Естествознатель. Книга 3. Янтарная гавань

– Ты молчишь, сынок! В глубине души ты сам понимаешь, что я прав.

– Папа, его отец остался в той пещере…

Господин Треймли с сомнением покачал головой.

– Я думаю, мой дорогой, что его родители уже давно погибли. Увы, но он выдумал всю эту историю. Невольно, не со зла.

– Папа, я сам видел страшное существо, которое напало на его кормилицу…

– И это тоже наложило отпечаток, мой мальчик. Все эти трагические события так повлияли на его разум, что он помешался. Я думаю, тебе нужно быть с ним помягче. Постарайся следить за ним, помогай ему во всем. Но главное вот в чем… – Дорон неловко замолчал, старательно не глядя на сына. – Я походатайствовал за тебя, мой мальчик. После учебы в Троссард-Холле перед тобой раскроются манящие перспективы… У тебя будет работа в Крыле, помимо этого, я выхлопотал тебе бесплатный гнездим в Ласточкином графстве. Ты понимаешь, сынок? Ты будешь жить почти как сам король, ни в чем не нуждаясь. Тебя ждет блистательная карьера! И со временем, может, ты всех нас приберешь к себе под крылышко. Все-таки семья – это то, о чем нужно думать в первую очередь, понимаешь?

Тин бестолково глядел на отца. Он пока еще не очень понимал. Дорон нахмурился.

– И хоть я и говорил тебе присматривать за твоим другом… Я считаю, что ты вполне можешь это делать со стороны. То есть подальше от него, понимаешь? Ты должен закончить учебу, а не забивать себе голову всякими глупостями вроде Теней и прочего…

– Папа, что же ты такое говоришь! – до Тина наконец-то дошло, что имеет в виду его отец. Его лицо покраснело от гнева и сильного смущения. Дорон смерил сына тяжелым, мрачным взглядом. Отец семейства был в целом добродушного нрава, однако при этом ужасно не терпел непослушания, как, наверное, и все родители.

– Я говорю, что тебе нужно найти себе новых друзей! – раздраженно и властно заявил господин Треймли. – В противном случае, можешь не рассчитывать на шикарный гнездим в Беру и все прочие привилегии.

– То есть я должен лучшего друга променять на гнездим? – как-то странно усмехаясь, тихо сказал Тин, на шаг отступая от отца. Дорон язвительно хмыкнул на эту реплику. – Что за юношеский максимализм? Твой лучший друг сильно болен, что является очевидным. Если он придет в себя – то, пожалуйста, общайся сколько угодно. Однако если он заманит тебя в какое-нибудь сомнительное дело… Или если из-за него у тебя будет плохая успеваемость, то пеняй на себя!

– Это не он, а ты спятил! – вдруг обвиняющим голосом воскликнул Тин, покраснев от едва сдерживаемого гнева. – Ты совершенно спятил!

Дорон в каком-то изумлении посмотрел на своего сына. В первый раз за всю жизнь его кроткий, добродушный и в целом нешкодливый мальчик позволил себе повысить голос на отца! Господин Треймли еще ни разу по-настоящему не наказывал сына, однако сейчас, услышав в свой адрес столь нелестное обвинение, невероятно рассердился и даже обезумел. Гнев застилал ему разум. Резко шагнув вперед, он со всего размаху влепил сыну пощечину, которая была такой силы, что Тин не удержался на ногах и отлетел в дальнюю часть веранды, неудачно ударившись головой об угол смастеренного им же самим стола.

От неожиданности и обиды мальчик вскрикнул и тут же прикусил себе губу от боли, так как острое дерево до крови расцарапало ему висок. Но в тот самый момент, когда его светлые, пылающие праведным гневом, глаза посмотрели на отца, Дорон вдруг поспешно бросился перед ним на колени.

– Прости меня, сынок… Прости, мой дорогой… – в совершенном бессилии прошептал мужчина, обнимая сына за плечи. – Я не сдержался… Я и правда спятил, раз позволил себе такое… Мне так хочется, мой дорогой, чтобы у тебя все было хорошо… Я предчувствую, слышишь, сердцем предчувствую, что общение с Артуром не доведет тебя до добра… Конечно, я подлец, что говорил тебе обо всем этом, но я так переживаю за тебя, мой мальчик! Мне так не хочется, чтобы ты повторял мою жизнь… Ведь, по сути, я вынужден трястись от страха за свою семью каждый раз, когда приходит птичий налог! Ты должен жить по-другому, мой хороший. Прости меня, прости… – мужчина повторял эти слова в каком-то болезненном, безумном исступлении, и Тин, глядя на него, тоже чуть не расплакался. Конечно, он тут же простил своего отца, разве могло быть иначе? Однако этот странный разговор жестким комом засел у него в горле, оставив после себя неприятный осадок.

