9 Этажей
–Хорошее предположение. А если я просто не хочу употреблять опьяняющие вещества даже для одного раза?
–Влад сказал, что ты выпиваешь, да и у бара ты стоял с Софией, а она не подсаживается к непьющим. Давай так, я подкину монету, если выпадет решка – ты попробуешь эйфорию на вкус и будешь самым счастливым человеком в этом клубе. Ну а если орёл…
–Ты позвонишь в полицию, и признаешься в хранении и распространении наркотиков, – сказал я, сам того не ожидая.
–Ха-ха, ну ты выдал, – посмеиваясь и качая головой промолвил он, – с чего бы мне соглашаться на такое? А, может, я проиграю, и сяду в тюрьму, а это прекрасное место закроют.
–Если проиграю я, сделаю то, что пару минут назад зарекался не делать. Довольно равноценно, как по мне, – изложил я, смотря сквозь него.
–А ещё он заберёт половину суммы из твоего сейфа и меня в придачу, – вмешалась в разговор рыжая девушка, – он ведь просто не знает, что у тебя есть связи в суде и прокуратуре.
–Ах ты ж… Ладно, – скрипя зубами, затем улыбнувшись, сказал он, – это рискованно, но кем-бы мы были не рискуя и не ставя всё на кон? – улыбнулся ещё шире, смотря на меня.
Он пошелестел рукой в кармане красных брюк, словно пытаясь ухватиться за член, затем вынул алую монетку, зрачки его глаз светились как у кошки во мраке, из за под стольного света, смешавшись с синим светом светодиода. Тут же, у меня возникли сомнения о честности этой игры в его исполнении, особенно после фразы девушки в платье. Я остановил его, сказав, что сам подкину монету, и он согласился.
Пытаясь найти в карманах хоть что-то, нащупал кругловатый объект, больше всего напоминавший монетку. Жёсткая поверхность, с островатыми углами и ржавой потёртостью выдали моему взору ту странную монету бездомного из паба, с цифрами «6» и «9». Минос, слегка потянувшись вперёд, разглядел монету, улыбнулся и сказал, что если выпадет «9» – победа за ним. Я согласился.
Положив монету на скрюченный внутрь указательный палец, подставил под её край большой. Резко поднял большой палец вверх, раздался характерный щелчок. Металлический кругляш поднялся почти до потолка, в полёте образуя число «69», быстро меняя свои стороны. Я вытянул открытую ладонь вперёд, в надежде с первого раза поймать её. Падает.
Вжух. Она в руке. В рефлекторно закрой ладонью руке.
Бзик.
*Даже если проиграешь, и будешь вынужден сдержать обещание – ничего не поменяется, всё останется прежним. Мир не остановится, ведь ему плевать*
Я раскрыл ладонь. На ней высветилась сторона девятки. Минос загоготал во всё горло, подняв голову к потолку так, что змея на шее казалась живой. «Эх, не повезло…», – произнесла девушка за спиной. «Чувак, это и к лучшему», – воскликнул Влад, пытаясь приободрить, – «попробуешь разок, и поймёшь, нравится или нет», – добавил он, протягивая уже знакомого цвета таблетку. «Нечего бояться, на твою работоспособность она никак не повлияет. Считай это средством от тревог и стресса на один вечер», – отринув смех, заговорил Минос.
Взяв таблетку из рук Влада, сразу проглотил и запил водой со стола. Рыжая девушка в платье подошла к Миносу, медленно облизнула его шею, затем открыла рот, схватив языком его пальцы, державшие розовую таблетку. Я посмотрел на Влада.
Округлённые, как копейки зрачки глаз метались в разные стороны, слегка тряслись кисти, и подрагивала нога, нижняя часть челюсти то поднималась, то опускалась, щёлкая зубами, будто он пытался расколоть невидимый орех. Эффект подействовал. Одно выражение его лица не заставляло даже на секунду усомниться в получаемом сейчас удовольствии. Тут Минос произнёс:
–Слушай, пока эффект не подействовал, хотелось бы обсудить с тобой кое-что. Ты ведь философией пессимистов увлекаешься?
