Три шершавых языка

На входе – здоровенный амбал, явно не желавший пускать двух лохмотников, пусть и подтянутых лохмотников. Но Курт что-то сказал сквозь грохот музыки, вырывавшейся из проема, и охранник мотнул головой, открывая путь.

Внутри большая овальная арена, вокруг которой в два этажа располагались места для отдыха и барные стойки. Было весьма удобно, не отрывая свой зад от кресла, рассматривать танцующих внизу людей и, если нужно, присматривать себе партнершу. Мощная музыка первое время мучительно оглушала, безумные световые эффекты ослепляли, а море красивых девушек обращали на себя внимание, вызывали трепет и восторг. И почему вне клуба нет ни единой возможности встретить таких красоток – невольно задаешься этим вопросом.

– Да, это не наши студенческие танцульки, – восхитился Марк.

– Добро пожаловать во взрослую жизнь, дружище, – ответил Курт.

Началось все с рюмок, которые заказал Курт по своему усмотрению.

– Нужно для начала поймать волну и впасть в резонанс с общим весельем. Прислушивайся к себе внимательнее и ты поймешь, когда нужно остановиться или дожать. Заодно поглядывай, кому упасть на хвост. Девушек здесь всегда больше, чем парнишек, и если будешь достаточно расторопен, то тебе точно сегодня перепадет, – раскрыл он свой замысел.

Так все и было, как говорил Курт. Первая, вторая, третья рюмка, и музыка словно вселилась в жилы Марка, его мышцы принялись энергично работать в бешеном такте, словно он был марионеткой, которую резко дергали за веревочки. За редким исключением, никогда не танцевавший Марк без тени стыда двигался к середине арены.

Девушки, боже мой, некоторые глазели на него словно голодные львицы, бросали свои пошлые взгляды, оценивая перспективность партнера. Некоторые быстро теряли интерес, лишь оценив стоимость одежды на нем. Были и такие, кто открыто посмеивались над неумелыми танцевальными движениями Марка, усиливавшими его ореол зауряднейшего провинциала. Увы, танцы в детском доме были предметом, мягко сказать, нетерпимым.

Курт оказался в этом деле и быстрее, и успешнее. И десяти минут не прошло, как он тесно прижимался к третьей или четвертой девушке, нагло обхватывал их позади, вокруг живота и двигался в такт их телодвижениям. Так просто и легко, словно он хозяин этой вечеринки. В ходе этого праздника души друзья пересеклись многозначительными взглядами друг с другом, говорящими, что все идет в правильном русле.

Среди танцующих парней практически не было, но вот, подобно тому, как свинья невольно находит грязь, Марк набрел на задиристого парнишку, нечаянно ударив его локтем, когда вытанцовывал. Уязвленный таким поведением тип завелся с пол-оборота и, схватив Марка за воротник рубашки, стал повелительно притягивать к себе. Марк не растерялся, а двумя согнутыми в фалангах пальцами сдавил нос противника и медленно так принялся выкручивать его, отчего противник полностью потерял всякую власть над ситуацией. Свободной рукой Марк поймал его грабли, а другой продолжал свои манипуляции, отчего нос стал темнее сливы. Марку важно было показать противнику, какое удовольствие он испытывал при этом, какое это блаженство – унижать жалкое ничтожество.

Неожиданно объявившийся спаситель кривоносого принялся пробивать дорогу к Марку, чтобы с ходу нанести удар, но его туннельное зрение, сосредоточенное на цели, не позволило заметить Курта. Тот молча сделал удар в голову одному неприятелю, затем второму, утратившему дар различать запахи, отчего оба бессознательно распластались на полу. Музыка неожиданно прервалась, и последовал резкий визг девушек, разбежавшихся по сторонам. От волнения они держали руки у рта, но к лежащим никто подступиться не пожелал. Курт схватил под плечо своего друга и не оглядываясь потащил его прочь из клуба.

