Подлинная любовь

В пылу страсти кузен забывал о практических трудностях, этом, увы, неизбежном атрибуте любого начинания. Мечтать здорово, это и в самом деле нужно (иначе к чему вообще стремиться и для чего вообще жить?), да вот только суровая реальность имеет такую черту – без предупреждения и прикрас вырывать из грёз и опускать на тленную землю, напоминая о том, что жизнь – это тебе не двойная радуга, растущая из горшочка лепрекона да рвущаяся в беспредельную высь, а штука крайне непростая и многогранная. Понимание этого приходит с опытом. Но, с другой стороны, если размышлять над каждой мелочью, что, вероятно, станет преградой на пути к мечте, то можно весь отпущенный тебе срок купаться в тёплых грёзах, так и не претворив и не воплотив в жизнь ни одну из них.

Качественные демо, ушлые продюсер и менеджер, контракт с рекорд-компанией, мультиплатиновые альбомы. Вот чем грезил Дэвид.

Обивание порогов студий, выслушивание нелицепрятных высказываний от слушателей, пресмыкание перед крутыми дядями-продюсерами, затраты на маркетинг альбомов из своего худого кошелька, а если всё выгорит и выстрелит, то последует постоянная работа – в студии или на гастролях в туре, огромное давление и внимание со стороны фанов и прессы, и как следствие этого – разного рода зависимости. Вот о чём мой незабвенный родственничек даже не задумывался ни на секунду. Но не я.

Джефф хотел ещё что-то добавить, но в последний момент, видимо, передумал и на мгновение застыл с полуоткрытым ртом и поднятым указательным пальцем. Спустя, опять-таки мгновение, он, поняв, что, должно быть, глупо выглядит со стороны, покачал головой и вернулся на исходную. Чэд и Алекс, ожидавшие от него чего-нибудь путного и по делу, сникли.

– Почему я вас вообще уламываю? – в недоумении развёл руками Дэвид, вновь взяв инициативу в свои руки. – Любые другие бы с полпинка замутили банду, а вы всё думаете о неприятных мелочах, которых ещё и в помине нет, и, может, даже и не случится! Мыслите позитивнее! Особенно ты, Пит! Чем меньше будем зацикливаться на мелочах, тем лучше всё выйдет – вот увидите! Ну? – он встал, открыл дверцу холодильничка, выудил из его недр банку колы и обернулся к нам. – Кто со мной?

Энтузиазм Дэвида всё же был заразителен.

– Вообще-то, на самом деле, нет никаких предпосылок облажаться, – поддержал его наш интеллектуал Алекс. – Играть мы умеем, и даже на любительской записи будем звучать прилично. Лично у меня есть несколько текстов, и, я так понимаю, темы для песен всяко найдутся, – он покосился на меня. – Любовные п###острадания всегда находят отклик у юных девочек.

– А пошёл бы ты! – наигранно-злобно отмахнулся я.

– Но это же золотая жила! – воскликнул он. – Правда!

– Ой, всё! – я уселся и скрестил руки на груди.

– Не обращайте внимания, он шутит, – сказал Дэвид.

– Точно, это сногсшибательная шутка, видите же – даже меня ноги не держат, потому и сижу, иначе бы давно отвесил кое-кому пару тумаков, – ещё немного и я готов был сорваться на неконтролируемую ругань.

– Глэмеры продали херову тучу альбомов, ведущими синглами[44] на которых были любовные баллады, – словно оправдываясь передо мной начал Алекс. Я не дал ему закончить:

– Да насрать.

– Чёрт, Пит! – воскликнул Дэвид.

– Ты говоришь о глэмерах, да? – не обращая внимания на кузена, обернулся я к Алексу. Он кивнул. Я обвёл взглядом всех вокруг. – Ну хорошо. Предположим – вот просто представим себе – что мы чего-то да достигли. Ага?

Все начали представлять.

