Почему мужчины врут. Амазонки под черными парусами

– Нет, что вы! – смутилась Мариша. – Ухожу. Уже ухожу!

Но оказавшись на лестнице, она все равно чувствовала, как ее что-то тяготит и не дает бежать вниз. Мариша плелась еле-еле, как говорится, нога за ногу. И не ее была в том вина. Ноги сами не хотели никуда идти.

Все же она доплелась до выхода на улицу и уже даже потянула на себя металлическую ручку тяжелой двери, как вдруг ее осенило, и Мариша воскликнула:

– Вот оно что! Вот в чем дело! Ах, я балда! Как же я сразу это не сообразила!

После чего на глазах изумленного человека, пытавшегося войти в дом, захлопнула дверь у него перед носом и опрометью бросилась назад наверх.

Мариша трезвонила в квартиру Воронцовых с таким усердием, что ей казалось, она вот-вот продавит в стене дырку. Или провода расплавятся. Или уши у кого-то в квартире Воронцова заложит от страшного шума.

Открывшая Марише дверь женщина, увидев ее, расплылась в улыбке.

– Что-то забыли?

Но тут же улыбка сползла с ее лица, когда Мариша накинулась на нее, срывая одежду и дергая за волосы. Рывок, и Мариша издала первый торжествующий вопль. В ее руках оказались чудные длинные волосы незнакомки. Недаром Мариша заподозрила бабу в том, что она что-то не то делает с ними. А оказалось, что она не просто что-то с ними делала, она просто носила парик! И еще несколько париков на смену лежало тут же в прихожей у зеркала.

– Парик! – прорычала Мариша. – И еще кадык! У женщин его не бывает. Ты – мужик, а не баба!

И воспользовавшись замешательством незнакомца, Мариша рванула за ворот его домашней одежды. Пуговки целым фонтаном разлетелись по сторонам и запрыгали по полу. А под домашней кофточкой оказалась абсолютно плоская мужская грудь. Да, она была без волос и даже соски были украшены пирсингом, но это была мужская грудь, никакого сомнения.

– Так я и знала, ты – мужик! – торжествующе воскликнула Мариша.

И грозно подбоченясь, двинулась в наступление:

– Кто ты, мерзавец?! Отвечай!

Незнакомец воровато глянул за ее спину.

– Тихо ты! – прошептал он, втягивая Маришу в квартиру. – Чего орешь? Мне внимание соседей к себе привлекать совсем не с руки!

– Ты кто такой? – не желала успокоиться Мариша. – Живо отвечай! А то я сейчас к тебе такое внимание привлеку, не обрадуешься.

– Тише, тише, драгоценная девушка! Сейчас я вам все объясню. Никакого обмана. Честное слово, я имею полное право находиться в этой квартире.

– Да ты что?! – ехидно воскликнула Мариша.

Но незнакомец, комично выглядевший без парика, с гладко зализанными назад собственными редкими волосиками, тщательно подведенными глазами и наложенным гримом, ничуть не обиделся на нее. Вместо этого он продолжил:

– И не только находиться в этой квартире, но даже и жить в ней постоянно.

– Ну да!

– А если мне заблагорассудится, то и продать ее.

Последняя фраза окончательно вывела Маришу из себя, и она завопила:

– Это на каких же, позвольте спросить, основаниях, а?

Вместо ответа мужчина приблизился к дамской сумочке, которая стояла на трюмо возле зеркала, и, покопавшись в ней, извлек паспорт.

– Вот! Ознакомьтесь. Уверен, все вопросы у вас сразу же отпадут.

Мариша открыла паспорт. И на первой же странице увидела фамилию – Воронцов. Имя и отчество тут тоже имелись – Александр Иванович.

– Это вы? – ахнула Мариша. – А ваше имя?.. Вы что, однофамилец сына погибшего коллекционера?

– Не просто однофамилец. Нет.

– А что же?

– Я – это и есть он.

– Что?

– Саша, – шаркнул ножкой мужчина, стягивая со своей головы эластичную повязку, которая придерживала под париком его волосы. – Старший сын Ивана Алексеевича.

Некоторое время Мариша молча таращилась на Александра.

– Погодите, но вы же покойник! – вырвалось у нее наконец. – Утонули в море на глазах любимой жены!

– Как видите, я стою перед вами. Жив и здоров!

– С того света не возвращаются! – упорствовала Мариша.

– А я и не умирал.

– И не тонули?

– Нет. И не тонул.

– А что… А как… Погодите, как не умирали?

