Хроника Богов: Мертвое Царство
Только след по себе он оставил врагу:
Безвольного сделал с героя слугу.
Тот демон убитый рассеялся в прах,
А воин Калиф не стоял на ногах,
Упал на колени он, еле дыша,
И в Лимб провалилась героя душа.
Калиф одержимый вновь силы вернул,
К темной магии мира сего он прильнул.
И грешников души начал пожирать,
Прислужников божьих вокруг убивать.
Хотели убить его Боги Суда,
Запретила Камира: «Н ельзя! Никогда!
Пусть телом крушит все вокруг, убивает,
Но добрый внутри человек обитает».
И спор не решить, ведь кто прав – неизвестно,
Тут явился Коэлус верховный небесный,
И призвал кузнеца, имя Кирес ему,
Для души непокорной создал он тюрьму.
Заковал одержимого в цепи златые,
И вернули рассудок Калифу святые.
Стал служить при дворце у Аида царя,
За спасенье души своей благодаря.
Взор глубокий пронзил Лайонеля мгновенно,
Калиф поклонился святому смиренно.
Словно тьмою покрыта его голова,
С уст холодных слетели, как птицы, слова:
«Путь лежит ваш к Аиду, верховному богу,
По дворцу проведу, покажу вам дорогу,
Чтоб новый святой королю покорился»
«Спасибо за помощь» – старик поклонился.
И молча прошли в коридорах просторных,
На пути лишь встречая святых и придворных.
В лабиринтах дворца еле двери нашли,
Наконец-то к покоям Аида пришли.
Постучался несмело, вошел Лайонель,
Ко владыке, что бог и король королей.
На троне сидел и в хандру погрузился,
Но увидел он гостя и вмиг оживился.
Лайонель в окружении белых колон
Поздоровался вежливо, сделал поклон.
Ответил Аид и на ноги поднялся,
Подошел к человеку, со смертным сровнялся.
Встретил взглядом умершего, жизнь прочитал,
С предпокоев Калифа в палату призвал:
«Я взываю к Тебе, мой прислужник покорный!»
В этот миг средь палаты явился придворный.
Пред святым мудрецом и Аидом предстал,
Лайонеля в покои святые забрал.
Оказался средь злата и пышных палат,
Где на креслах удобных святые сидят.
Все из них тут явились своею дорогой,
Не нуждаясь ни в чем после жизни убогой.
Наслаждаются временем мук окончаний,
Без работ и забот, вообще без заданий.
Лайонель сел средь них, и в роскошах тонул,
Словно время забыл и надолго уснул.
Те, кто были при жизни святыми, прогнили,
О деле благом навсегда позабыли.
Много лет пролетело пером в небесах,
Искра правды и чести исчезла в глазах.
Тот кто жил, как святой, окунулся во мрак,
А вернуться к началу не выйдет никак.
И спросил тут святой: «что случилось со мной?
Наделен ли я жизнью загробной иной?
Что успел сотворить до своей смерти я?
Заслужил этих благ до конца бытия?
И следа не оставил за десять декад,
Я всего лишь река, моя жизнь – водопад…»
И, подумав немного, добавил мудрец:
«Я не жив и не мертв. Наступил мой конец.
Не могу я принять эту жизнь, этот дар,
Я уже не река, лишь невидимый пар.
И к теням, что бессмысленно день доживают,
Пусть меня Гердеон навсегда забирает…»
Тут явился ему посланец из суда:
«Не уйдешь ты отсюда уже никогда.
Ведь решил Суд Богов, что твое место здесь,
Так сказали они, значит так это есть».
«Я святой разве нет?!» – Лайонель закричал,
Ожидал он ответ, но посланник молчал.
«Заслужил за сто лет свою радость земную?
Жизнь хочу средь людей не святую, простую…»
Провели Лайонеля обратно на суд,
«Дайте смертной душе просто жизни уют.
Не хочу всего этого, грязного злата,
Не нужна мне просторная эта палата!
Я простой человек, не владыка-король,
В этой жизни уже я сыграл свою роль».
И сказал Гердеон: «не противься судьбе,
Ведь в покоях дворца суждено жить тебе».
