Письма к Молли или, P.S. Покормите белых голубей

Письмо 1. О письмах

Моя дорогая, нежная, ласковая и заботливая Молли, помните ли вы меня?

Мы с вами встречались каждый день, когда я выходил из дома на учебу или на работу. Вы же каждое утро выходили во дворик, чтобы убрать в саду, за которым вы так старательно ухаживали.

Я помню, как вы часами напролет ублажали капризы полиантесов, поливали пенстемоны, ставили горшочки с лизиантусами и искали место для кустиков лаванды. Я все это помню!

Помню два вишневых дерева у нашего подъезда. Помню, как редко и как красиво они цвели. Помню, как вы хотели посадить сакуру, но боялись, что наш суровый климат не даст ей расти и цвести в полную силу.

Люпины, хризантемы, канны, альстромерии, клематисы, вьюнки и петуньи! Да, моя дорогая и милая Молли, я все это помню.

Но вот я переехал в новый город. Начал самостоятельную взрослую жизнь. Позволите ли вы мне писать вам письма? Я не прошу вас на них отвечать. Вы можете их не читать, если вам не понравится.

Я просто хочу вам их писать.

Вы же помните мои рассказы? Вы помните мои романы? Вы помните мои сказки?

Мне всегда хотелось стать поэтом, но я так и остался прозаиком. Рифмы мне не даются. Я и сейчас продолжаю писать. Вы всегда хотели, чтобы я продолжал писать. И я продолжаю писать.

Несмотря не все невзгоды, печали и трудности будних дней, я продолжаю писать. И поверьте мне, моя нежная Молли, меня ничто не остановит! Так и знайте!

Можете мною гордиться.

Так позвольте же мне писать вам. Хотя бы иногда. Для вашего же удобства эти письма будут доставляться вам прямо в почтовый ящик. Я обо всем позаботился. Вам не придется ходить за ними на почту.

Я буду писать от руки, чтобы вы видели мой почерк. Также я обязуюсь стараться писать крупно, аккуратно и разборчиво, чтобы не доставлять вам дискомфорт. Я знаю: ваше зрение уже не такое, каким было когда-то, но я надеюсь, что вы сможете все прочесть.

Вам должно быть интересно, почему я решил написать вам, верно? Это вполне разумно, если такой вопрос сразу возник у вас в голове. Мы с вами были друзьями, хорошими соседями и добрыми знакомыми. Но все же пора признать, что сильно близки мы с вами никогда не были.

Забыть я вас не могу.

Зачем люди пишут письма? Должно быть, чтобы высказаться, поделиться своими чувствами, эмоциями, впечатлениями о тех или иных событиях, переживаниях, страстях, желаниях, стремлениях и достижениях. Люди нуждаются в том, чтобы кто-то послушал об их радостях и печалях, взлетах и падениях.

Мне очень неудобно будет, если вас мои письма «загрузят» и повиснут на шее, словно тяжкий крест. Нет! Позвольте себе ни о чем не тревожиться. Не волнуйтесь за меня. Не взваливайте на себя такую ношу. Просто читайте, если вам будет это интересно.

Люди пишут письма, чтобы другой человек узнал интересные новости из его жизни. И я буду рассказывать вам о своей жизни. Не знаю, как далеко зайдут мои длинные цепи рассуждений, бесконечные поиски причинно-следственных связей и ответов на вопросы, которые так жестоко терзают меня.

Я буду стараться, чтобы вам не было тяжело. Если станет тяжело – переставайте читать. Не надо. Я хочу, чтобы вам было легко. И я приложу весь свой писательский талант, чтобы добиться нужного результата.

Почему же я решил написать вам?

По всем тем же причинам, по которым людям пишут письма. Если честно, моя нежная Молли, я всегда считал, что письма – дело интимное. Возможно, в какой-то степени эротическое и чувственное. Это всегда сокровенно. Всегда интересно. И всегда так волнительно.

Сейчас я закрываю глаза и представляю вас. Вот вы стоите у почтового ящика и видите там конверт. В строке «отправитель» – мое имя. Вы взволнованы, я угадал? Конечно, взволнованы!

