Собиратель слёз. Роман-сказка
Желание путешествовать по замку Короля Страха у него больше не возникало, Крикуль решил не испытывать судьбу, а заодно и терпение Отца, с внутренним содроганием вспоминая тот злополучный день, после которого он так долго не мог вымолвить ни слова. Крикуль даже стал подумывать, что совсем разучился говорить. Страх Наказания, один из двенадцати, почти постоянно преследовал его. Когда немота прошла, Крикуль набрался храбрости и попытался заговорить с Глазом, тем более что его давно мучил один вопрос.
– Глаз, можно тебя спросить? – Крикуль заговорил очень тихо, но Глаз все равно почему-то вздрогнул. – Ты не знаешь, кто моя мама и где она?
Волосатый великан отвернулся.
– Мне почему-то кажется, что Отец тогда так рассердился, да и Рука переполошилась только из-за того, что я произнес это слово – «мама».
Циклоп резко склонился над Крикулем, замотал головой и, поднеся палец к губам, знаком показал, что об этом говорить нельзя. Крикуль впервые видел своего нового надзирателя так близко. Он не испугался, но только сейчас заметил, что его гигантскую пасть насквозь пронизывает металлическая скоба, посредине которой раскачивается небольшой проржавевший замочек.
«Так вот, почему Глаз такой молчун?!» – Крикуль понимающе закивал, и ему стало нестерпимо грустно. Однажды любопытство уже сыграло с ним недобрую шутку, но Крикуль ни о чем не жалел. Теперь он знал, что замок Короля Страха густо населен и за каждой дверью живут тайны, которые он однажды обязательно раскроет.
Прошел ровно год с того дня, когда Крикуль начал самостоятельно собирать детские слезы для Короля Страха. Никаких нареканий и недовольств со стороны Глаза не было. Да и мог ли он жаловаться? Со своей работой Крикуль справлялся безукоризненно.
Каждое утро, в одно и то же время Крикуль отправлялся за слезами. Не успевал он проснуться, как из разных концов планеты то там, то тут раздавались знакомые позывные. Без перерыва и выходных, в разных странах и на разных континентах плакали дети, кто-то от голода, кто-то от боли или обиды, а кто-то просто от неправильного воспитания. Крикуль привык к этому, и ему не приходилось сидеть без дела. Воспитанник Короля Страха добросовестно выполнял свою работу, но она никогда не доставляла ему радости. Крикуль даже и не предполагал, что работа может быть удовольствием. Иногда вместо того, чтобы порадоваться хорошему «улову», когда ревела какая-нибудь капризная малышка, он даже выражал свое негодование.
– Заинька, ну не плачь! Милая моя, хорошая! Мамина девочка! – уговаривала женщина дочку, которая наотрез отказывалась обедать. – Ну хорошо, не хочешь супчик, давай хоть ложечку кашки или творожка?
– А-а-а-а!!! Не-е-е!!! У-у-у!!! И-и-и!!! – билась в истерике кудрявая маленькая толстушка, похожая на ангелочка. Она оттолкнула руками тарелку так, что всё содержимое пролилось на стол.
– Ну, как тебе не стыдно, – урезонивал ее Крикуль, аккуратно подставляя пробирочку, куда тонкими ручейками стекались девчонкины слезы. – Мама тебя уговаривает уже битый час. Как тебе не стыдно?! Вот меня бы, хоть кто-нибудь, хоть один бы разочек так ласково назвал: «Де-е-точка моя!» Как бы мне стало хорошо от этих слов!
– Деточка моя, – продолжила мама девчонки, будто услышав подсказку Крикуля. – Нужно съесть немножко чего-нибудь полезного, а потом я дам тебе много-много клубничного и шоколадного мороженого и конфет, сколько захочешь.
– Не-е-е-е!!! А-а-а!!! У-у-у… – не унималась маленькая крикунья. Она упала на пол и продолжала истошно орать.
– Эй! Прекрати немедленно истерику! – не на шутку сердился невидимый Крикуль. – Мама предлагает тебе настоящее мороженое! Я вот никогда даже не пробовал такого чуда, а она голосит, бесстыдница!
Напрасно он старался – ни девочка, ни ее мама, казалось, не слышали его. Но самое главное, что Крикуля не слышал его Отец. Какие он тут притчи загибает! Ох, если бы услышал?! Не миновать тогда Крикулю наказания двенадцатью Страхами.
– Какая черная неблагодарность! – говорил Крикуль девчонке в самое ухо, но та без умолку продолжала верещать.