–Я её изучаю, а не увлекаюсь.
–Ладно-ладно, как скажешь. Я вот что хотел спросить у тебя: как по-твоему, с какой целью мы пришли в этот мир?
–Каждый сам способен для себя это решить.
–Само собой, но почему тогда одни владеют, а другие подчиняются? Одни знают, что делать и добиваются этого, а другие – нет. Неужто всё дело в исключительности одних и ущербности других? Успешная судьба для одних неизбежно приводит к провалу других. А я тебе отвечу почему, – выдержав небольшую паузу, проговаривает, – потому что всё дело в адаптации. Те люди, которые способны быстрее адаптироваться под любые условия становятся хозяевами тех, кто этой способности лишён, понимаешь? Я пробирался с самых низов этой клоаки, не имея ни гроша в кармане, ни золотого папочку за плечами, а только воображение, благодаря которому я получил цель, а позже, нашёл пути для достижения её. Закон природы.
–Крайне однобокое убеждение, как по мне. Как же фактор непредвиденного обстоятельства? Взять, например, инвалидов от рождения. У многих из них даже нет возможности познавать и радоваться этой жизни.
–Ты вот чё то тоже не особо радуешься, по словам Влада, хотя и не инвалид как вижу.
–Потому что не вижу смысла искать иллюзию радости и счастья в достижении целей, так как это всё равно приведёт к отчаянию и разочарованию, и так до самой смерти.
–Это тебе твой Ницше сказал? Может было ещё что-то про массовое самоубийство всех людей? Или про то, что нам необходимо прекратить размножатся? Дружно и синхронно избавим себя от проблем, как истинные трусы.
–Ницше не писал такого, и я не утверждаю, что массовое самоубийство всех людей это решение и панацея. Я о том, что многие люди не понимают, кто они и зачем они здесь.
–Жить чувак, жить! Короче, постарайся взглянуть на мир с обратной стороны, развлекайся почаще, побудь недельку добродушным соседом, делай работу с кайфом в сердце, найди девушку, трахни другую во всех позах, напиши книгу, нарисуй картину, посети музей, купи приставку, да что угодно! Главное выбрось нахер этот депрессивный бред из башки, ладно? Наслаждайся по полной! – прокричал он, раскинув руки в стороны и улыбнувшись во весь рот.
В этот момент руки девушки, стоящей сзади, схватили меня за плечи, и, прислонив голову к моему уху, прошептала, чтобы мы спустились вниз ко всем остальным. Влад внезапно встал, прокричав, что он порвёт эту тусовку, спустился вниз. Когда я приподнялся, ощутил нарастающее тепло в груди, совмещённое с приятной лёгкой дрожью в ногах. Хотелось подвигаться, а лучше потанцевать.
Сам того не заметив, оказался в нижнем зале, у барной стойки, заказывая алкогольный коктейль. Звук музыки ласкал слух, красно-алый свет клубных ламп блаженно сочетался с зелёными бликами лазерных прожекторов, стоял отчётливый запах женского парфюма с ароматом клубники. Девушка с рыжими волосами подзывала не озарять танцпол безучастным взглядом, но снизойти на него в бурном танце нелепых телодвижений, ведь танцевать я не умел. Она подошла и взяла меня под руку, буквально толкнув свозь толпу в центр.
Вдруг я почувствовал прилив чего-то. Похоже скорее на опьяняющий эффект алкоголя, но в пять раз слаще и насыщеннее. Я разразился в буйственных движениях тела и конечностей, образующий одному только мне известный танец. Цвет казался ещё ярче, челюсть была ходуном, начал сильно потеть. Тогда мне казалось, что это последний совершённый мной всплеск эмоций и открытости.
