Хромантин. Сказ о колдуне-разбойнике
– Поразительно. Я больше не смею задерживать тебя, Мартин. Да направит тебя длань Всевышнего на путь истинный.
Такая вежливость со стороны другого человека показалась мне непривычной, но, тем не менее, я спросил: «Мне бы в город сначала попасть, а оттуда уже начать свой путь».
– Есть поблизости одна деревня. Думаю, там ты можешь остановиться и найти подходящую работу. И мой тебе совет на будущее, мальчик, не вступай в спор ни с кем.
– Спасибо Вам, матушка Дженни.
– Береги себя, дитя моё.
Итак, предстояло направиться в деревню. А там, глядишь, и в город отправлюсь. Солнце тем временем опустилось за горизонт: пора бы подумать о ночлеге. Судя по тому, что сказала настоятельница, до ближайшего населённого пункта “рукой подать “. Значит, я доберусь туда, до того, как стемнеет.
Сумерки все сгущаются, луна не всходит. Я шёл, не разбирая, куда иду. Пробираясь сквозь кусты, старался не терять тропу из виду.
Вскоре показался свет. Выходит, селение уже рядом. Добравшись до дверцы ближайшей хижины, я постучал в неё. Дверь отворил мускулистый крестьянский мужик. Заросший и немытый, он напоминал чудовище из детских сказок.
– А ты откуда, малый, как сюда попал?
– Пустите, пожалуйста, переночевать. Уже темно.
–Что ж, заходи. К нам нечасто заходят гости.
Я оказался в простой крестьянской избе. Встретили как гостя. Хозяюшка Лукерья, приметив меня, взялась хлопотать по дому. Наевшись картофельным супом, я ощутил сытость. Я говорил много, но меня, ни разу не перебили. На глазах слушателей выражалось сочувствие. А Лукерья гладила по голове, да приговаривала: «Бедный мальчик». Я остался ещё на некоторое время, чтобы лучше узнать быт крестьян.
С криками петухов, я проснулся отдохнувшим. Сначала помог Лукерье по хозяйству- перетаскал мешки с овощами. Закончив это дело, перешёл к другому. Поработал на полях. Делал всю работу, какую мог: уничтожал лишние посевы, собирал зрелые колоски. Пахать землю мне не дали – это работа для сильных мужей. В хижине ел за общим столом, наравне со всеми. Ел досыта по сравнению с теми темными временами, когда обитал в бараках. Помыться по-хорошему не удавалось, так как холодная вода лишь смывала пот, но не грязь. Потому, кстати, тот мужик, что меня пропустил в дом, и вонял так ужасно.
Вечером в свободное от работы время, я слушал сказки пожилых людей, которые уже давно отслужили либо по другой причине не могли заниматься физическим трудом. Среди них был особый ненавистник городского образа жизни. И на это у него были весомые аргументы. Однажды мне удосужилось присутствовать на споре между этим стариком и одним из мужиков.
–Да ладно тебе, папаша, не такие уж они и плохие. Живут, поверь далеко не впроголодь – как-то отметил грузный мужик.
Дед язвительно проговорил: «Уж не очаровала ли тебя там какая-нибудь вертихвостка, а? Нашёл чем удивить, я в отличие от тебя видел многое, а ты только и делал в молодости, что на ярмарках в бирюльки играл, да за девками гонялся».
Сидевшие за столом крестьяне захохотали, не смешно стало лишь этому самому мужику, он как-то приуныл, а потом, чтобы отвлечься, предложил другу осушить чарку наливки. К этому времени мне стало неинтересно.
Однажды я напросился на ярмарку. Тот самый старик вёз на базар излишки хлеба для продажи. Он оказался неворчливым и охотно согласился подвезти меня. По пути на ярмарку старик излил мне душу по поводу торговцев.
«Ох уж эти скряги. Готовы на всякие ухищрения, чтобы ободрать простого человека, как липку. Только бы нажиться», – пробубнил он и снова стал управлять лошадью. Та уже была клячей и еле-еле двигалась. Я осторожно поинтересовался: «А почему бы нам не завести другую лошадёнку, эта же никуда не годится?»
Мой вопрос, похоже, ничуть не удивил пожилого собеседника, деда Парамона.
– Если б так просто. Хорошего конягу ещё поискать надо. А к этим брехунам-торгашам ни за что не обращусь.
– Тогда зачем вы связываетесь с ними?