Возможно, вы подумали: «Что же случилось?». Вы возвращаетесь к себе в уютную теплую квартирку, садитесь в свое мягкое кресло и открываете конверт. Достаете письмо. Там несколько исписанных листов бумаги, сложенных в два раза. Вы разворачиваете их, берете свои очки, которые лежат на столике рядом с лампой, надеваете и… начинаете читать.

Прошу вас снова – не переживайте обо мне. Постарайтесь не тосковать обо мне, если мои слова в письмах навеют на вас это скорбное чувство. Лучше сделайте свой любимый ромашковый чай. Устройтесь поудобнее и просто почитайте. Вы, верно, устали после работы в саду? Как ваши георгины? Напоминаю, вы не обязаны отвечать мне.

Прошу меня простить за излишнее многословное вступление. Признаться честно – впервые пишу письма. Правда. Романы писать гораздо легче.

Почему?

Я не знаю тех, кто будет их читать.

Но я знаю того, кто прочтет мое письмо.

Позвольте же мне наконец начать, приступить к основной части своего первого письма.

Итак, как вы уже знаете, я переехал в новый город. Он большой. Это не столица. Провинция. И все же этот город гораздо больше того милого поселка, в котором мы с вами жили, в котором я рос.

С этим, новым местом, я познакомился в более сознательном и зрелом возрасте.

Что делает город таким, какой он есть?

Простите за банальный ответ, но истина остается неизменна. Конечно, люди. Жители, которые населяют этот город. Люди здесь хорошие, добрые. С некоторыми из них я уже успел завести знакомства. С ними приятно общаться на отвлеченные темы. Не услышал и грубых слов в чей-то адрес – хороший знак.

Я всегда считал, что бытие определяет сознание. На этот извечный философский вопрос я ответил для себя именно так. Я выбрал свою точку зрения. Ведь это правильно, если у человека есть точка зрения. Правда, не иметь никаких точек зрения – тоже точка зрения.

Извиняюсь за эту тавтологию. Давайте продолжим?

Я переехал в новое место. Бытие вокруг меня изменилось. И изменился я сам. Вы даже не поверите, как переезд может изменить характер человека! Какие-то потаенные двери сознания, что прежде были безнадежно заперты, открываются. Высвобождается нечто новое – новые мысли, стремления, амбиции и побуждения.

Да что там! Я скажу вам больше, моя дорогая Молли! Меняются даже вкусовые пристрастия! К примеру, я никогда не мог есть китайскую или японскую кухню с удовольствием. Европейская была мне все-таки ближе. Здесь же, в этом городе, я открыл для себя прекрасные рестораны восточной кухни. И сейчас не могу позволить себе отказаться от чашки с лапшой и морепродуктами, политыми соевым соусом.

Представляете? Так оно бывает!

Да, милая Молли, переезд, определенно, меняет людей. Во всяком случае, может этому способствовать. Проверил на себе. Но большая часть меня, безусловно, остается прежней. Я продолжаю писать. Это главное.

Я уверен в одном: куда бы ни занесла меня эта бурная и насыщенная жизнь, – я не остановлюсь в своем деле. Потребность в письме у меня стоит на одном уровне с базовыми потребностями. Возможно, для кого-то это покажется странным, напоминающим чем-то страшную зависимость, но для меня это – норма.

Я так живу.

И ничего не могу с этим поделать! А делать, собственно, ничего и не надо. Это очень хорошо.

Учитывая все эти обстоятельства, я начал работать на два «фронта». Вот-вот я начну свой новый роман для подрастающего поколения. И в параллели с этим я буду писать вам письма. Уверяю вас – меня нисколько не затруднит и не утомит работа в таком режиме. Мне не привыкать. Напротив, такая плодотворная работа будет приносить мне вдвойне больше удовольствия.

Ведь это самое главное, верно? Для чего я пишу? В первую очередь – хочу получить удовольствие от процесса. Все просто. Никаких закулисных тайн творца.

Все в нашей жизни мы должны стараться делать для своего собственного удовольствия. По мне, это вполне разумно. В этом нет нелогичного аспекта. Какой смысл делать добровольно то, что удовольствия не приносит? Другое дело – делать это дело (которое не приносит удовольствие) с конкретной целью. Как правило, это что-то вынужденное, необходимое.