Мама вышла из кухни, девочка осталась с Крикулем одна, и слезы моментально высохли.
«Ну и ладно, – подумал Крикуль, затыкая склянку пробкой. – Хватит на сегодня! У меня от тебя, крикунья, голова разболелась».
Девчонка завороженно смотрела на стол. Как это? Там сами собой исчезали один за другим разноцветные шарики мороженого, которые мама только что достала для нее из холодильника.
Страшное задание
Глава, в которой Крикуль узнает о силах добра.
Работа по сбору и заморозке детских слез не прекращалась ни на минуту. Крикуль прерывался только на время короткого сна, когда, окончательно обессилев, падал на кушетку и мгновенно проваливался в глубокий сон.
Сны у Крикуля были всегда очень тревожные, беспокойные. Даже во сне он занимался привычным делом и слышал непрекращающиеся детские крики. Особенно страшно было тогда, когда он по неосторожности проливал все собранные за день слезы, и ему приходилось горько плакать самому, чтобы хоть частично восстановить потерю. Но иногда он видел во сне, как огромное горячее Яблоко-Солнце, плывущее по небу над Океаном, приближается к замку Короля Страха так близко, что от его раскаленного дыхания слезы-кирпичики начинают таять, а нерасплавленные руины замка погружаются в воду, бесследно исчезая навеки. А он, Крикуль, остается на Земле и невидимкой бродит по городам и селам, пока не находит… наверное, маму. Во сне у него всегда возникало ощущение, что вот сейчас он найдет того, кого искал всю жизнь, кому он так необходим и кто так необходим ему самому, они узнают друг друга, и произойдет что-то очень важное… Но именно в этот момент он всегда просыпался. Этот сон повторялся с завидным постоянством. После пробуждения Крикуля охватывало горькое разочарование и ощущение невосполнимой потери.
Начинался новый день, но он был лишь продолжением старого. Крикуль-Музыкуль по-прежнему очень боялся отцовского гнева и старался, старался изо всех сил. Усилиями Крикуля-Музыкуля владения Короля достигли уже невиданных размеров, но Страх никак не мог умерить аппетит. Он был жаден, как все короли, и, как все короли, мечтал о безраздельном, всемирном господстве.
Наступил час, когда Страх потребовал от злого волшебника Крикуля-Музыкуля более решительных действий.
– Крикуль! Не трясись как осиновый лист и подойди ко мне ближе, – приказал Страх.
В огромной пустой зале, куда приказал явиться Крику-лю его Отец, словно одинокая островерхая скала посреди океана, возвышался могучий трон. На этой отливающей серебром черной глыбе восседал властелин человеческих сердец. Голос Короля Страха троекратно умножало подобострастное Эхо. Крикуль-Музыкуль опустил глаза и безропотно повиновался.
– Сынок, – приторно – ласково и непривычно тихо продолжал Страх. Он впервые назвал Крикуля «сынком» и при этом невероятно напугал его. Крикуль догадывался, что все это ни к чему хорошему не приведет.
Много раз Крикуль-Музыкуль оставался со Страхом наедине, но никак не мог привыкнуть к жуткому оцепенению, которое охватывало в такие минуты все его существо. Поразительно было и то, что с недавних пор во время разговора у Короля Страха стал меняться цвет лица. Сейчас оно, худое и изможденное, имело болезненно-землистый оттенок.
– Сынок, я так много сделал для тебя, – устало проговорил Страх. – Благодаря мне ты стал отличным магом и волшебником. Теперь тебе подвластны любые, самые чудовищные преступления. И совсем скоро тебе не нужно будет заниматься жалким ремеслом сборщика детских слез. Они потекут к нам сами, и такими бурными реками, что собирать их в пробирочки будет незачем. Скоро, очень скоро наступит время, когда мы одни станем управлять этим жестоким и бессмысленным миром.
Лицо Страха багровело. Черный свет, льющийся из глаз Страха, пронизывал Крикуля насквозь. Крикуль слушал Отца, стараясь не смотреть на его перекошенное гневной гримасой лицо. Только однажды он видел, как выглядит Страх в момент раздражения. Ему не хотелось пережить это еще раз.
– Ты должен помочь мне. Тебе уже двенадцать лет. Настала пора доказать, что ты благодарный мальчик и достойный Сын Короля Страха.
– Я согласен! – старательно выговорил Крикуль. Король Страх медленно поднялся и направился прямо к Крикулю.
