Чародейка. Книга 2. Бремя власти

– Да, он сказал, что без этих кабалитов ты можешь владеть четырнадцатым уровнем, причем в совершенстве… Но этого мало, чтобы уйти… Ты должен убить меня, тогда уйдешь, – тихо, но очень уверенно произнесла Къяра.

– Ты сдашься и так, самоуверенная девочка, – качнул головой Норлан. Одевшись, он подошел к ней и, устремив взгляд прямо в ее глаза, взял за руку.

Къяра поставила мощный блок и заставила Норлана довести его энергетический посыл до максимального уровня, который уже не выдерживала, а затем, резко сняв блок, приняла весь поток энергии четырнадцатой сферы. Это должно было сразу и резко убить ее. Однако Норлан, который почувствовал это, тут же воздействие снял и параллельно ввел другое, поддерживающее ее. После чего закрыл сферу.

– Хорошо, ты выиграла, – обхватив Къяру за плечи и медленно опускаясь с ней на ковер на полу, произнес он. – Я надену все, что ты хочешь, если позволишь убрать последствия ударной волны.

– А ты действительно меня любишь… Я не верила. Была уверена, что убьешь, – с трудом ворочая языком, произнесла Къяра.

– Да, я уже понял. Поэтому и надеялся, что испугаешься и отпустишь.

– Не отпущу…

– Ты непредсказуема. Потерпи, сейчас сделаю достаточно больно, зато потом легче будет.

– Да, – кивнула Къяра и последним усилием открыла доступ к собственной энергетике, принимая новую волну, рвущей сознание на куски, нестерпимой боли.

Очнулась она по-прежнему на полу, ее голову и плечи нежно поддерживал Норлан, сидевший рядом с ней. Во всем теле Къяра чувствовала сильную слабость, такую, что с трудом могла пошевелиться и при этом внутренне ощущала необыкновенную легкость и невесомость. Это были столь несовместимые ощущения, что Къяра тут же сообразила, что ее энергетически подпитывает Норлан.

– Ты просто волшебник какой-то, а не маг, – улыбнулась она и нежно рукой коснулась его щеки.

– Тебе легче? – ласково спросил он, поймав ее взгляд.

В его глазах Къяра увидела такую бездну любви, что, не сумев справиться с эмоциями, опустила руку и отвела глаза, в которых сверкнули слезы.

– Этого не может быть, – тихо прошептала она.

– Почему?

– Я это так долго искала… особенно в тебе, что уже не верю… мне страшно поверить… Я столько раз обманывалась… если ты сейчас обманываешь меня, то лучше убей. Обмануться еще раз… я не вынесу.

– Сокровище мое, я посвятил тебе восемнадцать лет моей жизни, я отдал тебе самое дорогое, что у меня было – сына… Ты ведь была с ним счастлива, хоть и недолго. Какие еще доказательства тебе нужны?

– Ты знал… Конечно же, ты знал… Как я не догадалась… Не закрыть дверь и не поставить на нее магический занавес, с твоим-то опытом и пунктуальностью доведенной до автоматизма было невозможно. Это я в запале спора с тобой могла не заметить присутствия Кая, но не ты, – Къяра рукой взяла Норлана за плечо и несильно сжала его. – И ты позволил нам играть и делал вид что веришь… Какая же я была кретинка… не видеть очевидное. Но я была так горда, что у меня получается морочить тебе голову, что я предпочитала все это не замечать.

– Тебе было лишь шестнадцать… это было естественно.

– Непонятно лишь как тебе удавалось морочить голову Владетелю, с такими-то кабалитами, или он тоже знал?

– Нет, он не знал… Он до сих пор не знает, что Кай – мой сын. Он никогда не спрашивал меня об этом. А в вашу игру я заставил себя искренне поверить, поэтому и он поверил вместе со мной.

– Скажи, а ты действительно поверил, что я тогда пытала перед казнью тех трех учеников, которых не смогла выучить?