Вы могли подумать сейчас о работе. И другой любой, кто бы прочитал это, мог подумать именно о том же. Но не дай бог, если ваша работа окажется для вас нелюбимым делом, которое вы вынуждены делать из необходимости. Не дай бог, если ваша работа не будет приносить вам то, ради чего вы живете – удовольствия и спокойствия.

Но, как часто это бывает, наши желания и возможности не совпадают. Это печально. Плачевно, что не у всех есть возможность (или просто не получается) построить свою жизнь так, как он этого хочет. Преград бывает слишком много.

И хорошо, когда ты знаешь, чего хочешь от жизни. Я прав? Согласны ли вы со мной? Гораздо хуже, если человек сам толком не знает, чего он хочет.

Так как-то случилось и со мной.

Я оказался на перепутье.

Произошло это в те годы, когда я обучался на последнем курсе колледжа. Вот-вот я получу среднее профессиональное образование. Безусловно, я отправлюсь получать высшее! Здесь вопросов нет. Но! Обязывает ли меня кто-то учиться дальше по той специальности, по которой я получил свое среднее образование?

Вот, в чем вопрос.

Обязан ли я оставаться в той сфере деятельности, в которой начал вращаться?

Передо мной открыты все пути.

Психологи называют это юношеским кризисом. В пубертатном возрасте человек пробует себя во всем! Он ищет. Молодой ум в поисках того, что его привлекает. Он странствует в поисках того, к чему у него лежит душа.

А потом? В юношестве человек наконец определяется с тем, с чем ему придется идти по жизни. Безусловно, во время кризиса зрелости он оглянется назад, чтобы спросить себя: «Правильно ли я поступил? Стоило ли оно того?». И тогда я задавал схожие вопросы.

Правильно ли я поступаю?

Верный ли путь я избираю?

Это сложный выбор. Правда. Найти то, чем ты будешь увлечен до конца своей жизни, о чем ни пожалеешь ни на миг – задача не из легких.

Что здесь важно? Быть честным перед самим собой.

Просто ли быть честным с самим собой? Я бы не сказал. Мир полон иллюзий, которые мы воссоздаем для себя сами. Прорваться через эти тернии трудно, но необходимо.

То состояние, в которое я впал в момент поисков, довольно сложно представить, если сам его никогда не испытывал. Но вы, моя нежная Молли, ведь тоже его испытывали когда-то, верно?

Это такое подвешенное состояние. Фрустрация. Желание достичь чего-то недостижимого. Будто все тело обматывает текучая резинка, цепи и кнуты, которые ты не можешь порвать, чтобы расправить плечи. Ты плаваешь в этой вязкой жиже, не в силах выйти на берег.

Выйти на берег – найти решение.

Если память мне не изменяет, то подобные неприятные ощущения я испытывал на протяжении двух или трех месяцев. Даже страшно представить муки и страдания тех людей, у которых подобное состояние длится несколько лет!

Есть ли те, кто долго не может найти себя? Да, конечно, есть.

Тяжело, когда это наши друзья, знакомые или близкие люди, а такое бывает нередко. Почему это тяжело? Невыносимо трудно от осознания, что сам ты практически ничем не можешь помочь такому человеку. Словно он – неизлечимо больной.

Помочь себе он может лишь сам.

Только дергая лапками, как лягушка в чашке с молоком, человек сможет спастись, убежать от этого состояния – выйти на берег.

Я же несказанно рад, что оказался на суше.

При этом мне пришлось разделить свою творческую жизнь от профессиональной. Если творчество – свободный полет мысли, чистое искусство, требующее яркого вдохновения – становится работой – жди проблем.

Как обеспечивать себя в момент творческого кризиса и упадка вдохновения? Вот, о чем надо задуматься.

Искусство не должно быть связано по рукам и ногам контрактами и договорами, несущими юридическую силу или какую-то обязательность. Тогда такое дело перестает быть искусством.

Безусловно, многие творят в жестких условиях. Но я к такому не готов. Не мое. Не для меня это все.

Мне нужна свобода.

Только чувствуя эту свободу, этот блаженный полет, я ощущаю прилив сил и вдохновения. Моя муза готова состоять со мной только в свободных отношениях. Она – дама капризная – и не потерпит жестких обязательств. Настроение у нее переменчивое. Лучше с ней не ругаться. Расставание дается слишком тяжело.