– Я так привык к твоему нытью за последние несколько часов, что ты и вообразить себе не сможешь, Пит, как ты меня ошарашил, – протянул Дэвид, машинально убирая колу обратно. – Ну, продолжай.

– Мы добиваемся богатства и славы. Но вот мы на вершине. Жанр понемногу иссякает. Что мы будем делать?

Все переглянулись.

– В середине восьмидесятых никто из глэмеров и предположить не мог, что лишь через несколько лет жанр загнётся. На смену пришёл гранж. Не последние гвозди в гроб глэма забили сами музыканты, – я посмотрел на Алекса. – В том числе и приевшимися всем балладами и любовными соплями. Рано или поздно всё достигает своего апогея. Мы достигнем – не сомневайтесь. Как и все. Что мы сделаем после? Сменим звучание? Продадимся рекорд-компаниям и потеряем фанатов? Останемся и будем гнуть свою линию, наблюдая, как на наши выступления приходит всё меньше обрюзгших пузатых мужиков?

– Мы не станем менять звук, – спокойно сказал Дэвид.

– Правда, братец? – саркастически усмехнулся я.

– Правда. Мы сделаем так, что наше звучание будет актуальным и никогда не приестся.

– О-о-ой, – простонал я.

– Нас будут копировать. Нам будут подражать. Мы расшатаем всю планету, – у Дэвида аж глаза горели.

– Сколько пафоса, Дэйви, но пока мы не покорили даже пригород Лос-Анджелеса, – рассмеялся я. – А расшатали только эти стулья.

– Именно поэтому мы должны прекратить пустой трёп и взяться за работу, – назидательно сказал Дэвид.

– То есть… Нет, секунду, секунду, погоди-ка! – я приподнял ладонь. – Дай-ка я кое-что уточню, ага?

– Валяй, – милостиво позволил Дэвид, расплываясь в умилительной ухмылке.

– Как оно всё будет. По-твоему. Мы не спим, денно и нощно пишем тексты. Мы в постоянном поиске цепляющего звука – просто напоминаю, нот всего-то семь! Мы под постоянным давлением продюсеров и фанатов, требующих хлеба, зрелищ и новых песен – и не дай-то бог, они не придутся им по нраву! Мы вечно на карандаше у жёлтой и не только прессы. Мы вечно пропадаем на студии и турим по всем континентам, в итоге забывая имена не только детей, но и жён. И, самое интересное – однажды оседлав волну, мы держимся на ней вечность, да?

– Да, – ответил Дэвид.

– И ты сам сдюжишь всё это? Ты, чей портрет надо помещать в энциклопедии в статье «раздолбай»?

– Мы сдюжим, – улыбнулся Дэвид и обвёл рукой вокруг себя. – Все мы.

– Мы устраиваем дикий кач и нереальный движ, мы расшатываем всю планету? Правда что ли?

– Да, – улыбка Дэвида была неумолима как и он сам.

– Всё, что я перечислил – всё это верно? Вот так ты всё себе и представляешь, без дураков, да? – я ушам не верил.

– Всё верно, – подтвердил Дэвид. – А что тебя вновь не устраивает?

– Как я и сказал, Дэвид, просто идеальный, сука, план! – злобно ответил я. Кузен должен был слиться через неделю. Я даже ставки готов был принимать.

– Да успокойся, Пит! – прикрикнул Дэвид.

– Это же идеальное название, вашу мать! – вдруг встрял между нами Джефф.

– Что? – поморщился я. Акцент этого новенького резал мне уши. На западном побережье такой редко услышишь. Дэвид с удивлением воззрился на него.

– Идеальный план, – размеренно произнёс Джефф. Прямо-таки отчеканил. Я вспомнил об Аманде и снова начал закипать.

– Ну, идеальный, да, я так и сказал! И какого…

И тут до меня дошло, о чём он говорил. До всех дошло.

Perfect Plan.

* * *

Самое трудное, конечно же, начать.

– Я возьму всё в свои руки, – заявил мне Дэвид. – Мне нельзя расслабляться, и я не хочу всё зафэйлить, поэтому буду всем рулить.

