Моё лимонное дерево

26 декабря 1999

Сумка уже была собрана и одиноко лежала у входа. Мы с Селеной доедали свой завтрак, когда на улице послышался звук мотора, а после – глухой хлопок. И в окне теперь можно было наблюдать мутный силуэт мужчины, который стремительно приближался к дому. Он здесь. Сердце забилось быстрее и замерло ровно в тот момент, когда раздался стук в дверь.

– Привет, Марк. – Я открыла дверь, уронив за порог глупую улыбку.

– Папа! – Селена вскочила со стула и бросилась к отцу, будто не видела его целую вечность. А ведь прошло-то не больше двух месяцев.

– Готова?

– О нет! Я, кажется, оставила Снежного в комнате! Буду через минуту.

– Кто такой Снежный? – Непонимающе спросил Марк.

– Тебя ждет удивительное знакомство. Поверь мне.

Марк улыбнулся, уверенно облокотился на стену и пристально посмотрел на меня.

– Думала над моим предложением? Наш помощник технолога слегла с какой-то жуткой болезнью. Лечение будет долгим, и никто не знает, эффективным ли. Но завод не может ждать так долго. Готова приступить с января?

– Послушай, Марк, я уже говорила бабуле и скажу тебе лично: не думаю, что это хорошая идея.

– Почему же? У тебя отличная подготовка. В Таймуне можно по пальцам пересчитать людей, прошедших обучение в Гристоунском университете. И все они уже устроены на завод. – Марк по-доброму улыбнулся.

Этот мерзавец знает, что делает. Марк всегда умел обаять людей, будь то коллеги, злые соседи или же мои родители. Да и сама я долгое время была околдована его чарами.

– Оливия, ты – лучшая кандидатура, и я был бы рад заполучить такого сотрудника в свой штат.

Что-то не так. Отчего он так добр? Может, ему и вправду нужен работник? Я посмотрела на Марка. Почему я так боюсь его?

– Папа, мы едем в горы? Снежному там понравится. – Внезапно вернувшаяся Селена сняла напряжение, поцеловала меня в щеку и выбежала на улицу.

– Будь аккуратна! – Но она уже не слышала меня.

– Я привезу ее тридцатого утром, – опять эта улыбка, – не переживай. Все будет отлично. И надеюсь, к нашему возвращению ты уже будешь готова дать ответ? По крайней мере, формулы и отчеты – звучит и пахнет намного привлекательнее, чем половая тряпка. Подумай над этим.

Бабуля никогда не держит язык за зубами.

К вечеру половина дел в доме была сделана: окна утеплены, на них появились ажурные занавески, новые резные ручки на дверцах кухонных шкафчиков тоже были на месте. Завтра по плану поход в строительный магазин за краской для звезд на потолке, и нужно зайти к маме, чтобы взять у нее ткань для вигвама. К приезду Селены будет готов ее сказочный мир, который станет прекрасным новогодним подарком. Ей оставалось быть крошкой совсем немного: осенью она уже пойдет в школу, и если честно, меня это слегка пугает. Поэтому я всячески стараюсь скрасить ее детство. Она уже перестала верить в деда мороза и совсем скоро окончательно перестанет верить в чудо.

Трр… Опять этот противный звук.

– Как ты, детка?

Это была мама.

– Все замечательно. Еще пара рывков, и с косметической частью будет покончено. А сейчас я убираю тряпки подальше. Хватит с меня. – Я так и сделала: бросила тряпки в ведро, достала бокал с верхнего ящика и наполнила его вином.

– Как встреча с Марком?

– Все прошло… обычно. Хотя нет, странно – он был добр. Кажется, Марк больше не злится на меня. Он говорил о работе и улыбался, в какой-то момент я и забыла, что «нас» больше нет. Возможно, и вправду мне стоит согласиться на его предложение. В конце концов, наладить отношения.

– Оливия, что в твоей голове? Марк всегда относился к тебе хорошо, он любил тебя.

– В моей голове… Сама не пойму. Он любил, а я в какой-то момент перестала.

