Чародейка. Книга 2. Бремя власти

– Я была жестока с ним? Да эта скотина, по-другому и назвать не могу, обирает весь предел, ему платят мзду все его воины, которые в свою очередь дерут три шкуры с проезжающих торговцев и путешественников, да и местных жителей тоже. Из-за него разорились по меньшей мере двадцать треольских торговцев. Он обрек их семьи, их жен и детей на голодную смерть, тебе их не жалко? Ты знаешь, что такое умирать от голода, нет? Ну, конечно, откуда? Вас, принцесса, никогда голодом не морили… Вы и картошку в костре печь лишь со мной научились, а то все больше на блюде и готовенькое. Он, да будет тебе известно, виновен, по меньшей мере, в смерти человек пятидесяти, а то и больше. Думаешь, его так никто не молил, униженно на коленях ползая? Только он не жалел никого и забирал товар даже у тех, кто оплатил все пошлины и имел все бумаги. Он бумаги получал, и говорил, что ему никаких бумаг не передавали, пока ему не платили взятку. И только тогда бумаги находились.

– Откуда ты это знаешь? Может, тебе наговорили про него?

– Принцесса, кроме того, что я умею проверять отчетность, я еще умею читать мысли… как тех, кто мне жалуется, так и тех на кого мне жалуются. Я редко пользуюсь этим, это достаточно тяжело, и как ты уже знаешь болезненно, но в этом случае, я воспользовалась этой своей способностью, и то, что я говорю тебе, проверенная информация.

– Тогда почему ты его не казнила?

– Да я только из-за тебя его вчера и пощадила. Как глянула, что ты в полуобморочное состояние впала, так и решила спустить ему все его бесчинства. На тебе же лица не было… Когда ты наконец поймешь, что управление Империей, да даже крошечным пределом, это кропотливая и тяжелая работа, заставляющая принимать и жесткие, и жестокие решения? За любым моим приказом стоит анализ ситуации, а не мое желание, хотение или блажь.

– Не надо было из-за меня, – Инга испуганно взглянула на сестру, – ты должна была казнить его, если все это знала.

– Конечно… приказать казнить, а потом вытаскивать тебя из-под стола или из блюда с салатом… и ближайшие несколько лет, а то и больше, пытаться остановить расползающиеся слухи. Отец был бы в ярости. Запомни, сестренка, он может простить многое, но никогда не простит утраты достоинства. Я и так сумею разобраться с начальником стражи, не волнуйся. Он навсегда забудет, что такое брать мзду. А не забудет, будет горько жалеть, что я не приказала казнить его за вчерашним ужином, поверь мне.

Инга заглянула в глаза сестре и поверила тут же. Такой мрачной, холодной и непоколебимой уверенности Инга еще не видела. Она отвела взгляд, а потом, решилась спросить то, что ее сильно взволновало.

– Къяра, – растерянно произнесла она, – а что бы Владетель сделал, если бы узнал, что я в обморок упала?

Вслух Инга отца иначе не называла.

– Сестренка, точно сказать не могу… но непременно сумел бы заставить и меня лучше следить за тобой и тебя вести себя более достойно, а так же очень сильно пожалеть, что ему пришлось напоминать нам об этом. Я с детства знала, что как бы плохо и больно мне не было, лишь упав замертво, я могу позволить себе перестать держать себя с достоинством и соблюдать правила придворного этикета.

– Он тоже бил и наказывал тебя?

– Нет, что ты… отец никогда меня и пальцем не тронул. Он умеет наказывать не физически. К тому же он всегда умело находил тех, кто мог хорошо это делать и без него…

– И он позволял им так с тобой обращаться?

– Нет, позволял не он, позволяла я.

– Как это?

– Я всегда знала, что стоит мне пожаловаться, и любой мой учитель будет тут же при мне казнен. Причем настолько мучительно, что даже смотреть больно… Поэтому такое себе я позволила лишь раз, когда еще не знала, что за этим последует.

– А они знали об этом?

– Не знаю, – Къяра пожала плечами, – кто-то знал, кто-то возможно – нет. А какая разница?

– Мне интересно, как они смели наказывать тебя, зная, что стоит тебе лишь пожаловаться, и их столь жестоко казнят.

– У меня были хорошие учителя, они были жесткими и жестокими, но учить умели хорошо, и никто из них не был трусом. Тот учитель, что учил меня военному искусству, так наоборот, узнав об этом, не раз угрожал, что сам лично скажет отцу, что не устраивает меня как учитель. И я знаю, что он сделал бы это, не выполни я его требований.