Когда Дэвид мне это вот так просто выдал, я замер у прилавка с вафельными рожками и мороженым. Сказать, что это было неожиданно – вообще ничего не сказать. Это было подобно грому солнечным утром и случилось пару дней спустя после памятной встречи в гараже нашего камрада-кэнака.

За прошедшее время мы больше ни разу не собирались и даже чисто случайно не пересекались, каждый, видимо, обдумывал своё житие и размышлял над тем, что нам предстояло. Или не предстояло. Я вот точно размышлял. И с каждой минутой этих раздумий всё больше приходил к мысли, что Дэвид уже забыл обо всём, что он там нам нагородил, а через неделю-другую он, как ни в чём не бывало, предложит очередную сумасбродную мысль – например, заняться веб-дизайном и запилить сайт, куда все будут выкладывать фото своей еды. Или ещё какую очередную тупиковую идею.

Я не был мнительным нытиком. Но одно дело добиваться чего-то вполне достижимого.

А вот замахнуться на самую вершину и попасть туда…

Для этого нужен не только упорный труд. Но и счастливое стечение обстоятельств. Сколько молодых и талантливых отправились в Калифорнию вслед за мечтой, и сколько из них в итоге остались там в качестве официантов, барменов и бездомных или, несолоно хлебавши, вернулись в родительские гнёзда? Да практически все. На вершине всегда оказываются единицы, на то она и вершина, все прочие отправляются в широкое основание этой пирамиды успеха.

Сам себя я, правда, подбадривал тем, что нам, по крайней мере, никуда ехать не надо. Мы дома. Но никто из новоявленного Perfect Plan до сих пор не подавал даже признаков настоящей заинтересованности в успехе предстоящего, и вот Дэвид отмочил…

Я начисто забыл, что присмотрел к покупке.

Медленно я развернулся к нему.

– Я о группе, – пояснил Дэвид, видя моё замешательство.

Я на автомате кивнул. Он о группе. Вот как, значит. Ладно. Пломбир с карамелью. Кажется, его я хотел. Возьмёт всё в свои руки. Он, мать его, серьёзно?

– Выбрал что-нибудь? – хорошенькая студентка в маечке с лого UCLA[45], подрабатывающая за прилавком, улыбаясь, поглядывала на меня.

Я едва удостоил её вниманием, что задело девушку – она даже перестала использовать свои пальчики в качестве бигуди.

Нет уж, пора было всё прояснить. Окончательно.

Я поманил кузена за собой, и мы отошли от фургончика на приличное расстояние.

– Не хочешь, чтобы она услышала? – удивился Дэвид. – Если бы узнала, что мы теперь играем в группе, через прилавок бы нырнула и повисла на твоей шее. И меня бы, может, не обделила…

– Мы не играем, – поправил я.

– Но будем, – уточнил Дэвид, подняв указательный палец, дабы подчеркнуть важность и судьбоносность этого решения. Он обернулся к студентке: – А она ведь красивая, да? – Он снова усмехнулся и подтолкнул меня локтём. – Ты ей приглянулся.

– Да плевать, – отмахнулся я. – Ты же знаешь.

– Странный ты… – завёл было Дэвид свою скрипочку, но я его остановил.

– Закроем эту тему, – отрезал я.

– Но…

– Помнится, на нашей маленькой сходке именно ты просил меня, чтобы я прекратил и оставил всё как есть, а вместо нытья подумал бы о группе, ведь так было?

Дэвид, призадумался, вспоминая, и выдал:

– Что-то такое было.

– Так вот, ты был бы доволен, узнав, что я последовал твоему совету и не собираюсь больше распространяться о своей личной жизни.

– Да, но… – Дэвид выдавил беспомощный смешок и обернулся к мороженщице, потом снова ко мне. – Ты серьёзно что ли? Она же…

– Дэвид, нет, – устало сказал я.

– Пит…

– Я свой выбор сделал. И не надо заливать мне о том, правилен он или нет.