Я помню, когда Селене было чуть больше года – тогда мы жили в Блиссаде. Из окна до меня доносился звук морского прибоя, я сидела в гостиной поздно вечером в компании бокала красного. Марк задерживался на работе: новая должность, командировки. Он должен был прилететь еще утром, но какие-то проблемы с этим злосчастным «Таймун Индастриз». Его постоянно нет. А мои мысли здесь, гуляют в моей голове, открывают ненужные двери. С кем он? Как долго еще это продлится? Осилю ли я четвертый бокал, или же, наконец, отроется дверь, и я увижу его? Я допивала пятый. Буду ли я любить его? Я скучаю или просто потихоньку убиваю себя?

– Доченька, ты уже другой человек. Ты больше не та сумасшедшая девчонка, которая наперекор всему бросила университет и уехала за ним в Блиссад.

– Я больше не та, но отчего-то кажется, что с ним я снова становлюсь той Оливией. И это бесит. Я знаю, что проблема во мне…

30 декабря 1999

Все тот же звук мотора, пара силуэтов за окном: силуэт когда-то любимого мужчины и силуэт нашей крохотной дочки. На какой-то миг меня одолело чувство ностальгии: казалось, что страсть не сменилась безразличием, а трепет в груди – штилем. Казалось, что жизнь тогда не остановилась, казалось – мы продолжили ее вместе. Я боялась своих мыслей и того решения, к которому пришла за время отсутствия дочери и бывшего мужа. Сейчас откроется дверь, и я снова впущу его в свою жизнь. Обниму Селену – крепко, долго, пока хватит сил. Я так скучала по ней, по нам, по этому необъяснимому чувству, которому я не в силах сопротивляться.

День выдался снежный. Лучшим решением было остаться дома, приготовить еды и накрыть на журнальном столике в комнате, включить рождественскую комедию, которую видели множество раз. Мама, увидев сие действие, тотчас возмутилась бы. Еда в комнате? Да, мама, сегодня я могу себе это позволить. Сегодня я сказала Марку: «Да». Помнится, когда-то этим самым ответом я так запутала свою жизнь, что до сих пор за мной продолжает тянуться нитка, которая долго и мучительно пытается высвободиться из тугого узла. Мне придется хорошенько постараться, чтобы не споткнуться об нее.

Фильм уже давно закончился, Селена сидела на полу и раскидывала в разные стороны вещи из чемодана в попытках отыскать все подарки, которые ей вручили. Я в удобной позе уместилась на кресле и наблюдала за тем, как небо становится все более мрачным, в то время как в комнате постепенно становилось более уютно. Лимону рядом явно не нравилась обстановка: казалось, что он вжался листьями в ствол, и если бы у него было лицо, то гримаса на нем была бы крайне недовольной. Ничего, мой друг, это всего лишь зима, мы с тобой переживали более противные вещи.

– Вот он! – Закричала Селена, вытащив из чемодана новомодный музыкальный плеер и несколько кассет к нему в дополнение. – Уже не терпится показать его тете Кристине. Он ловит радио! Ей бы он очень понравился! Тете тоже нужно будет подарить такой на Новый год! Это будет здорово!

– Ох, боюсь, что Кристина вряд ли оценит все эти новшества.

Селена вставила кассету и, прибавив звука, нажала на «play». Заиграло что-то современное, Бритни Спирс вроде:

«Oh baby, baby

Oh baby, baby

Oh baby, baby, how was I supposed to know

That something wasn't right here?»1

Она вскочила и начала ловко переставлять ноги, кружиться, но быстро потеряла равновесие, упала на пол и расхохоталась.

– Мы с Алисой ходили на танцы почти каждый вечер! Она научила меня делать эти движения, это было весело. Мама, ты непременно должна попробовать!

– С Алисой?

– Да, давай, вставай. Я научу тебя.

Дочурка поднялась и скинула с меня плед, в котором было так тепло и комфортно. И вот я уже выполняю какие-то глупые движения под не менее глупую музыку.

– Ой, все, у твоей бедной матери больше нет сил.

– Мама, ты такая скучная! Тебе тоже нужно сходить с нами на танцы!

– Дорогая, а кто такая Алиса?

– Подруга папы. Ах да, она подарила мне это! – Селена указала на шею, на которой блестел небольшой золотой кулон в форме ангелочка.

– Очень красиво. – Вкус у нее явно есть. – Так значит, у папы появилась подружка? Она тебе понравилась?

– Алиса очень красивая и веселая. Они с папой пообещали взять меня с собой на море в марте. Можно? Это было бы здорово!

