Голос демона

Глава четвёртая

Звуки возвращаются как-то мгновенно, а с ними и боль, которая всё ещё рвёт моё тело. Прямо надо мной ревёт сирена, предупреждая о демонах – значит, ничего не получилось? Меня качает и слегка подбрасывает, я чувствую что-то во рту, а ещё… нет, больно, просто больно, и всё. Прямо надо мной слышится какой-то очень грубый голос, какой у исторички был, когда она на нас полчаса орала.

– Такоцубо в двенадцать лет – это не смешно, – непонятно говорит особь.

– Затравили девочку, – слышится в ответ, наверное, человеческий голос. – Считай, убили её в школе…

С огромным трудом я приоткрываю глаза, но вижу только что-то страшное, не осознавая пока, что именно вижу. Человеческая ладонь появляется и исчезает, после чего всё перед глазами гаснет. Если сирена, то я оказалась чуть раньше? Может быть, мама жива? И сестрёнки? Тогда мне надо проснуться! Очень срочно надо! Надо!

Я открываю глаза. Передо мной всё белое, слева что-то пищит, тонко так, противно, но никого нет. Я лежу на чём-то мягком, но глаза фокусируются плохо, поэтому я вижу размытые очертания предметов. На лице есть что-то, откуда дует ветер, явно помогая мне дышать. Что произошло со мной? Что случилось?

Я не могу сфокусировать взгляд, но боли уже нет, только дышится как-то не очень. Не как после наказания, а… даже сравнить не с чем. Но сирена не ревет, поэтому я не боюсь. Пугает меня тот факт, что я двинуться не могу, как будто меня привязали. А, может быть, я попала к демонам, и действительно привязали?

– Ну, как тут поживает моя пациентка? – слышу я какой-то слишком низкий голос, почти рычание.

Я пытаюсь проморгаться, чтобы увидеть говорящего, но вижу только что-то нежно-голубое, медленно приближающееся ко мне. Неизвестная особь что-то ещё рычит и вдруг появляется передо мной. Прямо как на картинке в учебнике – передо мной стоит демон! Демон-потрошитель! Вот почему я привязана! Он меня сейчас…

Последнее, что я слышу – ставший совершенно истошным писк, после чего становится холодно и всё вокруг гаснет. Я плыву в чёрной жиже, а откуда-то издали мне машут руками мамочка и сестрёнки. Я так хочу к ним, так желаю, даже стараюсь сама грести, чтобы поскорее попасть к ним. Но что-то будто останавливает меня, опять заставляя всплывать, и это так обидно!

– Не умирай, пожалуйста, – слышу я нормальный человеческий голос, отчего, конечно, не пугаюсь.

Незнакомая особь очень просит меня не умирать, поэтому я просто приоткрываю глаза, чтобы увидеть её. Рядом со мной обнаруживается нормальная такая, только необычно одетая особь. Она будто бы демона раздела, потому что у неё такие же одежды, но, может быть, она из рабынь? Или убила демона и взяла его одежду, потому что рабынь держали голыми, чтобы их было удобнее мучить.

– Вот так, молодец, – улыбается она мне, очень ласково разговаривая, как с маленькой. – Меня зовут доктор Сизова, а тебя Леной. Ты пока не можешь ещё разговаривать, потому что недавно умирала, но скоро всё будет хорошо, надо только потерпеть, согласна?

Я киваю, потому что особого выбора у меня нет. У демонов я или у людей – я не очень хорошо понимаю, но сделать точно ничего не могу, поэтому остаётся только покориться судьбе. Вот только покоряться я не хочу. Я хочу узнать, где я, что произошло и как найти мамочку и сестричек, а остальное меня не волнует. Хотя, если у них получилось отправить меня назад по реке времени, тогда нужно предупредить о детском страдании и его влиянии на Барьер.

– Ничего не бойся, – говорит эта… целительница, наверное. Я читала, что раньше целителей докторами называли, вроде бы. – Всё плохое уже закончилось.

Интересно, зачем она врёт? Она хочет сделать мне что-то плохое и поэтому лжёт прямо в глаза? Значит, этой Сизовой верить нельзя. Просто совсем нельзя… А что можно? Не знаю… Просто надо запомнить, а потом выяснить всё-таки, где я нахожусь, потому что язык, на котором мы говорим, не похож на Всеобщий, хотя что-то знакомое в нём есть, только нужно вспомнить, что именно. Я вспомню, обязательно, и тогда… А что тогда? Что это мне даст?