– Къяра, как это возможно?

– Элементарно. Для них всех их принципы, честь и долг всегда были превыше своей жизни и собственного благополучия. И меня они научили тому же.

– И ты тоже можешь пойти на смерть ради своих принципов?

– Легко, Инга. Я столько раз ставила жизнь на кон, что уже и со счета сбилась… и то, что смерть до сих пор обходит меня, скорее благоволение небес, чем моя заслуга.

– Неужели выигрыш столь значителен для тебя?

– Обычно – да. Хотя я умею и отступать, только делаю это крайне редко.

– Ты хочешь сказать, что ты идеальна?

– Я? Ну что ты… Нет, конечно! Единственное, что я умею делать, это управлять Империей и сражаться за нее, и делаю это неплохо. При этом я немилосердна, строга, раздражительна и жестока. Не умею быть ласковой, доброй и нежной… плохо умею прощать и совсем не умею любить. Моя любовь не принесла счастья никому. Мне не стать ни ласковой супругой, ни любящей матерью. Я очень антипатичное создание, не вызывающее кроме страха и ненависти никаких чувств. И я прекрасно знаю это… Но, к сожалению, это обратная сторона власти, которая не терпит ни сентиментальности, ни добросердечности, а требует лишь жесткого и строгого исполнения законов.

– Ты лжешь! – Инга раздраженно посмотрела на сестру. – Ты сама себе выдумала, что все это требует власть, и оправдываешь этим свое поведение!

– Это твое право так считать. Я тебе высказала свое представление о власти, к которому шла очень долго. Вернее меня вел отец.

– Вот именно! Он вложил тебе в голову то, что считает он. А ты даже перечить ему боишься и лишь в рот смотришь и киваешь: «да, Владетель, как прикажете, Владетель». Ты же сильнее его, ищи свой путь.

– Года три назад Инга, я тоже так считала, но жизнь заставила меня вернуться на путь, предложенный отцом, и последней каплей решившей все, была твоя мать Инга.

– Во-первых, она и твоя мать, а во-вторых, причем здесь она?

– Про то что, во-первых, я знаю, только язык у меня не поворачивает, столь ненавидящую меня женщину называть матерью, а во-вторых, именно знакомство с ней заставило меня полностью подчиниться отцу, иначе он бы вас казнил.

– Как казнил, за что? – Инга, широко распахнув глаза, изумленно посмотрела на сестру.

– Не за что, а почему. Потому что он хотел заставить меня подчиниться и это был самый надежный способ.

– Ничего не понимаю, – Инга помотала головой

– Отец сохранил вам жизни после того, как мать пыталась сбежать от него с единственной целью: познакомить меня с ней. Когда это произошло, вы перестали быть ему необходимы. Поэтому он поставил ваши жизни на кон и выиграл. Я подчинилась, потому что твердо знала: угрозу свою он выполнит, и не хотела быть причиной вашей смерти. Теперь понятно?

– Да. Только это невозможно.

– Спроси мать, она подтвердит. Она была свидетельницей этого разговора, и именно поэтому заставила тебя надеть мой кабалит, потому что знала, в противном случае он жестоко казнит и ее, и тебя.

– Это ужасно… Может он только пугал вас?

– Сестренка, он никогда не бросает обещаний на ветер. Он, не задумываясь, переступит через что угодно на пути к цели. Ему была нужна жестокая и беспощадная наследница Империи. И он ее получил. Ваши жизни – это последняя уступка с его стороны моим прошлым нравственным принципам, больше такого он мне не позволит. Моя покорность была ценой, которую я согласилась заплатить за них.

– А еще с чего ты решила, что мать тебя ненавидит? Ты что читала ее мысли?

– Нет, не читала… На ней кабалит отца, я не могу их прочесть. Только в данном случае даже читать ничего не пришлось. Она не скрывала ничего… она медленно и очень жестоко пыталась убить меня до тех пор, пока я не использовала магию отражения, и не появился отец.

– Она не могла! Ты что-то не так поняла! Она не могла пытаться тебя убить!

– Ошибиться, когда стоишь в луже собственной крови, и при этом на тебя еще обрушивают мощный поток смертоносной магии, трудно, сестренка… Она маг, и то, что она любит тебя, совсем не означает, что она не может ненавидеть меня.

– Но за что? Ты же тоже ее дочь!

– Ради будущей наследницы наш отец пленил ее и казнил ее отца. Она не успела меня, как и тебя, лишить способности использовать магию… и вышло, что он получил то, что хотел, и я виновница всех ее бед.