– Ты тогда все сделала великолепно… Я почувствовал игру лишь по четко выраженным краям образа в информационном поле, но Владетель не заметил ничего, а уж Кай тем более.

– Зачем ты тогда повел себя так и позволил мне считать информацию о том, что он твой сын?

– Я нашел удобный момент, чтобы дать тебе повод для шантажа. А ты им не воспользовалась.

– Да. Я не смогла…

– Кстати, я знаю, что Кай очень обременяет тебя, может быть, ты все же отдашь его мне хоть теперь?

– Зачем?

– Я избавлю тебя от него.

– Если ты все знаешь, то знаешь, что он любит меня и не переживет, если я от него откажусь.

– Переживет. Если ты отдашь его мне, я обращусь за помощью к Хилтор, она умеет ломать даже магов, он быстро забудет о любви, поверь мне.

– Нет, не отдам! И вообще, он же твой сын, как ты можешь говорить такое?

– А что это меняет?

– Ты не изменился…

– А с чего ты решила, что я должен был измениться?

– Ну, хотя бы с того, что над тобой больше не довлеет власть Владетеля.

– Зато она довлеет над тобой… Или я не прав, и ты сумела обыграть его?

– Нет, не сумела… я очередной раз разочаровалась и жестоко обманулась в ожиданиях. А он, доказав мне, что он опытнее, мудрее и более правильно умеет оценивать жизненные ситуации и принимать более верные решения, получил от меня все, что хотел… Я подчинилась ему. Твои ключи – награда за покорность.

– Я так и думал. Лишь не ожидал, что ты осмелишься снять с меня кабалиты. Вот скажи, зачем ты это сделала? Неужели Владетель не запретил тебе?

– Нет, не запретил. Он предупредил, что это смертельно-опасная игра, но ты любишь меня, и если я сумею тебя подчинить без этих кабалитов, то получу учителя, способного научить меня владеть четырнадцатой сферой. Я не поверила, но решила сыграть, так как устала, очень устала… И еще мне хотелось хоть раз доказать ему, что он ошибся.

– Доказать ценой собственной жизни?

– Ты думаешь, я ей рискую первый раз? Я уже столько раз ставила ее на кон, что перестала даже задумываться над этим. Я и вообразить себе не могла, что он опять прав, и что я получу в итоге… Но результат мне нравится и даже очень, – Къяра крепче сжала плечо Норлана. – Почему ты хотел уйти?

– Ты столь люто ненавидела меня, что я и представить не мог, что ты сможешь через это переступить. Если бы ты решила просто использовать меня, как твой отец, я бы понял. Но остаться с тобой по собственной воле, когда одно мое присутствие заставляло тебя каждый раз сжиматься в комок нервов, было выше моих сил. Я и так отдал тебе все, что мог. Я сделал тебя сильнее твоего отца и научил всему, чему мог на тот момент. Поэтому я подумал, что мне лучше уйти. Но оказалось, я плохо тебя знал.

– От ненависти до любви, видно, тоже один шаг, – тихо рассмеялась Къяра. – Я ненавидела лишь по одной причине, я не могла добиться от тебя любви… Ты казался мне бесчувственным и холодным надсмотрщиком, получающим удовольствие лишь унижая и жестко подчиняя окружающих. При этом я всегда восхищалась твоей выдержкой, умением находить максимально выгодное для тебя решение и использовать любую ситуацию в своих целях. Вот скажи, зачем ты всегда вел со мной себя так, чтобы я тебя ненавидела? Ведь ты видел, как я добивалась если не похвалы, то хотя бы твоего одобрения.

– Это было требование Владетеля.

– Слушай, а как так получилось, что он сумел пленить тебя?

– Пленил меня не он… Пленила меня ты.

– Я?

– Да.

– И как же это вышло?

– Къяра, это очень длинная история.

– Ты куда-нибудь торопишься?

– Нет. Но слушать длинную историю, лежа на полу, я думаю, не особенно приятно. Может, ты согласишься, чтобы я перенес тебя на кровать?

– На кровать? Конечно, соглашусь, – улыбнулась Къяра и нежно обхватила Норлана за шею.