«Разрешите мне жить средь обычных людей»
– Лишь сказал и умолк в тот же миг Лайонель.
Возразили боги, ведь решение есть,
И нельзя опускать их судебную честь.
Но Дестон, правосудья слепого служитель,
Равновесия бог и весов покровитель,
Положил божье слово на чашу пустую,
Лайонеля поставил на чашу вторую.
И желанье святого превысило бога,
Мудрецу к простолюду открыта дорога.
Так ушел он из башни к умершим простым,
Поздоровались люди со старцем седым.
Поприветствовал их Лайонель, поклонился,
И с народом своим вновь воссоединился.
Встретил сотни людей, что при жизни встречал,
Не забыл никого, благодарных узнал.
Поменялся старик, пролетели года
Он теперь в этом мире с людьми навсегда.
Благодать наступила, он радость обрел,
Стал как лев благородный, свободный орел.
Падение Лимба
Жизнь в Мире Умерших бушует, кипит,
А правит тем миром Великий Аид,
Он держит свое королевство в достатке,
На Лимбе все время следит за порядком,
Стоит над Божественным Высшим Судом
И смотрит, чтоб было все честно на нем.
Дворец короля населяют святые,
Не встретят его те, кто духом кривые.
Все время на троне Аид восседает,
А мысли его в выси неба летают.
При дворе служат тут божества честью-правдой,
Долг священный всегда выполняют исправно.
Проходили те души своими путями,
Но связались их судьбы на Лимбе узлами.
Во дворце короля их скрестились дороги,
Честь подобная людям дается не многим.
Гордый лев Леолас жил средь чистого поля,
Не повергнут никем, защищал свою волю,
Но Аид златогривого льва приручил,
Зверя крыльями сокола он одарил.
А Калиф человеком на свете родился,
Жил, как воин простой, но с чудовищем слился,
И убить его боги Суда возжелали,
Но с Аидом царем все же спорить не стали.
Был спасен от убийства, в цепях заточен
И на службу средь Лимба навек обречен.
Так и жил во дворце, провожая святых,
Отрабатывал долг средь уже не живых.
Также жил во дворце красный шут, словно с басни,
Он на дудке играл, каждый звук был прекрасным,
И танцует, поет, в диалоге острит,
С ним всегда был веселым владыка Аид.
На лице пусть улыбка сияла всегда,
Но веселым и добрым не был никогда,
А все мысли его – словно тьмы пелена,
Назывался зловеще тот шут – Сатана.
Кровь акум протекала внутри его жил,
Сотни лет среди Мира Асуров прожил,
Был наследником демонов древнего рода,
Но повергли акум, и ушла их свобода.
Время в мире чудовищ тянулось смолой,
Окунулись в жестокость они с головой,
И, не зная покоя, блуждали во тьме,
В своем царстве пустом, в бесконечной тюрьме.
В темноте, обреченные вечно страдать,
Обучились они одному – воевать.
Касты демонов здешних и их племена
Убивали друг друга, горела война.
Двадцать восемь племен за орудья взялись,
Реки угольной крови асуров лились.
В неба высь поднялись и мечи, и секиры,
Грохотали бои на окраине мира.
Убивали асуры без скорби и слов,
На штыках поднимали убитых врагов,
Против братьев кинжалы точили острей,
После битв оставляли лишь груды костей.
Отправлялись на смерть без сомнения в бой,
Сотни павших врагов забирая с собой,
Только битвой умели чудовища жить,
Не могли свои споры иначе решить.
Сотни лет продолжалась асуров война,
Чашу жизни до дна иссушила она,
Только вождь Белиал, темной силы творец,
Подчинив племена, положил ей конец.
Силой Матери Тьмы овладел Белиал,
Он всю жизнь Темной Библии строки читал.
И прозрения свет его ум озарил,
Он из бездны Дыхание Мрака испил.
Из асуров той мощи не ведал никто,
Но поднялся король Белиал на плато.
Он в разгаре сражения создал звезду,
Подчинил своей воле асуров орду.
Свет вознесся на небо, связав племена,
И окончилась тут же асуров война.
Изучали чудовища Черный Закон,
С темной магией стал род асуров силен.
