Хабаровск. Завод. Патриоты, трудоголики, любовники, бездельники. Книга 2
Крыша была выполнена в виде трехслойного пирога. Бетон, цементно – стружечная утеплительная плита, асфальт. Так эта цементно – стружечная плита имела свойство тлеть, как трут, и инициировать возгорание в месте наиболее раскаленном. Стружка воспламенялась в десятках метров от очага пожара. Пришлось директору уже лично, с бригадой солдат, вырубать асфальт в метрах двадцати от очага, сбрасывать покрытие с крыши, оставляя только бетон. С работой справились к утру. Все время внизу дежурила пожарная машина. С окончанием работы по отсечению очага возгорания, удалению асфальта и стружечного покрытия пожарники еще раз проверили, нет ли где очагов возгорания и уехали восвояси. Тогда заводские начали «считать раны», определять степень разрушений и бедствия. Бедствие было. Одна стальная ферма, длиной в двадцать четыре метра от высокой температуры потеряла свою упругость и слегка деформировалась, что было видно невооруженным глазом. Была опасность, что с разрушением этой фермы пойдет цепная реакция, она упадет вместе с лежащим на ней бетоном и потянет за собой остальные. Цех мог разрушиться полностью.
А произошло следующее.
Мастер производственной линии Голубенко, желая обеспечить перспективы выполнения месячного плана, остался с несколькими рабочими для «расшивки» наиболее узких мест после рабочей смены. Такое не возбранялось, вроде добровольное мероприятие. Закончили работать в одиннадцать часов, пошли переодеваться. Раздевалки для рабочих были устроены на антресоли, образованной нижним поясом фермы, по которому были настелены полы. Благо, шаг колонн был 12 метров, и места для организации антресоли хватало. Там были обустроены шкафчики для грязной и чистой одежды, умывальники.
Во время переодевания курили. Курил и мастер. Одевая через голову рубаху, он положил горящую сигарету на верхнюю полку, предназначенную для головных уборов, и видел, как сигарета упала на промасленный комбинезон. Подумал: «сейчас надо срочно убрать», и сразу забыл. Его отвлекли рабочие, позвали уже идти. Когда рабочие вместе с мастером дошли до проходной, чтобы сдать ключи от цеха, они увидели в окно цеха пламя.
Бросились обратно. Вбежали в раздевалку, горит один шкафчик. Принесли огнетушитель, не разобравшись в его конструкции, ударили соплом о стену, чем заклинили выходное отверстие, так же поступили и со вторым. А уже воспламенились еще два соседних шкафа. Всего то надо было повернуть вручную кран. К телефону, стали звонить в пожарную команду, так, не зная конструкции огнетушителя, действуя неграмотно, не справились с тушением своими силами, а пожар разгорается очень быстро, да в присутствии сухих шкафов, наполненных промасленными комбинезонами.
Когда приехали пожарники, пламенем была охвачена вся антресоль, длиной в двадцать четыре метра, горящие доски падали на стоящие под ними боевые машины, благо, они не были еще заправлены, но пострадали все равно значительно. Потом целую неделю пришлось всему цеху и всему инженерно – техническому персоналу завода работать сверхурочно, чтобы месячный план был выполнен.
На пожаре присутствовали: Пастернак Виктор Степанович, второй секретарь, а потом приехал и первый горкома партии, зам Начальника КЭУ (квартирно эксплуатационного управления округа) полковник Яцура, Начальник автомобльной службы ДВО полковник Шеин, и много зрителей и зевак из народа. Шеин пытался кричать и ругаться, но его присутствовавшие начальники быстро успокоили. Происшествие было на уровне чрезвычайного, участь начальника завода смягчалась недолговечностью пребывания в должности.
Но следующий день начали с приглашения специалистов военного проектного института, заключения этих специалистов к вечеру и заключения договоров с Дальстальконструкцией о выполнении работ по укреплению пострадавшей фермы. Справились за несколько дней, а бытовые помещения срочно были оборудованы в другом месте.