Он осторожно поднял ее на руки, отнес к себе в спальню и бережно опустил на кровать. А потом, опустившись на колени перед кроватью, с улыбкой произнес:

– Давай свой кабалит, мое сокровище, я надену его, как обещал. Думаю, раз Владетель не запретил тебе снимать с меня свои, то не мог не позаботиться о том, чтобы у тебя была достойная замена.

– Нет, об этом позаботилась я. Вот, – в руке у Къяры оказался неширокий кабалит из мягкой кожи с частыми, но очень тонкими шипами.

– Откуда это у тебя? – удивленно спросил Норлан, беря у нее из рук кабалит.

– Я пленила треольского фавна. Он сделал это для меня.

– Где он сейчас?

– Там же, где и раньше… в своей пещере.

– Это называется «пленила»?

– Я надела на него обруч раба и клеймила.

– Фавны способны снять что угодно…

– Этот не снимет. Он сам принес мне клятву на собственной крови. К тому же титул моего раба дает ему слишком много, чтобы он захотел от этого отказаться.

– Это меняет дело. Своих клятв фавны не нарушают, особенно если они им выгодны. Ты становишься расчетливее и прагматичнее, это радует.

Норлан вновь опустился на колени, надел кабалит и резко затянул. Къяра тут же, приподнявшись на кровати, коснулась его рукой и превратила в неширокое золотое колье, плотно охватывающее шею.

– Я полностью в Вашей власти, госпожа, – произнес Норлан стандартный зарок, целуя руку Къяры, и с улыбкой добавил: – Скрыть его позволишь?

– Попробуй. Я скрыть его точно не могу, возможно, тебе и удастся.

Норлан провел по колье рукой, и оно исчезло, словно растворившись на его шее. Он усмехнулся: – Сложно, но можно. Вообще-то ты пленила мастера своего дела.

Неожиданно он еще раз провел по шее рукой и, подхватив рукой проявившееся колье, резко дернул, после чего со стоном повалился на пол. Къяра тут же вскочив с кровати, бросилась к нему. Опустившись на колени, она наклонилась над ним и обхватила за плечи, снимая своей магией последствия действий Норлана:

– Ты хуже, чем ребенок… Предупредить, что ли не мог, что проверить собираешься? Я бы ударное воздействие компенсировала, и проверяй, сколько хочешь.

– Прекрати! Ты не должна сейчас использовать магию! – отвел ее руки Норлан.

– Да неужели? Вот не выкидывай такие фокусы, тогда и не буду.

– Ты невозможна. Убирай свое воздействие, мне уже хорошо. Тебе самой сейчас намного хуже, чем мне, – поднимаясь с пола и подхватывая Къяру на руки, произнес Норлан. Он вновь осторожно уложил ее на кровать.

– Посиди рядом со мной, – попросила Къяра, поймав его за руку.

– Я не могу Вам отказать, госпожа, – усмехнулся Норлан и сел на кровать рядом с ней.

– Ну не надо так со мной… – скривилась она. – Не хочу! Еще раз так назовешь, обижусь.

– Хорошо, Владетельница, как скажите.

– Ты нарочно? Да?

– Конечно, мое сокровище. Ты разозлила меня, упрямая девчонка, – губы его тронула едва заметная улыбка. – Зачем применяла магию? Тебе категорически нельзя сейчас ее использовать!

– Я лишь компенсировала и преобразовала твое поле, я не задействовала собственную энергетику.

– Все равно это нагрузка, а тебе надо восстановить силы, – Норлан, не отнимая руки из ее рук, наклонился над ней, ласково поглаживая по волосам другой рукой. – К тому же неужели ты думаешь, я сам бы не справился с этим? Давай закрывай глаза, тебе необходимо отдохнуть.

– Тебе незачем справляться с моей магией… я не хочу, чтобы она причиняла тебе вред, – прошептала Къяра и, закрыв глаза, совсем тихо добавила: – А ты, оказывается, умеешь быть нежным…

– Да, мое сокровище, умею. Поспи, тебе это необходимо.