– Ишь пострел, уши навострил.… Потому как другого выхода нет. Без кобылы ездовой не будет нам урожая. Ты думаешь так легко пахать землю?!
– И отвезти зерно тоже не получится.
– Вот именно. Всё, приехали. Но, пошла!
Перед нами стояла деревянная арка- вход в ярмарку. Мы вошли внутрь. Повсюду находились люди, да и лавкам не было счету.
Но они не особо привлекали деда. Я же разглядывал разные товары. Дед Парамон вёл меня за руку – ведь в такой толпе народу не мудрено и заблудиться. Он не был сторонником ярмарочных забав.
«Придумывают же ерунду всякую» – думал он.
Тут дедушка остановился у очередного купца. Тот почесал свой толстый живот и лениво выдал: «Больше чем за 50 медных полушек брать товар не стану». Дед Парамон был чернее тучи.
– Да как, же так?! Неделю назад ты давал за те же мешки 80. А сейчас…
–Не нравится, уходи. Ищи другого перекупщика.
– Да я тебя, свиная ты морда…!
Тут старик засучил рукава и ударил в лицо скупщику зерна. Тот сразу же позвал свою охрану. Рослые детины взялись за плети и стали сечь деда на глазах у широкой публики. Я пытался помешаться, но меня оттолкнули в сторону, да так сильно, что на время вырубился.
Очнулся уже на пустой телеге ночью. Вокруг темно и ни души. Голова трещала от удара о столб, о который ударился, когда те высокие молодчики спихнули меня, и я не сразу приподнялся. Где-то с третьей попытки всё-таки встал и побрел, куда глаза глядят. Скоро понял, где нахожусь и что вчера произошло. Нужно срочно вернуться в деревню и рассказать старосте о произошедшем убийстве. Знать бы, куда идти. Я сумел различить дорогу, по которой мы приехали сюда. Шёл медленно. Головная боль не давала покоя. Тут заметил вдали силуэт тощей кобылы с кем-то наверху. Это оказалась та самая кляча, а на ней сидел дед Парамон без сознания. Увидев меня, она жалобно заржала.
Я сел на неё, и она точно привела к деревне. Жители уже готовились ко сну. Дом старосты располагался повыше остальных хижин. Я отворил дверь и, кажется, разбудил главного жителя поселения.
Он сначала обругал, однако выслушав о трагедии на базаре, выбежал во двор. Позвал ещё нескольких человек. Те сняли старика и признали в нем деда Парамона. Я видел его мутные глаза и стиснутые от причинённой боли зубы. Жители встали в круг, и каждый сказал своё прощальное слово об этом человеке. Некоторые мужики обещали разгромить купеческие лавочки, дабы отомстить за смерть старика. Староста ушёл спать, не услышав этих слов.
Похоронили деда тихо и без особых церемоний.
Так незаметно прошёл целый год. Жизнь моя не изменилась. Но в то же время осознавал, что сильно засиделся в этой деревне.
Деревенские не желали терять такого работника и всячески уговаривали остаться. И вот в тот день, когда я собирался покинуть это селение, вдруг издалека явились конники со странной эмблемой ромба на груди. Они брали факелы и поджигали постройки. Всюду крики, паника. Люди в страхе пытаются затушить разгоревшийся пожар. Староста давал указания. Я понял, что это единственная возможность уйти без перепалки. Забрав все необходимое, ушёл.
Конечно, бросать людей, ставших близкими за это время, в такой момент дерзко и неблагочестиво. Но что я мог сделать: погибать мне рановато. Но в то же время было жаль оставлять таких хороших людей.
Тем не менее, решение принято- обратного пути нет. Либо я поберегу себя, либо погибну в раннем возрасте. Цоканье копыт, крики женщин и детей чуть не оглушили меня. Через дым и огонь, я полз на корточках прочь от горящих домов, потому как понимал, что чем дальше и ниже я буду находиться, тем воздух будет чище.
Похоже, моё исчезновение никто не заметил.
IV
Не могу сказать точно, сколько прошло времени, как я покинул селение. Наверно, дня четыре. Чтобы не видеть все те ужасы, что творились, жил в лесу. Ночевал под густым ельником, служившим неплохой защитой от дождя и надоедливых мошек. И под ним всегда тепло. Питался ягодами и грибами. Шляпки и ножки нанизывал на прут и поджигал хворост огнивом, которое я нашёл под брошенной, сломанной повозкой у обочины дороги. Чтобы хоть немного обезопасить себя от возможного нападения диких зверей, населявших эти дебри, заострил ножом палку и её кончик накалил на огне. Этот нож напоминал мне о моем защитнике, без которого я бы никогда не увидел Свет Божий.
