Кинопольский волк

– Со мной всё в порядке, – сообщила Копи, – С ним тоже. Это племянник Триколича, если кто не знает.

Лакс тем временем изучал совещавшихся.

За столом собралось человек пятнадцать. Одна группа, поменьше, заняла левую сторону, где были стулья с высокими спинками и чёрной обивкой. На председательском месте восседал молодой человек с тонкими руками и безукоризненно выбритой головой. Напротив, на креслах пониже с обивкой цвета вишен, расселись все остальные. Здесь председательствовал улыбчивый мужчина средних лет, в котором Лакс, немного приглядевшись, узнал подполковника. На этот раз он был в штатском.

– А вот и наши жертвы, – заметил тот, отводя взгляд, – На них сегодня тоже нападали. Копи, расскажи, что это были за люди.

– Двое на мотоциклах. Судя по разговорам, сектанты и не из местных. Воронянку совсем не знают. Мы ушли через косу.

– Что с ними теперь?

– Я думаю, утонули.

Апраксин хмыкнул.

– Итого, у нас два покушения за один день. Случай даже для истории Коалиции беспрецедентный. Что вы об этом думаете, Кинель?

Ещё одна знакомая фамилия.

– Три, – поправил безукоризненно лысый, – Третье покушения.

– А на кого третье?

– На меня.

За большими скруглёнными окнами можно увидеть кусочек той самой лестницы, по которой они поднимались сегодня ночью. В лучах рассветного солнца ступени казались алыми, словно кто-то вылил на них кровь.

– Это интересная новость. К вам тоже пришло два человека?

– Да, двое. С ружьями и все руки в амулетах. Ружья заряжены серебром. К сожалению, моя служба безопасности сработала хорошо и быстро. Поэтому допросить не получится. Как мне кажется, эти тоже были из другого города и даже не слышали про Волчий Дом. Искали меня в коттедже, хотя я здесь с тех пор, как началось полнолуние. Я не видел пока даже тел.

– Снимите отпечатки, – попросил Апраксин, – мы по базе пробьём. Я уверен, что до начала служения эти праведники хоть раз, да привлекались.

Лакс поднял руку.

– Простите…

Всё собрание посмотрело в его сторону. Семнадцать пар цепких, внимательных глаз. Лаксу показалось, что на него повеяло ледяным ветром Арктики.

– Простите, я не знаю, важно ли это, – он сглотнул, пытаясь побороть подступившую к горлу тошноту, – Копи не сказала, но надо хочу, чтобы вы знали. Судя по всему, я – волк-оборотень.

– Не беспокойтесь, – произнёс Кинель, – И чувствуйте себя как дома. Мы все здесь оборотни.

– Итак, что же у нас получается? – Апраксин скинулся на спинку кресла, – Вчера днём убит член коалиции. А вечером кто-то атакует ещё двоих – мою дочь, а также самого председателя. Они плохо знают город, но очень хорошо знают, по каким точкам бить. Как минимум в трёх случаях – хотя я уверен, что четвёртый очень на них похож – это непонятные религиозные люди, у которых есть мотоциклы, серебро, ружья, чёткий план, но нет представления ни о городских обстоятельствах, ни о том, где мы будем прятаться. Они знают наши шкуры, наши полнолуния, наши домашние адреса в человеческом виде. И это означает, что им их кто-то сказал. А ещё – что спрятаться от них мы не сможем. Да, мы можем переехать в другие квартиры. Но они и там нас найдут.

– Каким же образом? – осведомился оборотень с морщинистым лицом и редкими белыми волосами.

– Каким точно – не знаю. Но я уверен, что тем же самым, каким они узнали, где мы сейчас.

– Значит, будем драться, – сказала женщина в чёрном кресле, – Убит наш, из коалиции, – какие могут быть вопросы? Всё по уставу.

Кинель едва заметно кивнул.

– Я полагаю, что мнение госпожи Алчихиной не вызывает никаких возражений. Мы не можем прятаться и должны дать отпор.

– Есть вопрос, – Апраксин поднял палец.

– Если он есть, я полагаю, что сейчас самое время его задать.

– Вопрос такой: а кому мы его даём?

За столом возникло замешательство. Однако Кинель выглядел всё таким же спокойным.

– Это хороший вопрос. И я уверен, что вы не задавали бы его, если бы не знали приблизительного ответа.