Я кричал и выл в такт ритмичной музыке, глядел в лица танцующих рядом людей, а они смотрели в ответ. Это было прекрасно. Я любил этих людей всем сердцем и хотел, чтобы они разорвали мою плоть в ответном, столь желанном порыве любви. Я не хотел, чтобы это когда-нибудь закончилось. Этот взрыв серотонина, методично и плавно задевающий нейронные струны мозга, заставил меня полюбить мир.
Бзик.
*Правильное ли решение было принято тобой этим вечером? Уже не важно. Во всяком случае, ты уже под кайфом, оторвись так, как не делал это никогда*
Раскрыл глаза. Я в туалетной комнате, с рыжей девушкой в обнимку. Она тоже «обдолбана радостью», смотрит на меня. У входа в одну из кабинок лежит полуголый мужик, с облёванным вокруг полом и лицом. В другой кабинке раздаются женские стоны. Внезапно, рыжая бестия обхватила рукой мой затылок и страстно вцепилась красными губами в мои. Тёплый, не смотря на резкость, мягкий поцелуй.
Она всё ещё держала меня за затылок, в то время как я одной рукой обхватил её талию, а второй неспешно провёл по мочке уха. После нежно укусил её за шею, хватаясь за ключицы. В эту минуту она незаметно расстегнула мой ремень и стянула штаны, схватив за член. Я не ощутил растерянность или злость, как бы случилось до этого вечера. Она стянула с себя трусики и подпёрла платье, повернувшись задом, прижалась к раковине перед зеркалом.
Почувствовав до сели неизвестное мне возбуждение, безумное и пламенное, стянул трусы до колен. Обхватил за бёдра. Вошёл в неё, начав процесс, который ранее был загадкой. Ритмичное и резкое трение отдавалось раздражением в члене, однако делал всё рефлекторно, инстинктивно, с яростным желанием обладать её телом. Её нежные стоны приводили меня в ещё большее возбуждение, и процесс ускорялся. Я почувствовал, как внутренний «бес» высвобождает всю осевшую на дне моего нутра энергию, сладострастную и похотливую.
Через несколько минут многократного вхождения в вагину, я поднял голову и увидел своё отражение в зеркале: большие как пятаки зрачки глаз, спутанные волосы, красное от напряжения, наркотика и алкоголя лицо, красные от поцелуя губы. Это лицо, казалось, выглядело лучше, чем вчерашнее в зеркале на работе, но процесс я всё равно остановил.
Она развернулась, достала из сумочки что-то маленькое и плоское, прямоугольной формы. Сломала на две части, сделав два квадратика. Сказала, что сейчас мы повысим планку удовольствия и положила эти квадратики себе на язык, после чего медленно поцеловала, проведясь языком по моим дёснам.
После поцелуя, я почувствовал над верхним строем зубов что-то. Она предупредила меня, чтобы не глотал этот квадратик. Эффект от розовой таблетки ещё кружил мне голову, и я хотел продолжения банкета, поэтому не стал возражать. «Ну как ты, философ? Не пожалел о своём решении?», – насмешливо спросила она, смотря в растолстевшие зрачки. Ответив, что нормально себя чувствую, мы вышли из уборной.
Бзик.
*Итак, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которые есть идолослужение.
К колоссянам, глава 3, стих 5*
Через полчаса безумных плясок и разговоров с людьми, я понял, что большинство из них обдолбаны не хуже чем я, а порой и лучше. Ещё через полчаса, прямо на танцполе, покуривая сигарету какого-то подростка, я увидел первую галлюцинацию.
Лица всех танцующих перемешались в длинную линию, разрубающую стены клуба пополам. Затем весь спектр цветов и источников света, которые только могли уловить мои глаза, сделали по мне залп фотонов, точно космические орбитальные пушки будущего. Я всем нутром прочувствовал эти фотоны, как они проходят сквозь меня, пробивая всю кожную оболочку, с ног до головы.