– Но если бы она успела, то исходя из твоей логики, он бы убил всех нас сразу еще тогда…

– Вполне возможно, но она была готова рискнуть и пожертвовать всем, лишь бы он не получил ничего. Все эти годы она ненавидела меня и когда впервые увидела, то подумала, что у нее появился шанс лишить отца того, чего он так долго добивался. Она, к сожалению, не поняла, что именно приняв меня, лишила бы его наследницы, хотя я пыталась ей это объяснить. Но она не желала слушать и продолжала убивать, надеясь, что сумеет завершить задуманное, вот только я умереть не согласилась…

– Къяра, не говори, не говори мне это! – Инга в ужасе прижала руки к вискам. – Этого не может быть… просто не может быть!

– Почему не может? Ты считаешь, что я лгу? Спроси у матери, когда вернемся. Вряд ли она будет отрицать это…

– Получается, что ради того чтобы спасти женщину, пытавшуюся тебя убить, и абсолютно неизвестную тебе девушку ты согласилась на то, чего отец никак не мог добиться от тебя?

– Эта женщина дала мне жизнь… а эта девушка моя родная сестра… которая правда считает меня жестокой и злобной фурией и вполне вероятно тоже тихо ненавидит. Но других у меня нет, – усмехнулась Къяра. – Как впрочем, и у тебя. Так что придется нам с тобой довольствоваться тем, что есть.

– Къяра… я не ненавижу тебя. С чего ты взяла, что я тебя ненавижу? – Инга в упор посмотрела на сестру.

– Я сказала: «вполне вероятно»… Я не уверена и не проверяла это. Но с чего тебе относиться ко мне по-другому? Из-за меня тебя вырвали из привычной обстановки, разлучили с матерью, которая безумно тебя любит, я строга и жестока с тобой. Вряд ли я заслужила другое отношение с твоей стороны. Поэтому я не обольщаюсь, я привыкла к такому отношению, почти все мое окружение и здесь, и в Лорене боится и ненавидит меня.

– Я не ненавижу тебя, – повторила Инга, – бояться, боюсь, ты действительно строга и сурова, но не ненавижу.

– Что ж, это радует, – Къяра улыбнулась.

– Къяра, – Инга вопросительно взглянула на нее, – я спросить могу?

– Спрашивай.

– Ты сказала, что не умеешь быть ласковой и нежной, не сможешь быть ни ласковой супругой, ни любящей матерью. Почему ты так считаешь?

– Я знаю… чувствую это.

– Ты же не пробовала.

– Быть матерью действительно не пробовала, и пробовать пока не хочу. А быть ласковой с мужчинами я не могу. Это сложно объяснить, но в любом из них, даже если он любит меня, я вижу лишь моего поданного, которого я обязана контролировать и не дозволять покушаться на мои права.

– У тебя их было много?

– Не очень много, но и не мало.

– А я никогда не была с мужчиной…

– Тебе кто-нибудь нравится?

– Нет, – Инга отрицательно покачала головой.

– Когда понравится, скажи, я постараюсь сделать тебя его супругой.

– Я не хочу обручаться. Не хочу быть супругой какого-нибудь наместника или принца и рожать ему детей. Я хочу просто попробовать и испытать любовь и больше ничего… Как ты.

– У нас несколько разный статус, сестренка. Верности от меня не ожидает ни мой супруг, ни двор. А вот тебе было бы желательно выбрать того, кто будет твоим спутником на всю жизнь. Вряд ли будущий супруг, когда ты все-таки найдешь того, кого полюбишь, будет в восторге оттого, что он у тебя не первый.

– Я не хочу быть ничьей супругой! Не хочу всю свою жизнь посвятить супругу, детям и заботам о них.

– А что ты хочешь? – Къяра удивленно взглянула на нее.

– Не знаю. Но этого я не хочу точно.

– Инга, когда я тебе предложила учиться владеть оружием, ты отказалась. Когда я попыталась заставлять тебя разбираться с бумагами, ты с отсутствующим видом выслушивала мои объяснения и даже не пыталась вникнуть в суть. Из этого я сделала вывод, что сама ты не хочешь ни становиться воином, ни чиновником или наместником любого уровня, а теперь выясняется, что и супругой ничьей ты быть не намерена, так кем же ты хочешь быть? Красивой деталью окружающего меня интерьера?

– Ты умеешь делать больно, – Инга обиженно насупилась.