Созидать научились и холод и жар,
Стал неистовства полон асуров удар.
И во мрачном тумане они увидали,
Как другие мира с каждым днем расцветали.
Пожелали с богами стоять наравне,
Разрушать, убивать и топить мир в огне,
Воевать, как написано в тёмном псалме,
Но закрыты асуры в извечной тюрьме.
Белиала дитя, пробужденное мглой,
Что дарила царю его вечный покой,
Через много веков заняло его трон,
Чтоб пройти сквозь пространство и ткани времен.
То дитя величал Белиал Сатаной:
«Поведет он асуров народ за собой,
Подчинит своей воле иные миры…» -
С нетерпеньем отец ожидал той поры.
И достиг своего новый темный король -
Получили асуры пространства контроль.
Создали с темной силы и крови портал,
Что границы миров своей мощью стирал.
Ликовал весь народ во главе с Сатаной,
И готовилось войско отправиться в бой.
Распахнули врата, что миры разделяли
И на Царство Умерших все вместе напали:
Полз огонь по земле, все сжигая вокруг,
От людей и теней до божественных слуг.
Беспощадны асуры, их мощь велика,
Разрушенья несла тех чудовищ рука.
Бог Аид своей силой врагов убивал,
Но не в силах спастись от асурских навал…
Как повержен был Лимб, кроме Высшего Бога,
Поднебесья жильцы вдруг пришли на подмогу.
Во главе их – Коэлус, Верховный Правитель,
Для защиты покинул родную обитель,
Ведь Аид, его брат, сын титана Сакрона,
Жизнь помог сохранить и подняться до трона.
Объявили чудовища Лимбу войну,
И правленье над миром было на кону.
Но Коэлус врагов своим громом разил,
В битве той и Аид не жалел своих сил.
Сотни трупов асуров уже за спиной,
Тут скрестили мечи бог Аид с Сатаной.
Силы больше у сына титана Сакрона,
Сбил мгновенно с главы Сатаны он корону.
Поражение в битве – великий позор,
Кинул Бог свысока на врага строгий взор.
Войско демонов тут же вернулось домой,
Думал долго, что делать, Аид, с Сатаной.
Опозорил его – своим сделал шутом,
Вышел враг в одеяньи своем золотом.
Веселил короля, но, позором покрыт,
По покоям своим средь асуров скорбит.
Вот однажды, когда спал Аид-повелитель,
Тихо влез Сатана во святую обитель
И украл у Аида Всевластия Шар,
С ним не страшен и молнии ясной удар.
И реликвии той ему сила открылась,
Тут мечта о возмездии в явь обратилась.
Сатана сжал кулак и Аида убил,
Словно острый клинок, сердце бога пронзил.
Сатана засмеялся – победа его,
Не оставит в живых он теперь никого.
Пусть запомнится имя его всем богам,
Охладевшее тело упало к ногам.
Вдруг врата, что миры разделяли, открылись,
И чудовища-демоны в Лимбе явились.
Сатана вновь надел золотую корону,
Оседлал Милиафа, убийцу-дракона.
Парит он над Лимбом, дотла все сжигает,
А выживших демоны вмиг добивают.
На защиту отправил теней Гердеон,
Но убил их безжалостно демон-дракон.
Тени грешных в огне обращались в золу,
Уходили их души в асурскую мглу.
Становились чудовища только сильней,
Поглощая уведшие души людей.
Кайзер пламя размахами крыльев гасил,
Дом спасая родной, не жалел своих сил.
Наблюдая, как царство пылает огнем,
Вспомнил верный Камиры слуга о былом:
Он явился на суд после смерти в огне,
И сказала Камира: «Ты нравишься мне,
Не безгрешен, но жил и за веру страдал,
А в час смерти на миг ты в аду побывал».
Сам судьбы своей был он умелый кузнец,
Не святой, но за правду был ярый борец.
Так и умер, за веру сражаясь свою.
«Я погиб, как и жил, так пред вами стою»
– Молвил Кайзер богам на суде и умолк,
Сразу знали они, что с него будет толк.
Хоть не видел Дестон, кто стоит перед ним,
Испытал: человек с сильным духом сравним.