Затряслись колени и торс – это была дрожь страха. Люди всё так же проносились по кругу, всё быстрее и быстрее, и я был среди них, улавливая калейдоскоп кричащих цветов от ламп и прожекторов. В какой-то момент это столпотворение образовало бушующий ураган, поглощающий всё, что сможет втянуть. Я видел как другие бьются о скалы и утёсы, сам пытаясь не убиться. Челюсть опять затрещала, чуть не откусив язык, а во рту выросло третье ухо, которое заставило меня раскрыть пасть руками, чтобы вслушаться в цветастый рокот музыки. Оно услышало Миноса, стоящего у лестницы и смотрящего на толпу. Я остановился и взглянул на его шею.
Змей, бывший раннее татуировкой, освободил его шею и бросился на меня, шершавыми чешуйками обвивая всё тело. Сердце вот-вот было готово разорваться, я заорал что есть сил, дёргая головой в стороны и пуская жгучие, словно кислота слюни, по пластилиновым подбородку и шее, из глаз вытекала лава. Вскоре, в меня что-то с силой врезалось.
Бзик. Бзик. Бзик.
*Переступив границу будних лет, покрытых серостью и пеленой ненастья, ты в тёмный лес зашёл, и заблудился. И понял, что назад дороги нет*
Момент падения. Пролетел восьмой этаж. Сладострастные фрагменты памяти переменяются одна за другой, учащая сердцебиение ещё сильнее. Ещё не всё. Ещё цветочки, а впереди виднеются ягодки, если бы эти ягодки воняли болотом греха и порока. Впереди семь этажей. Время как будто замедлилось. Это невыносимо.
Глава 3. Седьмой этаж
ЧревоугодиеКомната. Девушка. Пристанище. Звонок. Голод. Пища. Дилер. Незнакомец. Цербер.
1,930 секунд с момента падения. Я помню голод и лай собак. Я помню слёзы неба и полумрак.
Очнулся в тусклом помещении и душном помещении. Обнаружил себя лежащим на белой и мягкой, словно облако кровати. Приподняв голову и протерев пульсирующие от боли глаза, увидел её – рыжую девушку, с вчерашней вечеринки в клубе, стоявшую на другом конце у комода с зеркалом, расчёсывающей распутанные волосы. Это была её комната, слегка захламлённая и душная, куда не проступал дневной свет. Обои были выдраны местами, шкаф с одеждой раскурочен, люстра висела как на соплях, покачиваясь от малейшего дуновения пролетавших мух, а зеркало было в трещинах.
Увидев, как я проснулся, она поздравила меня с пробуждением, и, продолжив расчёсывать волосы села на угол кровати. Спросила о самочувствии, и о том, не кружится ли голова. Состояние и вправду было паршивым, без сильного головокружения, но с болью в затылке, звоном в ушах, болью в области рёбер, живота и паху. Посмотрев на неё, спросил о вчерашнем, так как не мог вспомнить как отрубился.
Она заявила, что я после того как я внезапно остановился посреди танцпола и начал кричать, в меня врезался какой-то парень, плясавший с другими хороводом. «Он вмазался макушкой тебе в затылок, после чего вы оба отрубились», – весело сказала она, расчёсывая волосы и посмеиваясь, – «Что с тем парнем не знаю, но вот тебя пришлось волочить до машины Влада, а где ты живёшь, он не знал, поэтому ты проснулся здесь, understand?». Протерев высохшие и покрывшиеся красными нитями глаза, я спросил:
–Слушай, а вчера мы…
–Потрахались? Да, и мы сделали это, закинувшись экстази и ЛСД.
–ЛСД?
–Ну да, знаешь, ЛСД… Такая квадратная пластинка, которую я тебе дала в уборной после секса, помнишь?
–Кажется, припоминаю. Это от неё я подумал что умираю?