– Ты говоришь неправильно! Не «я согласен», а «я счастлив»! «Я готов»! – голос Страха наливался свинцом, а лицо становилось мертвенно-бледным.
– Я готов! – постарался подхватить Крикуль, хотя его горло сдавило от страха.
– Ты слюнтяй, а не великий чародей. Ты не достоин моей похвалы. Ты всего-навсего маленькое ничтожество, – Страх запищал, кривляясь и передразнивая неуверенного в себе Крикуля: – Только и можешь, что ущипнуть безмозглого младенца, подставить подножку сопливой девчонке или отобрать игрушку у зазевавшегося карапуза.
Король Страх, очень гордившийся своим актерским талантом, разразился таким диким раскатистым хохотом, что Крикулю показалось: вот еще немного, и его тонкие перепонки разорвет в клочья. Резко, будто подавившись, Страх прекратил смеяться. Его пунцово-красное лицо начало бледнеть, и он по-змеиному зашипел:
– Каким жалким голосом ты разговариваешь со мной? Зло не может быть слабым, оно должно быть могущественным. Абсолютным. Никогда нельзя сомневаться! Нужно действовать!
– Я готов! – сказал Крикуль настолько твердо, насколько у него хватило сил.
– Ну вот, уже лучше. Хватит пустой болтовни! Давай приступим к делу! Ничто на Земле не делается само собой – нужно действовать. И ставить перед собой нужно только большие, достойные властителей мира задачи! Ты, конечно же, знаешь, что у нас много врагов?!
Голова Крикуля склонилась в безмолвном поклоне.
– Нам часто приходится работать впустую, потому что у людей полно защитников. Всякие там ангелы-хранители, серафимы, херувимы, добрые феи и волшебники, все это – Силы Добра. Понимаешь, силы. А значит, все они наши заклятые… «друзья». Они тоже стремятся к абсолютной власти и не сидят сложа руки, вернее крылья, ведь это в основном крылатое войско. Сколько бы мы не старались сделать людей несчастнее и, естественно, извлечь из этого собственную пользу, людям на выручку приходят небесные посланники. Их целые легионы, тысячи тысяч, их тьма. И хоть сила двенадцати Страхов огромна, мы не справляемся одни. Небесных посланников мы с братьями берем на себя. А ты, Крикуль, подойди сюда и смотри внимательно…
Крикуль осторожно поднял голову и увидел, что посреди зала, где они беседовали с Отцом, возник стол. С виду стол был похож на бильярдный, с такими же высокими бортиками. На его поверхности виднелся маленький сказочной красоты островок. Вокруг него плескалась изумрудно-лазоревая, голубоватая, а местами темно-синяя вода. Когда Крикуль подошел поближе, он смог отчетливо увидеть крошечные замки, расположенные в разных концах острова. Он стал всматриваться внимательнее и заметил, что игрушечных размеров макет населен какими-то еле заметными глазу существами.
Как только Страх, лицо которого теперь посинело, как у утопленника, сделал попытку наклониться над столом, остров, словно колпаком, закрылся прозрачной, слегка сияющей полусферой. Страх почему-то уже не мог преодолеть эту преграду. Сцена напоминала рассматривание музейной ценности, которую тщательно охраняют.
Страх зловещим шепотом, будто под прозрачной покатой крышкой его могли услышать, продолжал:
– Видишь, что делается! Помни, они очень бдительны!
– Кто? – не удержался от вопроса пораженный Крикуль.
– Они. Наши враги, – Страх на мгновенье вышел из своей роли вечно пугающего существа и с каким-то потайным страхом в голосе произнес еще тише: – Это – Остров Детства. Он находится на противоположном конце Океана. Здесь живут, бр-р-р, добрые феи двенадцати месяцев, – когда Страх произнес слова «добрые феи», его передернуло от брезгливости. – Вот ими-то тебе и придется заняться, – позеленевший от злости Страх выпрямился и уже привычно прогрохотал: – Сотрешь их в порошок! Испепелишь! А еще лучше, если организуешь землетрясение, Остров уйдет под воду, и дело с концом! – и Страх дважды стряхнул с ладоней невидимую пыль.
– Феи двенадцати месяцев? – задумчиво произнес Крикуль. – Я никогда не слышал о них, и об Острове Детства тоже.
– Это не страшно, что не слышал. Страшно будет, если не справишься с заданием. Ты меня понял, лоботряс! – прогремел Страх.