Утомившись от собственных мыслей, я засыпаю. Мне ничего не снится, я даже не понимаю, что сплю, но просыпаюсь внезапно – от того, что со мной что-то делают. Ощутив чьи-то руки на своём теле, я открываю глаза только чтобы увидеть сразу двоих демонов, кажется, даже кричу, а потом уже ничего не помню. Наверное, я у демонов, поэтому меня и хотела обмануть та целительница. Но раз я у демонов, то я или рабыня, или еда. Надо бы выяснить, кто именно я, чтобы знать, к чему готовиться.

– И вот такая реакция на мужчин? – слышу я сквозь сон, сразу же просыпаясь, потому что получаю доказательства своим мыслям, историю я совсем недавно сдавала.

– Да, профессор, – отвечает ему человеческий голос, наверное, рабыни. – Вплоть до остановки, гинекология факт как минимум попытки подтверждает.

– Дожили, – грубый низкий голос пугает неимоверно, но я делаю вид, что ещё сплю, стараясь получить побольше информации. – Сиделок приставьте, занимайтесь сами и проследите, чтобы мужчин не было.

– Хорошо, профессор, – произносит эта рабыня. – Сейчас важно восстановить сердце, а потом посмотрим. Известно, что именно произошло?

Голоса отдаляются, а я пытаюсь осознать и классифицировать то, что сейчас услышала. Узнав, что я боюсь таких, как он, демон приказал заботиться обо мне рабыням, что логично. Значит, пока он меня есть не будет, а сделает своей рабыней. Или не своей, а подарит кому-нибудь. Если буду рабыней, может быть, сумею узнать мамину судьбу? И сестрёнок? Значит, надо делать вид, что покорна… Решено, буду изображать покорную столько, сколько будет нужно, потому что, если меня съедят, то я так и не узнаю судьбу моих самых близких людей.

– Замучили девочку, – слышу я человеческий голос, а затем моей головы касается рука, отчего я вздрагиваю и раскрываю глаза пошире.

Рядом со мной сидит какая-то сморщенная особь с седыми волосами, одетая в белое. Я таких и не видела ни разу. Это то, что бывает после того, как съедают? Или другой вид? Особь смотрит на меня ласково, как мама, и гладит по голове, говоря совершенно непонятные вещи… Правда, здесь все говорят непонятные вещи, что вполне объяснимо, ведь демоны же кругом…

***

Здесь меня называют Леной. Это, наверное, хорошо, что демоны не знают моего настоящего имени. Помню, рассказывали, что если демон знает твоё имя, то становишься послушной. Но я и так послушная, потому что нужно быть покорной, тогда, может быть, не съедят. Меня переворачивают, щупают, наверное, пытаются съедобность определить. Я только демонов близко очень пугаюсь, потому что кажется, что прямо сейчас начнут есть.

– Что нам известно о девочке? – демон с белыми волосами и какими-то прозрачными круглыми штуками на носу расспрашивает доктора Сизову обо мне.

– Психика у неё сохранена, профессор, – отвечает ему рабыня-целительница. – Пока дело не касается мужчин, но, учитывая произошедшее, это можно понять. А вот отчего такоцубо…

– Тут нам помогла милиция, – сообщает демон, отчего-то вздыхая.

Они думают, что я сплю, поэтому говорят прямо при мне, хотя обычно этого не делают, а мне интересно же. Меня называют по имени, а ещё – «девочка», но это слово мне незнакомо, спрашивать я, впрочем, не спешу. Мало ли что здесь за вопросы бывает. Именно поэтому я осторожничаю, а сейчас просто внимательно прислушиваюсь, пытаясь если не понять, то хотя бы запомнить.

– Девочка потеряла отца, – продолжает демон свой рассказ, полный незнакомых слов. – Мать сошла с ума, принявшись вымещать зло на ребёнке, совершенно забив её. Частые повторы с пожеланиями умереть создали у Леночки желание… Понятно какое. С детским домом разбирается прокуратура, как и со школой.

– Но что именно произошло? – не понимает доктор Сизова.

– Её пытались утопить в унитазе, – объясняет демон. – Затем, видимо, имело место то самое, ну а в довершение у неё на глазах разорвали единственную остававшуюся у девочки фотографию отца. Так что…

– Господи, – совершенно непонятно говорит рабыня-целитель. – Как только психика у ребёнка выдержала… Баба Вера говорит, Леночка часть слов не понимает. Могла утратить значительный кусок памяти, как считаете?

Если я правильно понимаю, эта рабыня хочет мне помочь, сообщая демону, что я могу не помнить какого-то прошлого. Наверное, меня считают просто заболевшей рабыней, но почему-то не убивают. Наверное, у них не принято разбазаривать мясо, даже больное. Но нужно подтверждать идею о том, что я забыла. Тогда, наверное, можно будет спрашивать, и ничего за это не будет? Надо будет аккуратно у сморщенной рабыни поинтересоваться.