Январь 2000

За моей спиной со скрипом закрылись огромные железные ворота метра под два, а может и больше. Я миновала парковку и, проходя мостик, что соединял правый и левый берега, сделала остановку и оглянулась. Моему взгляду предстал завод во всей красе: пустырь, на нем гигантская железная коробка (по-другому и не назовешь), несколько труб, из которых клубами валит дым, вдали виднеются карьеры, на которых уже трудится вторая смена. Красные грузовые машины, которые как муравьи разбегаются в разные стороны, отсюда кажутся совсем крохотными, словно игрушечными. Я помню, как в детстве мы бегали в это место тайком. Тогда, конечно, все было иначе: не было ни красных машин, ни ворот, ни поста охраны, и тем более – этой жуткой дымящей коробки. Помню, как здесь только начали рыть первый карьер, помню деревянную ограду и двухэтажное кирпичное здание, горы кирпича на улице и невзрачную вывеску: «Строим будущее вместе». Так и произошло. В будущем наш местный керамический завод обрел новое название: «Таймун Индастриз», в город пришла работа, и на пару тройку лет в Таймуне наконец воцарилась вера в город и свое будущее.

Я спустилась с мостика и сразу же оказалась на автобусной остановке. Автобус должен был прибыть уже через пару минут, чтобы скорее развести уставшую первую смену по домам.

– Подвезти? – Я услышала голос и обернулась. Марк сидел в черном мерседесе и смотрел на меня сквозь чуть опущенное стекло.

– Боюсь, мне стоит привыкать к местным порядкам, – я указала на подъезжающий красный автобус.

Марк вышел из машины, обошел ее и открыл для меня дверь:

– Еще наездишься на этом ведре.

– Хм. Ведре? Здорово, наверное, тебе на мерседесе, в то время как твои работники…

– Я – начальство, мне положено. – Марк улыбнулся, а я, сдавшись, прыгнула на кожаное сидение. Неплохо, совсем неплохо. – Не привыкай. Я редко бываю на заводе, можно даже сказать – и вовсе не бываю. Просто сейчас компания испытывает небольшие сложности.

– Поэтому ты в Таймуне?

– Да, но это дело времени. На самом деле все почти решено. Не бери в голову.

– Где ты остановился?

– В отеле за городом. Знаешь, я рад, что мы снова вместе, – опять эта улыбка, – работаем вместе. Может, как-нибудь пообедаем, пока я здесь?

– Пообедаем? – Переспросила я. Он кивнул в ответ, и я согласилась: – Хотя, знаешь, а давай.

Мы давно не общались. Отчего-то мне хотелось знать, как он живет, с кем? Сейчас в машине Марк не казался мне чужим, как раньше. Тогда, в прошлом, я сама оттолкнула его. Но почему? Не могла сопротивляться его взгляду? Тому безумию, что творилось в моей голове? Кажется, в прошлом я разбила ему сердце, отчего сейчас мне было страшно, что он тревожит мое.

– Эльвира, наш главный технолог, хорошо о тебе отзывалась сегодня. Правда, она не заметила, чтобы ты воодушевилась процессом изготовления кирпича, но оценила твои старания.

– Она права в каком-то роде.

Я подумала о сегодняшнем дне: новый выданный белый халат, собственный рабочий стол, пропуск в лабораторию – хоть мне и в основном предстояла бумажная работа, но эта ламинированная карточка придавала ощущение значимости. Начальство – бывший муж, отчего я уже успела поймать на себе парочку неприязненных взглядов. Я знала, что так и будет. Хороший оклад, очень даже – все это, кажется, стоило скучного и пыльного процесса.

Мы приехали так быстро.

– Ой, сверни направо, пожалуйста. Селена сегодня у родителей, нужно будет ее забрать. Можешь меня высадить прямо там, мы пройдемся до дома.

Марк послушно выполнил все мои требования, вышел из машины и открыл мою дверь. После чего я коснулась его руки, впервые за несколько лет, отчего мое лицо налилось красным и сердце забилось… Совсем как раньше.

– Ты не зайдешь?

– Нет, уже поздно, а мне еще нужно добраться до отеля.

– Тогда, до завтра?

– Селене привет. Скажи, что я люблю ее.

Она и так это знает.

Он вернулся в машину и меньше чем через минуту скрылся из виду. Дышать сразу стало легче.