Со всеми рабочими и служащими, всей администрацией были проведены занятия по противопожарной подготовке. Старожилы завода не могли вспомнить, когда с ними были хотя бы простейшие инструктажи на эту тему. Проведены ревизии всего пожарного инвентаря и учреждена противопожарная служба с пожарным ДЕПО, новой пожарной машиной и дежурным шофером. Организована внутризаводская связь.
До сих пор нельзя твердо заявить, что следующий пожар был результатом сговора. А новый пожар через небольшое время состоялся.
В трехстах метрах от завода был барак, в котором размещалось около двадцати семейств. Барак был деревянный, каркасно – засыпной, ежегодно ремонтировался, отопление в нем было печное, удобства во дворе, в том числе и вода из дворовой колонки, система коридорная, люди жили в диких условиях, и перспектив для них на получение нормального жилья не было. Значительное количество жильцов барака уже давно потеряло связь с заводом, некоторые ушли на пенсию, некоторые уволились для получения более хлебного рабочего места. Жилье было ведомственным, но людей, потерявших связь с ведомством, никто не будет из таких условий выселять за нецелесообразностью. И они продолжали жить.
Барак загорелся вечером, когда все уже вернулись с работы. Жильцы успели свои вещи вынести, никто не пострадал, кроме того, что лишились крова над головой. Была поздняя осень. Быстро пожар ликвидировали пожарники, если ликвидацией можно считать то, что ему дали просто догореть, на счастье, рядом с горевшим бараком не было других строений и не было угрозы возгорания других зданий.
Дежурная машина завода несколькими рейсами перевезла спасенное имущество на склады части, одного из погорельцев избрали кладовщиком и ему сохраняли на весь период его вынужденного прогула по основному месту работы среднюю заработную плату. Людей разместили в клубе части. Организовали им постоянное наличие горячей воды, бесплатное питание, установили в клубе солдатские койки, и была возможность желающим отдыхать лежа.
И опять на этом пожаре присутствовали те – же руководители. И главную помощь оказал полковник Яцура. Он здесь же обратился к Пастернаку, и попросил, чтобы в связи со сложившимися обстоятельствами город, задолжавший военным около двухсот квартир, выделил лимитное жилье для размещения рабочих. Дело в том, что строящиеся в городе дома должны были распределяться таким образом, который давал военным определенный процент квадратных метров. И уже длительное время городские власти уклонялись от выполнения своих обязанностей по обеспечению военных, под разными мотивировками. У города была приличная задолженность. И вопрос был решен достаточно оперативно. Люди получили жилье в Южном микрорайоне. По нормам. Все. И новый начальник получил. Взыскание. Но этого стоило ожидать, и это сделало его настоящим руководителем, самостоятельным, думающим над перспективами и проблемами. Пришлось брать в свои руки все вопросы, касающиеся организации производства, снабжения, быта военнослужащих и солдат и офицеров, быта рабочих и на заводе и дома, вникать во все их нужды, не взирая на руководящие директивы и указания. С ними, с этими людьми, работать, выполнять планы, жить, радоваться и печалиться. Сибирцев стал полноценным директором.
Начальник электроцеха и его Отечественная война
Глава 2
Орша, город, который находился под оккупацией фашистами с июля 1941 года по июнь 1944.
20 июня офицеры батальонного звена и разведывательных подразделений были вывезены к линии фронта, скрытно проникли к передовой линии окопов на берегу Днепра для рекогностировки местности предстоящих боевых действий в направлении Орша – Вилейка. Единственный мост через реку был в значительной степени разрушен и для форсирования тяжелой техникой, практически, непригоден, если говорить о наступлении целой армии. Только часть боевой техники пройдет по старому мосту под прикрытием артиллерии и авиации, но, основным силам придется преодолевать водную преграду по подготовленным саперными войсками переправам.
На противоположном берегу в зоне развертывания 54 танкового полка 3 танковой армии 3 Белорусского фронта, где служил старший лейтенант Журавский Павел, четко были обозначены долговременные огневые точки противника. В бинокль хорошо просматривались амбразуры, через которые на нашу пехоту польется поток смертоносного огня.
