– Да, их и надо. Только… можно сперва понюхать? – вопрос наверняка прозвучал странно, потому что густые брови лавочника поднялись вверх, едва не путаясь в рыжих кудрявых волосах. Но мне было важно узнать как пахнет крупа в этом мире, если вспомнить, что та, что есть дома у Балдера, мягко сказать, жутко воняет.
Мужчина не отказал в моей странной просьбе, поэтому я двинулась к одному из мешков. В нем него оказался рис, и пах он вполне обычно. Я долго думала, сколько крупы попросить взвесить, не зная, есть ли тут такое понятие как “килограмм”, но потом решила попросить насыпать рис в небольшой пакет.
Лавочник выполнил просьбу и взвесил пакет. К моему удивлению и облегчению, сказал:
– Один килограмм ровно.
– Отлично! – я быстро вытащила мешочек из кармана, дрожащей рукой высыпала часть монет на прилавок, и проследила, изменится ли равнодушное выражение лица мужчины.
К моему ужасу, он глянул на монеты несколько шокировано, явно не понимая, почему с ним рассчитываются непонятно чем.
– Вы бы мне еще золотой выложили, – рыкнул он, а увидев мой непонимающий взгляд, добавил еще громче, да так, что Соня захныкала: – Две медяшки стоит килограмм риса, две! Если таким образом хотели ткнуть в меня тем, что я когда-то грабил людей, то у вас получилось. Забирайте пакет и больше не приходите.
Мужчина смахнул со стойки себе в руку две монетки, остальное отодвинул ребром ладони, и я быстро забрала остатки. Схватила пакет с крупой и мы с Соней выскочили на улицу. Дочка все еще испуганно оборачивалась на дверь, а я ошарашенно хлопала глазами, глядя на пакет в своих руках.
Меня поразило абсолютно все. И то, что мужик правда оказался бывшим разбойником, судя по его словам, и то что вот эти медные пластинки оказались реальными деньгами, и то что… килограмм риса стоит две медяшки, а у нас всего сто монет. На такую сумму долго не проживешь, и желание найти какую-нибудь работу с каждой минутой только крепло.
– Он кричит как папа, – тихо проворчала Соня, успокаиваясь.
Я присела перед ней на корточки и улыбнулась так широко, что дочка на меня стала коситься с подозрением.
– Папа больше на тебя кричать не будет, слышишь? Никогда. А знаешь что мы сейчас купим?
– Что?
– Что-то сладкое, – заговорщицким голосом проговорила я, стараясь сдержаться и не расплакаться при ребенке.
Когда-нибудь, надеюсь, совсем скоро, я осознаю, что мы с Соней в безопасности, и перестану реагировать на любое упоминание ею своего папы так остро. Пока что в моей голове еще было живо воспоминание, как Олег хватает Соню за волосы и изо всех сил ударяет ее о стену. Это было буквально вчера, и сегодня, спустя всего несколько часов, я хочу изо всех сил кричать, чтобы выплеснуть эмоции, но не могу этого сделать. Я больше никогда не повышу голос при своей дочери, никогда! Всю ее жизнь она будет чувствовать только заботу и поддержку, и никогда не увидит драку, и не услышит ругань.
ГЛАВА 4
– Мам? – тоненький голосок дочери раздался возле моего уха. – Пойдем уже.
– Да, идем скорее.
Я обещала себе больше никогда не вспоминать ничего из того, что произошло до сегодняшней ночи, но так как сделать это было очень сложно, то я просто изменила свое обещание – я не буду думать о плохом пока мы с Соней гуляем по незнакомому, красивому, совершенно волшебному городку!
Не ассоциировалось у меня это место с поселком, потому что здесь не было ни ферм, ни огородов. Почему же Балдер называл это место поселком?
В голове на этот счет крутились какие-то мысли, но я никак не могла составить из них логическую цепочку, и решила для себя, что узнаю потом у местных жителей. А вообще-то вот прямо сейчас и спрошу.
– Простите, – я обратилась к той самой пожилой паре, которую уже видела, когда мы спускались от дома вниз. – Что это за место? Мы с дочерью приехали только сегодня, но название городка, – на последнем слове я сделала акцент, – осталось для нас загадкой.
– Вивлонд, – ответила старушка, прищуриваясь от летевших в лицо снежинок. – Город Вивлонд. А вы откуда?
– Спасибо! – крикнула я ей, поспешно утягивая за собой Соню. Поболтаем с местными потом, когда поймем, как себя вести.