– Понял! – по-военному отчеканил Крикуль.
– Тогда к делу! – Страх одним движением руки «стер» изображение стола вместе с Островом и нервно заходил по залу. – Знай, Крикуль, эти феи очень опасны! Они постараются околдовать тебя своей добротой. Не верь им. Помни, феи берегут как зеницу ока двойников всех малышей мира. И если мы сможем погубить Остров Детства, то никогда больше эти мерзкие детишки не смогут радоваться праздникам, подаркам, а главное – заботе и ласке. Они сразу же превратятся в злых и жадных, вечно всем недовольных, постоянно плачущих стариков. О, я вижу, будут литься реки слез! Ах, какие это будут полноводные реки! Ты, Крикуль, сможешь наслаж-даться легкой добычей. Мы построим небывалых размеров замок. А Страх, Страх завладеет сердцами всего человечества. Я буду управлять людишками как безмозглыми, бездушными игрушками. Им уже не нужны будут духовные наставники и защитники. Некого и нечего будет защищать, – Король Страх разразился леденящим хохотом.
Остров детства
Глава, в которой Крикуль обретает крылья
и новое лицо.
Получив от Короля Страха подробные инструкции по уничтожению Острова Детства, Крикуль сидел в своей лаборатории и размышлял: «Идея, конечно, гениальная. Отец как всегда прав. Если можно так просто избавиться от лишних покровителей этих маленьких капризных ребятишек, то нужно сделать это немедленно. Сколько мне приходится попотеть, пока наберется хотя бы небольшая бутылочка детских слезок, этой соленой, бесцветной водицы!» Крикуль тяжело вздохнул и занялся сборами. Великан Глаз исчез без объяснений накануне последнего разговора Крикуля с Отцом, и Крикуль, оставшись в одиночестве, мог полностью сосредоточиться на подготовке к предстоящей операции. Нужно было все хорошенько обдумать, а главное – подойти к делу творчески.
Во-первых, усыпить бдительность волшебниц, которые, скорее всего, знают толк в притворстве. Во-вторых, вызвать жалость и сочувствие. Раз они добрые феи, то в этом и заключается их работа. И в-третьих… – подумал Крикуль и вдруг вспомнил очертания этого крохотного острова, который Отец показал час тому назад, – но почему я раньше ничего не слышал об Острове Детства?!» Надо сказать, что Крикуль получил очень хорошее образование и был усердным учеником. У такого папаши, как Король Страх, не забалуешь. Разговор будет коротким: «Карцер!» А то и того хуже – мокрое место.
Но словосочетание «фея двенадцати месяцев» показалось Крикулю совершенно незнакомым. Что это? Такое сложное имя или понятие? Он ничего не знал ни о каких месяцах… Вообще, тема «Время и летоисчисление» была им пропущена из-за болезни. У него даже справка имелась с подписью доктора и печатью: «Уроки пропущены по причине недомогания. Диагноз: инфлюэнция на почве ипохондрии». «Теперь, видимо, придется брать дополнительные уроки, но не сейчас. Сейчас нужно было торопиться».
Крикуль подошел к полке с магическими книгами, взял изрядно потрепанный том с надписью «Заклинания». Усевшись поудобнее на жесткую кушетку, которая служила ему кроватью, он начал листать страницы с зашифрованными текстами.
В кого бы превратиться? На Остров Детства он должен прилететь. Следовательно, превращаться нужно в птицу. Но в какую? В щегла? В зимородка? В сову? А может быть, в чайку? Нет! – чутье ему подсказывало, что это все не то. Его взгляд остановился на картинке с белоснежным аистом. – Вот! Нашел! Как раз то, что нужно. Аист ведь не просто птица. Аист – птица символическая.
Он читал, как романтическим натурам внушают, что именно аист приносит будущим мамам их младенцев. И для Острова Детства, скорее всего, именно Аист станет желанным гостем.
Через мгновение в лаборатории по заморозке детских слез, переминаясь с ноги на ногу, стоял Аист с подбитым крылом. Крикуль-Myзыкуль решил окончательно разжалобить добрых хозяек Острова Детства своим несчастным видом. Осталось только хорошенько замаскировать волшебный взрывной порошок, от которого на Острове громыхнет так, что Океан поднимется на дыбы до самого неба.
Ах, да! Он забыл надеть очки Короля Страха, которые Отец вручил ему для надежности и контроля перед расставанием. Это были скромненькие кругленькие очечки с маленькими черными стекляшками, какие обычно надевают слепцы. Они лежали на столе, и мерцающий свет ночника отражался в стеклышках.