–Ага, – отвечает она, делая забавное выражение лица, – это психоделик, вызывающий галлюцинации, обычно он не опасен для людей с крепкой психикой и самоконтролем.
–У меня лава из глаз текла вчера, а у этого Миноса, змея на шее ожила и набросилась.
–Хах, наверное, стоило дать тебе половину пластинки, ты ведь в первый раз вообще на таком мероприятии, – говорит она, одновременно нанося макияж на лицо.
–И в последний, – дополняю я, надевая штаны.
–Да ладно тебе, было же круто, ну, в целом, – пытаясь утешить, произносит она, – просто не стоило давать тебе «кислоту», но за то теперь ты познал вкус ночного кутежа.
–Я познал на вкус серную кислоту, плескающуюся во рту вместо слюны.
–Хахах, да-а, слюни у тебя вчера текли только так. Даже подумывали скорую помощь вызвать, но Влад сказал, что это пройдёт.
–Влад много чего вчера говорил, – без неприязни, но с долей упрёка сказал я.
–Как и ты с Миносом. Позабавил, конечно, ваш вчерашний разговор о философии и законе природы.
–Его так и зовут? Минос?
–Понятия не имею, раньше думала, что это шутка такая у него с братанами по бизнесу, но все его как называли Миносом, так и называют.
–Понятно, – сухо ответил я, доставая из кармана пачку сигарет, – что это?
–Эм, сигареты? – с веселым голосом недоумения ответила она.
–Я вижу что сигареты. Что они делают у меня в кармане?
–Наверное, чтобы покурить, – уже чуть ли не смеясь, промолвила она.
–Но я не курю, – удивлённо, почти выкрикивая слова, говорю я.
–А вчерашний ты не согласился бы с этим. Четыре сигареты выкурил как паровоз, и это ещё при мне, да и на танцполе не стеснялся дуть в лица людей.
Бзик.
*Теперь ты курящий, пьющий, и, возможно, употребляющий наркотические вещества индивид «не такой как все»*
–Я не употребляю наркотики! – громко проговорил я, нарушив спокойный тон разговора.
На пару секунд, тусклая комната погрузилась в молчание, и лишь пыльная люстра, свисающая посередине, мерно покачивалась на рваном шматке резины, нарушая состояние безмолвия. Рыжая девушка, закончившая наносить макияж на лицо, стояла напротив и смотрела. На её лице застыло выражение: «какого хрена ты орёшь?»
–Что? – произнесла она, наклонив голову вперёд и выпучив глаза.
–И не курю. Я не знаю, зачем я вчера делал то, что делал, почему не отказался.
–Может потому что на самом деле давно хотел чего-то подобного? Или потому что согласился подкинуть монету и проиграл? А сейчас пытаешься отрицать самому себе. Это же как раз в духе философов.
Бзик.
*Давай, скажи это. Признай это. Будь откровенен с этим человеком, ведь вас связывает как минимум один половой акт в засранном туалете ночного клуба*
–Я будто попал во временную петлю скорби, в бесконечный цикл тоски, и мне хотелось отвлечься от этого, заполнить пустоту внутри чем-то. Почувствовать тягу к этой бл*****й жизни!
–Да уж, чувак… Может тебе действительно стоит заняться творчеством, как советовал Минос? Книгу написать, например.
–Да кому она будет нужна? – ответил я, с безразличием в голосе, – да и не знаю, о чём написать.
–Ну не знаю… Напиши что-нибудь про саморазвитие, или может детективчик какой, они вроде сейчас хорошо продаются.
–Фу… – промолвил я, испытав лёгкий приступ тошноты от этих слов.
–Ха-ха, поняла мысль. Слушай, если хочешь поесть, я могу по-быстрому приготовить яичницу, не шик конечно, но вполне съедобно.
–Не упоминай о еде. Последнее что я хочу сейчас это запихнуть в себя пищу.
