И хорошо, когда ты знаешь, чего хочешь от жизни. Я прав? Согласны ли вы со мной? Гораздо хуже, если человек сам толком не знает, чего он хочет.
Так как-то случилось и со мной.
Я оказался на перепутье.
Произошло это в те годы, когда я обучался на последнем курсе колледжа. Вот-вот я получу среднее профессиональное образование. Безусловно, я отправлюсь получать высшее! Здесь вопросов нет. Но! Обязывает ли меня кто-то учиться дальше по той специальности, по которой я получил свое среднее образование?
Вот, в чем вопрос.
Обязан ли я оставаться в той сфере деятельности, в которой начал вращаться?
Передо мной открыты все пути.
Психологи называют это юношеским кризисом. В пубертатном возрасте человек пробует себя во всем! Он ищет. Молодой ум в поисках того, что его привлекает. Он странствует в поисках того, к чему у него лежит душа.
А потом? В юношестве человек наконец определяется с тем, с чем ему придется идти по жизни. Безусловно, во время кризиса зрелости он оглянется назад, чтобы спросить себя: «Правильно ли я поступил? Стоило ли оно того?». И тогда я задавал схожие вопросы.
Правильно ли я поступаю?
Верный ли путь я избираю?
Это сложный выбор. Правда. Найти то, чем ты будешь увлечен до конца своей жизни, о чем ни пожалеешь ни на миг – задача не из легких.
Что здесь важно? Быть честным перед самим собой.
Просто ли быть честным с самим собой? Я бы не сказал. Мир полон иллюзий, которые мы воссоздаем для себя сами. Прорваться через эти тернии трудно, но необходимо.
То состояние, в которое я впал в момент поисков, довольно сложно представить, если сам его никогда не испытывал. Но вы, моя нежная Молли, ведь тоже его испытывали когда-то, верно?
Это такое подвешенное состояние. Фрустрация. Желание достичь чего-то недостижимого. Будто все тело обматывает текучая резинка, цепи и кнуты, которые ты не можешь порвать, чтобы расправить плечи. Ты плаваешь в этой вязкой жиже, не в силах выйти на берег.
Выйти на берег – найти решение.
Если память мне не изменяет, то подобные неприятные ощущения я испытывал на протяжении двух или трех месяцев. Даже страшно представить муки и страдания тех людей, у которых подобное состояние длится несколько лет!
Есть ли те, кто долго не может найти себя? Да, конечно, есть.
Тяжело, когда это наши друзья, знакомые или близкие люди, а такое бывает нередко. Почему это тяжело? Невыносимо трудно от осознания, что сам ты практически ничем не можешь помочь такому человеку. Словно он – неизлечимо больной.
Помочь себе он может лишь сам.
Только дергая лапками, как лягушка в чашке с молоком, человек сможет спастись, убежать от этого состояния – выйти на берег.
Я же несказанно рад, что оказался на суше.
При этом мне пришлось разделить свою творческую жизнь от профессиональной. Если творчество – свободный полет мысли, чистое искусство, требующее яркого вдохновения – становится работой – жди проблем.
Как обеспечивать себя в момент творческого кризиса и упадка вдохновения? Вот, о чем надо задуматься.
Искусство не должно быть связано по рукам и ногам контрактами и договорами, несущими юридическую силу или какую-то обязательность. Тогда такое дело перестает быть искусством.
Безусловно, многие творят в жестких условиях. Но я к такому не готов. Не мое. Не для меня это все.
Мне нужна свобода.
Только чувствуя эту свободу, этот блаженный полет, я ощущаю прилив сил и вдохновения. Моя муза готова состоять со мной только в свободных отношениях. Она – дама капризная – и не потерпит жестких обязательств. Настроение у нее переменчивое. Лучше с ней не ругаться. Расставание дается слишком тяжело.
Но к своей музе я успел привязаться. Любить ее опасно. Но полюбить ее надо. Заслужить подарки этой проказницы – моя постоянная задача.
«Могу. Умею. Практикую.» – любит выражаться молодое поколение, шутя. Что тут еще сказать?
И кажется, что мне с моей музой удалось договориться. Мы снова нашли компромисс. Она подарила мне вдохновение.
Я пишу вам это письмо.
И черновые записи моей новой книги тоже почти закончены. Через пару дней я буду иметь все необходимое, чтобы наконец приступить непосредственно к написанию. Я обязательно буду отправлять вам вложения к письмам – отдельные главы и сцены из моего нового произведения.
Надеюсь, вы найдете их увлекательными. Вам же нравились мои рассказы?
Сейчас я позволил себе приостановиться и взглянуть на эти исписанные листы бумаги, которые предназначаются только вам, моя дорогая Молли. И тут я задумался: «Какой объем должен быть у простого письма?». Полагаю, определенных и строгих требований не существует. По крайней мере, они мне неизвестны.
Неудивительно, что мои письма будут такими. Многолетний писательский труд научил меня выбивать из своей головы слова и переносить их на бумагу. Много слов.
«Краткость – сестра таланта». Может быть. Не мне судить об этом. Я лишь пишу столько, сколько могу написать. Как считаю нужным.
Возьмем, к примеру, мой последний роман. Я планировал его ровно на двести тридцать страниц. Да, имея представления о соотношении количества глав и их объема, я мог предугадать приблизительную толщину моего томика. Но в итоге вышло триста тридцать страниц. Ровно на сто страниц больше, чем планировалось изначально. При этом я ничего нового не добавлял. Просто все основные события получились несколько более подробно и детально описаны. Только и всего!
Именно поэтому за длительность моих писем не ручаюсь. Какие-то получатся короткими. Какие-то – длинными. Как дело пойдет!
Моя любимая Молли, надеюсь, что это первое письмо, которое дало начало моего монолога, не сильно утомило вас. Желаю вам приятно провести вечер. Не утруждайте себя завтра утром в саду. Он у вас чудесный!
Не болейте. Желаю вам крепкого здоровья.
С любовью, ваш бывший добрый сосед, Север.
P.S. Покормите белых голубей.
Письмо 2. О творчестве
Моя нежная и заботливая, милая Молли, я счастлив написать вам снова. Очень надеюсь, что мое первое письмо вас не слишком утомило. Позвольте мне перейти к другому?
Я надеюсь, что чтение моих посланий привносит в вашу жизнь немного радости и удовольствия.
Как ваш уютный садик под окном? Мне не терпится его увидеть. Признаться честно, я еще никогда не встречал в своей жизни человека, который бы заботился о своем творении с такой нежностью и лаской.
Ведь сад – ваше творение. Я прав? Исправьте, если я неверно истолковал для вас истинную природу вашего чудного садика. Просто сегодня мне хотелось бы побеседовать с вами именно о творениях.
Мои творения – книги.