Павел был командиром танкового разведывательного взвода и участвовал в рекогностировке вместе с офицерами батальонов и ротными командирами. Уже потом, когда пройдет изучение переднего края противника батальонным начальством, командиры рот приведут сюда скрытно своих взводных командиров и максимальное количество командиров танков, и каждый, уже перед боем должен будет уяснить свою задачу, направление развертывания роты и ориентиры направлений движения каждого танка. При закрытых люках, и только пользуясь танковыми перископами и щелью механика – водителя будет очень сложно ориентироваться, да еще под постоянным обстрелом из противотанковых орудий, выведенных на прямую наводку. А перспективы прямой наводки были огромные, виднелись следы замаскированных батарей в промежутках между ДОТАми, угадывались хорошо оборудованные траншеи переднего края, виднелись замаскированные брустверы по всему противоположному побережью. Решение всех командиров было единым – только плотный огонь со всех видов оружия и подавление долговременных огневых точек даст возможность нашим саперам навести наплавные мосты и танки второго эшелона должны будут со своего берега поддерживать непрерывный огонь пока наши передовые полки не окажутся на противоположном берегу и не отбросят первую линию обороны противника вглубь атакуемой территории. Обстановка усложнялась тем, что противоположный берег обладал определенной крутизной и надо было во время артиллерийской подготовки срыть обрывы до возможной проходимости танками. Для этих целей предусматривались тяжелые бульдозеры, БАТы, смонтированные на базе танка ИС, организационно входящие в состав армейского саперного батальона, но сначала надо навести мост, для облегчения работы БАТов взрыхлить обрывы берега при артподготовке, после разведчиков пропустить бульдозеры, которые под огнем противника должны будут подготовить проходы на склонах оврага для танков. И в это время, для того, чтобы инженерные войска могли оборудовать переходы, подъемы, постоянно держать передовую линию обороны противника под плотным артиллерийским огнем.
Командир разведки, «старшой», как звали его между собой подчиненные, Паша получил единственную задачу – первым своими тремя танками преодолеть наплавной мост и закрепиться на противоположном берегу, создавая возможность главным силам продолжать форсировать реку. К нему должна будет присоединиться первая рота первого батальона и они обязаны не давать врагу поднять голову, особенно противотанковым пушкам. Большое количество войск должны будут преодолевать Днепр на подручных и заранее подготовленных средствах.
Весь остаток дня танкисты провели в подготовительных работах. Производились проверки на точность и соосность прицелов и пушек, загружались и пополнялись боекомплекты, каждый старался взять несколько больше патронов и зарядов, хотя места в танке очень немного и экипажу работать при закрытых люках весьма стесненно. Только недавно стали поступать телескопические шарнирные прицелы (ТШ-15), которые давали возможность довольно точно прицеливаться и вести, практически, снайперскую стрельбу с места и короткой остановки на расстояние прямого (около 1200м) выстрела. Дозаправка дизельным топливом в основные баки и отсоединение запасных баков, многие снимали запасные баки, но предпочиталось их все – же оставлять, но, слив топливо и продув полости, чтобы уменьшить воспламеняемость машины от «дурака», как говорили старые опытные механики. Хватало опасностей и от внутренних баков и боеприпасов.
К шести часам привезли ужин и передали каждому экипажу сухой паек на случай, если затянутся завтрашние мероприятия и не будет возможности кухням пробиться к головным силам полков. Каждый экипаж получил пару булок черного хлеба, приличную порцию сала, и в танковый бачек была слита водка, из расчета сто граммов на человека. Командир взвода сразу запретил употреблять и поручил хранение завтрашнего «НЗ» своему механику, в остальных экипажах тоже было приказано не прикасаться впредь до распоряжения командира. Боевое братство и внутренняя дисциплина во взводе были выстраданы не позволяли ослушаться. Все были напряжены, ожидали боя, и спали не только на танковых брезентах, но и на нервах.
Каждый бой – это перспектива не выйти из него живым, и каждый бой – это опасность, к которой нельзя привыкнуть. И солдаты, да и офицеры, всегда надеются на лучший исход и, как дети, свято верят в своего командира. Считалось, что хороший командир выведет из боя с наименьшими потерями. Они вместе учатся, вместе готовятся, вместе живут и вместе, зачастую, умирают. Так и на этот раз, все надеялись остаться в живых и продолжать свой победный путь, как говорил полковой пропагандист, к полному разгрому врага и остаться в живых, чтобы вернуться к своим родным, к своим семьям. Народ был все пожилой. Командир – самый молодой из них.