– Только не уходи, ладно? – Къяра приоткрыла глаза и крепче сжала руку Норлана.

– Ты прям как маленькая, – он сел на край кровати. – Куда же я могу от тебя уйти? Особенно теперь?

– Я всегда верила, что ты можешь все… и боялась тебя даже больше отца, хотя всегда старалась этого не показывать, – чуть слышно призналась Къяра и закрыла глаза, проваливаясь в темную бездну сна.

Проснулась Къяра часа через три, отдохнувшая и полностью восстановившая свои силы. Рядом с ней сидел Норлан, ласково обнимая за плечо.

– Как себя чувствуешь? – спросил он.

– Великолепно, – приподнимаясь в кровати, ответила она.

– Это радует. Но вставать тебе сейчас все равно нельзя, поэтому ляг и не дергайся, – Норлан решительно надавил на ее плечо, вынуждая снова откинуться на подушки.

– С чего это ты раскомандовался? – улыбнулась Къяра.

– Сокровище мое, ты хочешь научиться владеть четырнадцатым уровнем?

– Хочу.

– Тогда будешь слушаться беспрекословно. Иначе учить не буду.

Къяра приподнялась, нежно обняла Норлана за шею и притянула к себе.

– А я заставлю, – смеясь, произнесла она.

– Не заставишь… если не будешь слушаться, сможешь лишь убить, – ласково, но твердо произнес Норлан.

– Это шантаж.

– А ты как думала, что я соглашусь учить тебя высшей магии, не поставив никаких условий?

– Конечно, – Къяра, не отрывая взгляда от глаз Норлана, нежно улыбнулась. Потом еще крепче обняла, ее губы коснулись его губ, а глаза поймали его взгляд, приглашая опытного мага погрузиться в пучину так долго скрываемых им чувств.

– Къяра, прекрати! – Норлан попытался высвободиться.

– И не подумаю… не противься, все равно не отпущу, – прошептала она, и ее губы вновь нашли его губы.

– Къяра, не надо! Я понимаю, что ты пытаешься найти еще один способ воздействия на меня, но это ни к чему! Ты и так все получишь, – он оттолкнул ее, – я буду тебя учить всему, чему захочешь.

– Все получу, говоришь? – лукаво спросила Къяра и с улыбкой добавила: – Так обними меня. Сейчас я хочу получить именно это.

– Къяра, ты потом пожалеешь об этом… это лишь твоя минутная прихоть. Не надо, не запутывай наши взаимоотношения. Сейчас ты не знаешь, как избавиться от Кая, а потом тебе придется искать способ избавиться от меня.

– Это ты все запутываешь… и все усложняешь. Я теперь знаю, что ты меня любишь, чтобы ты не говорил… и заставлю тебя перестать скрывать эти чувства.

– Хорошо, мое сокровище, – Норлан ласково посмотрел на нее, – как скажешь. Когда начат обратный отсчет, надо получать удовольствие от каждого мгновения. Потому что каждое такое мгновение – счастье.

– Я знала, что ты так скажешь, – прошептала Къяра, крепко прижимаясь к нему. После чего утонула в океане чувств, эмоций и головокружительных ощущений.

Когда Къяра утомленная и обессиленная отстранилась и откинулась на подушки, Норлан, облокотившись на локоть, приподнялся и окинул ее долгим взглядом.

– Устала? Хочешь отдохнуть?

– Да. Я не испытывала такого никогда… И ты хотел лишить меня этого… изверг.

– Сокровище мое, я и не предполагал, что ты можешь предпочесть объятия старого мага, молодым, хорошо подготовленным и искусным любовникам, – Норлан поднялся с кровати и стал поправлять одеяние.

– Ну, пятьдесят три для мага, это не старость… не прибедняйся, это – во-первых. А во-вторых, я люблю тебя, учитель.

– Сокровище мое, – Норлан резко обернулся к ней, – не надо разбрасываться такими словами.