– Ну да, не умирал.

– Клавдия меня обманула?

– Она сказала вам правду. Ну, ту правду, в которую сама верила. Просто мне опостылела такая жизнь, какую я вел. Скучная работа, которая к тому же приносила мне гораздо меньше денег, чем я того заслуживал. Крикливый плакса сынок. Ленивая и глупая жена. Надменный отец и авторитарный брат. Если бы вы знали, как я жил до того, как умер! Я буквально задыхался с ними всеми!

Мариша в ответ только хлопала глазами и сама жадно хватала ртом воздух. Она решительно не понимала, что происходит. И кроме того, ей казалось, что происходит что-то неучтенное и не запланированное ею. Словно она внезапно из своего собственного спектакля оказалась в чужой сказке и теперь играет тщательно срежиссированную роль, которую для Мариши написали, а потом и заставили играть без ее собственного ведома.

– Погодите, погодите, дайте мне немножко прийти в себя! – воскликнула она. – Сбавьте обороты! Так вы сын Ивана Алексеевича? Саша?

– Да.

– И вы не погибли?

– Как видите, нет.

– Но ваша жена и ваш отец…

– Все думали, что я погиб. Но как видите, я вполне жив и здоров. Готов получить причитающееся мне наследство в любой момент.

Эти слова про наследство мигом отрезвили Маришу.

– А следователь знает? – подозрительно уставилась она на «воскресшего» Александра.

– Конечно! Слушайте! Вернувшись в родной город, я первым делом поспешил навестить своего дорогого отца. И узнал, что мой любимый папочка скончался ужасной смертью!

– Вы же отца не любили!

– В долгой разлуке я успел соскучиться по этому старому брюзге и зануде. Ох! Что я говорю! Я пришел к дорогому и любимому своему отцу, но тут меня настиг жестокий удар. Оказалось, что мой отец умер! Убит! И кем убит? Мальчишкой, которого он всю жизнь считал своим внуком! Гаденышем, которого мы все пригрели на своей груди! Надо давно было оповестить отца и брата о том, что Ванька им никто!

Мариша окончательно оторопела.

– Вы что, знаете, что ваш Ваня вовсе не ваш?

– Конечно! Клавдия постоянно мне изменяла. И ладно, если бы она выбрала себе в партнеры мужчину интересного, эрудированного или просто начитанного и образованного. Я и сам был не ангел, на многое мог закрыть глаза. Но нет! Глупая баба всякий раз останавливала свой выбор на разном отребье – грузчиках из овощного магазина, мясниках из бакалеи. Вот был ее выбор! А когда я застал ее в постели с нашим дворником, мое терпение окончательно лопнуло. Разговаривать с Клавдией было бесполезно. Но теперь я на многое смотрел иначе. Нам с этой женщиной было просто не по пути.

– Но почему вы просто не развелись с ней?

– Она бы цеплялась за меня. Она же приставучая, словно репей. К тому же ее ребенок числился нашим общим законным отпрыском. Она обманула меня! А я не хотел кормить ее мальчишку. Он был мне никто! Почему я должен был всю жизнь содержать его? Я этого не хотел. Но также я не хотел, чтобы за мной тянулся след злостного алиментщика. Это могло во многом осложнить мне жизнь.

– И вы предпочли погибнуть?

– Ну да. Это мне показалось куда проще. И разом решало все мои проблемы. Уйти, начать жизнь с чистого листа, вот о чем я мечтал!

– Но как же вы жили все эти годы?

– Очень свободно и весело! – азартно блеснув глазами, заверил ее Александр.

– Нет, я имею в виду юридический аспект. У вас же не было паспорта!

– С чего вы взяли? Разумеется, паспорт и многие другие документы, которые мне могли понадобиться в моей новой жизни, я взял с собой. Да вы сейчас сами держите в руках тот самый паспорт. Взгляните и убедитесь. Он выдан еще до моей мнимой смерти.

Мариша открыла паспорт и убедилась, что он действительно был выдан отделением милиции, которое располагалось рядом с домом Воронцовых. Перед ней был один из первых российских паспортов, сменивших прежний советский «серпастый-молоткастый», прозванный так за изображение герба СССР на его обложке. Воронцов вполне мог получить этот новенький паспорт. И прожить с ним много лет подряд. До сорока пяти лет, когда паспорт полагалось сменить, мужчине оставалось еще целых два года.

– Убедились? – спросил у нее Воронцов. – К счастью, штамп о моей прописке в этой квартире сохранился. Так что никаких затруднений с моим вселением в отцовскую квартиру у меня не возникло.

