на нем сидят, как стражи.
Если увидишь ты его лицо, они нападут на тебя;
или не смотри на то лицо, или, коли увидел, не смейся весело.
О таком мерзком и мятежном лице
сказал Бог: «Мы схватим его за хохол»[102 - Коран, 96: 15 (15). Отсылка к айатам: «Видал ли ты, обвинял он во лжи и отвернулся? Разве не знал он, что Аллах видит? Так нет! Если он не удержится, Мы схватим его за хохол – хохол лживый, грешный» [Коран, 96: 13 (13)—16 (16)].]!
605 Когда они, расспросив, нашли его дом,
как родственники, к дверям поспешили.
Заперли дверь обитатели его дома,
хваджа стал от такого криводушия как безумный.
Но не было это и временем, когда надо проявлять грубость:
когда ты упал в колодец, что толку от резкости?
У дверей его оставались они пять дней,
ночью – на холоде, днем – опаляемы солнцем.
Не от беспечности они оставались и не из ослиной глупости,
но вынужденно и от нехватки ослов.
610 С подлецами связываются хорошие люди вынужденно,
лев поедает мертвечину от лютого голода.
Он (хваджа) то и дело видел его, приветствовал,
мол: «Я такой-то, меня так-то зовут».
Говорил [селянин]: «Ладно, но откуда мне знать, кто ты,
грязен ты или приближен к чистоте?»
Говорил [хваджа]: «Этот миг стал на Страшный суд похож,
раз брат стал убегать от брата[103 - Отсылка к айату: «…В тот день, как убежит муж от брата» [Коран, 80: 34 (34)].]».
Объяснял он ему: «Я тот,
с чьего стола ты ел пищу за двоих;
615 В такой-то день купил я тебе такой-то товар,
всякая тайна, известная более чем двум, распространилась!
О тайне нашей любви слышали люди,
лицо испытывает стыд, если глотка поглотила блага».
Тот ему говорил: «Что ты говоришь ерунду?
Ни тебя я не знаю, ни имени твоего, ни места твоего[, где ты живешь]!»
На пятую ночь [пришли] тучи и пошел такой дождь,
что само небо тому, как он лился, удивилось.
Когда тот нож достиг кости,
постучал в дверное кольцо хваджа, мол: «Зови главного!»
620 Когда после сотни увещеваний пришел тот к дверям,
сказал: «Ну что еще, дорогой?»
Ответил: «Я отказался от тех прав,
оставил то, о чем думал.
Пятилетние страдания испытала за [эти] пять дней
моя бедная душа в этом жаре и огне».
Одна обида, причиненная родственниками, друзьями и семьей,
по тяжести подобна тремстам тысячам [обид].
Оттого что он не ожидал в сердце от них насилия и обид,
душа его была привычна к их милости и верности.
625 Все, что для людей – напасть и испытание,
знай достоверно, что это из-за того, что оно противоречит [их] привычке.
Говорил он: «О ты, чье солнце любви закатилось,
если бы ты пролил мою кровь, я бы это счел дозволенным!
В эту дождливую ночь дай нам какой-нибудь угол,