Но к своей музе я успел привязаться. Любить ее опасно. Но полюбить ее надо. Заслужить подарки этой проказницы – моя постоянная задача.

«Могу. Умею. Практикую.» – любит выражаться молодое поколение, шутя. Что тут еще сказать?

И кажется, что мне с моей музой удалось договориться. Мы снова нашли компромисс. Она подарила мне вдохновение.

Я пишу вам это письмо.

И черновые записи моей новой книги тоже почти закончены. Через пару дней я буду иметь все необходимое, чтобы наконец приступить непосредственно к написанию. Я обязательно буду отправлять вам вложения к письмам – отдельные главы и сцены из моего нового произведения.

Надеюсь, вы найдете их увлекательными. Вам же нравились мои рассказы?

Сейчас я позволил себе приостановиться и взглянуть на эти исписанные листы бумаги, которые предназначаются только вам, моя дорогая Молли. И тут я задумался: «Какой объем должен быть у простого письма?». Полагаю, определенных и строгих требований не существует. По крайней мере, они мне неизвестны.

Неудивительно, что мои письма будут такими. Многолетний писательский труд научил меня выбивать из своей головы слова и переносить их на бумагу. Много слов.

«Краткость – сестра таланта». Может быть. Не мне судить об этом. Я лишь пишу столько, сколько могу написать. Как считаю нужным.

Возьмем, к примеру, мой последний роман. Я планировал его ровно на двести тридцать страниц. Да, имея представления о соотношении количества глав и их объема, я мог предугадать приблизительную толщину моего томика. Но в итоге вышло триста тридцать страниц. Ровно на сто страниц больше, чем планировалось изначально. При этом я ничего нового не добавлял. Просто все основные события получились несколько более подробно и детально описаны. Только и всего!

Именно поэтому за длительность моих писем не ручаюсь. Какие-то получатся короткими. Какие-то – длинными. Как дело пойдет!

Моя любимая Молли, надеюсь, что это первое письмо, которое дало начало моего монолога, не сильно утомило вас. Желаю вам приятно провести вечер. Не утруждайте себя завтра утром в саду. Он у вас чудесный!

Не болейте. Желаю вам крепкого здоровья.

С любовью, ваш бывший добрый сосед, Север.

P.S. Покормите белых голубей.

Письмо 2. О творчестве

Моя нежная и заботливая, милая Молли, я счастлив написать вам снова. Очень надеюсь, что мое первое письмо вас не слишком утомило. Позвольте мне перейти к другому?

Я надеюсь, что чтение моих посланий привносит в вашу жизнь немного радости и удовольствия.

Как ваш уютный садик под окном? Мне не терпится его увидеть. Признаться честно, я еще никогда не встречал в своей жизни человека, который бы заботился о своем творении с такой нежностью и лаской.

Ведь сад – ваше творение. Я прав? Исправьте, если я неверно истолковал для вас истинную природу вашего чудного садика. Просто сегодня мне хотелось бы побеседовать с вами именно о творениях.

Мои творения – книги.

В приложение к этому письму я вложил первые главы моего нового произведения. О чем я решил написать в этот раз?

История будет повествовать об одной заключенной федеральной тюрьмы, которая по чудному стечению обстоятельств покидает одиночную камеру, куда ее посадили за нарушение внутреннего распорядка.

Бывшая заключенная и к тому же наркоманка становится частью научно-исследовательского агентства. Зачем она понадобилась? Из-за своего необычного дара, которым она обладает.

Вы спросите меня о том, почему в качестве главной героини я решил использовать столь неблагородный пример. Этим я хотел показать, что каждый имеет шанс на исправление. Сколько бы ошибок он ни совершил в прошлом, он может исправиться.

И главная героиня исправится.

Она сделает все возможное, чтобы стать лучше.

Вам уже не терпится узнать название моей новой книги? Знаю, вам всегда нравились названия моих историй. Я не стану в этот раз томить вас мучительными ожиданиями и отвечу сразу. Прямо и коротко.

Моя новая книга называется «Удел Эбис-Лота».

Признаюсь честно, изначально планировалось иное звание – «Падение Эбис-Лота», но, пересмотрев некоторые особенности сюжета, принял решение поменять одно слово.