Никто так и не узнал об этой беседе, даже сам Артур. Когда юноша поинтересовался у своего друга, отчего у того рассечен висок, то Тин, жутко краснея от неудобства и стыда, соврал, сказав, что неудачно ударился о выступающую из гнездима ветку. У мальчика не хватило духу рассказать Артуру о том, как обошелся с ним господин Треймли. Тин робел от той мысли, что его друг, – человек, которым он (не без преувеличения будет сказано) втайне восхищался, вдруг узнает о том постыдном разговоре. Однако, несмотря на то, что мальчик умолчал о произошедшем, он все же предупредил Артура, сказав ему:

– Мой отец тебе не верит, Арч. Прости его, пожалуйста, – мальчик не прибавил более ни слова, и, когда он это говорил, то глаза его виновато смотрели в пол.

Артур ласково взглянул на своего друга. Юноша обладал достаточной проницательностью, чтобы понять Тина.

– Ничего страшного. Главное, что ты мне веришь.

Тин тут же оживился, и в его светло-карих глазах заиграли смешливые искорки. Приятели больше не говорили о грустном, и вся их компания почувствовала заметное облегчение, когда наступил, наконец, долгожданный день отъезда в школу. На этот раз они путешествовали на спине единорога Маркиза также втроем, но без господина Треймли, который объяснил это тем, что ребята уже достаточно взрослые для самостоятельного путешествия. Артур, однако же, подозревал, что Дорон чувствует огромную неловкость в его присутствии, и сам не дождется поскорее расстаться с нежеланными гостями.

Отъезд получился весьма скомканным и сумбурным; Люция, впрочем, всплакнула от избытка чувств, а сестры Тина даже не вышли попрощаться, так как сами потом намеревались отправиться в школу. Дорон аккуратно пожал руку Артуру при прощании, крепко обнял Диану, с виноватой улыбкой кивнул сыну и, ничего не сказав, ушел в гнездим.

Когда Маркиз нес ребят на своей спине в Троссард-Холл, Артур задумчиво смотрел на проносившиеся под ним поля и леса. Совсем недавно он сам прошел этот путь, не прибегая к услугам единорога. В сердце своем юноша чувствовал безотчетное томление, которому сложно было дать какое-то более точное определение. Когда высокие синие, как само море, ели махали им вслед длинными игольчатыми ветвями, Артур словно бы ощущал в своей душе непреодолимый зов.

Еще даже не вернувшись домой (а Троссард-Холл по праву можно было назвать его домом), он уже мечтал вновь отправиться в долгий путь. При этом нельзя было сказать, чтобы его совсем не интересовала учеба, или же что он не хотел подольше побыть с друзьями. Просто тяга к дороге, по всей видимости, была у него в крови. Несмотря на опасности и постоянные лишения, он хотел все время идти вперед, поддавшись сладкому зову путешествий, вдыхать хвойные ароматы пихт, чувствовать под своими походными сапогами неровную почву, ощущать на коже свежий попутный ветер.

Впрочем, вернуться однажды домой тоже было бы чрезвычайно приятно. И Артур с трепетом ожидал этой встречи. Он соскучился по друзьям и мечтал увидеть Троссард-Холл оживленным, наполненным смеющимися студентами. Ему хотелось посидеть в «Веселом Уголке Билли Блейка» с Тином и Дианой, прогуляться к знаменитой шоколадной фабрике, заглянуть на озеро к прекрасным русалкам, увидеть всех преподавателей – и даже профессора Листа, – побродить по извилистым улочкам спального городка и еще много чего другого.

– Соскучился по Троссард-Холлу? – лукаво прошептала Артуру на ухо Диана, сумев в два счета разгадать его мысли.

– Да, немного, – смущенно ответил юноша, который все никак не мог привыкнуть к невероятной наблюдательности своей подруги. – А ты?

– В целом, да. Впрочем, мне без разницы – Троссард-Холл или Беру… Главное, чтобы… – девушка замолчала, не договорив.

– И что главное? – с живым любопытством поинтересовался Артур.