– Я не говорила таких слов, кроме отца, никому и никогда… но как ты понимаешь, к нему у меня любовь несколько иная.

– Даже Катарине? – Норлан вернулся к кровати.

– Почему «даже»? – не поняла Къяра.

– Потому что я знаю, как ты к ней относилась.

– Нет, не говорила, – с усмешкой покачала она головой. – Она действительно была очень дорога мне, и я любила ее. Но не так, как ты думаешь. Между нами ничего не было… Она была дорога мне как сестра. А уж у нее ко мне чувства были еще своеобразнее. Я была нужна ей, и она очень отчетливо осознавала это и вела себя соответственно.

– Вот ведь стерва, – Норлан поморщился, потом испытующе посмотрел на Къяру. – Так ты это понимала?

– Нет, конечно, – она грустно улыбнулась, – это сейчас я понимаю. А тогда она была для меня единственной отрадой, и ее слова о любви ко мне были необходимы мне как воздух.

Привстав на кровати, Къяра неторопливо стала поправлять прическу, продолжая говорить:

– Ты не представляешь, как же мне было больно, когда, умирая, она признавалась мне в своей ненависти ко мне и в том, что лгала мне все эти годы… Я убеждала себя, что она делает это лишь от боли, не понимая, что говорит. И лишь это поддерживало меня тогда, и позволило не сойти там с ума. Только спустя долгое время я нашла в себе силы осмыслить заново всю эту ситуацию и осознать, что именно там она была искренна. И простить и ее, и тебя.

Стоящий перед ней Норлан не мог сдержать удивления: – Ты действительно простила меня? – недоверчиво переспросил он.

– Давно. Поняла, почему ты это сделал, и простила, – Къяра, подложив под спину высокие подушки, села в изголовье кровати.

– Вот этого я не ожидал от тебя точно, – Норлан задумчиво потер пальцами висок. – Принимая то решение, я был убежден, что ее смерть ты не простишь мне никогда. Она подчинила тебя полностью и вертела тобой, как хотела. Как же я ненавидел эту стерву, ты не представляешь.

– Пока ты нас не запер в пещере, я даже не догадывалась об этом, ты великолепно скрывал свои чувства, – Къяра чуть прикрыла глаза, вспоминая. – После какой-нибудь очередной особенно вызывающей выходки Катарины, я с ужасом ждала, что ты вмешаешься. Но ты столь равнодушно бросал Грегу: «Разберись со своими ученицами», что мне и в голову не приходило, что это тебя хоть немного трогает.

– Мое невмешательство давалось мне нелегко, – усмехнулся обилайт. – Я несколько раз был готов собственноручно придушить эту тварь… Особенно когда видел как она, не моргнув глазом, лгала, что во всем виновата не она, а ты… ты тут же все подтверждала, чтобы ее выгородить. Ее спасало лишь то, что Грег очень умно умел использовать ее в процессе твоего обучения.

– Я потом поняла это. Грег всегда был великолепным стратегом и хитрым интриганом. Он до сих пор просчитывает отцу великолепные многоходовые комбинации, позволяющие при малых затратах получить колоссальную выгоду и обыграть всех противников. И тогда он действительно сумел использовать ситуацию до предела, позволяя Катарине все, и требуя от нее при этом то, что хотел бы добиться от меня.

Норлан вновь сел рядом с ней на край кровати и тихо спросил:

– Вот скажи, чем с первого взгляда Катарина так покорила твое сердце, что ради нее ты была готова на все?

– Покорила лишь одним: она вела себя так, как я бы хотела себя вести, но никогда не могла себе позволить, – Къяра опустила голову и задумчиво перебирала пальцами покрывало. – Я устала оттого, что я все время должна вести себя так, как этого все ожидают: отец, учителя и все окружение, мне хотелось хоть как-то вырваться из этого. Хотя бы увидеть кого-то, кто от этого свободен… Я очень боялась тебя и отца… и ненавидела себя за это. Когда я впервые увидела Катарину, она открыто пререкалась со Смартом, а потом начала хамить Грегу. Я же не знала, что она была любовницей Смарта, а с Грегом так повела себя, видимо не осознавая, к чему это может привести. Тогда он чуть не убил ее… и убил бы, если бы я не вмешалась. Мне же в тот момент показалось, что я нашла то, что так долго искала: того, кто вас всех не боится.

