Темный бог вечности. Червивое яблоко 2

2

Что-то ломилось сквозь сон, взламывая барьеры, отделяющие сознание от реальности, хотя барьеры эти были очень мощными. Рекс был буквально напичкан снотворным, и его одурманенный мозг изо всех сил старался вырваться из цепких объятий химического сна.

Сигнал, вызвавший такую бурную реакцию, был очень слабым, но в нем было такое отчаяние, такая беспомощность и тоска, что не воспринять его как импульс к действию Рекс просто не мог.

Строго говоря, это не был призыв о помощи. Где-то рядом подходила к концу человеческая жизнь. Человек умирал, он знал, что умирает, и, более того, человек почему-то был твердо уверен, что умрет ровно через сорок шесть минут, секунда в секунду – откуда такая точность, черт возьми? – и… человек не ждал спасения, не имел надежды, в его эманации не было страха, только бесконечное одиночество и тоска.

Рекс открыл глаза и рывком сел в постели. В комнате было темно, тихо и противно пахло лекарствами. Некоторое время он мучительно соображал, где он?.. что он тут делает?.. и даже кто он, собственно такой? Но тут же воспоминания накрыли его будто приливная волна Пульсарки. Он вспомнил и бой, все случившееся после боя и накатившую на него тогда жуткую, даже небывалую боль в спине. Да, он действительно был основательно одурманен лекарствами. Тетушка в неуемной заботе о здоровье племянника напичкала его лошадиными дозами снотворного и обезболивающих. Как сказали бы сподвижники Рекса по эскападе топарей – скрыплы отдыхают!

Вопрос, что делать, для него не стоял. Надо было отправляться на помощь, причем самому и одному, потому что все окружающие, разумеется, дружно воспротивились бы его желанию идти куда бы то ни было. Пока настоишь, пока объяснишь, время будет упущено наверняка.

Было еще одно смутно беспокоившее его обстоятельство, правда, на периферии сознания. Сейчас спина у него не болела. То есть, она не только совершенно не болела, но и не беспокоила, не ощущалась даже. У него вообще ничего не болело, и это наводило на неприятные мысли: что же, под действием лекарств снова отказал интуитивизм? Как тогда, в городе, когда его тяпнули скрыплы? Впрочем, Рекс тут же сообразил, что в этом случае он не принял бы сигнала вообще, а не только не определил бы своими локаторами место, где находится умирающий (излучина Пульсарки у подножья Ошбы). Тем не менее, ему было тревожно и неприятно от совершенно ясно осознаваемой иррациональности этой тревоги.

Рекс торопливо оделся, сунул в карман походную аптечку, привычно накинул на шею ремень конвертора и… недоуменно захлопал глазами. Очевидно, он на какое-то время отключился – потерял сознание, заснул, какое это имеет значение? – во всяком случае, Рекс стоял уже в предбаннике Гнезда, и перед ним была открытая дверь во внешний мир… Как он умудрился сюда попасть? Когда открыл двери? В сомнамбулическом припадке, как лунатик, что ли? Что это с ним такое происходит, и что за дрянью напичкала его дорогая тетушка? Впрочем, вопрос был никчемушный, поскольку человек у подножья Ошбы умирал, и надо было спешить.

Появление Рекса в нужном месте – на узком карнизе, нависающем над руслом Пульсарки – сопровождалось новым провалом в сознании. Если судить по собственным ощущениям, Рекс оказался здесь, что называется, в мгновенье ока. Однако, судя по состоянию организма, это, мягко говоря, не соответствовало действительности – таким усталым, да нет, совершенно обессиленным и разбитым он себя чувствовал. Он плюхнулся на камень, чтобы перевести дух, обвел террасу глазами, но ничего, кроме вдребезги разбитого штурмового бота, не обнаружил. Обломки бота были слишком искорежены, да и слишком малы, чтобы уцелевшие люди могли среди них находиться. Тем не менее, эманация исходила от обломка, более всего напоминавшего бренные останки электронного блока управления. Рекс со вздохом поднялся с камня, подковылял ближе к блоку, присел на корточки, вгляделся и… провалился в темноту.