– Чтобы я не умер с голоду, пока мы тут летим! – ворчливо ответил за Диану Тин. Мальчик ужасно отсидел себе ноги. Господин Треймли строго-настрого наказал Маркизу не спускаться вниз, поэтому ребята летели уже несколько часов без перерыва на отдых и перекус. Впрочем, вскоре внизу замаячили оранжевые черепицы деревянных домиков и, наконец, высокий шпиль великолепного замка.

– Ура!!! Мы прилетели, и я не умер! – дурашливо провозгласил Тин, когда увидел школу.

Единорог мягко спланировал на землю недалеко от «Уголка Билли Блейка». Животное ужасно устало, отчего у него началась одышка.

– Прощай, старина! Передавай родителям привет! – ласково сказал ему Тин, потрепав по морде, и ребята, шатаясь от непривычно долгого сидения, побрели в сторону их спального домика. Как только Артур увидел загадочную лощину, он понял, что сейчас она уже не будет такой негостеприимной, как в прошлый раз. По узким улочкам спального городка шастали веселые студенты, одетые в школьную форму, повсюду сновали голодные лисы, выпрашивающие лакомства у всех подряд, кованые старинные фонари уже трудолюбиво освещали дороги, ибо день становился короче, ведь приближался слизень, иначе говоря, переходный период между оюнем и смраднем. Было видно, что недавно прошел дождь, так как земля выглядела мокрой и рыхлой, однако плохая погода не смогла нарушить то приятное праздничное впечатление, которое появилось в сердце Артура при взгляде на родные места.

– Кто последний добежит до спального домика, тот таскает мне книги из библиотеки! – вдруг весело проговорила Диана, кинувшись вперед и расталкивая недовольных студентов.

– А что будет тому, кто прибежит первым? – пропыхтел Тин на ходу, проследовав за своими друзьями.

– Поцелуй Прекрасной Дамы, – шутливо отозвался Артур, с легкостью обогнавший обоих. Он уже был около домика, когда Диана вдруг вскрикнула.

– Кажется, я подвернула себе ногу, – простонала она, резко остановившись. Артур развернулся и в тревоге подбежал к ней, однако хитрая девушка, хохоча, оттолкнула его и первая вбежала в шале Морских львов.

– Уж простите, ребята, – весело сказала она. – Теперь придется вам между собой обмениваться поцелуями.

– Так нечестно! – шутливо возмутился Артур.

– О-о, это наши пришли! – вдруг послышались веселые голоса, и запыхавшиеся ребята увидели перед собой всю компанию Морских львов, уютно устроившихся в гостиной перед уже разожженным камином. Стройного Тода, почти черного от загара и с блеклыми, выцветшими от солнца кудрями, прекрасную Эвридику, которая за время оюня немного набрала в весе, неопрятную Милли Троуд, по-прежнему с одной полураспущенной косичкой, худощавого Даниела Фука, который успел за каникулы вытянуться, наверное, раза в два, Треверса, еще больше растолстевшего от праздного времяпрепровождения, и многих других.

Как только вновь прибывшие зашли внутрь, ребята бросились обнимать гостей, сопровождая свои приветствия радостными возгласами. Тод, увидев Диану, как-то странно вспыхнул и смутился, что тут же решительно не понравилось Артуру. Впрочем, он был слишком рад, чтобы обращать внимание на подобные пустяки.

– Как долетели? – поинтересовался у них Даниел.

– Нормально, только есть хочется, – весело отозвался Тин.

– А меня вот во время полета стошнило, – пожаловался их несчастный приятель. – Все-таки меня ужасно укачивает на единорогах…

– Мы очень по вам скучали! – провозгласила Милли Троуд, оценивающе глядя на Артура. Юноша, на ее взгляд, стал совсем прехорошеньким, поэтому она уже начала судорожно думать о том, как будет оказывать ему знаки внимания.

– Пойдем в нашу комнату, хочу убедиться, что там все по-старому! – предложил Тин Артуру.

Вот здесь-то и случилась первая неприятность. Когда ребята зашли в спальню, где по-прежнему приятно пахло деревянным срубом, то к своей большой неожиданности увидели на кровати Артура какого-то незнакомого паренька, раскладывавшего вещи.

– Привет, это наша комната, – тут же деловито сообщил Тин, желая предупредить мальчика, что тот ошибся дверью. – Как тебя зовут? И почему ты в шале Морских львов, ведь распределения по группам еще не было?