– Я задала честный и откровенный вопрос, он неприятен для тебя, я понимаю, но я не оскорбила и не унизила тебя. Чем я причинила тебе боль, Инга? Тем, что заставляю откровенно посмотреть на себя со стороны?

– Да, я не маг, не воин и не чиновник, и видимо, не способна ими стать. Но и становиться зависимой от мужчины, быть игрушкой в его руках не намерена, – с вызовом ответила та.

– Инга, так не бывает. Ты либо становишься способной сама выполнять должностные обязанности, любые какие пожелаешь… и тогда ты можешь быть независима от мужчин. Либо ты отказываешься от их выполнения, но попадаешь в зависимость от того, кто согласился их выполнять, – в голосе Къяры послышались менторские ноты.

– Я уже попала в зависимость от тебя. Разве ты забыла, что на мне твой кабалит? Так вот я не хочу его менять на обручальное кольцо кого-нибудь из твоих подданных. Уж лучше я буду подчиняться тебе, Владетельница Империи, чем тому, кого ты в любой момент заставишь встать на колени и, целуя тебе туфельки, униженно благодарить за любое наказание… – Инга недовольно фыркнула.

– По-моему, ты забыла, что я злобная и жестокая и в любой момент могу заставить именно тебя так валяться у меня в ногах. Поэтому раз не хочешь принимать на себя никакие должностные обязанности, лучше предоставь это мужчине. Поверь мне, ты еще повстречаешь того, подчиниться которому посчитаешь честью. Я ведь не тороплю тебя с выбором. Я лишь советую не спешить с любовными экспериментами.

– Почему забыла, что ты жестокая? Не забыла, – Инга тяжело вздохнула. – Я и так изо всех сил пытаюсь не прогневать тебя и выполнять все твои распоряжения. Разве нет? И если ты прикажешь мне обручиться с кем-то, разве я посмею ослушаться? Нет, конечно. Но ты спросила, что я думаю и что я хочу, и я тебе честно ответила. Ты вправе запретить мне… но не делай меня еще более несчастной, я не хочу заранее хранить верность тому, кого ты мне выберешь в качестве супруга. Я хочу испытать мужскую любовь. А для любого, кого ты мне выберешь, и так будет огромная честь получить в качестве супруги твою сестру.

– Хорошо, когда вернемся в Лорен или в мой дворец в Кирите, ты получишь любого наложника… сама выберешь. Только зря ты… – Къяра с явным сожалением посмотрела на сестру. – Потом поймешь, что зря. Ты можешь быть любима своим супругом всю жизнь, и способна дарить любовь в ответ, не отказывайся от этого заранее. Я не собираюсь обручать тебя без твоего согласия.

– От меня согласия ты не получишь никогда. Я могу лишь подчиниться.

– Ой, не зарекайся, Инга. Ты просто не повстречала еще свою любовь.

– А ты?

– Я не могу повстречать. Но даже если повстречаю, мне придется убить это чувство.

– Почему?

– Потому что, Владетельница не может любить. Любовь делает уязвимой, а Владетельница не имеет права быть уязвимой, это ставит под удар Империю, а ставить под удар Империю она не должна – это закон.

– Значит, ты – не должна, а я – не хочу. Не хочу любить. Любовь это еще и подчинение, а я не хочу подчиняться мужчине. Я хочу лишь испытать и ощутить, что стоит за этими взаимоотношениями и не более того.

– Дело твое, учись сама принимать решения, а потом за них отвечать. Мое дело – предупредить. Ничего запрещать тебе я не буду. Хочешь – получишь, то, что хочешь, – губы Къяры изогнула усмешка, она покачала головой и вышла из покоев Инги, бросив на пороге: – Через полчаса приходи в пиршественную залу.

Вернувшись в Лорен, как только Къяра отпустила ее, Инга прибежала в комнату матери, бросилась к ней и обняла:

– Мамочка, как же я соскучилась…

– Инга, девочка моя, – мать прижала ее к себе, – как я счастлива тебя видеть. Я так волновалась за тебя. С тобой все в порядке?

– Не волнуйся, все хорошо, – Инга ласково поцеловала ее.

– Это точно? Она ничего не повредила тебе? Ты скажи, если что-то болит, я ведь могу помочь, ласточка моя… она не узнает ничего, не бойся, – Алика отстранилась и стала ощупывать Ингу со всех сторон.

– Мама, прекрати, ничего она мне не повредила, – постаралась вывернуться Инга.

– Она очень сильно тебя наказывала?