Пространство вокруг более всего напоминало космос. Так же, как и космос, оно было заполнено светящимися… не точками, не звездами, – артефактами всех оттенков красного цвета и странных форм, отдельными и сгруппированными в некое подобие созвездий, которые на краткие доли секунды стремительно и хаотично соединялись друг с другом странными подобиями светящихся пульсирующих трасс. Занимавшее центральное положение большое тусклобордовое пятно было окружено дрожащим ореолом той же цветовой гаммы. Совершенно очевидно, это "нечто" стремительно теряло энергию.

"Кто ты?" – спросила тьма.

"Здешний комт", – ответил Рекс.

"Азерски? Ты пришел добить меня?.. нет, ты хочешь помочь. Но почему? Я был твой враг… Впрочем, меж вами, высоколобыми, полно блаженных чудаков. Когда-то мою жизнь черт знает, почему, спас Грот, теперь вот ты туда же?

"Ты ведь киборг, каким-то чудом сохранивший человеческую личность, правильно? Помолчи, ты быстро теряешь энергию. Сейчас я сниму боль и посмотрю, что для тебя можно сделать".

"Спасибо, – сказал обломок. – Мне легче. Мне уже не больно. Почти. Ты прав, но я не вполне киборг. И не фантом. В смысле, не фант, управляющий боевой машиной… да, были и такие разработки, но в Компаниях их забраковали… ты спросишь, почему? Они действовали только на базе формальной логики, не были способны на нетривиальные решения и, значит, их действия были предсказуемы. Все боевые машины, напавшие на тебя, управлялись такими, как я… что, однако же, Компаниям совсем не помогло".

"Кто такой Грот?" – спросил Рекс.

"Очень неплохой ученый, – совершенно неожиданно в разговор вмешался Серж Кулакофф. – Да, я приехал, я здесь, только меня к тебе не пускали. А Грот мой коллега, человек исключительной порядочности, и очень талантливый. Ты сможешь помочь этому парню, Рекс? Продержись хотя бы четверть часа, мы уже в пути и везем все необходимое".

"Он теряет энергию, и долго возмещать ее я ему не смогу, сил не хватит, так что поспешите. Что-то ты заволновался при имени Грот, Сережа. Что с ним такое? В чем дело? "

"Какое-то время назад Грот исчез, как и многие другие. Теперь-то понятно, как и куда. Влип точно так же, как я, и как все прочие. Очень не хочется верить, что он с какого-нибудь боку причастен ко всем этим безобразиям".

"А он и не причастен, – вмешался киборг. – Он всего-навсего пытался найти способ с помощью компьютера сохранять людям жизнь после смерти тела. Я понял Грота так, что он хотел научиться инсталлировать фант человека, у которого тело не работает, в другое тело, у которого не работают мозги. Мы были смертельно раненными солдатами, и должны были быть первыми такими. Но Компаниям нужны были не спасенные солдаты, а киборги с человеческими мозгами для управления штурмовыми ботами. Так что Грота с этой работы тут же и вышвырнули. Под машины нас приспосабливал уже не он. Есть в его лаборатории такой молодой петушок, ходил у него в заведующих теоретическим отделом. У него их два таких, о первом ничего не знаю, а вот второй – первостатейная сволочь. Откуда только они вылезают, такие?.. "

"Где находится лаборатория? На какой планете?"

"Планету называют Темная, а координаты ее я не знаю. Знаю только, что хозяйничают там не люди Компаний, а колониалисты".

Мысли киборга, очевидно, путались, сбивались, понимать его становилось все труднее. Центральное пятно стремительно чернело, ореол вокруг него истончался и вот-вот мог исчезнуть совсем. Силы Рекса были на исходе, подпитывать погибающий мозг ему, похоже, тоже было уже нечем, он сам держался из последних сил. И в это время, раздирая в клочья выстроенную им вокруг киборга защитную сферу, в нее ярким солнечным светом, шипением флаттеров и возбужденными голосами друзей ворвался внешний мир. Обессиленный Рекс, шатаясь, поднялся на ноги – здесь был Кулакофф, и теперь он, Рекс, мог бы себе позволить даже и отключиться на какое-то время… если бы не был, как выражалась тетушка, первым среди равных. Положение обязывает, знаете ли.