– Куртка осталась на стуле, – вспомнил Марк.

– Деньги с собой? – спросил Курт.

– Да, здесь.

– Тогда черт с ней, купишь еще. Нам нужно уходить, мало ли что еще. Вдруг полицаи заявятся.

Уже в паре сотен метров от клуба они остановились и закурили.

– Все настроение испортили, – сплюнул Марк.

– А по мне, все прошло довольно весело.

– Ничего веселого, я куртку потерял.

– Да черт с ней, с твоей курткой, – жалкие лохмотья! Купишь новее и лучше, – довольно грубо подбодрил его Курт.

– Теперь уж точно куплю, черт меня побери, хотя… – вдруг неожиданно медленно сказал Марк, – спасибо, что поддержал, дружище!

– Да ерунда, говорю же! Мне было действительно весело. Нужно всегда так относиться ко всему мирскому.

– Я, конечно, постараюсь, но со своим воспаленным гневом я дня три не могу справиться, – признался Марк.

– Серьезно? Я тебя научу минут за пять.

– Да ладно!

– Не веришь?

– Ни капли!

– Пошли – покажу, – сказал Курт и потянул своего товарища за плечо.

– Мне уже не очень хорошо, – начал остывать Марк. – Куда тебя опять несет?

– В бордель! – гордо возвестил Курт.

– В бордель?! – переспросил Марк. – Я не хочу!

– Ты боишься? – спросил Курт загадочным голосом.

– Нет. Просто я думаю, мне не понравится иметь дело с женщинами, которыми пользуется добрая половина города. И меня уже мутит от алкоголя, – добавил он.

– Забудь свои устаревшие предрассудки, – завел свое Курт. – Положись на меня! Это тебе не твои скучные и неопытные студенточки. То место, в которое я тебя веду, любят и политиканы, и миллионеры. А им, поверь мне, лучше знать, где их ждут настоящие самородки.

– Но у нас нехватка денег на все удовольствия, – вспомнил Марк.

– Хватит на все! – заверил Курт. – Сегодня будет твой день, я бы сказал, день твоего рождения, мм… в смысле, озарения. Сегодня ты должен принять одну истину, что качество жизни важней самой жизни. Только, пожалуйста, не надо опять оправдания жалкого трусишки.

– Я тебе не трусишка, но… – не успел договорить Марк, и они остановились у небольшого крыльца некоего скромного заведения, с виду и по запаху напоминавшего древнючую парикмахерскую.

– Мы пришли, – объявил Курт и, вновь подхватив своего друга под плечо, жестко потянул к двери.

Внутри оказалось не все так скромно, как это выглядело снаружи. Я бы сказал, что внутреннее убранство возмущало своим шиком и помпезностью, отчего в головах людей среднего достатка, оказавшихся здесь, рождались мысли, что их тут совсем не ждут и вовсе не уважают.

То же самое прочувствовал и Марк, бросив взгляд на окружающую обстановку. Расписные потолки с искусной лепниной, дорогие репродукции мастеров Средневековья с то и дело мелькавшими оголенными девушками, шикарная кожаная мебель, мраморный пол, огромный горящий камин и буйство красной бархатной ткани вокруг.

Посреди комнаты стояла красивая девушка в деловом пиджаке и короткой юбке. Лицо ее венчала искренне довольная улыбка, вызывавшая в уме чувство умиротворения.

– Мы вас горячо приветствуем, дорогие путники, в нашем скромном заведении, – сказала она молодым людям. – Могу ли я вам предложить шампанского или что-нибудь покрепче пожелаете?

– Ничего, спасибо… – начал дрожащим голосом выдавливать Марк, но его прервал Курт.

– Мы будем шампанское с икрой!

– Тогда, пожалуйста, присаживайтесь, сейчас вам подадут.

– Сегодня много девушек свободны? – самоуверенно спросил Курт, положив ногу на ногу.

– Сегодня в вашем распоряжении одиннадцать девушек, – ответила она.