Теперь Дэвид растерянно смотрел на меня. Не желая затягивать молчание, я спросил:

– Что ты там хотел взять в свои шаловливые руки?

Мы пошли вниз по набережной.

Забегая вперёд, должен сказать, что ту девчонку из UCLA я больше никогда не встречал.

* * *

Ровно полдень.

Шерифа нет в городе, а у нас очередное собрание анонимных панков. Дэвид только что озвучил свою идею о выборе ведущего вокалиста.

– У Пита отличный голос, мистер Кэнски считал его лучшим на своём факультативе.

Джефф непонимающе изогнул бровь.

– Это мужик, который занимается хором, – пояснил Алекс.

– Так ты и в хоре пел? – смерил меня взглядом Джефф, как бы говоря: «Ну-ну!»

– И что? – сварливо осведомился я. Я много чем занимался, и не его ума это было дело.

– Ты был солистом? – быстро спросил он.

– Иногда, – парировал я.

– Эй, не надо склок, мы банда или кто, а? – окликнул нас Дэвид.

– Eh[46]? – спросил я у Джеффа.

– Эй! – Джефф грозно двинулся в мою сторону.

– Прекратите! – повысил голос Дэвид.

– Я спокоен, Дэйви, – и, показывая, насколько спокоен, я расплылся в улыбке Чеширского Кота.

– Мне эти его шутейки-подъё#ки уже поперёк горла! – пожаловался Джефф.

– Он такой, – подтвердил Дэвид мою заносчивость. – Но он будет сдерживать себя. – И посмотрел на меня, видимо ожидая моего подтверждения его слов.

– Не буду, – рассмеялся я. Как ребёнок, который понимает, что в силу возраста его всё равно не накажут, а, значит, можно немного и повыпендриваться. – Джефф, ты сможешь получить место фронтмена только через постель.

– Пи-и-ит, – укоризненно протянул Дэвид.

– Ой, всё, – отмахнулся я. – С вами скучно, то и дело кого-то обидишь.

– Ладно, – Дэвид обратился ко всем. – То, что Пит тот ещё говнюк, мы уже давно поняли. А насчёт вокалиста – ладно, я не против провести отбор…

– Честный и непредвзятый, – ввернул я. – А потом доверить окончательное решение коллегии выборщиков в лице себя.

– …и решить, кто будет фронтменом, а кто на бэке.

– И кто это решит? – с вызовом спросил Джефф, чуть раздуваясь.

– Мы, – обвёл я всех руками. – У нас демократия. Мы не подчиняемся решениям полоумной бабки на троне.

– Пит, какого хера ты ко мне прицепился? Что с того, что я канадец? – Джефф вплотную подошёл ко мне. Дэвид вздохнул и направился выручать меня.

– Ничего, – ухмыльнулся я. – У тебя акцент забавный. Местные без разговорника не поймут. Нас освистают. Мы обречены. – Я огляделся за поддержкой. – Думаю, все со мной согласятся – с этим парнем на лид-вокале мы уже сейчас можем расходиться.

Джефф выдохнул так, что я чуть не зашатался – и дело было не в свежести его дыхания.

– Может, сгоняем в караоке-бар? – спросил Алекс, встревая между нами. – Там всегда полно народу. И мы всё услышим, и люди выразят своё одобрение. Или неодобрение.

– А вот это неплохая идея, – поддержал его Дэвид, также вставая между мной и Джеффом и оглядывая каждого по очереди. – Согласимся?

– Согласимся, – согласился я.

Джефф тоже был не против.

В кои-то веки подал голос Чэд.

– На меня не расчитывайте, петь я не буду. Точка.

– Да никто не заставляет, Чэд, – ответил Дэвид.

Джеффу же понадобились разъяснения. Да, знаю, ох уж этот Джефф!

– Почему? Не хочешь попробовать себя?

Чэд не ответил, только нахмурился.