Карниз и раньше не отличался особой шириной, а после взрыва штурмового бота он вообще более всего на свете напоминал скрабью тропу. Но за штурвалом головной машины сидел, как оказалось, лично Шульц. Машина зарылась носом в осыпь, а колпак кабины начал откидываться еще до ее остановки. Во всяком случае, флаттер умудрялся каким-то чудом держаться на карнизе в двух шагах от разбитого бота, и это было главное.

Из кабины выскочил Шульц в сопровождении своих ребят, тащивших носилки и аккумуляторные батареи. Подскочив к Рексу, парни завертелись на месте, не понимая, кого им следует укладывать на носилки, и на кой черт здесь кому-нибудь могли понадобиться аккумуляторы.

Остальные флаттеры плюхнулись внизу, ближе к Пульсарке, и по осыпи к Рексу карабкались люди, тащившие на себе еще какую-то аппаратуру, среди этих людей мелькала косматая шевелюра Сержа и парочка белых халатов. Впереди всей этой галдящей возбужденной толпы штурмовым танком пер Черный Барон. С первого взгляда оценив обстановку, Айно мощными руками схватил Кулакоффа за бока с воплем: "Шульц, держи! " подбросил его высоко в воздух, пожалуй, на целых полметра выше карниза. Серж не успел даже испугаться, как оказался перед блоком управления.

– Куда подключать? – орал Шульц, и аккумуляторные провода в его руках извивались, как готовые к укусу змеи.

– Сначала надо отправить его величество, – заявил Айно непреклонным и предельно официальным тоном. – Ваше величество, прекратите качаться как былинка на ветру и извольте лечь на носилки… Ваше величество, я исполняю строжайшее повеление госпожи комтессы, и если, как Вами неоднократно декларировалось, Вы всего лишь временный управляющий до… как бы сказать… окончательного излечения госпожи комтессы, извольте выполнять ее недвусмысленную волю.

– Подключайте сюда, сюда и сюда, – командовал Кулакофф, отправив с рекордной скоростью созданный фант внутрь блока и ориентируясь по онлайн контакту. – Здесь нужна изоляция. И здесь… Скорее, скорее, и тащите блок в лабораторию, тут у меня нет ни одного шанса спасти этот… эту жизнь.

Рекс, шипя и ругаясь, рухнул на подставленные носилки. Шульцевы спецназовцы сноровисто разделились на три группы. Одна быстро и с какой-то изящной аккуратностью поместила блок управления во флаттер, вторая подхватила носилки с Рексом, а двое последних ловко ухватили Кулакоффа под локотки, и не успел он опомниться, как оказался внутри флаттера рядом с Шульцем и по соседству с блоком управления.

– Дайте же мне возможность взглянуть на Рекса, – орал возмущенный Кулакофф, но флаттер уже мчался к Гнезду.

– Да не волнуйтесь Вы, – увещевал его Шульц. – Все будет в порядке. То есть, все и есть в порядке, – поправился он.

– Вижу я, в каком все порядке. Что это за новости, извините? Как Рекс сюда попал?

– Ногами, – рассмеялся Шульц.

– Еще один остряк – самоучка на мою голову, – взвыл Кулакофф дурным голосом, – близнецов, стервецов рыжих, мне мало, и этот туда же! Заперт он был. Понял? Заперт на замок, причем не электронный, а механический. На механический, понял, чудило?

– Ну и что, – флегматичничал Шульц. – Тоже мне, проблема. Значит, он и механические замки умеет открывать, только и всего.

– Ну, умники кругом, до сил нет! – вздохнул вдруг успокоившийся Кулакофф. – Ага. Конечно. Научился. Не только открывать без ключа, но и закрывать тоже. Потому что, мне докладывают, замок, как был закрытый, так закрытый и есть. И что его кто-нибудь открывал-закрывал для любимого предводителя, вождя и сюзерена, так ведь никто не сознаётся.