Очень странное на самом деле отношение ко мне. Меня лечат, рассказывают о том, что теперь всё будет в порядке, но какое «в порядке» может быть у рабынь? Вот и мне странно. Только страх перед демонами я побороть пока не могу, хоть и очень стараюсь. Они выглядят почти как люди, отчего становится ещё страшнее, а я совсем одна… Конечно, если у меня будет хоть какая-то минимальная свобода, я поищу мамочку и сестрёнок, но это только если будет, в чём я очень не уверена.

Постепенно мне разрешают двигаться, ну, в кровати – поднимать и опускать руки, поворачиваться, даже в туалет ходить, правда, на горшок, но это уже что-то. Значит, меня учат, как маленькую – сначала на горшок, потом и самой разрешат. Наверное, ждут, пока я к демонам привыкну и перестану их бояться. А если не привыкну, тогда, наверное, съедят. Есть у меня такое ощущение. Потому что кому нужна рабыня, которая настолько сильно хозяев боится?

Но вот как сделать так, чтобы я не боялась демонов? Они же страшные, жуткие, могут распотрошить меня… Как бы узнать, что со мной будут делать? Должен же у них быть план?

– Ну, как ты тут? – сморщенная рабыня зовётся бабой Верой, она меня почему-то любит, совершенно непонятно, за что. Может быть, потому что она – человек, а не демон?

– Я хорошо… наверное, – осторожно отвечаю ей, затем задумываюсь ещё раз и решаюсь: – А что со мной будет? Ну, после того, как… как вылечат?

– Ну, что будет… – она задумывается, и мне кажется, что это хороший признак – не заученно отвечает, значит, может быть, и правду скажет. – Найдут тебе семью, наверное, будешь учиться в школе, а там и вырастешь, своей дорогой пойдёшь.

– И мне позволят? – удивляюсь я, потому что как-то слишком фантастично это звучит.

– А отчего ж нет? – улыбается она мне, потянувшись, чтобы погладить. – Этот мир твой, и жизнь твоя.

– Значит, меня не будут… убивать? – я почему-то не могу произнести слово «есть», поэтому выражаюсь более широко, хотя знаю, что она меня поняла.

– Тебя не будут убивать, принуждать и делать то, что делали, – баба Вера так уверенно это говорит, что заставляет задуматься.

Допустим, она говорит правду, – это значит, что демоны не сразу используют рабынь, как нам на уроках говорили, а чуть погодя, давая погулять по миру, чтобы они могли потом ещё больше страдать в неволе. Но тогда это шанс найти маму и сестрёнок! Значит, если это правда… Стоп! А что значит «найдут семью»?

– А что значит «найдут семью»? – интересуюсь я, потому что вряд ли семья у демонов – то же самое, что у людей. Поэтому мне интересно – это демонская семья будет или человеческая?

– Тебе найдут людей, которые будут тебя любить, – объясняет мне баба Вера. – Маму и папу, как у всех…

– А что такое «папа»? – удивляюсь я, потому что такого слова не знаю.

А она смотрит на меня, почему-то всхлипывает, но не отвечает, просто обнимает и гладит по голове. Видимо, то, что я спросила – это нельзя спрашивать. Но баба Вера не наказывает меня, а обнимает, гладит по голове, что, кстати, очень приятно, и говорит, что всё будет хорошо. Теперь я понимаю, почему мне часто говорят такие вещи – это так успокаивают, чтобы я не готовилась к смерти, а побыла наивной дурочкой ещё немного. Ну, пока на стол не подадут. Интересно, когда демоны едят, они прямо сырое мясо глотают или готовят как-нибудь?

Кажется, у меня сейчас появится возможность это узнать, потому что появляются два демона, которые без слов начинают двигать кровать. Я вижу их, мне становится очень страшно, ведь демонов аж двое, значит…

– Куда вы её? – восклицает баба Вера. – Её ещё нельзя!

– Сказано на эм-эс-ка-тэ! – непонятно объясняет один из демонов. – Поехали!

– Да я!.. Я доктору скажу! – сморщенная рабыня возмущена, она куда-то убегает, а меня везут в мой последний путь.

Вот и заканчивается моя жизнь, зря меня пыталась успокоить баба Вера, потому что два демона сразу – они меня не помилуют. Значит, не найду я ни мамочку, ни сестрёнок, пусть им будет хорошо, где бы они ни были. Мне становится холодно, но я не обращаю на это внимания, успев увидеть демонский стол. Большая тёмная труба и узкий стол, на который меня перекладывают, как есть. Наверное, в трубе меня поджарят, поэтому одежду не снимают.