Будто вовсе не мертв, излучает он свет,
Ни к теням, ни к умершим пути ему нет.
Но святым быть не может – грехи на плечах,
Пусть теряются в света живого лучах.
Будет Кайзер навеки свободы лишен,
Если в Лимба стенах будет он заточен.
Боги-судьи решили его одарить,
В мир небесных высот вольный дух отпустить.
Окрыленный душой тут же крылья обрел,
Стал свободен, как в небе бескрайнем орел.
Но не жаждал он неба и Солнца вдали,
Не нужно ему море, просторы земли:
«Раз на Лимб меня вел долгий жизненный путь,
Не имею я права с дороги свернуть,
Здесь судьба мне остаться сулила давно,
Может правде служить мне и здесь суждено?»
С той поры Кайзер служит Камире святой,
За нее и за Царство стоит он стеной.
И теперь тушит пламя жестоких врагов,
Гнев которых вернулся из праха веков.
А Камира спасала Дестона слепого,
Проводила к вратам, показала дорогу.
Только Мерис сумел от врагов убежать,
Он открытыми должен врата удержать.
Спас Камиру, Дестона, и к небу провел,
В Поднебесье они – проводник не подвел.
Возвратиться назад уж нельзя никогда,
Ведь разрушили демоны Лимб навсегда.
Гердеона повергли за армией вслед,
Но счастливым он умер – сдержал свой обет,
Ведь Камира с Дестоном покинули Лимб:
«Они живы остались – не зря я погиб…»
Леолас же святых от пожара спасал,
Во дворце, где жестокий дракон бушевал,
Он в неравном сраженьи стоял до конца,
Чтоб сумели святые сбежать со дворца.
Но не в силах герой в том бою победить,
Только тщетно пытался дракона убить,
В плоть стальную вгрызался, ломая клыки,
Но повержен он был от асура руки:
Сатана из портала вдруг вынул копье:
«Я проткну им великое сердце твое,
Оборву твою жизнь за мгновенье одно,
Победить ты не сможешь в бою все равно.
Станет быстрая смерть моим даром тебе,
Будь за это вовек благодарен судьбе».
Но тирана отвлек звон мечей позади,
Не угас тот огонь у героя в груди:
Ведь Калиф за всех павших хотел отомстить,
Возжелал Сатану обезглавить, убить.
Взял орудие меч, щитом тело закрыл,
В бой помчался, и сотню чудовищ убил.
На Калифа асуров навалы ползут,
Но сражается воин – асуры падут.
Подлетел к нему лев, что в бою не упал,
И свободного духом Калиф оседлал.
На спине Леоласа продолжил он бой
И прислужников Лимба повел за собой.
Разгорелось сраженье за царство опять,
Божества не желали свой дом отдавать.
С Милиафом схлестнулся в бою Леолас,
Сатана для него дар от смерти припас:
Обратилось в секиру орудье его,
Сатана все достигнуть желал своего.
Милиаф Леоласа крыло прокусил,
Кровь бесстрашного воина Лимба пролил,
И сразила секира крылатого льва,
Прочь из плеч полетела к земле голова.
Пал на землю Калиф, он по другу скорбил,
Но сраженье не ждет, он опять полон сил.
А враги без конца из портала идут,
Земли Лимба они темным пламенем жгут.
Тут Калиф закричал: «Нет прощения им!»
И продолжил рубить их орудьем своим,
Но исчерпаны силы, и ноги подводят,
И сознание медленно с тела уходит.
Вдруг упал на колени, оперся на меч,
Дал ему Сатана своей кровью истечь.
А затем создал бездну, великий разлом,
И столкнул Милиаф вниз Калифа крылом.
А в то время асуры схватили врагов,
И распяли в руинах без скорби и слов,
Принесли эликсир, что чернее ночей,
Чтоб наполнить богов черной кровью своей.
Кайзер духу чужому противиться стал,
Он сражаться за царство и дальше желал,
Только схвачен, повержен, унижен герой,
На массивном кресте вниз висит головой.
Тьма по жилам ползет, вытесняя с крови
Память жизни людской о добре и любви,
Забывается гнев на асуров-врагов,
Лезут когти из пальцев, острее клинков.