– И следователь не заинтересовался, где вы жили все эти годы?

– Разумеется, он меня спросил об этом. А я в свою очередь ответил.

– Это все очень странно. И вы вернулись так…

Мариша чуть не ляпнула «так удачно»! Но она вовремя прикусила язык. Такую ситуацию удачей назвать никак нельзя. Отец в могиле. Родной брат тоже. Жена, пусть и старая, и нелюбимая, но все же близкий когда-то человек, находится в реанимации. Ну а сын… Впрочем, про Ваню Воронцов высказался однозначно. Своим сыном его никогда не считал. И по этой причине вряд ли особо переживал из-за того, куда угодил парень.

И все равно что-то продолжало Марише активно не нравиться в этой ситуации. Много лет этот человек отсутствовал. С тем, чтобы сейчас вернуться и стать наследником после своего отца и брата. Он их не любил, сам в этом открыто признался. И значит, вряд ли сильно скорбел об их кончине. Но зато его должно было сильно порадовать известие о полученном им огромном наследстве.

Последняя мысль заставила Маришу открыть рот и спросить:

– Послушайте, уважаемый Александр, а где вы были в момент убийства вашего отца и брата?

Александр даже руками всплеснул от возмущения.

– Вы что? – воскликнул он, вновь сорвавшись на фальцет. – Вы подозреваете меня в убийстве моего папы? Даже следователь не задал мне такого вопроса! Я сам… Повторяю, сам сказал, что был в это время в другом городе. И есть много людей, которые могут подтвердить, что я там был!

– Ну…

– Следователь уже проверил мое алиби! – продолжал визгливо кричать Александр, бестолково мечась по квартире. – И оно его удовлетворило! Почему вы мне не верите?

Почему? Мариша и сама не могла этого объяснить. Но что-то настойчиво ей подсказывало, что не бывает таких чудесных совпадений. Блудный сын решает вдруг вернуться в родной дом, и тут же оба его ближайших родственника умирают, сын отправляется в тюрьму, а жена в больницу.

– И ведь если бы я не спасла Клавдию, она бы тоже была мертва, – пробормотала Мариша вполголоса.

Обращалась она к самой себе, но Александр внезапно замер и вопросительно на нее уставился.

– Клавдия – жива? – вырвалось у него.

– Ну да! А вы что думали? Она – мертва?

И тут Мариша замерла прямо с открытым ртом. В ушах ее звучали слова Клавдии: «Кушай грибочки. Соседка их принесла. Рыжая такая. Дылда долговязая! Никогда ее раньше не видела, да какая фигня. Говорит, недавно переехала. Вот, познакомиться хотела. А грибочки хорошие, ты ешь, не сомневайся!»

Глаза Мариши помимо воли остановились на рыжем парике, который лежал возле сумочки Александра у зеркала. Собственно говоря, париков тут было сразу несколько. Но рыжий был самый яркий и запоминающийся.

– Так это были вы! – воскликнула Мариша, едва не теряя сознание от ужасного открытия. – Это вы принесли Клавдии грибы и хотели отравить женщину. Но зачем?

Она не ожидала, что Александр сразу же расколется и начнет говорить правду. Но тот не стал долго ломаться.

– А зачем она не сдохла сама? – взвизгнул он в ответ. – Зачем не развелась со мной раньше? Я был уверен, что она уже предприняла необходимые меры, чтобы стать свободной женщиной и освободить меня! Но эта глупая курица даже не пожелала поднять свой жирный зад! А грибы Клавка всегда обожала. Вся их семейка трескала за обе щеки! Сами собирали, сами варили, сушили, парили, солили. И еще, черт знает, что с ними делали. Фи! И добро бы брали благородный трюфель или, на худой конец, шампиньон! Так нет же, собирали вульгарные грибы – волнушки, горькушки, уж не знаю, что там еще!

– И вы решили ее отравить? Грибами? Зачем? Чтобы она не претендовала на наследство вашего отца?

– Вот видишь, ты и сама обо всем догадалась. Браво, умная девочка!

– О господи! – вырвалось у Мариши. – Как же я с самого начала все не поняла! Так вы вернулись, чтобы убить отца и брата и расчистить себе путь к наследству?

– А что мне было делать? Они не пожелали бы принять меня обратно добровольно.

– А вы пробовали?

– Бесполезно было и пробовать, – покачал головой Александр. – Я лично даже не стал тратить время на бесплодные разговоры. Я достаточно хорошо знал своего отца и брата, чтобы предвидеть, что они мне ответят. Нет, они никогда не приняли бы такого, как я!