– В этот год распределения не будет, – серьезным голосом проговорил паренек. – Так решила Дейра Миноуг. Поэтому меня по собственному желанию определили к вам.

– Но ведь это второй курс? – удивился Артур. – А ты должен быть с первокурсниками.

– Нет, так как я гений. Я за несколько недель прошел всю вашу программу, – таким же серьезным и даже немного занудным голосом проговорил юноша. У него было вполне миловидное лицо, которое, однако, несколько портило строгое выражение по-девичьи крупных серых глаз. Незнакомец был одет в чистый сюртук, который мальчик еще не успел сменить на школьную форму, и тщательно выглаженные брюки. Казалось, во всем его облике нельзя было найти ни малейшего изъяна – настолько опрятным, чистым, причесанным, отглаженным и благоухающим он выглядел. На его рубашке черного цвета, застегнутой на все пуговицы, выделялся аккуратный воротничок, такой белый, будто его специально покрасили замазкой. Было видно, что мальчика в дорогу собирала мама.

– Так как тебя звать, гений? – немного насмешливо поинтересовался Тин, который все никак не мог уразуметь, почему этот франт сидит в их комнате с таким важным видом, будто является послом короля.

– И-инк, – странно выразился мальчик, и было непонятно, то ли его действительно так зовут, то ли он просто икнул.

– Я Артур, а это Тин, – представился юноша, старательно пряча улыбку. Вид новичка его немало позабавил.

– Понятно, – сухо сказал Инк, продолжив разбирать свою сумку.

– Ты уверен, что тебя поселили сюда? – еще раз поинтересовался Артур.

– Уверен, – был ответ.

Артур с Тином озабоченно переглянулись.

– Дейра Миноуг сама определила меня сюда, – уточнил странный мальчик, увидев, что ребята не собираются оставлять его в покое.

– Пойдем сходим к директрисе, – предложил тогда Артуру Тин.

– Пошли, может нас решили переселить?

– Не нас, а тебя, ведь это твоя кровать. В любом случае я категорически против.

Разговаривая подобным образом, ребята поспешно вышли из комнаты. Когда они проходили своих друзей, шумно обсуждавших что-то у камина, Тин с любопытством поинтересовался:

– Что за субъект этот Инк? Откуда он взялся?

– Мы не знаем, – стройным хором ответили ребята.

– Но, когда мы предложили ему сходить перекусить в столовую, он достал из сумы ржаной хлеб и ответил, что будет есть исключительно свою еду, – добавил Даниел Фук. – А когда я спросил его, почему непременно свою еду, то он ответил, что так безопаснее…

Ребята прыснули со смеху.

– Даже я, убежденный, что добром все это не кончится, на такое не способен, – весело добавил Даниел, все еще давясь смехом.

– Понятно, значит, дело совсем плохо, – сказал Тин Артуру обреченно, и они поспешно вышли из шале Морских львов.

Ребята быстро миновали извилистые улочки спального городка и вошли на территорию, где властвовал вечный оюнь. Красные и черные розы по-прежнему цвели возле замка, а над ними летали толстые мохнатые шмели.

Блистательная Дейра Миноуг находилась в своем кабинете. Тин вежливо постучался и даже шаркнул ногой перед тем, как войти внутрь – словом, он смог соблюсти все необходимые правила приличия. Однако директриса словно не была рада их видеть. Ее глаза из-под тонкой оправы очков смотрели нелюбезно и даже как-то враждебно.

– Добрый день, многоуважаемая госпожа, мы с вами так давно не виделись, – дурачась, начал Тин, но Дейра тотчас же прекратила его шутливые излияния одним взмахом руки.

– Здравствуйте, господа, – уставшим голосом произнесла она. – Кажется, я догадываюсь, почему вы решили заглянуть ко мне и скрасить мое одиночество. Тиннарий, я бы хотела поговорить с Артуром. Наедине.

Тин озабоченно переглянулся со своим другом и, чувствуя неловкость, нехотя вышел из кабинета. Ему было обидно, что его выставляют за дверь. Между тем госпожа директор внимательно посмотрела на Артура, и от уставшего лица ее словно бы повеяло морозом.

– Так по какому вы ко мне вопросу? – для формы поинтересовалась она, и юноша мог поклясться, что чувствует в ее голосе отчуждение.