Костёр я разжигал крайне редко: нет необходимости привлекать излишнее внимание к себе. Как жить дальше, не имел ни малейшего понятия. Возможно, стоит быть начеку. Ведь от дороги недалече будет, а значит, могут повстречаться и случайные путники, которые и подскажут путь. И я очень ждал этой встречи.
Во время недели дождей, лежал под лапником. Чувствовал себя неважно – страшно лихорадило, сильный жар. Приходилось терпеть и иногда подкладывать под лоб мокрый мешок. И вот как-то в моё жилище приполз незваный гость.
Я не успел разглядеть его и приготовил копьё. Но тот гость был не зверь, а человек. Из его бока сочилась кровь. Тут я, сам от себя не ожидая, разорвал мешковину и перевязал раненого. Разглядеть лица не сумел, но судя по одежде, это был егерь.
Однако поганая лихорадка снова дала о себе знать, и я упал на подстилку, дрожа от холода. Несмотря на припадки, мне удавалось ухаживать за раненым и присматривать за ним. За время дождей, он так и не приходил в себя, но был ещё жив. Судороги, которые не прекращались ни на час, стали усиливаться. Но как только наступал вечер, затихали. А потом опять начинались. Хотя из-за туч я не мог точно определить, в какое именно время они повторяются. Но так не может продолжаться вечно. Рано или поздно это должно прекратиться.
Наконец, одним прекрасным утром, я проснулся от того, что мне в лицо упали лучи солнца. Слегка поморщив нос, стал просыпаться. Выйдя на воздух, вдохнул в себя приятный свежий воздух. Сырая трава приятно щекотала босые ноги. В отчаянии я стал собирать с травинок росу, чтобы утолить жажду. Никакого озноба уже не было, болезнь отступила. Вместе с этим, исчез бесследно и незнакомец. Догонять его не имело смысла, наверняка, следы смыты.
Нужно продолжать путь в город. Только там я смогу найти все, что мне так крайне необходимо.
Свою котомку я забросил на правое плечо и двинулся к дороге. Она располагалась примерно в миле от места, где я ночевал. Надо остановить первую встречную повозку и попросить извозчика довезти меня до города. Но эта мысль тут же отпала, за проезд нечем будет заплатить.
Тогда остаётся ещё несколько путей – последовать по дороге дальше (что гораздо опаснее) или наняться в носильщики. Пребывая в рассуждениях, я не заметил, что в 50 шагах от меня стоял грозный кабан. Его устрашающие, залитые кровью глаза неприятно смотрели на меня. Я не смел, пошевелиться, и не сводил глаз со зверя. Бежать от него, значит заранее обречь себя на погибель. До людей так далеко, что никто и не придёт на помощь!
Зверь, в свою очередь, не собирался уходить и поглядывал на меня своими разъярёнными глазами. Не зная, что делать, я стал ощупывать котомку в поисках средства защиты и нащупал там что-то небольшое, но кажущееся острым.
Как только взбесившийся кабан принялся размахивать своими клыками, я машинально выхватил это нечто из котомки (этим оказался тот самый нож) и едва он приблизился ко мне, как я нанес удар ему в шею. Мне повезло, кабан завизжал, и из его шеи брызнула кровь – скорее всего, была повреждена артерия. Истекая кровью и харкая ею, зверь предпринял последнюю попытку атаковать меня, но из-за кровопотери, он лишь всей тушей навалился на меня. Глаза его стали мутнеть. Кажется, этот опасный зверь уже не встанет.
Свалив с себя массивное тело, я отдышался и вытер капли пота со лба. Постепенно дыхание успокоилось, и я смог успокоиться. Из-за волнения ощутил урчание в животе. Перехватил нож, с его помощью нарубил стружки и разжёг костёр огнивом. Этим же резаком разделал туловище животного, плавно срезая шкуру. Мяса в нем оказалось больше, чем я смог съесть. Но, учитывая голод, сам не заметил, как разжевал целых десять крупных поджаренных кусков. Обглоданные кости бросил подальше в траву. Остальные несъедобные части туши закопал при помощи плоской косточки, похожей на лопатку. Из сухожилий и связок сделал жалкое подобие крепления для моего холодного оружия. Стоит поторопиться: на запах мертвечины могут подоспеть волки.