Покрывается тело густой чешуей,
И рождается демон, закрытый броней.
Он теряет контроль и зажегшись огнем,
Утопает во мраке, теряется в нем.
Как драконьи, те крылья его за спиной,
Обратился в ужасного зверя герой.
От свободного духом остался лишь прах,
Утекает, как память в забытых словах.
Милвус, тьму поглотив, озверел в тот же час,
Свет последнего солнца в глазнице угас,
И со вспышкой там мрака звезда родилась,
Черным светом и взглядом недобрым зажглась.
Змей озлобился, вспомнил все пытки людей,
Одержимым он стал жаждой мести своей.
С его призрачной плотью доспехи срослись,
Боги Лимба желанию тьмы поддались.
Не осталось богов, что хранили здесь мир,
Начинается демонов праздничный пир,
И пронзила вдруг радость царя Сатану:
Он на Лимбе владыка, ведь выиграл войну.
В Мире Мертвых забытом, сожженном пожаром,
Упавшем под силой асурских ударов,
Создал Ад Сатана – мир страданий людей,
Сделал город великий столицей своей:
Мидиан из руин за мгновенье возник,
Здесь в лохмотьях спасения ищет старик.
Он последний, кто выжил из сотни святых,
Не хотел оставаться средь гор золотых.
Убивали асуры безгрешных людей,
Ведь могущество душ мощи мрака сильней.
Поглощали их силу святую они,
Черных звезд зажигали в руинах огни.
Хоть усталость и скорбь у него на лице,
Ведь разруха настала в Аида дворце,
Было выжить святому в Аду суждено,
Лайонель жил средь люда простого давно.
Избежал он погибели в страшном бою,
Защитил от забвения душу свою,
И, одним из простых небезгрешных людей,
Ждал теперь он погибели страшной своей.
Но чудовища жизни людей берегли,
И кристаллы могущества здесь создали.
Забирали те камни душевную мощь,
Здесь никто больше людям не в силах помочь.
Все горит в мертвом мире, страдают жильцы,
Но к вратам в адский двор все идут мертвецы,
Воспылала столица в Аду, Мидиан,
Сел на трон наконец-то диктатор-тиран.
Взял на службу квартет, что в бою не знал равных,
Эти воины живы еще с времен давних,
Раньше были богами древнее Аида,
Но их время прошло, а их слава забыта…
До рожденья Сакрона, в Хаоса Эпоху,
Они правили миром до последнего вдоха,
Повелители тьмы и убийцы людей
Скачут на лошадях, ищут битвы своей.
Но титаны повергли квартет своей силой,
И вернули покой Земле-матери милой.
Их закрыли горами, как камня стена,
Подарил им свободу Король Сатана.
Бороздят вновь просторы но мир их иной,
Породнились убийцы с царем Сатаной.
Скоро Черное Солнце над Адом взойдет,
Лишь Умершее Царство спасения ждет.
Сделка Мериса
Умершее царство пылает в огне,
Летит зла правитель на черном коне,
Владенья обходит свои и смеется:
«Прекрасно умершим средь Ада живется».
Тем временем Мерис, души проводник,
В покоях Коэлуса бога возник,
Камиру, Дестона слепого доставил,
И выйдя за двери одних их оставил.
От демонов страшных, восставших с былин,
Они, еле живы, бежали с руин,
Огнем обожженные падали с ног,
Им лекарь небесный не сгинуть помог.
Его величали Целитель Дефрод,
Владыкой он был для святых древних вод.
В древний час он блуждал на просторах земных,
Вод источник нашел всемогущих, святых.
Тот источник хранила Аквея всегда,
Стороной обходила края те беда.
Дух целебной воды, та владыка чудес,
Была доброй и светлой, как дочка Небес.
А Дефрод, о тех водах с легенды узнав,
Захотел жизнь спасти от титанов орав.
С силой вод мог он братьев своих исцелить,
Только надо им воду святую испить.
Сказка древних гласила, что жизни вода
От вершин до низов протекает всегда,
Там где горы черпают небесный покров,
Своей пикой пронзают тела облаков,
Где слезу небожитель однажды пролил,
Там рождаются воды целительных сил.