– Мое место в шале было занято, и я, собственно… Хотел узнать, что все это значит? – сильно смущаясь, проговорил Артур. Директриса манерно пожала плечами.

– Все очень просто, мой мальчик: вы отчислены и не имеете больше права находиться на территории школы.

– Но почему? – с удивлением воскликнул Артур. Неожиданная новость буквально выбила почву из-под его ног, шокировала его, и он вдруг так растерялся, что даже не знал, как стоит на это реагировать. Дейра молча завернулась в кружевную шаль, стряхнула пылинки со своего длинного одеяния и невозмутимо сказала:

– Вы ушли из школы, никого об этом не предупредив. Тем самым вы нарушили наши правила.

– По-моему, вы тоже действовали не по правилам, когда принимали меня в Троссард-Холл на безвозмездной основе, – хмуро проговорил Артур. Мальчик отчаянно пытался придумать, как можно переубедить директрису, однако ничего не приходило ему в голову. Он не мог просто так уйти сейчас из Троссард-Холла! Здесь его дом, друзья, сюда должен переместиться Индолас… В библиотеке он намеревался отыскать нужную информацию для дальнейших поисков своего отца. В конце концов, он просто не готов уйти сегодня! У него нет ни гроша в кармане, и ему совсем некуда податься, разве что промышлять на дороге возле Той-что-примыкает-к-лесу.

Дейра задумчиво смотрела на взволнованного юношу. Затем она улыбнулась, пряча в уголках губ усмешку.

– Да, я действовала не по правилам, как вы совершенно точно подметили. Однако есть немаловажная деталь. Я ненавижу дезертиров и предателей. А вы ведь так и поступили, правда? Я не знаю истинных причин, по которым вас не было в школе, но факт остается фактом – в нужный момент вы предпочли бросить всех, даже своих лучших друзей. Я считаю, что это не только недостойно, но и подло!

Пока женщина произносила эти слова, разительная перемена происходила с лицом Артура, которое то болезненно бледнело, то краснело. Конечно, то были незаслуженные и совершенно необоснованные упреки, однако их было все же неприятно выслушивать!

– Пожалуйста, не судите меня, вы ведь ничего не знаете! – сбивчиво воскликнул Артур, чувствуя, как от волнения у него перехватывает дыхание. Дейра покачала головой.

– Я и не хочу знать, мой мальчик. Меня интересуют только факты. Не спорю, вы действительно подавали большие надежды, и я даже в какой-то степени гордилась вашими успехами. Однако… Вас ведь покинул единорог, не так ли? Эти животные очень преданные, они бросают своих всадников только в том случае, если те совершают нечто подлое, низкое… Тот факт, что единорог оставил вас, лишний раз подтверждает мою версию. На ваше место уже определен другой ученик, а вам с этого дня строжайше запрещено находиться на территории Троссард-Холла, только если… Если у вас не имеется при себе сумма, достаточная для оплаты учебы, – последнюю фразу Дейра проговорила как-то особенно язвительно.

Юноша с грустью опустил голову.

– Денег у меня нет, – тихо и в то же время с невыразимым достоинством произнес он. – Однако я не могу уйти прямо сейчас. Позвольте хотя бы какое-то время побыть еще здесь. Как только наступят холода, я тут же уйду.

Дейра неожиданно разозлилась.

– Как вы смеете, юноша, – в сильном раздражении воскликнула она, – ставить мне какие-то глупые условия! Мне абсолютно все равно, что вы можете, а что нет. Решения директора окончательны и не подлежат обсуждению.

Артур порывисто развернулся и пошел к двери, однако, перед тем как выйти за порог кабинета, он все же остановился и, взглянув на непреклонную директрису, через силу проговорил:

– Если не хотите принимать меня в качестве ученика, то возьмите хотя бы как работника… Я могу выполнять любую работу, только разрешите мне до наступления смрадня пожить в Троссард-Холле.

Дейра крепко задумалась. После того, как студенты оставили Троссард-Холл, дабы помочь беруанцам и королю, все сотрудники школы разбрелись кто куда. Недостаток рабочей силы сказывался на всем – начиная с постепенного всеобщего запустения и кончая беспорядком на кухне и нехваткой преподавателей. Хорошо еще, что пока родители по-прежнему отпускали сюда своих детей. Так или иначе, именно сейчас директору нужны были дополнительные рабочие руки. Она и правда могла воспользоваться предложением самоуверенного мальчишки и оставить его в школе. К тому же она чувствовала себя вправе выплачивать ему более низкое жалование по сравнению с другими, что, несомненно, было весьма выгодно. И лишь один факт все же сильно беспокоил директрису.