Слово «удел» больше ассоциируется со словами «судьба» или «рок». Так я оставляю завесу тайны – «какой именно удел ждет Эбис-Лот?». Если бы я оставил первое название, то уровень интриги значительно бы снизился.

У вас уже появилось много вопросов, не так ли?

Как именно она сбежала из тюрьмы? Каким даром она обладает? Зачем она понадобилась научному сообществу? Что вообще они задумали сделать?

Слишком много вопросов! Много… интриги.

Ведь это самое главное!

Возможно, важней задачи не придумаешь. Каждой сценой, каждым абзацем автор хочет добиться лишь одного эффекта. Ему нужно, чтобы читатель перевернул страницу.

Без интриг не обойтись.

Вспоминая несчастную Шахерезаду, можно сказать, что каждый писатель кровью и потом делает то, что делала она каждую ночь (пускай и не в столь жестоких условиях) – заставляет хотеть своего слушателя узнать продолжение истории. Шахерезаде сохраняли жизнь, пока она придумывала истории с интригующим концом.

Я никогда не рассказывал вам о том, как я пишу. Все это «закулисье» оставалось только моим. Никогда прежде я не афишировал секреты своего творчества. И всегда придерживался одного жесткого правила: «Никому и никогда не говорить о новой книге, пока она не будет дописана до конца». Это было важно для меня. Как своеобразный ритуал, нарушение которого ведет к возникновению страшного проклятия. А для меня не могло быть проклятия страшнее, чем то, которое не позволит мне закончить начатую работу.

Правда, если быть честным перед самим собой, и задать себе вопрос: «А как часто я бросаю начатую книгу ради новой?», – может сложиться впечатление, что проклятие нависло надо мной черной тучей и не думает исчезать.

Вам, моя милая Молли, я могу открыться. Положа руку на сердце, я говорю: «Каждую вторую свою книгу я бросаю и начинаю новую». Измена ли это? Возможно! Не стану возражать. У измены много лиц. Кто сказал, что нельзя изменить своему творчеству, своему детищу? Еще как можно!

Бросить младенца посреди пути? Бывало. И даже слишком часто.

Но всякий раз, когда я бросаю одну идею и с распростертыми объятиями спешу к другой, я убеждаюсь, что та, новая мысль, была в сто тысяч раз лучше первой!

Такой вот парадокс, моя Молли. Так что нет ничего страшного в том, чтобы забросить идею на начальной стадии и умчаться покорять новые вершины. Главное – огонь. Огонь в твоем сердце и страстное желание написать хорошую историю. История, которая покорит сердца твоих читателей.

Кстати, об истории. Откуда они все берутся? Многие мои друзья считают, что у меня есть тайная шкатулка, откуда я достаю все свои идеи. Возможно, такая шкатулка имеется, но она носит более абстрактный и философский характер. Я не раз всем отвечал, что история начинается с конкретной сцены.

И сцена эта впоследствии может быть, как в начале книги, так в ее середине или в конце. Суть не в этом! А вся «соль» в том, что первоначально существует некий образ, который разрастается подробностями, превращаясь в запутанную и увлекательную историю.

Что касается книги «Удел Эбис-Лота», то все началось именно с той первой сцены-завязки, которую я вам описал. Заключенная сидит в изоляторе. И тут ее чудным образом освобождает незнакомец. Кто он и зачем это делает?

У нее есть необычные способности. Откуда? Как о ней узнали? Зачем она нужна им?

Пофантазировав на эту тему, у меня в голове родилась идея Бюро «Унесенные тайнами». О нем вы прочитаете в следующих главах книги. Не будем торопить события.

Видите, что я только что сделал? Я будто нечаянно бросил интересное название, неловкую фразу, которая вас могла заинтриговать и заставить читать дальше. Я прав? Очень на это надеюсь.

Итак, с возникновением идеи и с необходимостью интриг мы разобрались. Что дальше?

Как избавиться от плагиата. Тактика у меня одна, не самая простая, но я ее вполне освоил.

Главное – быть честным перед самим собой, когда пишешь. Очень важно объективно оценивать каждую написанную главу, каждое предложение, каждую фразу. Если чувствуешь жжение за грудиной – вычеркивай и делай заново. Я должен быть индивидуальностью, а не повторять за другими. Искренний самоанализ – самая настоящая волшебная палочка.