Получить их Дефрод всей душой пожелал,
Ведь Сетар, его друг, в день со дня иссякал.
Он прибыл к древним водам, как грянула ночь,
Дух Аквея Дефроду желала помочь,
Но вода исцеления силу несет
Лишь в тот миг, как из выси небесной падет.
Чтоб Дефроду помочь его друга спасти,
Испытанье Аквея сказала пройти:
«Коль достоин и умысел чист, как хрусталь,
Если воля твоя – закаленная сталь,
Одарю тебя силой живых исцелять,
Ведь надежду смогу на тебя возлагать,
А коль врешь ты о светлых желаньях своих,
Позабочусь, чтоб голос твой мертвым утих».
Не сломался Дефрод, его разум был чист,
Он усердно шел к цели, хоть путь был тернист.
Шаг последний – Аквеи проверку пройти,
Вдоль реки на небесную гору взойти.
На вершине не был ни один из живых,
Не добился источников водных святых.
Отторгала гора тех, что духом темны,
Вниз летели и днем, и при свете луны.
Но Дефрод побратимов желал уберечь,
И последний рубеж он сумел пересечь.
Удивилась Аквея – он первый такой,
Источников водных великий герой.
Свое слово сдержала хранитель тех вод,
Получил их могущество юный Дефрод.
Лишь коснулась Аквея рукой его лба,
Отпечатались водного знаки герба.
«Вод источник не здесь, его сила во мне,
Он в далеких душевных глубинах, на дне.
И теперь сердце вод исцеляющей силы,
Я печатью бессмертной тебе подарила».
Сын титана с печатью воды на лице
Лучшим лекарем стал в Поднебесном Дворце.
Так веками собратьев по крови лечил,
В королевстве Коэлуса благо творил.
Как явилась Камира к нему и Дестон,
Начал дело свое средь небесных колон.
Всесильные воды богов исцелили,
В тот миг, как их капли тела окропили.
Вернулось к Камире сознанье ее,
И вспомнила тут же про горе свое:
Бессмертный владыка всех грешных теней,
Гердеон до конца всегда рядом был с ней.
«Гердеон, ну зачем ты погиб средь огня?
На кого в смутный час ты оставил меня?
– Закричала богиня, роняя из глаз
Слезы чистые, светлые, словно алмаз.
– Будь же проклят, убийца, асуров король!
Пусть найдет тебя смерть, пусть несет тебе боль!
Больше жизнь не мила, я осталась одна,
Пусть ответит сполна за террор Сатана…»
Слезы падали вниз, разлетаясь по миру,
На колени упала богиня Камира.
Затуманен рассудок и воля разбита,
Ее скорбь охватила за братьев убитых.
А в то время в столице огня и меча,
Там, где пламя и кровь, и земля горяча,
Все ликует асуров бесчестный народ,
Солнце мрака все ждет свой над Адом восход.
Род асуров пополнили слуги богов,
Что лишились навеки морали оков,
Их жестокая сущность восстала с глубин,
Побороть сердце тьмы не сумел ни один.
А про смерти на Лимбе Коэлус узнал
И воинов светлых в мир мертвых послал.
Помнил он, что асуры не ровня богам,
Не поддастся величие божье врагам.
Сам правитель небесный по брату скорбит,
Он в раздумиях темных на троне сидит:
«Пал Аид и от Лимба остался лишь прах,
Равновесье миров не стоит на ногах,
Души мертвых не гоже в огонь посылать,
Неизбежно в Аду будут люди страдать.
Нужно царству Земли возвратить нашу власть
И не дать ему в море хаоса упасть».
Рать небесного бога готова к войне,
К очищению Мертвого Мира в огне,
Два воина славных, титанов потомки,
Отправились в адской пучины потемки.
Мерис дал им пройти через мост меж миров,
Но погреб их созданный Асурами ров.
В той трясине, где гибнут и люди и боги,
Братья пали, им биты до неба дороги.
А в час тот раздался злой смех во дворце,
Смеялся над павшими царь на крыльце.
Тонули несчастные в черной трясине,
Средь тьмы беспросветной, средь адской пучины.
Тех, что драться желали душою и телом,
Стража Ада без боя за миг одолела.