– И не сознается, даже не надейся.

3

"Лиловая Звезда" представляла собой вполне серьезный боевой корабль класса трасформер – корвет, вооруженный ракетами, лазерными и гравипушками и даже аннпгпляционным орудием, способным на счет "два" превратить в облачко раскаленных газов приличный астероид, но то, к чему она приближалась… Флагман эскадры гроссадмирала Хилтибранта дредноут "Разрушитель солнц", на сооружение которого наверняка были полностью угроханы материальные ресурсы не одной планеты, а может, и не одной планетной системы, просто потрясал воображение чудовищными размерами, грубостью, какой-то неопрятной корявостью форм и исходившим от него ощущением необоримой тупой мощи.

"Разрушитель солнц" пер вперед, на полной мощности взламывая пространство и разбрызгивая вокруг целые фонтаны гравитационных и темпоральных полей и линз такой безудержной внутренней энергии, что даже прочие дредноуты эскадры адмирала Хилтибранта считали за благо держаться от него подальше, не говоря уже о всяческой крейсерско-фрегатно-корветной мелочи. "Шелупони", как любил говаривать сам адмирал.

Где-то там, далеко позади, осталась мятежная Азера со своим несговорчивым комтом, а здесь…

Энергетические установки "Звезды" были давно уже переведены в холостой режим работы, поскольку управлять шипом все равно не было никакой возможности. "Лиловая Звезда" была захвачена "Разрушителем" гравитационным полем, и подтягивалась сейчас этим полем к себе. "Разрушитель", понятно, ни с экипажем, ни с пассажирами корвета, ни в какие такие разговоры – переговоры вступать не собирался. Со "Звездой" поступали точно так же, как поступают в космосе с любым захватываемым кораблем: перехватили управление, обездвижили, да и волокли к уже трансформированному в абордажный режим ближайшему из своих сегментов захвата, где и собирались – это тоже всем было совершенно очевидно – "обшмонать" по полной программе. Поведение было вполне бесцеремонное, профессиональное и адекватное приказу: велено представить пред руководящие очи – вас и волокут, как щенка, за шкирку. Было бы велено уничтожить – прихлопнули бы походя, как муху, никто на "Разрушителе" и внимания бы на инцидент не обратил, да и сами исполнители уже через пять минут о нем забыли бы.

Вся разношерстная публика, собравшаяся в рубке "Лиловой Звезды", притихнув, смотрела, как надвигается, наваливается, заполняет все экраны эта чудовищная коряво уродливая громада – воплощение, олицетворение, апофеоз всеподавляющей имперской мощи.

Впрочем, процесс означенного, так сказать, созерцания длился весьма недолго. Экраны на мгновение погасли, а когда они вновь загорелись, на всех без исключения высветилась пучеглазая физиономия, судя по всему, весьма нехилого начальства, очень усталого и даже изможденного человека… а вот это было уже серьезно – его симбиозные никелевые контакторы были запиленными до невозможности.

Начальство изволило держаться в свободной манере, делало все подчеркнуто неторопливо, а по бесстрастности своей физиономии могло бы дать сто очков вперед даже мумии Фароаноса из телетаксерного сериала "Планета пирамид". Тем не менее, с его появлением на экранах инфоров время вдруг утратило былую неторопливую монотонность и помчалось вперед с совершенно противоестественной скоростью.

Все сколько-нибудь значительные лица из числа пассажиров и команды не успели охнуть, как оказались сидящими каждый у персонального инфора и подробнейшим образом отвечающими на вопросы своей же персональной ипостаси до омерзения дотошного фантом-начальства.