Ее губы иронично дрогнули, и после небольшой паузы она продолжила: – По крайней мере, она очень успешно делала вид, что не боится. Поэтому я и вступилась за нее, а потом приложила все силы, чтобы ее защитить. Она легко относилась к жизни… брала от нее, что могла, и все. Я ей восхищалась. Поэтому, когда Грег забрал ее к себе в ученицы, и она стала общаться со мной и ласково о чем-то просить, в то время как все остальные либо требовали, либо не смели даже приблизиться, я сделала все, чтобы только не потерять ее. Мне так не хватало тогда простого человеческого общения и ласки, Норлан…

– Сокровище мое, только не передергивай, я все прекрасно помню… – он накрыл рукой ее нервно теребящие покрывало пальцы. – В то время ты сама никого не слушала, не боялась и ничего не выполняла. То, что ты запала на Катарину было для Грега как подарок судьбы, он разве только не молился на нее. После того, как Владетель казнил Ольта, ты отказалась выполнять вообще что-либо. Устав обители ты, может быть, и соблюдала, но вот все требования Грега были абсолютно безрезультатны.

Къяра высвободила руку и гордо вскинула голову:

– Да, не выполняла! Но ведь я предупредила отца, что больше ничего не буду делать, если он не прекратит казнь.

– Предупредила? Ту истерику ты называешь предупреждением? – Норлан удивленно воззрился на нее. – Может, если бы ты говорила спокойно, он бы еще и прислушался к тебе… Но дать тебе почувствовать, что истерикой, ты можешь чего-то добиться, было нельзя. Ты тогда орала так, что у меня уши закладывало… По-моему, ты кричала и рыдала, громче чем Ольт, а уж про то, как ты изодрала и искусала мне все руки, пытаясь вырваться, я уж вообще молчу. И она еще говорит, что боялась меня.

– Боялась Норлан, очень боялась, – она невесело усмехнулась и отвела взгляд. Ее пальцы вновь заскользили по покрывалу. – Только заставляла себя не бояться и всеми силами пыталась вам противостоять. Я, конечно, знала, что именно меня вы не убьете. Но вы умели делать больно и не физически. Кстати, именно это бесило меня больше всего. Когда ты держал меня тогда, я очень хотела, чтобы ты применил силу, но ты не сделал этого… И я поняла, что ты сильнее, морально сильнее, испугалась и обозлилась. По большому счету я и за Катарину вступилась вначале именно, чтобы еще раз попытаться выстоять в борьбе со всеми вами. Если бы не Грег с его умом и интриганством, это была бы еще одна истерика и возможно полный отказ от выполнения даже элементарных условностей. Он наверняка почувствовал это, поэтому тут же пошел на уступки, поставив единственным условием, что я начинаю его слушаться и учиться. Все это время, что мы были с Катариной вместе, я не боялась. Защищая ее, я каждый раз доказывала себе, что могу вам противостоять. А вот тогда, когда она умерла, я поняла, что сил у меня, чтобы бороться с вами, нет. И особенно с тобой. И страх вернулся… и избавиться от него я сумела нескоро.

– Но ведь сумела?

– Сумела… но не сразу. Совсем я перестала тебя бояться, когда ты дал мне почувствовать, что любишь Кая. Я впервые увидела в тебе человеческие чувства. Поэтому я не стала тебя этим шантажировать, так как не хотела, чтобы ты их потерял. И еще я очень пожалела тогда, что мы затеяли с Каем эту игру… Я ведь не догадывалась, что ты знаешь о ней.

– Ты удивительное создание, Къяра… Я всегда знал это, но чем больше ты о себе рассказываешь, тем я больше в этом убеждаюсь, – покачал головой Норлан.