Отойдя на безопасное расстояние, я услышал позади себя волчий вой. Интуиция не подвела. По мере того, как уходил, звуки стихали.
И, наконец, я вышел на открытую широкую тропу. Но ни слева, ни справа – нигде не было никаких признаков жизни. Я сел на большой валун и положил голову на руки. Оставаться здесь было равносильно самоубийству – рано или поздно стая обнаружит убитого кабана.
Просиживать долго у меня не было времени. Присутствие хищников ощущалось всё сильнее. Похоже, мёртвая туша кабана не удовлетворила аппетит серой стаи. А значит, вскоре они пойдут по следу. Если уже не бегут!
Дожидаться подмоги теперь безвыходное дело – волки прибудут в любой момент, а отразить атаки стольких волков не способен даже самый умелый воин. Я побежал на восток, туда, где видел просвет.
В это мгновение мне хотелось лишь поскорее добраться до первых же поселений, чтобы почувствовать себя защищённым. Пока что меня окружали молчаливые деревья, ветки которых колыхались, будто подгоняя к решительным действиям.
Хотя ветер был слаб, так что рассчитывать на изменение погоды не стоит. Чистое безоблачное небо могло бы порадовать, будь я на обычной прогулке. Но сейчас не до этого.
Треск деревьев и шорох листьев навевали в моей детской голове мысли, схожие с теми, что я ощущал в своих самых ужасных ночных кошмарах. Так, после того, как моё сердце уже не выдерживало бега и жутко колотилось, мои лёгкие загорелись огнём. Перед глазами помутнело, в голове творились странные вещи.
Тут сквозь пелену мне стали мерещиться какие-то тени. Тёмные сущности обволакивали, и я начал терять ощущение реальности. Что за опасную игру затеяли против меня – было не ясно.
На какое-то время стало абсолютно ничего не видно. Такое чувство, будто я оказался совершенно в ином мире. Ко всем ужасам, эти еле видимые сущности принялись истошно вопить, да так, что закладывало уши. Неведомые силы притягивали к этому непознанному, но я своими жалкими детскими силами старался воспротивиться этому. Тени будто бы оступились, ощутив слабый огонёк Света в моей невинной душе. Когда же он разгорелся сильнее, так, что муть стала постепенно исчезать, то и вовсе умчались ввысь, оставив меня наедине с собой. Ощутив слабость во всём теле, мои ноги подкосились, и я упал лицом на грязную дорогу. Воцарилось безмолвие.
V
«Грэм, что-то мне как-то дурно стало. Пора бы остановиться», – попросила молодая женщина лет тридцати, сидевшая в карете.
«Моя госпожа, мы делаем уже третью по счёту остановку. Я бы на Вашем месте продолжил путь – в этом лесу много опасностей» – трезво прояснил положение возничий, одетый в черно-серую тунику с кожаным поясом.
– Останавливай коня, живо! Ты хочешь, чтобы я совсем уморилась…
Последние слова суровой женщины были произнесены с такой резкостью, что управляющий возницей мальчишка лет пятнадцати резко остановил кобылицу, в мыслях проговаривая: «Вожжа что ли под хвост попала, чего так вдруг госпожа взъелась?»
Пока мальчуган разминался после сидения, женщина в платье поглядывала на Солнце и рассуждала о произошедшем за сегодняшний день:
«Никогда бы не подумала, что поездка в столицу сильно измотает меня. В следующий раз приобрету ещё одну лошадь, а то эта уже начинает, есть больше корма, а толку от неё всё меньше становится. Надеюсь, более мы останавливаться не будем. В этот раз меня охватило странное волнение, будто озноб сковал, хотя сейчас только конец лета. Может, пора вызвать лекаря, а то мало ли что могла подхватить, проезжая мимо Серого Угла (притона для нищебродов). Хотя приступ начался со мной, когда заметила далеко на западе тёмные испарения. Не придав этому явлению особого значения, всё же попросила Грэма ускориться. Сейчас вроде отпустило, однако по приезду обязательно проверюсь своему личному врачу.
Я поехала в Тампур, чтобы прикупить кое-что для себя. Даже несмотря на то, что разговор со знатными особами с других поместий предоставляется мне весьма редко, нужно порой подчёркивать своё высокое положение, периодически обновляя свой гардероб. Одно, правда, забыла я сделать- навестить свою дорогую мать, которая жила в сквере напротив главного фонтана города. Всю свою жизнь она занималась благотворительностью и поощряла тех бедняков, которые обладали определёнными способностями и могли помочь королевству. Остальным же старалась помогать по возможности, раздавая старые вещи.