–Тогда мне скоро уходить на работу, так что спеши одеться и покинуть сие жилище, – быстро говорит она, бросая в меня белую рубашку.
–Ты работаешь по воскресеньям?
–У меня редко бывают выходные, – спешно проговаривает рыжая, надевая облегающую футболку.
–Что это за профессия, где молодая девушка работает по воскресениям?
–Я бы могла назвать любое место, где девушки вроде меня работают по воскресеньям до изнеможения в качестве обслуживающего персонала, но нет, я работаю в профессии, которая будет актуальна всегда – шлюхой, которая проститутка, которая путана.
Бзик.
*Тёплые отголоски вчерашнего вечера плавно раздаются эхом по твоим жилам. Неплохое начало. Главное – не думать о матери*
–Наверное, мне бы стоило возмутиться и осудить, но я понимаю, что у тебя были свои причины пойти на это.
–Ох, какой душка, – нежно, и как будто с сарказмом произнесла она, – ты прав, у меня были на то причины, как например, свалить подальше из этой дыры.
–Из квартиры или региона? – натужно спросил я, надев рубашку и подойдя к входной двери.
–Из двух этих дыр, квартира это так, временное пристанище, – тараторит она, надевая джинсы.
–А куда собираешься уехать?
–Уж точно не в другой регион, который будет похож на этот как две капли воды. Да и вообще, с чего вдруг тебе стало интересно?
–Действительно. Ладно, я пойду, – сказал я, положив кисть на ручку входной двери.
–Что, даже не спросишь, больна ли я ВИЧ? Или был ли у нас вчера секс с презервативом?
–Был ли у нас секс с презервативом?
–Нет, но я принимаю противозачаточные.
–Ты больна ВИЧ-инфекцией?
–Понятия не имею, надо будет провериться у врача на днях, но скорее всего не больна.
У порога квартиры, лежал розовый шерстяной коврик для обуви, рядом с которым были расположены по паре туфлей со шпильками и помятые кроссовки, а так же новые детские ботинки в пёстрой подарочной упаковке. Из угла постельной комнаты выглянула рыжая:
–Эй, я вот тут вспомнила, что представилась тебе вчера, а если забыл, меня зовут София.
–Да, я учту, спасибо – промямлил я, подняв уголки рта вверх.
–А ты собираешься сказать своё?
–Имя это просто имя, оно не имеет для меня осо…
–Пфф… окей, я поняла тебя Ницше, – закатав глаза, перебила она, – мог хотя бы вымышленное имя назвать для приличия. Увидимся ещё, надеюсь.
Выйдя из захламлённой квартиры рыжей бестии, попал в загаженный сыростью подъезд, с выбитыми лампочками и исписанными нецензурной бранью стенами, по типу «Маша шлюха!». В воздухе стоял коктейльный смрад кошачьих экскрементов, просроченного пива и палёных кнопок, исходившего со стороны лифта. Из мусоропровода, пахнущим тухлыми яйцами и прогнившим мясом, доносилось едва слышное потрескивание, как будто кто-то маленький, но безмолвный пытался подать знак и выбраться из этой металлической кишки.
Спустившись на два этажа ниже, услышал, как со скрипом отворилась одна из дверей. Обернувшись в сторону этого звука, заметил пронзительный взгляд хозяйки квартиры – старушки лет семидесяти, с высохшим, как изюм лицом, точно мумия из саркофага. Мы смотрели так друг на друга секунд пять-шесть, пока она не завопила со свистом в зубах низким, мерзким голосом: «Ты кто такой? Что здесь забыл?». Я кратко объяснил, что ночевал у подруги живущей сверху и что уже собираюсь уйти. В ответ на это, она харкнула в сторону моих ног, сказав, что ей надоели все эти сатанисты, шлюхи и наркоманы, снующиеся то тут, то там, и что будь сейчас на дворе Советский Союз, нас бы всех расстреляли у стены двора, на потеху публике. «Не веруете вы в Господа. Гореть адским пламенем вашим несчастным грешным душам», – злобно, но с толикой грусти в голосе прошептала она, с грохотом закрыв входную дверь, да так, что с потолка посыпались белые хлопья штукатурки.