Не у дел пока оставались только Эни Боди, с которой сэр Начальник был подчеркнуто почтителен, подсанационная хакерша да командор-санатор, коему предписано было "наблюдать за маневром стыковки"… чего там наблюдать?.. будто от него что-нибудь зависело! "Вами займутся… После… Обязательно…" – многообещающе сообщил сэру Юргену Начальник, гнусно улыбаясь одним только своим тонкогубым жабьим ртом, выпученные глаза его оставались по-рыбьи бесстрастными. Обрадовал, сволочь. А борт "Разрушителя", заботливо трансформированный, причем, отнюдь не в варианте встречи дорогих и обожаемых гостей, надвигался с неотвратимостью судьбы. А транс-сегмент захвата ощерился абордажными палубами со всеми их милыми сюрпризами вроде гравипушек, лазерных ножей для вскрытия корпусов, штурмовых ботов, роившихся в классическом брейк-дансе… ну и так далее. Все вокруг происходящее весьма мало походило на благостные картины, что совсем недавно рисовала тут чванливая хакерша.

Впрочем, и сама хакерша сейчас вид имела отнюдь не такой самонадеянный и самодовольный, как раньше. Рожицей была бледна, губками дрожлива, и с рожицы своей высоколобой то и дело вытирала пот дрожащей же лапкой – Эни Боди, похоже, единственный человек на борту шипа не имевшая оснований для беспокойства за свою дальнейшую судьбу, воспользовалась вынужденным бездельем, чтобы поплотнее познакомиться со своею новой "сервомисской". И что оная "сервомисс" самоуверенно недооценила свою "феодалшу", выяснилось очень быстро. Что называется, в мгновение ока.

Феодалша потребовала от Аны вывернуться наизнанку. Ей, стерве, видите ли, от своих сервов нужен полный и совершенный душевный стриптиз. Она, видите ли, должна знать, чем дышит, о чем мечтает и даже в какой позиции предпочитает с мужиками трахаться ее доверенная сотрудница. И вот тут-то Ана совершила непростительную ошибку, принявшись, что говорится, "вешать новоиспеченной хозяйке лапшу на уши", да еще и распустивши при этом павлиний хвост. Разумеется, многое в ее прошлом хозяйке знать было противопоказано, но уж небрежно лихачить, пыль в глаза пускать и всячески демонстрировать, что и мы тут, извините, "не пальцем деланные", совсем не следовало. Оказалось, что вопросы, которые ей задавались, по видимости бессистемные, сугубо "бабские" и даже, вроде бы, бестолковые, на самом деле не так уж и глупы.

Очень скоро Ана почувствовала себя крайне неуютно. Вопросы все больше и больше группировались вокруг ее сексуальных привычек и предпочтений, все ближе и ближе подбирались к ее главной, так тщательно оберегаемой тайне. С двойным донцем оказались вопросики. Бабец ее новоиспеченная феодалша и сеньориха была, как оказалась, явно та еще, ушлая, во всякого рода извращенных сексуалиях еще как поднаторевшая… а по внешности – да, ой! – просто домашняя кисейная девочка, которая и вибратора-то ни разу в глаза не видела. Интом шефиня оказалась тоже очень даже хоть куда, ложь просекала слету, врать – чем дальше, тем больше – становилось все труднее, а времени продумать линию поведения не было вовсе. Феодалиха явно насторожилась, подобралась, взгляд ее сделался колючим и острым. Сердце Аны снова дало сильный сбой, правда, теперь уже совсем не сладкий. От эйфории, в которой она пребывала после столь удачно начавшегося дня, не осталось и следа. Ей вдруг стало ясно, что взлетела она явно слишком уж высоко, что судьба ее по-прежнему висит на волоске, и что вся ее одиссея может окончиться совсем не так жизнерадостно, как это ей только что рисовалось. Спину Аны крутило невыносимой болью, на глаза наворачивались слезы, и орать хотелось от этой боли в полный голос. Но тут она неожиданно получила столь необходимую ей передышку. Взгляд у Эни стал вдруг рассеянным, лицо озадаченным, а вопросы вдруг потеряли жесткость и остроту. Можно было хотя бы перевести дух и собраться с мыслями.