Иллюстрация художника Надежды Ильиной
«Благодаря этим очкам Король Страх сможет наблюдать за происходящим на Острове, а Крикуль-Музыкуль будет видеть все вокруг глазами своего Отца».
Волшебные Очки заворочались и заговорили немного приглушенным голосом Страха: «Про меня не забудь, Крикуль!»
Лист нацепил очки себе на нос. Теперь он не имел права снимать их до окончания операции. Спустя мгновение очки зашипели, будто смола на огне, и расплавились, намертво прилипнув к его глазам.
– Для верности, – зловеще пригрозил Страх. От внезапной нестерпимой боли Крикуль дико закричал и хотел было сдернуть очки, но не смог этого сделать. Глаза Крикуля-Аиста будто затянуло черной пленкой. Резкая боль постепенно утихла, оставив лишь неприятное, постоянно напоминающее о себе жжение.
* * *Крикуль еще дома, в лаборатории, несколько раз мысленно представлял себе картину приземления на Острове Детства:
«Жители Острова замечают, как он летит с подбитым крылом. Здоровым крылом Аист заслоняет Солнце. Притворившись раненым и обессилевшим, он совершает вынужденную посадку. Жалостливые феи налетают на птицу с охами-вздохами и окружают его заботой и вниманием».
В действительности все произошло совершенно иначе. В момент, когда Крикуль подлетал к Острову, здесь, судя по всему, хозяйничала Ночь. Непроглядный мрак окутал Остров, и, если бы не тусклый свет, Остров бы затерялся в черных водах моря. Таким увидел его Крикуль сквозь Очки Короля Страха. Он дал им название покороче – путем сложения первых букв – Оксы. Коротко и понятно, и очень похоже на надоедливых ос, которых Оксы напоминали своим постоянным, назойливым жужжанием. Так вот, если бы не Оксы, то Крикуль несомненно изумился бы красоте дивного места, которое открылось его взору с высоты птичьего полета.
Тусклое свечение было на самом деле зеленовато-фосфорическим сиянием. Это плотным многометровым кольцом Остров окружили ночесветки. И Ночь не была такой уж кромешно черной, как показалось Крикулю-Аисту, она была одета в бархатную фиолетовую тунику с длинным ажурным шлейфом, украшенным блестками звезд.
Приземлившись вслепую, Крикуль решил дождаться утра. Он прислонился к какому-то теплому шершавому камню и уснул.
Ему снился сон, в котором пышущее жаром Огненное Яблоко приближается к замку Короля Страха. Замок начинает таять. А потерявшийся Крикуль бродит по земле в поисках кого-то очень ему дорогого.
Крикуль как всегда проснулся с чувством обманутой надежды. Пробуждение его было достаточно резким, потому что камень, к которому он привалился, устраиваясь на ночлег, откатился в сторону, и Крикуль-Аист, потеряв опору, упал.
Камень закопошился, резко развернулся и превратился в загадочное существо с узкой мордой, длинным хвостом и чешуйчатым тельцем, отдаленно напоминавшим гигантскую еловую шишку. Шишка начала принюхиваться, оглядываться по сторонам и, заметив Крикуля, миролюбиво кивнула ему своей ушастой головкой.
Не успел Крикуль встать на свои аистиные ножки, как с ветки прямо перед ним опустилось волосатое чудовище, похожее на птицу. Птица щелкнула длинным клювом, и Крикуль отчетливо услышал:
– Привет, Авиатор! Добро пожаловать на Остров Детства!
Если бы не Оксы, то чудовище увидело бы, как заморгал от удивления Крикуль-Аист.
– Это меня ты назвал Авиатором? – спросил Кри¬куль.
– Ну а кого же еще? Здесь пока больше никого нет.
– А этот? – кивнул Крикуль в сторону ползающей неподалеку шишки.
– Это – Панголин, он здесь живет. А ты, я вижу, новенький. Давай знакомиться. Я – Птеранодон. Хотел, было, полететь подкрепиться, смотрю, а тут ты. Как тебя зовут?
– Крикуль-Музыкуль, – опасливо озираясь, ответил Крикуль. – Странное для Аиста имя! – присвистнул Птеранодон. – А я назвал тебя Авиатором. Ну, ты не обижайся, раз ты птица, то тебя можно так называть?!