– Я, пожалуй, выберу одну для моего друга, – предложил Курт.

– А ты что будешь делать тогда? – возмутился Марк.

– Я уже бывал в этом заведении несколько раз, не так ли, моя прекрасная Лилит, – спросил Курт девушку.

– Да, – ответила она. – В прошлом году вы посещали нас несколько раз, и затем о вас долго не было слышно.

– Я был в Британии, по делам, – утолил Курт ее интерес.

– И мы рады, что вы вновь к нам вернулись, – улыбнулась она.

– Вы лучшие!

– Спасибо, мы заботимся о своем имидже, – сказала она, передавая из рук служащего два нагло-высоких бокала шампанского на золоченом подносе с такой же золоченой икорницей.

– Сначала выберем девушку для моего друга, а затем я присмотрю кого-нибудь себе, раз он такой подозрительный, – распорядился Курт.

– Очень хорошо! – улыбнулась она. – Наши девушки вас никогда не разочаруют, – добавила она, прямо посмотрев на Марка, и словно по команде медленно вышли одиннадцать девушек в нижнем белье, цокая каблучками по мраморному полу. Будто тренированные цирковые голубки, они выстроились идеальным полукругом перед друзьями, и каждая из них приняла выгодную для себя позу, максимально раскрывавшую прелести.

Все еще ошеломленный Марк просчитывал в голове, на какие деньги эти все удовольствия, и тщетно пытался выглядеть смелее. Выбрать он однозначно не мог. Ни наглости, ни опыта. В конце концов, Курт сделал кивок головой в сторону одной из них, после чего та вышла на полшага вперед.

– Ну все, счастливого пути! – напутствовал Курт, и Марк уже в предвкушении новых открытий, но все еще не теряя бдительности, оторвал свой зад от дивана. «К черту деньги, – решил он, сегодня я получу то, чего я заслуживаю, а там разберемся».

***

Его пассия предстала этакой жгучей брюнеткой лет двадцати пяти с огромной грудью идеальной формы и узкой талией. Изящное лицо с красивой формой блестящих глаз, вздернутым носиком и кроваво-красными губами, изогнутыми в дерзкую улыбку искушенной шалуньи. Марк поднимался по лестнице, подхваченный под руку, и думал, как такая девушка могла вообще оказаться здесь. Обычно дам схожих достоинств видишь сидящими в роскошных автомобилях либо в дорогих ресторанах, совсем не знакомых с нуждой, ежедневной работой и необходимостью вести домашнее хозяйство. Отметил он и то, как неуверенно он выглядит, и как безукоризненно – она.

– Меня зовут Анастасия, – представилась она. – Как к вам обращаться, мой молодой мужчина?

– Марк, – промямлил Марк, но потом чуть тверже повторил свое имя.

– Хотите еще немного шампанского, Марк?

– Нет, спасибо, алкоголя с меня сегодня довольно, – отказался он.

– Ну тогда давайте начинать наше сказочное путешествие, – предложила она и посадила все еще смущенного Марка на прикроватный пуфик.

Очень изящно она обхватила его шею кончиками пальцев и села ему на колени, выставив в выгодном свете свою шикарную грудь. Затем ее руки оказались на пуговицах его рубашки, ниже и ниже, а ее губы уже блуждали по его лбу и вискам. Все поначалу было медленно и спокойно, затем немного быстрее, и вдруг дерзкий рывок.

По едва видимым ноткам отклика на ее действия она раскусила то, что хотел получить Марк, а значит, дальше все пошло, как в самом лихо заверченном немецком фильме для взрослых. Точно так, как это видит и потому мечтает любой изголодавшийся юнец. Именно сегодня он мог с силой сжимать великолепную грудь, не доступную по размерам молодым студенткам. Именно здесь он хлестал ее по заду, душил, наматывал на кулак ее волосы. Его пальцам была дана невероятная свобода доступа в самые запретные места, всюду, где желали проникнуть в природу женского тела. С ней он мог реализовать все свои самые потаенные прихоти, все, на что была велика его фантазия.