А Эни, с садистским удовольствием наблюдавшая, как, растеряв всю свою самоуверенность и наглость, ужом извивается ее новая прислуга – было, явно было, что скрывать поганке! – вдруг оказалась в этот момент в состоянии фантом-контакта лично с самим Его Имперским Сиятельством сэром Который Всегда Прав.

Эни никогда еще до сих пор не функционировала в фантоме "онлайн". С несказанным потрясением она обнаружила себя одновременно в уже привычной, и даже намозолившей глаза рубке "Лиловой Звезды", и еще некоем огромном совершенно незнакомом помещении.

Раздвоение было таким резким, таким внезапным, что привело ее в болезненное, почти шоковое состояние. Конечно не так, как когда-то, в период раздвоения личности на Эни и Лайзу, но все-таки, чтобы придти в себя, ей пришлось приложить немалые усилия. Наконец, Эни удалось взять себя в руки. Она огляделась. В глубине рума, обставленного с неприятной, вызывающей и даже пошлой роскошью, в огромном и глубоченном кресле восседал ее "Всегда Правый" покровитель. "Ну-с, – сказал он. – Здравствуй. Как дела? ", и одновременно с ним – но совершенно отдельно, вот в чем фокус! – ее вниманием умудрился завладеть сэр Макрослип. Заслонив собою хакершу, он истерически вопил, брызжа слюной: "Это неправильно! Это нечестно! Я Вас спас! В конце концов, я человек маленький!"

Оказаться сразу в двух румах, раздвоиться настолько, чтобы говорить одновременно с двумя собеседниками, все понимать, все осознавать, использовать в одном разговоре сведения, только что полученные из другого – это было совершенно ошеломительно, мозги сносило, можно сказать, и ехала крыша. "Здравствуй, милый, – говорила она Координатору здесь, вверху, – я очень рада тебя видеть"… и в то же самое время здесь, внизу, в рубке, презрительно цедила через губу бедолаге коммандор-санатору, остро наслаждаясь тем, как он из белого на глазах становится уже просто зеленым: "Перестаньте дергаться, уважаемый, я ведь могу подумать, что у вас, и в самом деле, совесть нечиста…"

– Этот тип… – обратилась она к Координатору, кивая головой на командор-санатора и не отдавая себе отчета, что голос ее звучит в одном руме, а кивает она совсем в другом, – …этот тип, он что-то темнит…

– Какой? – удивился Координатор.

Эни несколько секунд пялилась на него, пока вдруг с ужасом не поняла, что Всегда Правый, в отличие от нее, есть самый обыкновенный неоконтакторенный горожанин, физически хилый, старый, даже дряхлый, к тому же тугодум, что многое из того, что просто и естественно для нее, ему абсолютно недоступно и не понятно… и что показывать ему это категорически не рекомендуется.

– Я о капитане "Лиловой Звезды". Не верю я, что у Азеры он оказался случайно. Врет, сволочь.

– Так ты не знаешь, что там делал корабль санации?

– Откуда? – удивилась Эни. – Это тонет во мраке неизвестности… – она внутренне хихикнула, фраза получилась хороша, не позабыть бы ее, еще пригодится.

– Это один из двух вопросов, на которые я хотел бы получить ответ без свидетелей. Что же он там делал?

– Я полагаю, ждал какой-то груз, – сказала Эни, проявляя чудеса сообразительности. – Когда мы прибыли, он находился в режиме трансформера, причем в фазе приема, что характерно. Я уж подумала, не промышляет ли почтенный капитан контрабандой? – И Эни тут же весьма подробно рассказала Всегда Правому все обстоятельства своего чудесного спасения.

– Так-так-так… – Координатор жизнерадостно потер руки. – То-то уважаемый сэр Заместитель Санатора так задергался, как только услышал про "Лиловую Звезду". Значит, наша санация потихонечку грабит наши же Объединенные Компании? Интересно…

– А с этим Макрослипом как быть?

Координатор изволил отмахнуться с видом величественным и даже, она бы сказала, напыщенным.

– Наплюй. Им займутся. И воздадут ему по грехам его. Впрочем, нет. Его надо сохранить. Непременно и категорически. Он еще ой-как пригодится.