– Ты новенький, – пояснил я канадцу. – Но пора бы тебе узнать своих братьев по бьющимся гитарам чуть получше. Эй, ничего, если я скажу за тебя, Чэд?

Чэд покачал головой.

– Он застенчивый, ясно тебе? Молчаливый флегматичный интроверт, для него даже находиться позади всех и лупить по ударной установке, но на сцене – это сущая пытка.

– Я не могу, понимаешь, Джефф? – вновь заговорил Чэд. – Это правда очень трудно.

– Но почему бы не попробовать? – настаивал Джефф. – Что, если на самом деле именно это тебе и нужно – и ты раскроешься, как никогда прежде? Ты ведь не пробовал, верно?

– Сколько пафоса, – усмехнулся я. – Ты не понимаешь – он не хочет? Он боится неудачи, так пусть делает лишь то, в чём он силён.

– Вспомни, что ты говорил Аманде, – сказал мне вдруг Джефф.

На мгновение я замер, всё внутри сжалось. «Не попробуешь – не узнаешь». Но он был прав. Да и я – стоит и мне должное отдать – тоже. Надо же, не такой уж он и новичок.

– Ладно, – я проглотил его выпад и обернулся к барабанщику. – Чэд, может и впрямь – попробуешь? Нет – так нет, но вдруг?..

* * *

– Гюнтер глитен глаубен глобен!

Все покатились со смеху и подавились пивом, когда я начёл отсчёт[47]! для «Rock of Ages» – кривляться у меня выходило здорово, и гнусавый говор Матта Ланга[48] передал очень похоже. Помню, в тот момент, когда все одобрительно грохнули, я подумал о трёх вещах. Акцент – это не так и плохо, пожалуй, надо бы отвалить от Джеффа. Нам никогда не заполучить Ланга в продюсеры. И почему, вашу мать, я выбрал для распевки, скажем, не Mud Caddies[49], а Def Leppard[50], это же глэм?!

Пошли ударные и разгон перед первым куплетом. Я переглянулся с Дэвидом – он ободряюще кивнул.

Поехали. Строку пою я, вторую подхватывает Perfect Plan. Типичное исполнение глухих леопардов.

Не буду врать, тем вечером я был хорош. Очень хорош. Голос был силён, я был привлекателен собой, нас живо облепили со всех сторон, особенно активны были девушки чуть за двадцать. Дэвид улучил момент и подмигнул мне, я же в ответ лишь тряхнул головой. Кузен, закатив глаза, неодобрительно покачал головой и недвусмысленно дал понять, какого он мнения о моих умственных способностях.

Через пару секунд я уже забыл и о Дэвиде и об Аманде, ушёл в отрыв и здорово раскачал толпу – на припеве все сорвались, качали в такт руками с оттопыренными пальцами и горланили вразнобой: «Рок на века, это рок на века! Всё играет и играет, всё рок-н-роллит!»

– Скажи мне ещё, что глэм-метал умер! – проорал мне кто-то в ухо.

Я чуть скосил глаза. Это был Джефф.

– А ты хорош! – добавил он. Правда, чуть скривив губы. Ему нелегко далось это признание.

Финальные удары.

Наша импровизированная публика разразилась одобрительными криками и свистом.

– Они в восторге, Пит! – проорал с другой стороны Дэвид. – Ты нравишься им!

Я огляделся.

– Ещё! Ещё!! – ритмично заскандировали люди.

– Ещё! – промурлыкала очередная первокурсница, чуть прильнув ко мне.

– Да? – ошалело спросил я, ненавязчиво отпихивая девушку от себя, и снова оглядел всех. – Так вы хотите ещё?

В ответ раздался новый взрыв одобрения и улюлюканья, в воздух взметнулись бокалы с пивом.

– И запомните нас! Мы – Perfect Plan! – я, как сумел, постарался перекричать толпу.

Не думаю, что кто-то тогда вообще понял, о чём это я или даже толком расслышал наше название. Но начало было положено. Тем душным майским вечером на исходе тысячелетия мы впервые показали себя, пусть и намеревались лишь определиться с солистом. Впрочем, и это мы тоже сделали. Если у зарывающегося кэнака и были сомнения, я развеял даже их тень.