Артиллерийская подготовка началась в четыре часа утра. Грохот стоял невообразимый. Это дало возможность саперам начать свою героическую работу по наведению мостов, а танкистам скрытно подойти к исходной позиции в батальонных колоннах, с соблюдением всех мер предосторожности, с головной разведкой, боковыми и тыльными заставами, с соблюдением всех правил радиообмена. На танках стояли еще старенькие коротковолновые 9 – РС, радиостанции, связь с которыми существовала на расстоянии прямой видимости, но эти радиостанции спасли много жизней, давая возможность не только руководить своими подразделениями, но и вести скрытое управление войсками на довольно приличном фронте, особенно в танковых войсках.
К пяти часам утра танковые полки армии были стянуты к исходным позициям и готовы к действию. Канонада продолжалась, понтонеры продолжали работать, противник не мог в условиях сосредоточенного обстрела помешать саперам, правда, ДОТы вначале заговорили по – нехорошему, но их подавить пришедшим на расстояние прямой наводки танков не стоило много времени. «Снайперские» пушки танков с расстояния прямого выстрела, целясь в амбразуры, сумели подавить огневые точки противника, во всяком случае на направлениях, мешающих нашим понтонерам. Их полк наступал севернее километров 15, от города Орша имел своей задачей преодолеть линию обороны немцев, на участке, по мнению немецких военных специалистов достаточно хорошо защищенном. Во избежание больших разрушений в городе, его решено было взять в клещи, из него немцы сами побегут или вынуждены будут сдаться.
Передний край немцев был заранее пристрелян основными орудиями батарей. И теперь хорошо изрыт попаданиями снарядов, артиллерийская подготовка продолжалась, а наши разведчики со своим командиром старшим лейтенантом Павлом Журавским уже были на другом берегу, за ним устремились другие роты, танки медленно, но верно карабкались по крутым склонам Днепра, весь Днепр в районе форсирования заполнился плотами, бревнами, неизвестно откуда взявшимися лодками, связанными в одну большую копну снопами, и все двигалось к противоположному берегу. Артиллеристы перенесли свой огонь вглубь обороны противника, во избежание поражения своих войск. Здесь же начала активно работать прямая наводка танков.
Все танки нашего разведчика пока действовали слаженно, уже поднялись на крутой берег и изучали обстановку в глубине оборонительной линии противника. Когда наши батальоны закрепились на противоположном берегу, танковые полки получили команду продвигаться в глубину обороны немцев, развивать успех. За танками двигалась пехота. Уже давно научились наступать по следам гусениц танков и под прикрытием танковой брони. Вокруг творилось нечто невообразимое. Рвались свои и чужие снаряды, стреляли танковые пулеметы, им вторила стрельба автоматов пехоты. В нескольких местах, уже в тылу наших наступающих войск возникли ожившие огневые точки противника и их немедленно следовало подавить. Несколько танков подорвалось на минах, заложенных на подходах к батареям уже не существующих пушек. Гибли люди, эвакуировались раненные. Уже развернули на этом берегу пункт приемки раненых. Командирам всех степеней приходилось применять весь свой опыт и внимательность, чтобы сберечь свои боевые машины, людей и себя.
Большую помощь в этой наступательной операции оказывали штурмовики. Авиация работала удивительно четко и имела постоянную связь с командованием танковой армии. Здесь взаимодействие оказалось на высоте. О скоплениях немецких войск и их расположении в штабе армии знали заранее и принимали все меры к тому, чтобы эти вражеские техника и личный состав были подвержены артиллерийским и танковым обстрелам. Впереди показался небольшой лесок, какие на Украине встречаются довольно часто, лесок гектара в три, но издали было видно, что он полон немецких войск. На взошедшем уже высоко солнце блестели стекла автомобилей, сверкала броня, изредка вспыхивали, неся за собой облако пыли, выстрелы тяжелых пушек. Разрывы снарядов вздымали высокие столбы дыма, пыли, различных попавших в зону взрыва предметов, и все это являлось мощным фильтром для пламени, сопровождавшего любой взрыв. Пламя мгновенно исчезало, столб черного дыма долго оставался в безветренном воздухе.