Вивлонд. Красивое название, очень уютное. Значит, это все-таки не поселок… Может быть, Балдер был рожден в столице, и все остальные городки ему казались маленькими деревеньками?
– Вив-лонд, – повторила Соня по слогам, загибая пальчики, как я ее учила. – Это далеко от бабушки?
– Очень далеко. Но тебе здесь понравится, я обещаю.
– Мне нравится. Только холодно, – дочь поморщилась, натягивая шапку еще ниже, почти на глаза.
Буран немного затих, но колючие снежинки все еще летели в лицо, посылаемые резкими порывами ветра. В нашем городе тоже были холодные зимы, но чаще морозные, без пурги. Одежда, что сейчас была на мне и на Соне, могла защитить от холода, но ненадолго, а от ветра не защищала совсем.
Взгляд мой упал на вывеску “Ателье”, и я сама себе покачала головой. Я не могу тратить деньги на одежду тогда, когда нечего есть. Проще уж все время находиться в помещении, и не выходить на прогулки.
Мы прошли в начало улицы, туда, где видели толпу детей. Сейчас ребятишек там уже не было, и можно было спокойно стоять напротив стеклянной витрины и рассматривать красивые сладости. Здесь были и фигурные леденцы, и печенья, и какие-то совсем простенькие пирожные. Особо никаких изысканных десертов я не увидела, но не удивилась этому. Может быть в Молоте нет магии, которая позволяет печь красивые пирожные?
Ценников на сладостях не было, и я стала нервничать. Не хотелось бы предстать перед продавцом и перед дочерью не в лучше свете, отказавшись покупать леденец. Но спросить стоимость было нужно, поэтому я морально подготовилась к таким расходам, убедив себя в том, что это будет всего один раз. И если не очень дорого…
– Двенадцать серебряных монет за карамель, – продавщица кривила губы, видя растерянность на моем лице. Ей не нравились люди, которые просто смотрят и ничего не покупают, а таких видимо за одно только утро было довольно много, поэтому раздражение женщина скрыть не могла.
Я, даже не зная местных расценок, понимала, что сладости стоят слишком уж дорого. По сравнению с рисом, который явно не на севере выращивают, а стоит всего две медяшки.
– А есть что-то подешевле? – я все же решилась на этот вопрос. Соня терпеливо ждала.
Продавщица, закатив глаза, вытащила из-под прилавка круглое шоколадное печенье в бумажной упаковке.
– Три серебряных.
Сколько бы это ни было, у меня столько нет… наверное.
– А сколько это в медных монетах?
– Тридцать, – нервно ответила женщина, вновь пряча печенье под прилавок.
Мы попрощались с ней и вышли на улицу. Выходя из лавки, я услышала грустный вздох дочки, и в этот же момент решила, что на печи сумею приготовить такие печенья сама. А судя по ценам на продукты, мука здесь тоже будет стоить не очень много.
– Я не думала, что конфеты тут такие дорогие, – виновато сообщила Соне, а та пожала плечами.
– Как и у нас дома. Там ты тоже говорила, что конфеты дорогие.
Дочь была права. Даже в родном городе я не могла себе позволить купить ту или иную сладость, потому что денег лично у меня не было, а деньги мужа – были деньгами мужа.
– Мы приготовим сами, – решительно сказала я, подхватывая Соню на руки. Она уже устала идти, это было заметно по тому, как тяжело стала поднимать ножки.
В продуктовую лавку разбойника я и не думала возвращаться, поэтому стала искать ту, которую видела в первый раз.
А вот и она, рядом с молочной. Эта продуктовая лавка выглядела очень симпатично. Сотни мелких огоньков украшали лицевую сторону дома, крышу, а на окнах были нарисованы снежинки белой краской. Вообще все указывало на то, что этот городок готовится к Рождеству или Новому году, вот только думаю, что названия праздников у них тут другие. Надо будет спросить, и сообщить ребенку, что теперь нет никакого Нового года.
К счастью, как потом выяснилось, все оказалось намного проще.
Колокольчик над дверью звякнул, когда мы вошли в лавку. В помещении было очень светло от люстры со свечами на потолке, а светильники на стенах работали словно от электричества – настолько мягкий и яркий был свет. Но и они, скорее всего, были заряжены каким-нибудь заклинанием.
– Добрый день! – из-под стойки выскочила жизнерадостная девушка. Длинные светлые волосы ее были заплетены в две толстые косы, теплое платье полностью закрывало горло, плечи, и руки до запястий. В лавке было тепло, но постоянно открывающиеся входные двери запускали холодный воздух и снег в помещение. У порога на полу сверкала лужа из-за талой воды.