Алекс зарядил следующую дорожку.

У меня внутри всё сжалось. Мне нравилась эта слёзовыжимательная песня. Ровно до тех пор, пока я недавно не понял, что это обо мне и моих чувствах. Теперь даже слышать её было больно, а уж исполнять самому под минус…

«Iris».

Goo Goo Dolls[51].

– Ну уж нет, – запротивился я.

– Пит? Ты ведь Пит, да? – пропищала студентка, наваливавшаяся на меня чуть ранее. – Давай, это же «Iris»!

– «Iris!» – гаркнул кто-то позади и обрызгал меня пивом.

Все дружно подхватили. Ох уж мне эти ведомые толпы…

– Но… – я беспомощно развёл руками как Николас Кейдж на обложке этого сингла.

– Пит! – окликнул меня Дэвид. – Теперь это твой сольник. Давай! Они хотят тебя услышать.

Куда мне было деваться? Я не мог воспарить в небеса. Люди жаждали зрелища.

И я дал его им.

* * *

План Дэвида не был идеальным. Не был он и лёгким. Но намеченные шаги были понятны. Цели были ясны. Мы единодушно согласились, что так и следует поступить.

Репетиции.

Выступления в местных клубах.

Написание песен для демо-альбома.

Поиск промоутера[52].

Поиск менеджера[53].

Поиск продюсера[54].

Запись полноценного первого альбома.

Выступления на фестивалях.

Извлечение профита.

Это не было поочерёдным списком, в этом-то и заключалась трудность. Делать это всё предстояло примерно одновременно.

Кроме всего всем нам предстояло решить вопрос о нашем дальнейшем образовании. Выпускной был не за горами.

Мы с Дэвидом долго обсуждали этот вопрос. Он уговаривал меня подать заявление в колледж, я же всячески отнекивался.

– Да на кой чёрт он мне нужен, Дэвид? – не выдержал я в конце концов.

– У тебя отличные баллы, ты успешно играл в футбол, был членом хора, столько лет занимался вокалом и гитарой…

– Это всё критерии отбора, Дэвид, – отмахнулся я. – Это ответ на вопрос «Что у меня есть для университета», но не на вопрос «Для чего мне нужно высшее образование». Мне оно не нужно. Я не чувствую в нём необходимости. Ты веришь, что мы добьёмся успеха в музыке?

Дэвид чуть помедлил.

– Меня удручает твоё неверие, кузен, – нервно рассмеялся я. – Ты же вдохновлял меня своей устремлённостью.

– У нас есть потенциал, – ответил, наконец, Дэйв.

– Ещё как есть, и мы не должны его профукать, – подхватил я. – Мы всё своё время должны уделять музыке. Только тогда выйдет толк. И потенциал не останется просто потенциалом.

– А Джефф и Алекс? Они уже определились с колледжами, – пожал плечами Дэвид. – С ними как?

– Вот увидишь, если они будут играть в группе, то через пару месяцев сами поймут, что времени на всё у них просто не хватит. И придётся выбрать.

– И если они выберут не группу? – посмотрел на меня Дэвид. Я повёл бровью.

– Сам-то как думаешь?

– Придётся… найти им замену? – неуверенно спросил Дэвид.

– А что останется, если они будут штудировать макроэкономику, но будут играть мимо нот? – развёл я руками. – Хочешь не хочешь, а…

– Это будет непросто. Расстаться с ними, – Дэвид удручённо покачал головой.

– Эй! Спокойно! Никто ещё не уходит! До этого может и не дойдёт, ага? Но если дойдёт – да, это будет непросто, но необходимо.

Дэвид рассмеялся.

– Ты сам-то веришь в это? Что вот так расстанешься с ними? То, как ты прикипаешь к людям, это же…

– С Джеффом расстанусь, будь спокоен, – сказал я. Но даже сам не поверил.