Крикуль не успел возразить, как к ним слетелись, сбежались, лениво подошли, подползли, прискакали… сотни живых существ диковинного вида. Они шипели, трубили, пищали, голосили, повторяя друг за другом: «Новенький! Новенький! Новенький!»
Новость мигом облетела Остров: на территории питомника Мартины появился Аист со сломанным крылом.
Прошло совсем немного времени, и окружавшая Кри-куля толпа любопытствующих зверей вдруг расступилась, пропуская молодую женщину спортивного телосложения. На ней были высокие сапоги, и, вообще, всей своей экипировкой она напоминала наездницу, которая только что спешилась. Из-за Оксов ее лицо показалось Крикулю весьма строгим, а взгляд неприветливым и колючим.
Фея Мартина, а это была именно она, присела перед Аистом на корточки и приветливо произнесла:
– Ах ты мой бедняжка, кто это тебя так?! Не бойся, тебя здесь никто не обидит. Потерпи, сейчас придет Сентябрина, она мигом тебя вылечит.
Мартина подняла правую руку, и на ее ладонь тут же спустилась маленькая пестрая птаха.
– Спасибо, Лори, ты как всегда вовремя, – поблагодарила Мартина. На глазах у всех красногрудый серо-зелено-бирюзовый попугай Лори превратился в сотовый телефон. Мартина заговорила с кем-то на птичьем языке, да так быстро, что Крикуль не разобрал ни слова. Через мгновение Мартина договорила, и чудо-телефон, встрепенувшись, снова взлетел к своему гнезду. Гнездо висело на ветке, как нагруженная наполовину авоська. Только сейчас Крикуль заметил, что Лори повис вниз головой, зацепившись лапкой за ветку, и внимательно наблюдает за происходящим.
Крикуль никак не ожидал увидеть на Острове такой густонаселенный оазис. Он, конечно, по долгу службы бывал в зоопарке. Например, когда однажды собирал слезы у мальчишки, которого родители обидели до глубины души отказом купить сладкую вату, тогда как другие дети, пришедшие в зоопарк, уплетали ее за милую душу. Но там тигры, львы и носороги сидели в клетках и облизывались, завидев то ли аппетитно пахнущую сладкую вату, то ли аппетитно выглядевших ребятишек. У Мартины никаких клеток не было и в помине. Крикуль обратил внимание на то, как мирно и дружелюбно вели себя непримиримые в природе враги: уссурийский тигр играл в кошки-мышки с маленьким пятнистым олененком, лирохвост разгуливал рядом с драконом Комодо, гигантской хищной ящерицей, похожей на большой кожаный чемодан. Прилежный, эрудированный ученик – а Крикуль был именно таким – вскоре обнаружил мирно гуляющих зверей, давно вымерших на Земле: жирафоподобного верблюда Альтикамелюса и устрашающего вида Стегозавра, да и Птеранодон, который назвал Крикуля Авиатором, признаться, был из той же компании.
Мартина погладила Аиста по голове. Прикосновение было таким нежным и участливым, что Крикуль забыл про жжение в глазах, а его сердце, казалось, превратилось в миллиарды невесомых пушинок, подхваченных ветром, как зонтики одуванчика.
– Началось! – зажужжали Оксы. – Король Страх с тобой, Крикуль, не расслабляйся! Берегись! Феи очень опасны, своей нежностью они хотят усыпить твою бдительность.
Крикуль прислушался к предостережениям и отшатнулся от руки Мартины.
– Ой, тебе неприятно! Извини, милый, я больше не буду, – виновато произнесла Мартина и тут же радостно воскликнула: – А вот и Сентябрина! Как кстати! Здравствуй, сестричка! Посмотри на этого красавчика!
Крикуль увидел приближающуюся докторшу. К ним стремительно неслась свирепого вида демоница в сером балахоне. Глаза ее излучали садистскую радость изувера, добыча которого была так близка.
«Сейчас станет делать уколы», – подумал Крикуль и вспомнил, как собирал слезы у безумно напуганных, оравших во все горло маленьких пациентов одной больницы. Но Сентябрина сделала вид, что Крикуль-Аист ее вообще не интересует. Поздоровавшись с Мартиной, она неожиданно спросила:
– Дорогая, ты зарядку сегодня делала? Прямой вопрос требовал такого же прямого ответа, но Мартина начала уклончиво говорить о том, что со зверушками столько забот, что за день она наматывает такое количество километров, что про зарядку некогда и подумать. – Зря, дорогая! – весело, но напористо продолжала докторша.