– Но чем вы плохи?

Мариша задавала этот вопрос и уже знала ответ на него. Парики, маникюр, тщательно подведенные глаза, косметика, женское платье. Да еще выяснилось, что Саша дружил с Филом. А в нетрадиционной ориентации последнего не приходилось сомневаться. И до Мариши наконец дошло, что за человек стоит перед ней.

– Так вы тоже гей?! – воскликнула она. – Вот почему у вас не ладилось с Клавдией! Вы ее не любили, потому что вы гей и вас влечет не к женщинам, а к мужчинам!

– А мой отец никак не желал этого признать. И брат, между прочим, тоже! Более толстокожих и непробиваемых идиотов мне не приходилось видеть больше никогда! Они ни за что не захотели бы принять меня обратно. И что мне оставалось?

– Только убить обоих? Да?

– Я этого не делал! – снова взвизгнул Александр. – Сколько вам повторять! У меня алиби! Я был в другом городе! В Москве! Сидел в вытрезвителе!

Ах ну да! У него же алиби. И у Клавдии дома его никто не видел. Вот почему Александр так легко признается во всем! Но все равно Мариша была уверена, что оба убийства Воронцовых – дело рук блудного сына. Может быть, он и не сам проломил голову отцу и брату, но режиссером и вдохновителем кровавого спектакля точно был он.

– У вас был помощник, – пробормотала Мариша. – Я точно уверена, что он у вас был. Сами вы сидели в Москве, обеспечивали себе алиби. А ваш помощник в это время осуществил ваш план и расчистил вам дорогу к деньгам вашего отца.

– Я ничего не знал!

– И кто мог быть этим помощником? – продолжала рассуждать Мариша, словно бы разговаривая сама с собой. – Ну да! Конечно! Как же я сразу не догадалась! Это был Фил! Верно?

Александр молчал. А Мариша продолжила:

– И это вас я видела сегодня на кладбище, когда его хоронили! Он был вашим другом? Верно? И вы его любили?

В глазах Александра уже стояли слезы. Он отвернулся и тихо произнес:

– Фил был моим первым мужчиной.

– Вашим мужчиной?.. – удивилась Мариша. – А… Ах, вот в таком, значит, смысле! О господи!

Лицо ее залила густая краска стыда. Хотя, если разобраться, чего ей-то было стесняться? Смущаться должен был Александр. Но вот от него смущения Мариша как раз и не добилась. Ни капли!

– Да, мы любили друг друга! – воскликнул Александр. – И что с того? Это больше не противозаконно!

– Ну…

– Ради нашей любви мы оставили свои семьи. Потому что чувствовали, что не можем иначе. Наши жены и наши семьи буквально душили нас. Мы хотели быть свободными! И стали ими! Правда, Фил ради сына остался в Питере. По-своему он любил мальчишку. Но от жены он ушел. Потом сколотил себе неплохую труппу и выступал с ней на различных подмостках. А я решил поступить более радикально. Я знал Клавдию и знал, что она от меня по-хорошему не отстанет. К тому же я не желал воспитывать чужого ребенка и нести за него ответственность. Так что я – умер!

– Но теперь-то вы воскресли?

– Да! Я вернулся. Но я не имею никакого желания делиться своими деньгами со шлюхой и ее выродком-наркошей!

– И вам совсем не жалко Ваню? Ведь парень искренне считает вас своим отцом!

– Жалко? Он и так слишком долго пользовался деньгами моего отца. Моими деньгами! Никогда бы не подумал, что отец может быть таким сентиментальным дураком. Он, видите ли, видел в Ване меня маленького. Подумать только, меня! А ведь Ванька даже не мой сын!

– Вы не можете знать этого точно.

– Могу! Клавка всегда мне изменяла! Это не мой сын! И я очень рад, что он отправится в тюрьму за убийство моего отца и брата!

– Но он этого не делал.

– А кто делал?

– Например, тот же Фил, – сказала Мариша. – Он ведь тоже приходил к вашему отцу в тот день. Он мог его убить и ограбить, а потом унести награбленное в качестве награды за хорошо выполненное задание.

И тут же в голове у Мариши вновь зазвучал голос старушки-соседки: «Унесли столько, что и двоим взрослым людям не поднять. Где уж одному хиленькому мальчонке справиться! Не верю, чтобы это мог быть Ваня!»