К старости ей удалось накопить неплохое состояние, и мать открыла собственную лавочку по хранению и раздаче антиквариата. Многие вещи старины ценились даже среди коллекционеров».
Сделав ещё пару движений, Грэм поинтересовался, наконец, о состоянии своей госпожи.
– Мне стало лучше. Но прошу – не гони так резко Мирабель, она итак часто устаёт.
– Как прикажете. Можем отъезжать.
– Погоди, я что-то слышу.
В тенистых густых кустах наблюдалось какое-то движение. Мальчуган вытащил из-под ног топор и подошёл вплотную к растущей зелени. Увидев чёрные глаза среди зелёной массы, он несколько растерялся. Воспользовавшись замешательством, чья-то пара рук затянула мальчишку в кусты и обезоружила. Графиня, испугавшись при появлении из укрытия двух грабителей, попыталась скрыться в повозке и сдерживать натиск.
«Ну и прыткая эта особа, Джон, видал, как улизнула?! Чёрт, я не могу до неё добраться. Где там твоя железка, давай её сюда!» – с нетерпением потребовал матёрый разбойник с характерным шрамом на скуле.
Судя по всему, ему удавалось провести немало таких налётов. А суровое выражение лица подсказывало, что он был самый старший из трёх и сам организовал нападение. Паренёк с выбитым зубом и синяком под глазом, которого звали Джонни, беспрекословно подал нож с широким лезвием.
Лиходей Ронни принялся ломать преграду. Первый удар и деревянная стена еле поддаётся, последующий- и образуется небольшая дыра. Затем ничего не мешает разбойнику схватить графиню и связать её, чтобы потом выкупить, а при ином случае прикончить на месте. Однако Джонни в этот момент, мельком осмотрев женщину, лишь сорвал с её шеи кулон и тут же принялся вместе со своим подельником грабить накупленные товары. Графиня от ужаса не могла пошевелиться. К тому же исключая возможность побега, грабители притеснили женщину и завалили её грузами так, чтобы у неё была лишь возможность дышать. Живой она им была нужнее.
VI
Внезапно царившее ранее спокойствие нарушил женский крик. Я направился туда, откуда был слышен звук. Вопль усилился. Наравне с ним слышался злорадный многоголосый смех. Укрывшись за кустарниками, разглядел происходящее со стороны. Три грабителя выхватили из кареты женщину в роскошном серебристом платье и в фиолетовой шляпке, когда поняли, что легче избавиться от свидетельницы сего зверства. Она предпринимала попытки вырваться, но цепкие руки мужчин, схвативших её, не оставляли ей никакого шанса на освобождение. Я притаился и стал выжидать подходящий момент для молниеносной атаки – моё негодование возрастало.
И когда один из грабителей разгребая вещи, сумел зацепить руками запертый ларец, я мгновенно подбежал к другому истязателю и вонзил ему нож между лопатками. Второй же выхватил кортик и стал наступать.
Но я вытащил окровавленный металл из спины мертвеца, метнул его, однако промахнулся, задев лишь плечо. Не мешкая, я выхватил дубину, что была у первого грабителя, и нанёс раненому разбойнику удар, который пришёлся в висок. Удар оказался смертельным. Третий разбойник успел ускользнуть. Когда все закончилось, спасённая особа не сразу смогла прийти в себя. Отдышавшись, она посмотрела мне в глаза и выразила благодарность: «Спасибо Вам, храбрый юноша. Не знаю даже, что было бы со мной, не будь рядом Вас. Позвольте узнать Ваше имя».
– Я Мартин… Бесфамильный.
– Я графиня де Лябер, приятно…
Услышав о положении женщины, я невольно приклонил колено и склонил голову. Но та слегка рассмеялась и сказала: «Встаньте. За своё спасение я разрешаю Вам не кланяться в моем присутствии. Может быть, Вы хотите что-нибудь попросить у меня?»
– Уважаемая графиня, мне бы только до города добраться. Очень хочу быть учеником какого-нибудь ремесленника.
– Что ж, не смею Вам препятствовать. Но прежде чем покинете меня, позвольте пригласить Вас в моё фамильное имение.
– Пожалуй, я соглашусь.
– Вот и прекрасно. А по дороге, мы ещё о чем-нибудь поговорим.
Я сел в карету напротив важной дамы, и кучер погнал лошадей. Пока мы ехали, графиня задавала множество различных вопросов, не исключая и личных. И один из таких мне не очень понравился.