Ночью я не могла уснуть. Я зашла на кухню, вновь открыла верхний ящик и достала оттуда бутылку красного вина. Один бокал. Это безумие, кажется, я снова схожу с ума. Я придаю всему слишком большой смысл. Воспоминания – яд, который разрушает меня. Я снова ступаю на те же грабли, я понимаю это. Но почему не могу остановиться?

Две недели спустя

Я не видела Марка уже две недели. Он будто исчез, растворился. Казалось, я выдумала его и предстоящий обед. И тот момент в машине, все те эмоции тоже были неправдой. Но правдой оставалось то, что я не могла забыть его ни днем, ни ночью. Я вспоминала его за ужином, вспоминала в ванной, вспоминала каждый раз, когда смотрела в глаза своей дочери. Мои чувства были настоящими, пугающими меня, непреодолимыми, хотя я больше не старалась противиться им. Меня не покидало чувство оцепенения, я буквально сжималась вся и не могла дышать, когда проходила мимо его пустующего кабинета. Я с надеждой заглядывала сквозь жалюзи на окнах, но его там не было.

Сегодня на заводе шумно – больше, чем обычно. Рабочие суматошно бегают из цеха в цех, а на моем столе с утра появилась гигантская стопка бумаг, которые предстояло внести в систему.

– Эвелина, что происходит?

– Марк звонил – к нам едет проверка и начальство с зарубежными партнерами. Нужно управиться до утра. Так что, давай без лишних вопросов. Видела бумаги на столе? Давай за дело.

– Но это невозможно! Такой объем работы – я не управлюсь до конца смены!

– Я же сказала, что нужно управиться до утра. Возьми себя в руки, черт возьми, и марш работать!

На часах было уже девять тридцать, когда я, наконец, почувствовала на себе солнечное тепло, которое искорками отлетало от кучи снега на улице. Холодно не было, хотелось пройтись, но я не могла позволить себе задержаться еще дольше. Я спешила забрать Селену у родителей и скорее увести ее на школьную экскурсию. Честно, я даже не помнила, какой теме она посвящена. Голова словно стала хранилищем для всех тех бумаг, что я разобрала сегодня.

Я прошла мимо КПП, где Давид – охранник, который изо дня в день слушает скрип этих высоких железных ворот, – посоветовал мне скорее направиться к автобусу и не обращать внимания на сумасшедших, которые торчат у завода с самого рассвета.

Сумасшедших? Я вопросительно взглянула на него.

– Просто будь аккуратна.

Дверь распахнулась, и я сразу заметила их – небольшую группу людей, человек семь или десять, преимущественно женщин. Они держали в руках громкие плакаты и кричали так же громко. К сожалению, мне не удалось разобрать слов. Увидев меня, они стали громче, ярче. Будто я сухое полено, брошенное в костер.

Девушка с темным каре казалась опасней всех остальных – ее взгляд был направлен строго на меня. Ее руки нервно смяли листовку, которую она затем бросила в мою сторону, как мусор в урну. Какого черта тут происходит?

– Эти ряженые заявляются сюда каждый год перед проверкой. Не беспокойся, скоро их тут не станет, – произнес мужчина, догнавший меня, когда я уже подходила к автобусной остановке.

– И что же им нужно?

– Говорят: не место заводу в Таймуне. Беспокоятся об экологии. Третий год уже, как по расписанию, на одном и том же месте. В прошлом году и вовсе разбили здесь лагерь.

– Так мы же используем замкнутый цикл производства? Все в рамках нормы. Чем им не угодил «Таймун Индастриз»?

– Сразу видно, что ты здесь новенькая. Технолог, я так понимаю? – Мужчина улыбнулся и протянул мне руку. – Виктор. Я водитель, езжу по мелким поручениям и все такое. Ничего особенного, честно говоря.

– Оливия, – сказала я и протянула ему руку в ответ, – приятно познакомиться. Можно сказать, что ты первый человек, с которым я здесь познакомилась. Не считая Эльвиры и…

В этот момент я увидела, что у остановки притормозил знакомый мерседес, стекла на дверцах которого начали медленно опускаться.

Черт! Я так сжала руку Виктора, что он не мог не заметить мое напряжение.

– Наверное, это за тобой?

– Думаю, что да. – Я разжала его руку, одновременно чувствуя стыд, радость и легкое недомогание внизу живота.