И еще одна фраза припомнилась Марише: «Человек в темном плаще выходил не один. За ним еще кто-то стоял. В темноте лица было не разглядеть, но наверное, это был Иван Алексеевич. Больше некому!»

А что, если за спиной Фила в костюме Дракулы стоял вовсе не Иван Алексеевич, а его сообщник? Тот самый сообщник, который разбирался в технике и сумел помочь Филу отключить все видеокамеры в квартире старого коллекционера и таким образом остаться неузнанным?

Фил мог пойти на ограбление, ему постоянно нужны были деньги на новые постановки, новые сценические костюмы, реквизит и прочее. Да и молодые любовники отнимали у него не только много сил, но и денег на них тоже уходила прорва. И к тому же у Фила имелся на старого коллекционера свой собственный личный зуб.

Когда-то именно он принес ему серебряного петушка, чья коллекционная и историческая ценность во много раз превосходили его художественную стоимость. И Воронцов заплатил Филу и его сестре за петушка сущие копейки.

Правда, последняя все равно осталась довольна, потому что петушок был ей подарен и в конечном итоге он все же помог Маниоле спасти ее бабушку от инвалидного кресла. Но Фил… Как знать, возможно, он все эти годы подсчитывал истинную стоимость петушка. И таким образом долг Воронцова перед ним все рос и рос, пока не вырос во много раз.

Но все равно Фил был не один. С ним был еще кто-то. И этот кто-то был, конечно же, не Александр. Трус оставался в стороне, старательно зарабатывая себе алиби. Он даже в милицию не побоялся попасть и добился, чтобы на него составили протокол, где черным по белому была указана дата и время задержания. Питерским ментам не могло даже прийти в голову усомниться в честности московских коллег. Поэтому алиби Александра было принято ими с такой легкостью.

Однако Александр был явно в курсе того, что затевает его дружок – Фил. А у того в свою очередь был опытный и умный помощник. Но прежде чем в голове у Мариши все детали сложились в одну четкую картину, раздался звонок в дверь, и знакомый голос произнес:

– Дядя Саша, откройте дверь! Не бойтесь. Это я – Гаврош!

Александр нервно дернулся к двери и распахнул ее перед гостем. На пороге перед удивленным взглядом Мариши стоял ее друг и приятель, отчаянный практик быта Гаврила.

Гаврош явно точно так же не ожидал увидеть тут Маришу, как и она его. Он тоже уставился на нее в полнейшем недоумении. Когда же первое взаимное удивление немного прошло, Гаврош первым спросил у Мариши:

– А что вы тут делаете?

– Я? А… А ты? Ты что тут делаешь?

– Я пришел к дяде Саше.

– Пришел? А как ты узнал, что он… что он тут?

– Я увидел его сегодня на кладбище.

– Увидел?

– Ну да. Вы его тоже видели. Вспомнили?

– Я? Когда это?

– Ну да! Помните того мужика в темной шапочке, которого вы мне указали и за которым я погнался?

– Помню.

– Это и был дядя Саша.

– И ты его догнал?

– Догнал, остановил, и мы с ним поговорили.

– И ты ничего не сказал об этом мне?

– Понимаете, – слегка смутился Гаврош. – Отец и дядя Саша очень дружили… когда-то. Но я дядю Сашу хорошо знаю и помню его лицо.

– Откуда? Ты же был совсем маленьким, когда дядя Саша м-м-м… умер!

– Видел дядю Сашу на отцовских фотографиях, – ничуть не смутился Гаврош. – И когда я увидел дядю Сашу живым сегодня на кладбище и понял, что он не осмеливается подойти к могиле, чтобы просто попрощаться с моим отцом, то мне стало… мне не по себе, одним словом, стало.

– Ну а сюда-то ты зачем пришел?

– Так это… того самого… Поговорить.

Но Марише все это продолжало казаться каким-то странным. Наигранным, что ли.

– И ты не удивился, увидев на кладбище воскресшего покойника? Ты ведь знал, что дядя Саша умер?

– Знал.

– И что?

– Струхнул, конечно, сначала, – признался Гаврош. – Только дядя Саша мне все объяснил.

– И что же он тебе объяснил?

– Ну, что Фил хотел, чтобы он вернулся. Чтобы они были, как прежде, вместе. И вот дядя Саша и приехал. А отец-то мой… того… умер!

После этого возникла продолжительная пауза, тягостная для всех троих. О чем думали мужчины, Мариша не знала. Но судя по взглядам, которыми они обменялись, эти двое отлично понимали друг друга. А вот Мариша… Она не могла сказать, что все ей в этой истории кажется гладким. Наоборот, было очень много шероховатостей и неровностей.