– Мам, успокойся. Она ни разу не наказала меня. Угрожать, угрожала… но я старалась не давать ей повода эти угрозы выполнить.

– Какая же ты умница, девочка моя… Ты и дальше не спорь с ней, и постарайся все исполнять… и может быть, у вас сложатся нормальные отношения… это было бы замечательно, – мать снова прижала Ингу к себе, – твоя сестра не столь сурова и безжалостна, как кажется на первый взгляд.

– Да, мам, я уже поняла… Она очень требовательна и строга, но действительно чаще всего справедлива… Хотя мне с ней очень тяжело, она требует от меня иногда просто невозможного…

– Но ведь тебе удавалось все выполнять, раз она тебя не наказывала?

– Да, удавалось… но чего мне это стоило, мам, ты не представляешь.

– Значит, не невозможного, а трудновыполнимого. Это разные вещи, ласточка моя.

– Не придирайся к словам… лучше скажи, отец правда хотел нас убить, когда она пришла?

– Да, он ей сказал, что казнит нас, если она не заберет нас себе и не покорится ему…

– Он бы сделал это?

– Не знаю… Я знаю лишь то, что ему было очень надо, чтобы Къяра поверила в то, что он сделает это, и покорилась, и он сумел этого добиться.

– А ты, правда, ненавидишь ее?

– С чего ты это взяла?

– Она сказала. И еще сказала, что ты хотела ее убить. Так это правда или она солгала? Она часто говорит, что все маги лгут.

– Я действительно пыталась убить ее… причем очень жестоко. Она не солгала тебе.

– Зачем?

– Я… – мать отошла к окну и отвернулась, – я не хочу говорить об этом, Инга.

– Так ты действительно ненавидишь ее? – растерянно протянула Инга.

– Нет, – мать повернулась к ней и посмотрела прямо в глаза, – она моя дочь, как я могу ее ненавидеть? Она не сделала мне ничего плохого и всеми силами пытается защитить и меня, и тебя от своего отца… Только не говори ей об этом, ладно?

– Ничего не понимаю… Зачем тогда ты пыталась ее убить?

– Так получилось… Не спрашивай меня.

– Мама, я ничего не понимаю. Как могло получиться, что ты собиралась убить родную дочь, которую не ненавидишь?

– Я испугалась, Инга… очень испугалась, когда она пришла… – Алика судорожно перебирала в голове варианты ответов, на заданный дочерью вопрос. Она знала, что рассказать правду не может, поэтому надо было срочно придумывать какое-то более-менее правдоподобное объяснение: – Я подумала, что она пришла за тобой и защищала тебя… – продолжила она, – и ради тебя была готова убить ее. Она так неожиданно пришла, что я растерялась и совсем не могла думать… и то, что она не сопротивлялась, приняла не за ее выдержку и силу, а наоборот, за ее слабость… и решила этим воспользоваться. Это потом я узнала, зачем она приходила, и увидела, чем она ради нас пожертвовала… и сейчас я очень раскаиваюсь в том своем поступке… я понимаю, что она мне не простит этого никогда… однако сделанного не вернуть.

– Ты раскаиваешься, потому что она оказалась сильной? То есть если бы она была слабой, и ты смогла бы убить ее, ты бы не раскаивалась?

– Не знаю, Инга, мне трудно ответить на твой вопрос. Наверное, я бы раскаивалась, что убила… А может и не раскаивалась, потому что Владетель быстро бы меня казнил после этого… Мне сложно говорить об этом, я была в состоянии стресса и пока он не появился, вообще плохо соображала.

– Мам, но если бы ты убила ее, а Владетель потом тебя бы казнил, то он бы и меня казнил…

– Нет, Инга, тебя бы не казнил… ты осталась бы единственной его наследницей в этом случае… Ему пришлось бы сделать из тебя номинальную наследницу, обручить и ждать от тебя наследника или наследницу… потому что ты неспособна самостоятельно управлять Империей.

– Что значит номинальную наследницу?

– Ты была бы послушной марионеткой в его руках или руках выбранного им тебе супруга. Тебя бы жестко заставляли беспрекословно слушаться и повиноваться, но это все равно лучше, чем смерть… Я была уверена, что Къяра убьет тебя.

– Почему?

– Потому что Владетель постоянно пугал меня рассказами, какую злобную и жестокую дочь ему удалось воспитать, и как она держит в страхе всю Империю… и что если я не буду покорна, он отдаст тебя ей, чтобы она тебя жестоко казнила… Поэтому, когда она появилась, я подумала, что она пришла за тобой… и я не слушала, что она говорила, я была уверена, что она лжет…

– А почему ты не подумала, что у Владетеля самого могут быть другие дети?