– Подвезти? – Произнес Марк, после чего приветственно кивнул моему собеседнику.

– Было бы неплохо.

И вот он снова рядом, на расстоянии вытянутой руки. Мне хочется коснуться его, как раньше, но я сдерживаю себя и свои мысли. Мы едем за Селеной. Она обрадуется, увидев его. Боже, как же мне порой больно, что ей приходится проходить через все это! Всегда одного нет рядом, всегда чувство пустоты внутри, неполноценности. Я знаю это со слов мамы – она росла без отца и знала, о чем говорит. Боже, как же она была права. Мама предупреждала, но я не послушала ее, и теперь за все расплачивается Селена.

– Как прошел день?

– Серьезно? Где ты пропадал? Неужели ты не в курсе, что вся первая смена работала сегодня в ночь, чтобы привести все в порядок? Селена опять ночевала у мамы. Мы не ради того переехали, чтобы она вновь жила в страхе, слушая бредни Кристины.

– Прости. Мне правда очень жаль, что так вышло, но это моя работа. Если ты помнишь…

– Да. Ты постоянно пропадал.

– «Я ждала тебя к ужину, и если ты видишь на нем заветренную корочку, то вероятно ищи меня в баре за углом. За каким по счету бокалом – зависит от степени твоей наглости», – процитировал Марк мои слова, оставленные на записке вроде как в девяносто втором.

– Тогда я прилично потратилась, и набралась тоже прилично. Марк, ты слишком дурно на меня влиял. – Хотя может, и до сих пор влияешь, вспоминая эти строчки из моей прошлой жизни. Марк неодобрительно посмотрел на меня. – Как ты можешь это помнить?

– К сожалению, я помню все. Помню даже сумму, которую ты оставила в том баре. Что ты вообще пила в тот день? Что-то года сорок пятого?

Я рассмеялась. Ведь я вдруг тоже вспомнила тот день, когда мы только переехали в Блиссад. Мне было скучно сидеть без дела. Молодая жена перспективного мужчины: и на что она обречена? На солнечный удар от дней, проведенных на пляже; на сухость кожи от морской соли; на обеденный сон и выбор хорошего вина в магазинчике рядом с домом для ужина, который, вероятно, провела бы в одиночестве. А потом я поняла, что вспомнила не конкретный день – я вспомнила все дни, проведенные в этом душном морском городе, в таком же душном, как и наш брак. Но отчего я вспоминаю это с такой ностальгией? Отчего мне приятно вдруг думать о нас?

– Завтра у тебя выходной, – Марк сменил тему. – Отдохни, проведи время с Селеной.

– Было бы идеально.

– И может, вечером ты найдешь время для ужина?

Я не смогла сдержать в себе радости:

– Мне повторить последнюю фразу?

– Было бы идеально, – повторил мои слова Марк. – Тогда встретимся в восемь, адрес пришлю сообщением.

Вечер следующего дня

Выгляжу я восхитительно. Почему я так редко позволяю себе это? Мне нравится, как мое тело облегают шелковые черные нити, нравится, как сидит на мне это платье с вопиющим вырезом до пупка. Нравится мое тело, отсутствие белья на нем. В любой момент мои прелести могут выбраться наружу. Ну и что с того? Это только заводит.

Перед входом в ресторан я почувствовала, как мои губы пересохли от слишком интенсивного дыхания. Я уже вижу Марка: он сидит спиной к окну. Такой красивый. Я достала из сумочки помаду кораллового оттенка и пальцем небрежно увлажнила свои губы. Я не спешила заходить, наблюдала за ним через окно: как он вежливо общается с официантом и смотрит на часы каждую минуту в ожидании меня. Волнуется. Все повторяется снова, и я рада такому ходу событий. Я вновь та, что была готова на все ради этого мужчины. Вновь та Оливия, которой нет дела до остального: семьи, образования, самоуважения. О, черт! Марк заметил меня, после чего я как дурочка помахала ему сквозь окно. Неужели он видел, как я наблюдаю за ним?

– Прости, я немного задержалась.

Марк обнял меня и нежно поцеловал в щеку. Ничего особенного, но этот официальный жест совершенно вывел меня из равновесия. Его парфюм, новый, совершенно не знакомый мне раньше, наполнил мои легкие. Такой терпкий и сладкий – как и сам Марк.

– Надеюсь, ты заказал вина?

