Мужики, сидящие за столом, стали на нас посматривать с интересом.
– Неважно, кое-какую мелочь.
– Он всем тут должен, – зло выплюнул Доран.
– Ты ищешь Балдера? – крикнул один из мужиков. – Его лет двадцать никто не видел, но Доран прав – он в этом городке должен всем.
Я открыла и закрыла рот. В недоумении глянула на мужика, который со мной говорил, и решила, что мы говорим о разных Балдерах. Точно помню слова Уланы: “Я слышала о нем много хорошего”, что идет вразрез с тем, что я сейчас слышу.
– Вы о… Балдере-путешественнике? – все же решила уточнить, и не зря.
– О ком же еще? Хотя тебе-то откуда его знать? Ты поди еще совсем мелкой была, когда он исчез.
– Куда он мог исчезнуть? Может уехал куда?
– Он же Путешественник. Застрял поди в каком-то из миров, да и все. Или добровольно там остался, кто его знает.
– Он попросил золото у каждого из здесь присутствующих, – добавил Доран. – И после этого его никто не видел.
Я еле сдерживала слезы. Слушала мужиков, но почти не улавливала сути их разговора. Балдера нет здесь? Но даже не это беспокоило, а то что он… вор! Мошенник, разбойник, обманщик. Как назвать его еще?
– А много он тебе-то должен? – голос Дорана прозвучал прямо надо мной.
– Целую жизнь, – ответила тихо, едва сдерживая всхлип, и поскорее ушла в коридор. Когда дверь захлопнулась, из моих глаз брызнули слезы.
Последняя надежда испарилась словно дым. Тот, кто звал меня в Молот, сам в него не вернулся.
Я стояла напротив комнаты, не решаясь зайти. Только когда успокоилась, и слезы высохли, осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Соня все еще спала, но стоило мне войти, заворочалась и повернулась лицом ко мне.
– Ма… – он не смогла договорить, закашлялась.
Я испуганно подскочила к ней, опустилась на колени и прижалась губами ко лбу дочки. Простуды еще не хватало! У меня были жаропонижающие в чемодане, но ими не вылечить что-то серьезное. А какие виды вирусов бывают в Молоте – неизвестно!
– Ты как себя чувствуешь, м?
– Хорошо, – хриплым голосом ответила дочь, и попыталась улыбнуться, но снова закашлялась.
Лоб был горячий. Я попросила Соню открыть рот, но горло не было красным. Надеюсь, ничего страшного, обычная простуда. Все-таки ночь в холодном доме, потом еще прогулки на ветру… Я корила себя за то что мы вообще вышли из дома, но в то же время благодарила Вселенную за то, что она отправила нас гулять и мы не столкнулись с…
Теперь я понимала, что в дом Балдера залезли вовсе не воры. Люди пришли забрать свое. Видимо, увидели следы ведущие к дому, или свет в окнах, и решили, что Путешественник вернулся. Какое счастье, что мы были в городе!
Соня поднялась на постели, но тут же легла снова. Вяло приподняла ручку и погладила мою щеку.
– Мам, а печенье когда будем печь?
Я стиснула зубы, и растянула губы в улыбке. Держись, Алена. Теперь ты в этом мире совершенно точно одна, и тебе стоит быть сильной.
– Я сейчас вернусь, побудь одна пару минут, хорошо? – чмокнула дочь в щеку, и та заулыбалась.
Я выскочила за дверь, бегом преодолела коридор и, распахнув дверь, буквально врезалась в одного из тех мужиков, что сидели за столом.
– Куда мчишься? – недовольно зыркнул на меня и, отпихнув рукой, двинулся в конец коридора.
Мужика качало из стороны в сторону. Я следила за ним, пока он не вошел в одну из комнат, что была напротив нашей с Соней, и убедившись, что его не понесет в комнату под номером двенадцать, бросилась к стойке.
– Я могу воспользоваться печью? – спросила на выдохе, и замерла в ожидании ответа.
– Продукты тронешь – вычту с зарплаты, – рыкнул он.
– У меня свои есть. Спасибо!
Вот теперь я была почти счастлива. Вернувшись в комнату, достала чемодан из-под кровати, а из него вытащила пакет с продуктами.
– Пойдем печь печенье? – улыбнулась дочке, и та вместо ответа радостно подскочила. Но тут же закашлялась, зажмуриваясь.
Так. Выпечку откладывать нельзя, Соня расстроится, но потом сразу же постельный режим и много чая с лимоном. Надеюсь, здесь можно купить этот напиток.
