потупила глазки, а Глеб толкнул меня ногой под столом, чтоб я больше свой рот не открывала.

– А где Николай Степанович? Спит уже?– обратился Золотарёв к Андрею.

– Да. Я ему дал успокоительное.

– Хорошо, – поднялся капитан из-за стола. – Я завтра приду после обеда. Ждите меня. Никому никуда не отлучаться. До свидания.

И он ушёл, а мы так и остались сидеть за столом.

– Алинка сказал? – обратился гость из ближнего зарубежья к Андрею. – Сказать надо.

– Бабушка сама позвонит. Она так решила.

– Бедная Алинка!!! Бедная Наташа!!! – причитал гость-квартирант.

Алина – дочь Наташи – на днях должна была вернуться в Москву. Она тоже, как и мама, окончила медицинский институт, мечтала стать врачом-кардиологом. Впереди у неё была ординатура. После сдачи государственных экзаменов девушка и её любимый парень решили пожениться и сыграли скромную свадьбу. Бабушка с дедом купили ей в подарок на свадьбу однокомнатную квартиру в элитном доме в Москве. Алина была очень благодарна своим любимым дедушке и бабушке. Вот и в связи с тем, что ординатура сейчас платная, а у мамы и молодых таких денег не было, девушка рассчитывала на своих дедушку и бабушку.

С мамой Алина была очень близка. Папа с новой семьёй эмигрировал в Германию, и с ним она в последние годы не поддерживала никаких отношений. Мама для Алины была всем: и подружкой, и учителем, и советчиком, и вообще опорой в жизни… И вот кто-то убил её… За что?! Нарочно или случайно? Этого не знал никто. Капитану Золотарёву предстояло это выяснить, и он узнавал об убитой у родителей и родни, чтоб представить себе общую картину жизни Натальи, складывая потихоньку, как пазл, разрозненные факты ее жизни.

…Наташа рано вырвалась из родительского гнезда. Отучилась в Москве, там же встретила своего мужа, с которым они скоропалительно поженились. Вскоре родилась дочка, после чего они так же быстренько развелись. Никто никому не предъявлял претензий. Они оба были умными молодыми людьми и понимали, что просто не подходят друг другу.