Мне срочно нужно выпить.

– Конечно, красное сухое? – Он улыбнулся, я кивнула и растянула уголки своих губ в ответной улыбке. Он помнит. Марк наполнил бокал.

– Я рад, что ты пришла. У нас есть прошлое, и я думаю, настало время наконец принять его. Мы так отдалились друг от друга, что совершенно иррационально для нас. И я…

– Марк, прости меня. Я только сейчас начала осознавать, какую ошибку допустила и… Мы ждем кого-то еще? – Я заметила на столе лишний набор приборов. Марк смутился и на пару мгновений остановил свой взгляд на моих глазах, после чего сделал большой глоток вина.

– Позволь мне продолжить. Нас многое связывает, Оливия, у нас есть дочь, и мне больно от того, что наши отношения такие – чужие и обязательные. Мне искренне хочется это исправить. Ради Селены и ее будущего.

– Ради Селены, – вторю я и сопровождаю свои слова тонким звуком хрусталя наших бокалов. К чему он ведет?

– Селена же уже проболталась насчет поездки в марте?

Я киваю.

– Видишь ли, мне бы очень хотелось, чтобы между нами все оставалось предельно честным. – Марк пригубил вина и продолжил: – Мы с Алисой вместе уже больше полугода…

Я бросила взгляд на пустующее место рядом. О нет! Мы ждем ее? Он ждал ее! Смотрел на часы и думал о ней. Вот же я дура!

– …и на это рождество она согласилась стать моей женой. Мы решили не ждать долго, и поэтому уже в марте в Сорренто состоится наша свадьба.

У меня ком встал в горле.

– Будет только семья, мы снимем небольшую виллу на берегу и проведем там целый месяц. Мне хотелось представить тебе эту информацию иначе, но по всей видимости, Алиса не нашла в себе сил прийти сегодня.

Как я ее понимаю.

– Очень важно для меня присутствие Селены рядом в этот день. И я надеюсь, что ты отнесешься с пониманием и отпустишь ее со мной.

– В Сорренто? В Италию? На месяц? – На его свадьбу, где целый месяц Селена будет пребывать в среде любви, где ее отец любит не ее мать? Мне хочется кричать, начать истерику, выплеснуть содержимое бокала ему в лицо, но я держусь, подавляю в себе рвотный рефлекс. Отчего вкус вина стал таким мерзким?

– Это все, о чем я сейчас думаю. Я всегда мечтал об Италии.

Я знаю.

– Мы не могли позволить себе Италию. Мы позволили себе берег Блиссада, спонтанность, интимность, позволили быть собой, быть смелыми и безбашенными.

– А еще мы позволили себе клятвы, – тоскливо произнес Марк.

– Которые нарушили, – с сочувствием добавила я.

Еще минуту мы молча смотрели друг другу в глаза. Пока официант не нарушил тишину:

– Вы готовы сделать заказ?

– Да, – всколыхнулся Марк. – Здесь очень вкусные стейки из семги со сливочным соусом.

– Прости, но я не голодна.

Марк отпустил официанта, попросив подойти немного позже.

– Все в порядке?

– Прости, правда. Я не против, если Селена будет с тобой в этот день. Италия – звучит превосходно! Думаю, ей очень понравится.

– Правда? Отчего-то я начал сомневаться в этом.

– Это отличная идея, но мне пора. Обсудим детали позже? Наверное, мне нужно будет написать какое-то разрешение на вывоз ребенка за границу?

– Да, но как же ужин?

– Мне, правда, пора. Ну а ты закажи себе, наконец, этот стейк. – Я встала из-за стола, поцеловала Марка в щеку. – Приятного аппетита.

И ушла.

Девушка с каре

Как плохому настроению удается так точно выбрать для себя пасмурный вечер? Снежная вьюга – как раз то, чего мне не хватало для моего шелкового платья на голое тело и легкого пальто, предназначенного только для выхода в свет. Такое уместно, когда рядом с домом стоит такси, и тебе стоит сделать пару быстрых шагов, чтобы снова оказаться в тепле. Шелк никак не сочетается с началом февраля. Как и я – одна в новом квартале, построенном для рабочих завода. Его уже начали постепенно заселять: в окнах загорелись теплые лампочки. Их было немного, но они являлись единственным источником тепла среди этой метели, что бушевала снаружи. Хотя, и внутри тоже.