– Знать – не знаю, но мысль одна есть, – отозвался Апраксин, – И как мне кажется, она очень верная. Смотрите сами – это люди, достаточно богатые, чтобы стрелять серебром, достаточно фанатичные, чтобы гибнуть самим, и при этом достаточно чужие, чтобы не знать город. Кроме того, я ни разу не слышал о таких преступлениях. Значит, такие люди появились в городе недавно. Я не думаю, что они стали бы так ловко прятаться десять лет, чтобы так неудачно атаковать за одну ночь.

– Кто же эти люди?

Апраксин обвёл в воздухе круг.

– Единственные, на кого это похоже – это Церковь Воссоединения.

– Это плохая новость, – заметил Кинель.

– А именно?

– Дело в том, что они уже достают меня и по обычным каналам. И я делал некоторые запросы…

– Они вампиры?

– К сожалению, нет. Они хорошие дельцы. И это в тысячу раз хуже.

– Разве обязательно бороться с ними честно?

– Не обязательно. Но они не такие слабые, как нам кажется. Я, правда, не знаю, кому и сколько чемоданов денег они занесли, кого и чем в администрации купили. Но итог был довольно неожиданный. И я вынужден признать, – Кинель оглядел присутствующих, – что даже с моим влиянием я не могу их выгнать легально. Поэтому, Апраксин, нам всем нужна ваша помощь.

Апраксин поморщился.

– Вы переоцениваете силовиков. Матейфель – он вроде как природу охраняет. Религиозными войнами не занимаемся.

– Строительные компании ими тоже не занимаются. Но, как видите…

– Я пока вижу одну темноту. Если бы мы могли их выдворить, а потом прощупать, проблемы не было бы никакой. Но это знаю и они. И я уверен, что прежде, чем выдать первое ружьё, они себя прикрыли так хорошо, как это можно сделать за деньги.

Кинель качнул головой и отвернулся к окну. Проследив, за его взглядом, Лакс догадался, что он смотрит на небо. Но там не было ничего особенного. Редкие облачка предвещали жаркую погоду, а ещё не успевшая исчезнуть Луна казалась белым кружком, вырезанным из фольги.

– Значит, – теперь Кинель говорил медленней, – остаётся другой способ. Совсем другой. Впрочем, я не могу сказать, что удивлён. Лучевский и Вилковский могут много рассказать об их делах в городе. А около месяца назад Алчихина, по моему приказу, запросила Филиал. Так я узнал, что они за люди. И эти люди мне не понравились.

– Они шпионы? – спросил тоненький и смуглый человек с прямыми чёрными волосами, – Северокорейцы?

Женщина в чёрном кресле мотнула головой.

– Раз в десять хуже. Это ребята вроде мунистов. Или тех японских отморозков, которые газовую атаку в метро устроили. Протестанты из Южной Кореи, штаб-квартира в каком-то городке провинции Кёнсан. Не спрашивайте меня, где это расположено. Как и подобает новообращённым протестантам, они стукнутые на всю голову и из пары стран их уже выперли. Во Владивостоке у них две церкви и доля в трёх серьёзных производствах. Есть отделения в Иркутске, Красноярске, Москве. Это только зарегистрированные. Учат о скором конце света в атомной войне, втором пришествии и граде избавления, на который бомбу пожалеют и где спасутся настоящие праведники. Эта война расписана у них очень подробно, вплоть до фронтов и командующих. Про город с непосвящёнными они стараются не говорить. Но известно, что он далеко от столицы и это скорее анклав, окружённый другими государствами, чем полноценный город центрального подчинения. Поэтому в случае войны прикрыть его фронтом будет трудновато и городские власти сочтут за благо объявить нейтралитет.

– И что, – Апраксин едва заметно улыбался, – они нашли такой город?

– Целых три. В Калининград их, правда, пока не пускают. На Дальнем Востоке это Владивосток, но там слишком много военных моряков и батарей на берегу, пусть даже и заброшенных. Поэтому остаётся третий. Это, как вы уже догадались – Кинополь. Они всерьёз уверены, что у Кинополя нет другого хозяина.

– Мы долго закрывали глаза на их бредни, – сказал Кинель, – и верили на слово, что их царство – в области духа, а туда наши полномочия не распространяются. Но после сегодняшней ночи мы не можем их игнорировать. Мы не можем даже загнать их обратно в их церкви и стадионы. Поэтому мы сами за них возьмемся. И будем их чистить до тех пор, пока каждый из нас не сможет быть уверен, что он может спокойно ходить по городу, без риска быть нафаршированным серебром! Я предлагаю выработать план немедленно. Охоту объявлять рано, потому что мы не знаем, угрожают ли они всей Коалиции целиком. Но я думаю, и нашей обычной реакции будет для них достаточно.