– Процветание его Империи предсказано лишь в том случае, если в жилах его наследников будет кровь моих родителей… Поэтому он либо убивал рождавшихся детей, либо заранее лишал своих женщин возможности иметь их… Кроме тебя и Къяры у него нет детей и не будет… однако, пока она жива, его интересует лишь она.

– Мамочка, какое счастье, что ты в детстве надела на меня этот браслет… и не убила тогда Къяру… Я бы не вынесла, что мне необходимо подчиняться Владетелю… Къяра хоть и строга, но она хоть немного человечна, а он… он… он – безжалостное чудовище… – Инга прижалась к матери, и та нежно поцеловала ее и ласково погладила по волосам.

– Успокойся, моя девочка, все будет хорошо… Я рада, что Къяра не жестока с тобой. Попробуй найти с ней общий язык. Ее отец постарался вырвать у нее сердце, но бессердечной ее все равно назвать трудно. Возможно, ты сумеешь ей дать хоть немного любви, которой у нее не было никогда… и она хоть чуть-чуть оттает.

– Оттает? Мам, это невозможно. Стоит мне лишь чуточку попытаться приласкаться к ней, и она становится непреступно холодна и сурова. «Принцесса, Вы, что себе позволяете?!» – передразнила она Къяру. – А про остальных, я и не говорю… Ты бы видела, как от одного ее взгляда трепещут любые мужчины… Даже воины, закаленные в боях, перед ней дрожат и трясутся, стоит ей лишь бровью повести… Она сама сказала, что неспособна быть ласковой и доброй и не умеет любить. За все это время она лишь пару раз, когда мне уж совсем плохо было, разговаривала со мной нормально, по-человечески… А все остальное время она жестка как камень и холодна как лед.

Глава 3

Къяра появилась в апартаментах Норлана, как обычно, использовав магический переход.

– Здравствуйте в веках, Владетельница, – приветствовал он ее, опускаясь перед ней на колени.

– Уже знаешь? – усмехнулась она.

– Да, Владетель сказал мне и еще предупредил, что передает обитель полностью под Ваш контроль.

– Ну что ж, тем лучше, что ты знаешь, – усмешка едва заметно тронула ее губы. – Магический занавес на дверь поставь.

Не поднимаясь с колен, Норлан повел рукой, выполняя ее приказ, и склонил голову:

– Что еще прикажете, Владетельница?

– Встань и сними облачение, а потом вновь подойдешь ко мне.

Норлан молча встал, снял облачение и, подойдя к Къяре, вновь опустился на колени.

В ее руке появилась связка цепочек с семью звездочками.

– Даже так… – усмехнулся Норлан, взял ее руку, поцеловал и, глядя прямо в глаза, произнес: – Я полностью в Вашей власти, госпожа.

– Кабалиты яви.

– Как прикажете, – вновь усмехнулся Норлан, и на его теле стали медленно проступать семь широких металлических обручей плотно охватывающие его тело, руки и ноги, а потом стали видны и плотно соединяющие их тонкие цепи.

Только теперь Къяра поняла, почему обилайт ходил, всегда немного сутулясь, хотя был магом. Распрямиться ему не давали цепи, охватывающие все его тело.

Къяра бросила перед Норланом связку звездочек:

– Сними это, я хочу, чтобы ты надел другой.

– Я, конечно, сниму, Къяра… от таких предложений не отказываются. Вот только другой ты вряд ли заставишь меня надеть. Ты немного переоцениваешь свои возможности. Твой отец не зря держал меня в этих цепях, как ты могла бы догадаться, – произнес он, подбирая связку ключей от пленяющих его кабалитов.

– Я знаю, что не смогу тебя заставить. Но тебе придется убить меня, чтобы уйти. Я знаю, что ты можешь это сделать, и если честно даже хочу этого. Я устала жить так, как предопределено… попробуй изменить это… я не отпущу тебя иначе.

– Не надо блефовать, Къяра. Я не знаю, зачем ты сделала то, что сделала, но не испытывай судьбу. У тебя нет ни единого шанса. Ведь отец не мог не предупредить тебя, что я владею тем, чем ты не владеешь, – произнес Норлан, скидывая шипованые обручи и цепи и поднимаясь с колен. Потом он взял свою одежду и стал медленно одеваться.