Вот и все!

Но порой быть честным перед самим собой – ох, как не просто! Над этим нужно работать. Снять все маски, парики, костюмы. Лишь оголив свой разум от мелочной лести к самому себе можно научиться писать искреннее. Только тогда есть шанс «выдавить» из себя что-то свое, настоящее.

История должна быть настоящей. Я должен быть настоящим.

Иных путей не существует.

Из всего этого косвенно вытекает еще одна особенность. Еще один мой маленький простой принцип. Я – режиссер своей книги. Никто не должен вмешиваться в процесс создания. Лишь я один – сам себе друг и враг в одном лице.

Когда я полностью контролирую весь процесс создания сцен, описаний и диалогов, я могу быть уверен в конечном результате. И в случае провала буду винить лишь самого себя.

Ах, моя нежная Молли! Наверняка читателям совершенно не интересно узнавать о всех этих мелочах и тонкостях писателя. Они пришли за историей. Но лишь вам одной я желаю открыться. Позвольте мне высказаться.

Когда я пишу вам, то у меня создается ощущение, будто между нами состоялся сокровенный разговор, о котором больше никто и никогда не узнает.

Сегодня я хочу быть искренним.

Позвольте мне снять мои маски…

Люблю ли я своих героев? Да. Всех? Всех. И порой бывает так тяжело и мучительно с ними расставаться. История закончена. Книга дописана. А перед сном я визуализирую все яркие сцены, как в кино.

Ведь именно так я и пишу книги – описываю те сцены, которые рисует мне мое воображение. Порой туго мне бывает с описательной частью – слишком много мелочей, из-за которых общая картинка может смазаться. И в итоге – каждый читатель в той или иной мере все представляет себе по-своему. Именно поэтому смысл даже в самом подробном описании автоматически исчезает. Зачем же тогда вообще описывать? Чтобы направить читателя. Воспринимая отдельные слова, ему будет легче воссоздать в своей голове яркий образ.

Это одна из тех причин, по которой мои книги не столь богаты описательной частью. Мне всегда не терпится перейти к действиям и диалогам – хочу рассказать историю.

А зачем мне это?

Каждый раз я ловлю себя на мысли о том, что все чаще меняю жанр своих произведений. Сегодня одно, завтра – другое.

Знаете, Молли, я нашел ответ.

Кажется, я пишу то, что хотел бы прочитать сам.

Возвращаясь к моей новой работе, я не могу не отбросить эту маленькую особенность. Иногда хочется окунуться в детство, в юношество и прочитать про первую любовь, сильную дружбу и головокружительные приключения.

Ведь порой так и хочется сбежать от всего! Сбежать от этой реальности!

И это еще одна причина, по которой я пишу.

Бегство.

Бегство от того, от чего убежать невозможно. Но я продолжаю бежать.

Писательство – мое хобби, мое увлечение, которое приносит мне колоссальное удовольствие. Все чаще ловлю себя на мысли о том, что пишу лишь для одного человека – для себя самого. Как бы грубо и эгоистично это ни прозвучало!

Зачем люди читают художественную литературу? Они бегут. Бегут по той же причине, по которой писатель пишет эту литературу.

Все они: читатели и писатели – беглецы. Все они ищут какого-то спасения, отдыха и причала удовольствий.

Когда я пишу, подобно читателю, погружаюсь в этот мир и тесно себя с ним связываю. Главы заканчиваются. Привязанность остается.

Надо признать, что у любой хорошей истории должен быть конец.

А концовки я делать люблю. Позвольте мне похвалиться собой перед вами, Молли, но финалы у меня часто получаются масштабные, написанные от души, с широким размахом! Люблю выводить историю на максимальный уровень. Финал – единственная часть книги, где нечего терять. Если читатель дошел до конца – будь добр – награди его. Сделай все так, как можешь сделать только ты один. Никто не знает книгу лучше, чем писатель, а потому одному ему подвластно вывести ситуацию на масштабный уровень.

Другое дело – хочет оно того или нет. Всем ли книгам нужны грандиозные финалы? Можно ли взять и… оборвать повествование, так и не разрешив основные конфликты истории?

Я так не делал.

Желание писателя – это желание писателя, а зрелища любят все. Именно ради них существует искусство.