Апраксин кивнул.

– Только есть предложение, – сказал он, – У нас ещё есть на повестке ещё что-то? Давайте сначала по тем вопросам пройдёмся. Чтобы потом, всеми силами – на охоту! А то у нас пока даже с креслами неразбериха.

Кинель поморщился, но кивнул. Похоже, он думал о другом.

– У Триколича не было своей стаи, – сказал он глухим голосом, – Поэтому его место вакантно. Вчера днём у нас в городе образовалась вакансия на один хвост. А неделю назад со мной связалась одна стая, которая хотела бы получить у нас пристанище. Разумеется, эта стая состоит не из одного человека, поэтому мы будем вынуждены им отказать или ограничиться представителем. И, возможно, нам удастся добиться того, чтобы мёртвый Триколич сражался вместе с нами так же, как если бы он был живой.

Лакс быстро окинул взглядом лица присутствующих. Похоже, про стаю они услышали впервые. Собрание было богатым на новости.

– А что за стая, если не секрет? – осведомилась Алчихина.

– Скажем так – стая, которую я меньше всего бы хотел видеть в городе. Это стая Гамидова. Их опять откуда-то выгнали.

На дальнем конце стола послышался сдавленный рык. Кинель замолчал, терпеливо дожидаясь

Рычал смуглый мужчина средних лет, с гладкой кожей и миндалевидными глазами.

– Жить им негде… Пусть в Агдам валят, собаки!

– Почтенный Мардагалян, разве так можно! Агдама уже нет!

– Там есть много руин и большой белый минарет посередине! – процедил Мардагалян, – Вот там пускай и живут! Порушили, пожгли, мортапашты, а теперь на порог просятся! В руины пусть едут, раз жить негде!

– Почтенный Мардагалян, прошу вас, не придавайте этому такого большого значения. Они не останутся в городе надолго.

– С такими выродками города не останется! Принимать помощь от этих ватмартов, это…

– Мы не будем принимать от них помощь. Мы их просто используем.

– Они отморозки, и вы это прекрасно знаете!

– Нам и нужны отморозки. Которых не жалко натравить на Церковь Воссоединения. И пусть жрут друг друга, пока без зубов не останется. А Коалиция добьёт.

Мардагалян мотнул головой.

– Эти бози тха даже такое провалить смогут, вот увидите.

– В любом случае, нам будет легче вести борьбу, если мы найдём человека, на которого можно свалить её последствия, – подытожил Кинель, – Мы примем их на время борьбы. А потом решим, куда поселить тех, кто останется. Я не думаю, что их останется много.

– Есть проблема, – Апраксин опять поднял палец, – нашим гладиаторам это может не понравиться.

– Я не думаю, что мы должны опасаться не понравиться волкам, многие из которых находятся в федеральном розыске.

– Они не только в федеральном розыске. Я немного отслеживал их. Судя по всему, они теперь ещё и в «Серых». Около года назад они точно вели переговоры.

– «Серые»?

– «Бозкюртлар», – почти выплюнул Мардагалян, – Бози тха, говорил же я вам.

– Да, «Бозкюртлар», или «Бозкурт», – Апраксин устроился в кресле поудобней, готовый, – или «Серые волки». Когда-то турецкие националисты, а в наше время где только не пролезли. В Германии очень сильны, а также, как ни удивительно, в Азербайджане. Конечно, по сравнению с какими-нибудь талибами они убили мало народу… но вы надеюсь, понимаете, что это только по сравнению. К тому же, они не брезгуют союзничеством. Кое-кто влиятельный их очень ценил – я не буду называть её фамилию, её слышало даже подростающее поколения. У них тоже есть лагеря, оружие, идеология и тому подобное, а ещё долгая история. Например, очень помогали Эльчибею. Кто-нибудь помнит Эльчибея? Мардагалян вот, вижу, помнит. Он вам и расскажет, если что, и фотографии принесёт. А я вам пока скажу, что в Кинополе с ними ссориться можно, но не раньше, чем мы избавимся от Церкви. У нас тут, конечно, не «исконно турецкие земли», но это не помешает им убивать. Поэтому, кидать «Серых волков» я всё-таки не советую. Я думаю, будет лучше, если мы их просто поссорим.