Но и она не оказалась скромницей, а настоящей пышногрудой валькирией, вероломно берущей свое. Ее когти впивались ему в грудь, ее губы выжигали на шее багровевшие засосы, его щеки пылали, оттого что она жестко хлестала их. Без жалости, на грани боли и удовольствия. Ее рука сдавливала ему горло, а он зверел от своей страсти, в предвкушении новых открытий. Она двигалась так, она принуждала двигаться так, словно выдавливала из него максимум жесткости, напора и, в конце концов, удовольствия. О боже, как она кричала, – это была лучшая музыка для ушей каждого из мужчин, мужчин-воинов, мужчин-победителей.

***

Первые минуты по дороге из замка удовольствий они оба шли молча. Марк улыбался уголками губ, а Курт чуть позади поглядывал на него уголками глаз. Вдруг Марк внезапно остановился, замер, словно дирижер перед началом концерта, и разрываемый переизбытком чувств, как заорет во тьму тихого квартала:

– А-а-а. Я, вашу мать, отжарил богиню, я был на чертовых небесах!

Курт дружески похлопал друга по плечу и толкнул его дальше, по узким немецким улочкам, где Марк раньше ни разу не бывал. Оба снова молчали, улыбались, находились в приятных размышлениях. Каждому не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась слишком скоро.

– Ты как, – спросил его Курт, – еще держишься?

– Мне сейчас так хорошо, что даже не знаю, как это выразить словами, – ответил ему Марк.

– И не нужно, дружище! Это всего лишь начало, и дальше нас ждет еще много приключений на задницу. Ты, главное, больше доверяй мне. Ведь я уже успел многое попробовать на зуб и узнать, где истинный источник вечного счастья. Уж наша жизнь точно не должна быть заурядной липкой жижей, в какой подыхает великое большинство.

– Я бы и сам не хотел быть скучной заурядностью и считаю, что нам следует еще много чего в жизни перепробовать, – вторил Марк. – А затем можно и остепениться.

– Полностью согласен! Во мне давно уже витают мысли, что нужно сначала найти в жизни то, к чему именно стоит стремиться, и лишь потом добиваться этого. По-моему, это и называется «развить вкус к жизни», и именно к этому я склоняю тебя. Иногда слушай, что я говорю! Борись со своим внутренним голосом, поющим трусливые песенки и ограничивающим тебя в свободе. Его цель – оградить тебя от хлопот и опасностей. Потому он твой главный враг на пути к твоему будущему. А послушаешь его, останешься неудачником, каких везде навалом. Они вечно жалуются на свой дарованный отрезок жизни и… я таких просто презираю! Никому они, к чертовой матери, не нужны. Ни черту, ни богу.

– Согласен, – отозвался Марк. – Мне сейчас в голову пришло, что жизнь все-таки нужная штука и должна быть удовольствием. А то, что делаешь с удовольствием, – делаешь в лучшем виде.

– Правильно мыслишь, – распалился Курт. – И вправду весь этот мир строится на удовольствии. Тебя любят настолько, сколько удовольствия ты сам даешь окружающим. Будь ты кем угодно, пусть даже расклейщиком объявлений. Но если ты приносишь удовольствие людям своим разумом, своей работой, то тебя любят, тебя уважают и, конечно, вселенная благодарит тебя всем, чем захочешь.

– Хм… а это интересная позиция, – отметил Марк. – Мне почему-то сейчас трудно найти изъяны в твоей аргументации.

– И не ищи. Скорее всего, их не так уж и много. И будешь при этом выглядеть жалко, словно слушаешь оправдания двоечника по жизни. Вряд ли кто-то захочет ценить тебя за ужасы серого быта.