Разведчики оказались в боевых порядках первого батальона, но держались все вместе, что было, в горячке боя сложно, но их задачей было разведать местность, цели и огневые рубежи немцев, и в данном случае разведка вновь двинулась вперед, и довольно быстро оказалась в виду засевших в лесу немцев. Пока развед. взвод приближался к лесу, над лесом появились Советские самолеты – штурмовики. И хорошо прошлись своими штурмовыми пушками по расположенной в лесу тяжелой арт. батарее, когда вблизи Павел рассмотрел, то оказалось, что лесом были замаскированы тыловые части, а батарея была единственным боевым органом, но в своей массе солдаты батареи были разогнаны или не в состоянии вести огонь, да и не приспособлены они были к борьбе с танками. Минут через десять весь лес был заполнен российскими танками, проломавшими себе просеки, и пехотой, а около четырех сотен немцев уже выстраивались в колонны с поднятыми руками. Офицеры срывали с себя отличительные знаки, военнопленных направляли в тыл наступающих войск под командованием способных к передвижению раненных красноармейцев и одного санинструктора с большим количеством медикаментов и перевязочного материала, позаимствованного в немецком тыловом госпитале. Пригодится нашим. Медикаменты погрузили на немцев.
Специальные команды из тыловых солдат Красной армии занимались сбором брошенного немцами оружия, сортировались трофеи, в работу включались ДОПы (дивизионные обменные пункты), имея своей целью сохранение всех, брошенных врагом ценностей.
Немцы бросили свой продовольственный склад, большое количество мясных консервов, полная машина недавно испеченного хлеба, килограммовые коробки с сахаром – рафинадом, на которых было написано «Выроблэно на сахаро-рафинадному заводи в мисти Винныця». Оборотистые разведчики нашли чем пополнить свой сухой паек. О трапезе некогда было думать, хоть и в запале боя никто не заметил, как время приблизилось к четырем часам дня. Продвижение в сторону города Орша продолжалось, «враг бежит, а мы в догоняющих», как сказал главный комментатор событий, заместитель командира полка по политической части. По штатному расписанию замполиту танк был не предусмотрен и в большинстве случаев политработники держались тыловых подразделений, поближе к медицинской части и кухне. Но замполит этого полка был личностью уникальной и в боевой обстановке всегда старался быть в экипаже командира полка, вместо заряжающего, которого всегда на период боевых действий отправлял рабочим по кухне, она двигалась сразу за боевыми порядками полка и на ходу обязана была приготовить горячую пищу для всего личного состава. Кормить по команде, которая может поступить в любой момент.
Таким образом, замполит подполковник Петренко, повторяя традиции времен революции, всегда был вместе с командиром, всегда готов его заменить в нужную минуту и никогда не рисковал быть осмеянным офицерами батальонов и рот. Он систематически тренировался в работе с боеприпасами, выполнял нормативы времени по заряжанию пушки, умел снаряжать пулеметные ленты, неплохо стрелял из всех видов оружия и никогда не пропускал возможности практически поработать по обслуживанию танка. Уникальный был политработник.
Первый эшелон наступающих танковых полков задачу выполнил успешно, несмотря на ожесточенное сопротивление врага. Командование принимает решение ввести в наступательный бой полки второго эшелона. Передовые части израсходовали свой боезапас, в каждом танке оставалось по два – три снаряда, дизельное топливо в баках было на исходе. Боевая техника после двенадцати часов непрерывной работы и активного маневрирования нуждалась в обслуживании, в особенности механические части двигателей, трансмиссии, артиллерийских систем.