– Я могла бы вас устроить на работу… – медленно проговорила она. – Однако после той характеристики, которую мне предоставил о вас государственный коронер города Беру, мне, честно сказать, не очень хочется этого делать. Кажется, он упоминал, что вы являетесь вором.

– А мне кажется, что недоказанные обвинения являются клеветой и караются законом не меньше, чем воровство, – парировал Артур, глядя прямо в глаза Дейре. Женщина какое-то время молчала, а затем язвительно хмыкнула.

– Вижу, что наши преподаватели, по крайней мере, научили вас дерзить. Что ж. Я согласна взять вас в качестве работника. Вам будут выплачивать жалование, и вы получите право свободно перемещаться по территории Троссард-Холла. Работу будете выполнять разную, однако в основном встречать гостей и новых студентов, помогать по кухне, убираться и подметать территорию. Жить будете в самом замке. Если хоть один предмет пропадет, или вы совершите хоть малейшую оплошность, то я имею право выгнать вас в любой момент. Согласны на такие условия?

– Согласен, – буркнул Артур.

Дейра спокойно кивнула головой.

– Договор заключать не будем, вы и так тут остаетесь исключительно благодаря моей излишней доброте. Видимо, мой мальчик, я все-таки питаю к вам некоторую слабость, раз уже во второй раз готова идти на уступки, – сказав это, Дейра Миноуг с явной насмешкой посмотрела на юношу. Она не лукавила, когда говорила, что испытывает к Артуру слабость или же симпатию. Это действительно было так. Однако произошедшие события все же несколько пошатнули ее первое впечатление от своего блистательного ученика. Директриса, будучи сама прямолинейной, честной, и даже в известной степени фанатичной, делила весь мир на черное и белое. Для нее не существовало полутонов. Было лишь то, что выгодно для ее школы и то, что, соответственно, невыгодно и опасно. Ей не хотелось вручать диплом подозрительному студенту, который в один щекотливый момент слинял при первой же возможности. Помимо прочего, об Артуре стало известно в Беру. Другие родители могут начать возмущаться, узнав, что один из ее студентов учится в школе совершенно безвозмездно, при том что они сами платят за своих детей довольно круглую сумму.

Все эти соображения подтолкнули директрису к радикальному решению отчислить его, однако, как это ни парадоксально звучало, вместе с тем она все же была рада оставить юношу в Троссард-Холле. Глядя на его красивое возмужавшее лицо, так очаровательно бледневшее от ее оскорблений, она чувствовала какое-то особое удовлетворение, ибо таким образом она мстила ему за то, что он покинул родное детище – Троссард-Холл, даже не спросив на то ее позволения. И это вместо благодарности за то, что она радушно приняла его в школу!

Когда Артур быстрыми шагами вышел из кабинета директора, то тут же натолкнулся на Тина, который, прислонившись ухом к массивной двери, пытался подслушать, о чем они говорили.

– Ох, Арч, ты чуть не придавил меня дверью, – жалобно проговорил Тин. – Куда ты летишь? Я так и не смог ничего расслышать, дверь слишком толстая. Вы разрешили судьбу Ика, или как там его?

Отойдя на некоторое расстояние от кабинета директрисы, Артур резко развернулся и посмотрел на своего друга. Лицо его уже не выражало признаков гнева или же недовольства; юноша выглядел абсолютно спокойным.

– Тин, кое-что поменялось.

– Да ладно? Что именно? Только не говори мне, что Ик теперь будет жить со мной в одной…

– Не хочу тебя разочаровывать, Тин, но придется тебе привыкать к новому соседу, – с горькой усмешкой сказал Артур.

– В каком смысле? Ты серьезно? – Тин удивленно взглянул на своего друга.

– Более чем. Меня отчислили.

– Пфф… – мальчик издал какой-то неопределенный звук, похожий на страдальческий вздох единорога после долгого полета. – Что за чушь?

Артур вкратце пересказал ему разговор с Дейрой.

– Но… Как такое возможно? Что эта карга вообще себе позволяет? – возмутился Тин и, не слушая протесты своего друга, решительно направился к кабинету Дейры. Он намеревался поговорить с ней начистоту, может, убедить поменять свое решение, однако директриса предусмотрительно закрыла дверь изнутри на щеколду.