– Скажите, а кто были Ваши родители?
Тут я замолк и посмотрел на деревья, мимо которых проезжала карета. Думал о том, что не стоит открываться перед этой особой. Но с другой стороны, не будь её рядом, я никогда б не добрался до города.
И кто знает, быть может, от неё узнаю много интересного. Ведь я же толком ничего не знаю о жизни за пределами барака. Надо рассказать ей правду.
– Я должен Вам кое-что сказать, обещайте, что после этого Вы меня не прогоните.
– Говорите, не бойтесь.
– Тогда слушайте: на самом деле, я не знаю своих настоящих родителей. Жил в трущобах вместе с бродягами и другими отбросами общества. Благо, рядом были люди, которые заботились обо мне. Находился в постоянном страхе и угнетении.… Терпел унижения и избиения…
– Довольно. Мне очень жаль Вас, правда. Поверьте, мне доводилось видеть и похуже.
– А что именно?
– Вы ещё слишком юны, чтобы знать об этом.
– Вы ко всем относитесь так ласково?
– Не всегда. Просто я сочувствую Вам и хочу сделать все возможное, чтобы хоть как-то облегчить Вашу жизнь и отблагодарить за столь чудесное спасение.
– И что же Вы хотите сделать?
– Для начала покажу своё имение, а потом дам право выбора.
Больше она ничего не сказала. Мы ехали крайне медленно, и все это время я поглядывал на новую знакомую. Её лицо выражало печаль. Я же выглядел растерянным, потому как впервые совершенно чужой человек помог мне. Возможно, этот мир не так уж и жесток.
Чтобы отвлечься от печали, стал рассматривать проплывающие мимо глаз окрестности. Многовековые леса заполоняли пространства, превращая их в дебри. Белки перескакивали с ветки на ветку, будто играя в догонялки, тёмные птицы весело щебетали. Над макушкой сосны пролетел ворон, громко издав каркающий звук. Я с живым интересом разглядывал каждое деревце. Моё любопытство желало скорее изучить и открыть для себя этот дивный, ничем не омрачённый мир, естественный как сама природа.
По разные стороны от нашей кареты начали простираться бескрайние луга. То были владения самой графини. Я всё больше убеждался в этом, когда каждый из проходивших мимо работников с поля снимал с себя соломенную шляпу и кланявшись держал её в руке. Если же попадались женщины- доярки, то они делали реверанс прямо на пастбищах, едва замечая приближающуюся карету.
Единственные живые существа, кому пришлось уступить дорогу – было стадо коров, подгоняемые пастухом. Графиня оказалась одной из тех управительниц, кто трепетно относится к своим слугам. И посему при виде бородатого мужика с тростью, кто и являлся причиной задержки, вовсе не отчитала его, а завела долгий разговор о состоянии скота в её владениях. Пришлось мне терпеливо ожидать окончания беседы и слушать, что говорили люди.
Вся беседа с бородачом проходила оживлённо и в голосе графини не чувствовалось ноток строгости в отношении тех, кто занимался обустройством владений графства. Да и к своему кучеру Джиму, как я понял, она питала некоторые материнские чувства и очень жалела о том, что те негодяи зарезали его. Я видел её расстроенное в слезах лицо, когда речь зашла о том, кто будет править лошадьми. В надежде она посмотрела в мою сторону и её глаза заметно заблестели. Что-то в этих глазах мне показалось уж очень знакомым, неким отголоском из дальнего прошлого. В этот миг мне показалось, что и ей это чувство сильно знакомо. Всё так, будто ничего и не менялось. Однако нужно было спешить, ведь убитых мною разбойников может обнаружить их братия или хуже того стая голодных свирепых хищников.
Поскольку у меня уже имелся небольшой опыт с клячей, то мне не составило труда сесть впереди и взяться за вожжи. Очевидно, мы не могли оставаться дольше на одном месте. Так что весь путь до имения я вёл тройку, следуя указаниям графини. При разговоре с бородатым мужиком, у меня появилась возможность немного отдохнуть и оценить то, что может со мной произойти дальше.
VII
Тут карета остановилась у деревянных ворот. Прибыли. Графиня вышла первой, а встретившие её слуги понесли поклажу. Не ожидая особого приглашения, я встал справа от хозяйки этого великолепного, на мой взгляд, имения. Восхищался постройкой такого архитектурного сооружения и не мог оторвать глаз от него.