– Кого же ты будешь доканывать?

– Найдёшь мне нового канадца, – пора было ставить точку в затянувшемся споре. – А Джеффу я буду звонить по воскресеньям и слушать его плач в трубке…

Родителей тоже было нелегко убедить.

– Что это за блажь такая? – спросил у меня отец, когда мама рассказала ему о моих намерениях. Поговорить в первую очередь с ней было проще.

– А что тут особенного? – пожал я плечами. – 90 % американцев вообще ограничиваются лишь школьным образованием.

– Да, но ты-то! – удивился отец. – Не понимаю… С твоими баллами! Пит, что ты творишь? Группа? Серьёзно?

– Так я сам хочу, – спокойно ответил я, ставя точку и в этом разговоре.

К моей радости дело не закончилось пошлой драмой, в которой я ушёл тем же вечером из дома, прихватив свои монатки и гитару. Я заверил родителей, что, сложа руки, сидеть не собираюсь, а намерен работать параллельно с игрой в группе, и благополучно удалился к себе наверх. Выслушав прежде, ясное дело, причитания мамы и ворчание отца по поводу того, что параллельно можно было бы заодно и в колледже учиться. Но их переживания были неизбежны. В целом же я был доволен тем, как всё прошло. Так, как я сам и хотел.

* * *

На первой же репетиции все впали в ступор.

Притаранили свои инструменты, установили всё, что нужно было и можно было. И застыли. Просто не знали, что делать.

Исправил положение я, влетевший в гараж канадца на скейте в спортивной футболке, кедах Converse, зауженных Levi's и белой бейсболке с лого Yankees. Идеальный портрет слушателя поп-панка.

– Дайте-ка угадаю, – ухмыльнулся я, читая на лицах сопартийцев недоумение, словно они вообще впервые в руки взяли инструменты. – Не знаете, что дальше? Кто-нибудь из вас, гениев, пробовал потеребить струны?

– Ты что-нибудь написал? – убито спросил Дэвид, смущённо вертя ритм-гитару.

– Этого пока не нужно, – лениво сказал я. Все вылупились на меня. Я пояснил. – Для начала можем просто играть каверы песен Green Bay и New Found Gloryhole. Нам надо набить руку. Готов поспорить, вы знаете их песни.

– Тексты-то мы знаем, – признал Дэвид.

– Я не знаю! – вставил свои 5 никелевых центов[55] Джефф.

– Заткнись, – прервал я его и обратился к кузену. – Думаю, ты хотел добавить «но».

– Но что насчёт нот? – добавил Дэвид.

– Что за музыканты не могут определить ноты и тональность? – удивился я. – Может вам ещё пюпитр[56] с нотами сюда припороть?

– У меня есть пюпитр, – снова вставил Джефф. По-моему, он просто добивался моего внимания.

– Я в тебе и не сомневался, радость моя, – насмешливо отозвался я, доставая из ранца пачку примятых листов. – И ваше счастье, что я раздобыл для вас нотную грамоту, мальчики, иначе нам сейчас пришлось бы раскуривать косяки, запивая их пивом, на чём наша яркая и непродолжительная музыкальная карьера бы и закончилась. Я спас этот день и ваши никчёмные жизни, кто из вас за это намерен делать мне массаж ступней?

Все растерянно молчали.

– Ладно, – сказал я, ставя ноты на пюпитр и давая всем возможность ознакомиться с ними. – Начнём с Green Bay[57]. Кстати, Дэвид, отлично ты тут рулишь всем. Твой превосходный план просто ох##нен, как и обычно. Просто, чтоб ты знал.

И принялся за настройку электрогитары. Дэвид не стал возражать насчёт качества своего руководства.

– А свои песни мы когда будем играть? – спросил Джефф.

– Джефф, ты же вроде не идиот, да? – не оборачиваясь, спросил я. – Очевидно же, что это случится, когда нам будет, что поведать миру.

* * *

На очередной репетиции Дэвид внёс очередное интересное предложение.