Говорят, что огонь – это очень больно. Сейчас у меня будет возможность это узна…

Глава пятая

В мои уши ввинчивается равномерный «бип» уже знакомой мне тональности. Получается, меня не зажарили, и я опять во власти демонов. Что со мной будет теперь? Я же как-то помешала тому, что со мной хотели сделать? Голова какая-то мутная, мыслей нет, и я… я почти ничего не помню, какие-то смутные образы. Только знаю, что меня должны убить, а почему – не помню.

Постепенно память проясняется. Меня зовут Элькой, но демоны называют Леной, потому что не знают моего имени. Меня хотели съесть, даже на стол положили, но, похоже, передумали. Как вариант – им нужно, чтобы я в это время не спала и посильнее мучилась, а то им неинтересно. А ещё мне нужно найти мамочку и сестрёнок, очень-очень нужно. Но как я найду мамочку и сестрёнок, если меня съедят? Надо спросить, когда будут есть, может быть, у меня ещё будет время?

– Очнулась, похоже, – слышу я голос доктора Сизовой, это местная рабыня-целитель. – Не умирай, Леночка, это плохая мысль.

– А меня опять будут есть? – интересуюсь я шёпотом, потому что громко почему-то не могу.

– Ты думала, тебя съесть собираются? – удивляется она, судя по голосу, потому что глаз я не открываю.

Страшно мне глаза открывать, потому что кажется – открою, а вокруг зелень, салаты, приправы всякие. Может быть, демоны просто ждут, когда я проснусь, чтобы начать есть? Не хочу такой смерти… Но отвечать надо.

– Меня же на стол положили, и там такое чёрное было, – объясняю я, как понимаю этот процесс.

– Ох… – вздыхает целительница. – Опять шуточки шутили, ну, я им! – непонятно говорит она. – Никто тебя есть не будет, ты невкусная. Тебя будут лечить, а потом отпустят.

– И я смогу найти мамочку и сестрёнок? – вырывается у меня, я осекаюсь, но уже поздно – я себя выдала.

– Маму и сестрёнок? – очень сильно удивляется доктор Сизова. – Ты всех найдёшь, обязательно, – говорит она мне, но потом быстро уходит.

Ой, какая я дура! Я же себя выдала! Что теперь будет? Хотя рабыня-целительница говорит, что я невкусная, значит, что-то сделать можно. Я открываю глаза, обнаружив себя на кровати в белой комнате. Меня действительно не едят, поэтому на душе становится спокойнее. С другой стороны, ну выдала я себя, и что теперь? Может быть, демоны даже поместят меня к мамочке? Ну, чтобы мы все были в одном месте… Почему-то хочется верить в хорошее.

– Вот, коллега, – слышу я голос доктора Сизовой. – У неё же нет никого, но…

– Она у тебя минимум дважды останавливалась, – вторит ей другой голос, но тоже человеческий, а не демонский. – Баба Вера говорит, забыла даже понятие отца, так что галлюцинации, в которые ребёнок верит, вполне возможны. Но в детский дом её нельзя… Вот что…

Голоса отдаляются, я же пытаюсь осознать услышанное, но не могу – оно просто не имеет для меня смысла. Я почти ни слова не понимаю из того, что говорят вокруг меня. Наверное, это не для меня говорят, поэтому я не понимаю, зато осознаю, что стала меньше. Я теперь, как Дианка, наверное, только у меня нет старшей сестры… Только бы они выжили… Только бы всё с ними было хорошо!

Я лежу и думаю о том, что будет. Есть меня не будут, если целительница не врёт, значит, найдут другое применение. А какое мне можно найти применение? Я не знаю, а в учебниках об этом было мало написано, что-то о тыкалке, но я уже и не помню. Это, скорей всего, будет больно, возможно, ещё и стыдно, но стыдиться мне уже нечего, потому что меня, похоже, тоже в рабыни возьмут. Будут заставлять работать и наказывать каждый день. Ну, так в учебнике написано. Значит, мне нужно быть покорной, чтобы получить немного самостоятельности. Смогу ли я быть покорной?

Это самый сложный вопрос, потому что непонятный. Надо подумать, что это значит… Выполнять все приказы, наверное. Ещё – не задавать вопросов. Можно ли будет кричать, когда будут делать больно? А они будут, потому что это демоны. Не сойду ли я с ума, вот в чём вопрос… Впрочем, может быть, я уже сошла, и теперь мне всё только кажется – и демоны, и целительница?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Сильная боль может вызвать галлюцинации, особенно у настолько травмированных детей.

2

Элька имеет в виду: «Бьёт – значит, любит».