Соня слезла с кровати, и принялась расстегивать пальто. Обычно она сама с этим быстро справлялась, но сейчас слабыми пальчиками долго возилась с одной пуговицей. Потом устало опустила руки и вздохнула. Я помогла ей раздеться. В комнате было холодно, но мы идем на кухню, а в верхней одежде туда нельзя. Да и рядом с печью должно быть тепло. Я тоже скинула свое пальто, подхватила пакет, и мы вышли из комнаты. Дверь заперла на ключ, а его спрятала в карман. На всякий случай дважды дернула ручку, чтобы убедиться, что дверь закрыта.
Кухня нашлась слева от камина в конце зала. Двустворчатые двери были в высоту всего метра полтора, они не доставали до пола, и сверху еще оставалось пространство. Из-за этого было слышно все, что происходит в зале, а из зала было слышно шум с кухни.
В помещении оказалось тепло, и это радовало. Дрова в большой печи, что стояла в углу, задорно трещали и шипели, пожираемые пламенем. За окном, которое было едва ли не во всю узкую стену, в воздухе кружились хлопья снега. Атмосфера была такой уютной и сказочной, что я даже забыла на миг о проблемах.
Соня восторженно распахнула глаза, и побежала к широкому подоконнику. Забралась на него, стала на колени и прилипла носом к стеклу.
Я осмотрелась. Печь была похожей на ту, которая была у бабушки. В ней тоже была сверху та часть, которая служила для выпекания хлеба. К моему стыду, я совершенно не помнила, как эта часть называется. Но к счастью, знала как ею пользоваться.
Деревянный длинный стол находился посреди кухни. Еще один вдоль стены, и на нем стояли тазы с водой. Тут же были свалены в одну кучу горшки, чашки, кружки. Уже вымытая посуда лежала рядом с грязной, и мне, наверное, следовало ее убрать в тумбы. Но сегодня еще не мой рабочий день, поэтому я поставила пакет на свободный стол, вытащила из него продукты и занялась тестом.
Завести его много времени не требовалось. Просто все ингредиенты ссыпать в миску, замесить, а потом раскатать с очень тонкий пласт. Я не стала заводить много теста, всего на десять печений. Дочке хватит на пару дней, а мне не нужно. Скалка нашлась в тумбе, там же я с удивлением нашла металлическую формочку. Она была одна и круглая, но совершенно точно для вырезки кружочков из теста. Жаль, что не было форм в виде елочек или зверушек, Соне нравится такое…
– Папа! – визг дочери заставил меня подпрыгнуть. Форма выпала из рук и со звоном покатилась по каменному полу.
Мне понадобилась доля секунды, чтобы оказаться возле окна. Я схватила Соню и, крепко стиснув в объятиях, оторвала от стекла. Чтобы не пугать, пыталась улыбаться и делать вид, что мне вдруг резко захотелось ее потискать.
– Мам, там был папа!
– Милая, папы здесь быть не может, понимаешь? – нарочито радостно проговорила, и чмокнула ребенка в щеку.
У самой же сердце билось словно сумасшедшее. Я точно знала, что Олег не мог сюда попасть, потому что на дороге в том лесу мы были одни, и Соне просто показалось. Ей пять лет, у нее богатая фантазия, и ей часто виделось то, чего вообще никто не видел. Когда вырастет, наверняка будет художником, или сценаристом, очень уж она любит выдумывать то, чего нет.
– Но я видела! Это был папа!
– Малыш, ты перепутала, понимаешь? – я снова вернула ребенка на подоконник. Не знаю, что на меня нашло, как-то машинально отдернула ее от окна, чтобы “папа” ее не увидел, и только потом я вспомнила, где мы находимся. За тысячи, а может быть, даже миллионы световых лет от Земли. Это я и попыталась объяснить дочери, но тихим-тихим голосом, чтобы в зале нас никто не услышал.
Соня, кажется, поняла. Она вновь прилипла к стеклу, и пока я вырезала печенья, почти не шевелилась. Я же держала формочку дрожащей рукой, крепко прижимала острые края к тесту, а получившиеся кружочки выкладывала на противень. Двенадцать коричневых печенек отправились в “духовку”, а я села на подоконник рядом с дочерью.
За окном веселились дети. Разного возраста, лет от трех до десяти. Они все были одеты почти одинаково, но кто-то носил пальто попроще, а кто-то поновее и покрасивее. Все детки были обуты в валенки, я же глянула на Сонины сапожки из заменителя кожи, и отметила себе, что нужно купить ей обувь потеплее. Сегодня мороз давил не сильно, погода была очень мокрой из-за снегопада, но воздух все равно обжигал нос и щеки. Ноги в таких дешевеньких сапожках замерзают через несколько минут, может быть, поэтому дочь и заболела. Или ее продуло, что еще хуже.