– Я все-таки не отстану от этого воззрения, хотя сейчас мне в голову ничего не лезет, а возможно, я просто не хочу, чтобы сегодняшние удовольствия прекращались, – несло Марка.

– Ну… у нас еще есть немного денег, – вспомнил Курт. – И мы даже можем спокойно выпить и посмеяться на одном квартирнике. Там же и переночевать, если что. Кстати, познакомлю тебя с интересными людьми, этакими королями андеграунда местного розлива. Музыканты, художники, барды и просто бездельники. Они живут и просто ловят кайф целыми днями. Нам нужно немного подучиться у них. Бывают там и не особо капризные дамы. Нередко они распаляются от теплоты человеческих чувств, всеобщего единения и нежности, льющейся с каждой дыры, а затем…

– Годится! – уверенно подхватил Марк.

– Тогда пошли!

– Так значит, получай удовольствие и умей доставлять его другим, – задумчиво произнес Марк.

– Именно так, мой юный ученик! Ты быстро растешь.

***

Остаток вечера был меньшим удовольствием для тела, но большим удовольствием для души. Их горячо встретили в маленькой тесной квартирке с выцветшими обоями и скромной меблировкой. Уют здесь как таковой отсутствовал, даже сказал бы, что там было просто по-студенчески скудно. Но все-таки те, кто бывал тут прежде, тепло вспоминал о проведенном времени.

Хорошо запомнились клубы тумана от сигарет и марихуаны, плотно висящего под потолком, и два больших белых бюста Сталину и Ленину, с повязанными на их шеях алыми пионерскими галстуками. Словно идолы былой эпохи, стояли они на низких, с любовью побеленных колоннах, перед красным гобеленом во всю стену. «Наши цели ясны, задачи определены!» – гласил коммунистический лозунг желтыми буквами на бархате, наверное, еще с шестидесятых.

Сегодня друзья познакомились c десятком других гостей. Все как один молоды, хотя бы душой, все свободолюбивы и немного повернуты на хипповой восторженной жизни. Вокруг журнального стола, заваленного окурками, бутылками и пачками сигарет, они всю ночь пели под гитару, шутили, смеялись и чувствовали себя как никогда счастливыми, как никогда самыми живыми, настоящими людьми.

***

На учебу друзья решили не заявляться на следующий день. Уж слишком большой риск показаться не в самом трезвом виде. Но на работу Марк пойти все-таки отважился. Проспав до обеда, он направился в общий умывальник и с удивлением обнаружил, кроме отвратительного привкуса во рту и засосов на шее, еще крепкий такой синяк под правым глазом.

– Да ладно! Ты-то откуда взялся? – удивился он вслух. Но как ни пытался, так вспомнить ничего не удалось. Конечно же, денег тоже совсем не осталось. Из кармана вывалилась мягкая пачка самых дешевых сигарет с просыпавшимся табаком, купленная, разумеется, на жалкие остатки последних монет.

Вот после таких поворотов и начинается настоящая, до чертиков осязаемая трезвая жизнь – первое, что подумал Марк.

***

Автодед серьезным давящим взглядом посмотрел Марку в глаза, в которых все читалось словно с холста, затем неодобрительно мотнул головой и расплылся в улыбке.

– Если тебе понадобится занять денег до получки, то ты не стесняйся, сынок, говори сразу, – неожиданно мягко произнес дед.

– Я думаю, пока продержусь, но спасибо вам большое, – отозвался Марк.

– А знаешь что, ты молодец! Надеюсь, ты как следует задал трепку тем фрау. Я в своей молодости и сам не был примером для подражания и видишь, вроде не оказался последним подонком на этой земле. А что до синяка, ну что сказать, мы мужчины, и никуда от этого не денешься.

– Все было нормально, – начал оправдываться Марк, – я даже…

– Да не важно, иди домой, отоспись и завтра приходи как обычно.

– Спасибо вам, я обязательно отработаю… – обрадовался Марк.

– Проваливай, пьяница и балагур! – шутливо попрощался дед.