Бзик.
*Рыхлый представитель прошлого, затерянный в пучине своих идеальных представлениях о несбывшемся будущем, и разочаровавшийся в настоящем. Потерянное поколение*
На улице было холоднее, чем обычно. Понял я это, потому что сверху была одна рубашка, сквозь которую проникал, как нож в масло, утренний, северный ветер. У входа в подъезд стоял бомжеватого вида мужичок, с шапкой-петушком и седой бородой. Он стоял с пакетом, наполненным стеклянными бутылками, одну из которых держал в руке, смотря на безоблачное серое небо. Я подумал, что это тот самый бомж из паба, но приглядевшись, понял, что это не он. Увидев, как я уставился на него, попросил сигаретку. Отдав бело-коричневую раковую палочку мужику, неспешно побрёл вдоль улицы к проспекту.
По пути словил себя на мысли, что всё ещё местами ощущаю наркотические грёзы от ЛСД, ведь светофор подмигнул мне, тонкие ветви дворовых деревьев протягивались в мою сторону, пытаясь схватить, жёлтые газовые трубы, растянувшиеся по серым зданиям, буквально впивались в бетон, уходя глубоко внутрь, а троллейбус жадно пожирал входящих в него людей, аки ненасытный демон. В уши доносились рваные звуки улицы: лепетание птиц, крики детей на площадке, гул и рёв многочисленных моторов, уносящих машины вдаль по дороге, гудки этих самых машин, суетливое копошение работников ресторанов и службы доставки. Люди всё так же в спешке ходили туда-сюда, погрузившись в свои мысли, и будто не замечая друг друга, словно призраки, парящие в потоке будничной скорби.
Бзик.
*Призраки, оставаться среди которых ты не желаешь. Сойди с этих рельс серости*
Поднявшись до шестого этажа десятиэтажного здания, и встав у входа в своё пристанище, я вспомнил, что за вчерашний день ничего не ел. «Просто аппетита нет», – произнёс я вслух, просовывая ключи в замочную скважину.
В пристанище было темно, вследствие закрытых шторами окон. Тишина, обволакивающая всё пристанище, наводила на мысль об успокоении и размышлении всего произошедшего вчерашним вечером. Голые, белые стены, как и всё пространство пристанища, казались полыми и свободными, в силу отсутствия какой-либо мебели и не нужных принадлежностей. Пристанище было арендованным, а не купленным, так как не хотелось тратить деньги на покупку стен, пола и потолка с балконом, где я буду тратить время на медитацию и сон, после чего снова пойду на работу. Наверное, можно даже сказать, что я копил средства, но сам не понимал на что именно.
Лёжа на затхлом матрасе, покрытым желтушными пятнами, закрыл глаза и стал вспоминать вчерашнюю ночь. Попытка увенчалась успехом лишь отчасти, после чего внезапно вспомнил лик рыжей девушки в платье. То, как она сегодня одевалась, говоря со мной о случившемся, поселило приятное жжение в груди, ощутив которое я открыл глаза и вышел на балкон. Вдохнув полной грудью свежего воздуха, достал из кармана пачку сигарет. Закурил. Струйки дыма изо рта мгновенно подхватывались и смешивались с холодными потоками северного ветра. Волна табачного никотина проносилась по всему организму, подарив расслабление в ногах и смыв всякую тревогу. В том же кармане нащупал монету бомжа из паба, раздумывая о том, чтобы отправить её в полёт вместе с бычком сигареты. Недолго постояв на балконе, принял решение не выбрасывать. Впереди маячил целый день свободного времени.