Но выяснять сейчас она ничего не стала. К чему задавать вопросы, если она их еще даже толком не сформулировала?

– Ладно, я пойду, пожалуй, – вздохнула она. – Вам ведь надо поговорить.

И так как она сама была уже одета, а дверь стояла открытой, то Марише только и оставалось, что перешагнуть порог и уйти. Пусть эти двое поговорят друг с другом по душам, раз уж им этого так хочется. Похоже, у них есть много общих тем.

В душе Мариша была глубоко обижена на Гавроша, посмевшего утаить от нее такую важную встречу. И эта обида заполняла все закоулки ее сознания, мешая другим более дельным и конструктивным мыслям выйти наружу.

Оказавшись дома, Мариша первым делом приняла душ, что не отняло у нее много времени. Несмотря на новую обувь, она сильно продрогла за день. И сейчас ей в первую очередь хотелось просто согреться. Она лишь убедилась, что Дина жива и вполне благополучна. Еще она отметила, что на кухне явно что-то снова изменилось. Но не зацикливаясь на этом, Мариша отправилась в ванную комнату, где преспокойно встала под горячий душ.

Она так привыкла к постоянным визитам таинственных посетителей, что они почти перестали ее волновать. Ну, приходят себе и пусть приходят. В принципе вреда от них никакого. С ней, например, они вообще не сталкиваются. По ночам тоже не шумят и не безобразничают. Ну, съели пару раз кое-что из ее холодильника, так ведь в другой раз принесли! Трусы, например, принесли ей и носки!

Зря она их, между прочим, выкинула. Прямо даже неловко как-то перед незнакомыми гостями. Ну, повисели бы эти вещи у нее на батарее немного. Высохли. Что тут такого? Какой ей с этого убыток?

Мариша пробыла в душе недолго. Только почувствовала, что согрелась, как сразу же завернула кран с горячей водой и пошла в кухню. Так, и что же тут произошло за несколько часов? Ого! Произошло! Теперь на столе в кухне стояла ваза с живыми цветами. И не просто с цветами, а с хризантемами. И не просто с хризантемами, а с ее любимыми огромными ярко-желтыми хризантемами.

Кому-то не нравятся эти цветы, кто-то считает их просто дешевыми. Но дешевизна хризантем обманчива. Да, они неприхотливы. Да, они долго цветут в позднее и холодное время года. Они не боятся большинства болезней и вредителей. Никаких капризов от них не дождешься. Но японцы, умеющие ценить настоящую красоту, издревле поклонялись этому цветку. Он считался у них божественным посланцем с неба.

Конечно, Мариша в такие тонкости не вдавалась. Ей просто нравился сам цветок. А сочный ярко-желтый цвет и размер, напоминающий то ли здоровенького цыпленка, то ли пушистое солнышко на крепком и прочном стебле, еще больше привлекал внимание, особенно в холодные дни долгой северной зимы.

Цветы стояли в красивой хрустальной вазе, которую Мариша тоже видела у себя в доме впервые.

– Какой шик! – ахнула Мариша, увидев букет.

Правда, она тут же заметила еще и то, что на столе было несколько мокрых пятен от воды. Похоже, пришельцы так торопились, что пролили воду и забыли ее вытереть. Но не эти пятна привлекали к себе внимание Мариши. Она смотрела в первую очередь на яркие цветы и радовалась подарку.

Выходит, таинственные пришельцы испытывают к ней благодарность? Им все понравилось и теперь, отправляясь в дальние края, они таким образом решили поблагодарить Маришу? Но откуда они узнали про желтые хризантемы? И про то, что она любит их и предпочитает всем другим цветам?

Эти вопросы недолго занимали девушку. Мариша пожала плечами. Неважно, сейчас она все узнает сама. Взглянет на запись сегодняшнего вечера и все поймет. Что было, кто приходил и как все прошло!

Она вставила записывающее устройство из камеры в компьютер, дождалась, когда заработает проигрыватель, и включила кнопку пуск.

– Так! Вот он – момент истины!

Первое, что она увидела, была фигура рослого плечистого мужчины. Он ходил по кухне, совершенно по-хозяйски передвигая тут и мебель, и посуду. Вот только видно его было плохо. Лучше, чем на первых двух камерах, но все равно плохо. Серая тень, и только. Двуногая, конечно, тень и с двумя верхними конечностями, однако лица было пока что не разобрать.