Отбитый у врага лес оказался прекрасным местом для остановки двух полков и сосредоточения в нем тыловых подразделений, возможности работать с техникой. Вторые эшелоны дивизий вступили в преследование вражеских войск, но наткнулись на вторую линию хорошо инженерно подготовленной обороны. Продвижение танковой армии при поддержке общевойсковых дивизий затормозилось впредь до того момента, когда будут подтянуты фронтовые резервы и можно будет с наименьшими потерями преодолеть вражескую оборону.
А танкисты Павла Журавского, овеянные славой сорви – голов и лихих разведчиков, уже посмеивались друг над другом, звучали солдатские остроты, отчаянно приправленные отборным фольклором, не доступным пониманию обывателя, который не умирал по сорок раз на дню.
Подвезли кухни, началась раздача горячей пищи. Взводный стол, накрытый на танковом брезенте, изобиловал деликатесами, типа зеленого лука, добытого на предыдущей стоянке, также зеленого чеснока со вкусной ботвой, все это опытный старшина завернул в мокрую гимнастерку, уложил на днище танка под казенником пушки, с расчетом, что по этому пакету не потанцуют в ходе боя. А сало давалось на сухой паек. Хотя, надо отдать должное тому же старшине, он предложил сначала съесть горячую пищу с зеленью, предварительно остограмившись, а потом, если останутся голодными, переходить к салу. Порции макарон с тушенкой были столь велики, что, даже здоровые мужики от разведки не могли с ними справиться. Здесь – вечный фронтовой закон, употребить и за погибших и раненных, а таковых в полку было чуть ли не треть. Готовили то на всех.
Сэкономленная водка по количеству стоявших вчера на довольствии списывалась и оставалась в распоряжении командования.
И, сразу после полевой трапезы, без пересадки, танкисты начали готовить танки к следующим подвигам. Жалели погибших и раненных, но принимали все меры, чтобы в следующем бою, который ожидался уже через несколько часов, не оказаться выбывшим из строя.
Пришли машины – заправщики. Заправляли полные баки. Правильно сделали те, которые перед боем свои запасные баки не сбросили, теперь они могли заделать пулевые отверстия и получить дополнительное количество дизельного топлива. На марше сначала вырабатывалось топливо из дополнительных баков. Командиры чистили оптику, обслуживали радиостанции, руководили, механики заправляли, устраняли неисправности моторной группы, доливали масло в коробки и двигателя, запасались маслом впрок.
На долю заряжающих выпало самое сложное – подготовить снаряды, т.е. привести их к окснар. виду (окончательно снаряженному). Потом ему поможет весь экипаж, включая и командиров танков. Надо не только осмотреть и подготовить каждый выстрел, но и снять с него смазку, ввернуть взрыватели, загрузить таким образом, чтобы во время стрельбы на ходу не перепутать бронебойные с фугасными (когда движется танк, в башне полно порохового дыма, неровности дорог, плохое освещение, заряжающий получает команды и должен их выполнять), набить ленты пулеметов патронами, а это тоже большая и кропотливая работа. И все это надо делать еще сегодня, приказ может поступить в любой момент, а народ тяжело трудился с четырех часов утра. Люди были возбуждены, но от усталости падали с ног.
Уже давно стемнело. Еще не мыли стволы пушек. В этой работе участвует весь экипаж, иногда для пыжевания объединяются два экипажа. Старший лейтенант Павел дал команду три часа спать. Организовали охрану, по часу, опять таки заряжающие. Потом он им даст поспать несколько дольше остальных. Да и надежда была, что их не с самого утра выведут на марш, в предвидении боя. Улеглись прямо в танках, уже давно приспособились спать, каждый на своем месте. Механики на своих сидениях, командиры – в боеукладке, заряжающие и наводчики на днище, подстелив под себя брезент. Уснули моментально. Дневальные, из заряжающих, несли службу добросовестно. Когда через три часа командира разбудили первого, и он увидел, что еще совсем темно, то приказал людей не будить, дать им еще два часа сна. И люди отдохнули и были командиру благодарны. Подъем совершили в пять часов утра, уже рассвело, и можно было заниматься обслуживанием машин уже при дневном свете. Хороший знак, что за ночь никто из старших начальников не приходил проверять и командира взвода никто не вызывал. Значит, поднимать полк будут не скоро, и это даст возможность более тщательно обслужить технику.