– Слушай, я все хотела спросить: вот почему ты обрек на смерть Катарину, я понимаю… а вот зачем вы с отцом тогда так казнили Ольта, понять до сих пор не могу.

– Он действительно был очень жесток с тобой… Владетель хотел показать тебе, что ты могущественнее любого учителя, и ты вправе решать его судьбу. Однако сделать он это решил так, чтобы ты, зная о своих правах, впредь не захотела пользоваться ими. Он достаточно хорошо изучил твой характер, и добился того, что хотел. Это не прошло бы ни с одним магом, но великолепно сработало с тобой… Ты была очень своеобразным ребенком, Къяра.

– Своеобразным? Чувства сострадания и жалости ты называешь своеобразными? Хотя тебе они действительно не присущи. По-моему, именно тогда я была абсолютно нормальна. Это теперь я потеряла все эти чувства… отец практически добился этого.

– Неужели?

– Да. Я стала жестокой и беспощадной. Я научилась не замечать чужую боль, вернее иногда я еще вижу ее, но никак не реагирую на нее, но именно это ненормально. Я стала безжалостным тираном.

– Сокровище мое, ты лжешь. К сожалению, ты не потеряла ничего. Хотя бы потому, что говоришь об этом. Ты научилась скрывать свои чувства и скрывать хорошо, но для Владетельницы это плохо. Ты должна по-другому воспринимать окружающую действительность, а не скрывать и изображать. Я столько добивался этого, но безрезультатно – ты до сих пор играешь.

– Я играю? Норлан, игры с теми же киритами не проходят. Я научилась им соответствовать, и они боятся и преклоняются не перед сыгранным мною образом, а передо мной.

– Кириты жестоки сами. И ты чувствуешь их ожидания и стараешься их не разочаровать, а с теми, кто не жесток, ты играешь, в душе жалея и сокрушаясь. А этого быть не должно. Не должно быть сожалений. Цель, а в твоем случае это благополучие Империи, оправдывает любые способы ее достижения. Обеспечить благополучие Империи, ее сохранность, процветание, а по возможности и расширение – твой долг.

– Про мой долг можешь не говорить. Я с детства только о нем и слышу и только то и делаю, что его исполняю. Если бы ты только знал, как я от него устала… иногда мне кажется, что сил его выносить у меня больше нет.

– Знаю.

– Ничего ты не знаешь, – недоверчиво хмыкнув, скривила она губы, – это знать может лишь тот, кто его исполнял.

– Знаю, Къяра. И не понаслышке. Причем я не только исполнял его, но тоже устал его выносить. И устал так, что решил избавиться от него и от всего отказался. И теперь, на основе собственного опыта, могу тебя предостеречь: ни к чему хорошему подобные действия не приводят. Ты выбрала свою судьбу, согласившись принять титул. Теперь у тебя нет обратного пути. На тебе судьба Империи.

– Ты был Владетелем? – она недоуменно воззрилась на сидящего с ней рядом Норлана.

– Да. Большой Империи Агилерон. Ты, наверное, о ней даже и не слышала… – он усмехнулся, и с легкой ироничной улыбкой продолжил: – Я достиг всего, чего только можно было желать и понял, что вся моя жизнь стала посвящена удержанию того, чего я достиг и получил. Как только я ослаблял жесткий контроль, мои ближайшие поданные затевали интриги и устраивали заговоры, при этом каждый, прикрываясь словами о благе народа и обвиняя меня в деспотизме, пытался урвать что-то для себя… Я устал и решил от всего отказаться. Забрав жену с сыном, я оставил престол на избранный народом совет, и уехал в горы. Меньше чем через год Империя рухнула и потонула в междоусобных войнах и кровопролитных битвах за власть. Совет не смог поделить власть и вверг в пучину беспощадных сражений всю Империю. Целые народы безжалостно истребляли друг друга из-за борьбы между собой горстки властолюбцев. И остановить этот кошмар я был уже не в силах. Твой отец знает о такой опасности, поэтому столь жестокими методами поддерживает свой и твой авторитет в Империи.