– Ну и слава яйцам… – несколько озадаченно буркнул парень. – Значит, со мной не вернёшься?
– Нет, остаюсь здесь.
Что там написала Яринка?
«Он до сих пор там, где раньше. Постарайся связаться с ним ночью, чтобы этого не видел никто другой. Жди у забора, они ходят там несколько раз в сутки, но не попадайся на глаза никому, кроме него».
Здесь тоже всё ясно. Белёсый по-прежнему работает в охране приюта, и делает обходы по ночам. Моё дело – дождаться его. Одного.
А ждать я готова сколько угодно.
Бранко топтался рядом, наверное, ему было неловко просто взять и оставить меня посреди леса. Да и мне не хотелось вот так сразу расставаться, тем более, что времени до ночи была ещё прорва.
– Пойдём, я провожу тебя к машине, – предложила я, поднимаясь на ноги и пряча драгоценное письмо в карман платья. – Заодно ещё раз поблагодарю Романа Ильича за помощь. И тебе… спасибо огромное! Я бы пропала одна.
– Ну-ну! – Бранко торопливо замахал руками, без всякого позерства, видимо, его в самом деле смутила моя благодарность. – Проехали. Слушай, а точно всё хорошо? Я не собираюсь выведывать, кто тот человек, с которым тебе велели встретиться, но ты точно уверена, что всё поняла правильно?
Мы шли обратно по утреннему лесу, только клочья тумана между деревьями уже успели растаять.
– Да, – ответила я Бранко, удивляясь тому, как преображается окружающий мир в соответствии с миром внутренним – теперь всё вокруг словно светилось, и оставалось только удивляться, как я не заметила этой красоты по пути сюда. – Ошибки быть не может, не беспокойся.
– Ну, смотри, – голос парня по-прежнему звучал неуверенно. – Только, знаешь, надо нам всё-таки связь не терять. Сейчас вернёмся к Робу и придумаем, как сделать так, чтобы ты в случае чего могла меня найти. Может, он разрешит дать свой номер телефона.
– Хорошо, – согласилась я, чтобы не обижать Бранко, который искренне беспокоился. Но для меня самой уже и Роб, и его дом-дворец, и всё, что предшествовало этому, отодвинулось в дальние дали, в невозвратное прошлое, туда же, где теперь были Оазис и Ральф. Мир снова, как и два года назад, сомкнулся вокруг меня кольцом моего леса.
Остаток пути мы преодолели молча. И теперь он снова показался мне коротким. Что ж, время, как выясняется – понятие весьма и весьма субъективное, пора к этому привыкать.
Когда между деревьями заблестели под утренним солнцем тонированные стёкла автомобиля Роба-Романа, Бранко ускорил шаги, и я оказалась за его спиной. Поэтому не сразу поняла, почему он вдруг резко остановился, едва ступив на обочину дороги. А когда поняла – было уже поздно.
Рядом с автомобилем, что привёз нас сюда, стоял ещё один, такой же чёрный и вытянутый, но побольше. И от него навстречу нам шагнули люди. Мужчины. Глядя на них, я чуть не закричала – показалось, что это выбрались из моря бравые молодчики Ховрина: те же квадратные фигуры, те же широкие челюсти, те же бритые головы и холодные, безучастные, какие-то рыбьи глаза…
Но нет, это были другие молодчики. Не ховриновские. Но и не Романа Ильича.
Бранко подался было назад, но сразу как-то обессилено замер. Я его понимала, сама чувствовала себя кроликом под неподвижным взглядом удава.
Молодчики, а их оказалось ни много ни мало – четверо, обошли нас с Бранко с двух сторон и встали, отрезая пути к отступлению. Только тогда я увидела, что Роман Ильич как ни в чём не бывало стоит у приоткрытой дверцы своей машины и добродушно щурится на солнечные лучи.
– Роб! – позвал его Бранко. – Что происходит?
Тот слегка развёл руками.
– Прости, Бран! Ты сам сделал этот выбор, когда уехал и сказал, что отныне я тебе никто. А за постороннего я впрягаться не стану. Так что ничего личного, только забота о собственных интересах.
Кажется, до Бранко не сразу дошёл смысл сказанных слов, он молчал несколько долгих секунд и лишь потом как-то беспомощно выдохнул:
– Подонок…
– Нет, – почти весело возразил ему Роман Ильич. – Деловой человек.
С еле слышным щелчком приоткрылась задняя дверца чужого автомобиля. Из неё показалась нога в блестящем кожаном ботинке и отутюженной брючине. Затем украшенная массивным перстнем рука взялась за край дверцы. И, прежде чем на свет показалось всё остальное, я уже знала, кто это. Словно из зловещей машины пахнуло солёным морским ветром и запахом дорогого алкоголя вперемешку с дымом сигар. Словно донёсся до ушей шум волн, разбивающихся о скалистый берег Русалкиной Ямы.
Оазис догнал меня.
И я не попыталась убежать или хотя бы позвать на помощь, когда увидела направляющегося к нам Бурхаева.
Глава 5
Подвал
Под самым потолком светилось окошко, и в него заглядывал кусочек серого рассветного неба с одинокой тускнеющей звездой. На окне не было решётки, но это не имело значения – через него не протиснулась бы и кошка, скорее вентиляционное отверстие, а не окно. И слишком высоко. Пожалуй, встань я на плечи Бранко, дотянулась бы, но зачем? Кричать, звать на помощь бессмысленно, слишком велика территория, окружающая дом (усадьбу, виллу?) в подвале которого нас заперли. Ни до кого не докричишься.
Я в очередной раз машинально дотронулась ладонью до того, что осталось от моих волос, подтянула колени к груди, свернулась калачиком, прижавшись спиной к также сиротливо свернувшемуся Бранко, пытаясь хоть немного согреться. Никаких одеял или одежды нам, конечно, не дали, спасибо хоть здесь оказались деревянные поддоны и не пришлось спать на земляном полу. А под утро в сыром подвале стало не просто зябко – холодно. Но я в глубине души даже радовалась этому. Холод не давал возможности думать, сводил моё существование до границ трясущегося тела, не позволяя мыслям уходить за его пределы, уходить и возвращаться, принося с собой невыносимое чувство вины за совершённое вчера предательство.
Бранко едва слышно застонал во сне. Ему тоже досталось, и наверняка пережитый ужас ещё долго будет тревожить его по ночам. Только Белёсый дрых как сурок, время от времени оглашая подвал громовыми всхрапами.
Я покосилась на него с ненавистью. Конечно, такого мерзавца и пугать не пришлось, сам всё рассказал. Наверное, ещё и порадовался возможности насолить людям, которые держали его на крючке! Только интересно, он всерьёз рассчитывает, что теперь его отпустят отсюда на все четыре стороны?
Ещё раз с тоской посмотрев на заглядывающую в подвальное окошко лучистую звезду, я закрыла глаза, в сотый раз пытаясь уснуть, чтобы дать хоть немного покоя измученному разуму. Но разум не хотел покоя, вместо этого вновь и вновь возвращая меня во вчерашнее утро, как будто это могло что-то изменить…
– Ну, здравствуй, – молвил Бурхаев, вперив в меня холодный испытующий взгляд. – Вот и свиделись. А ты молодец! И от Ховрина ушла, и от Карла ушла – только вот от меня ещё никому не удавалось уйти.
Я безнадёжно смотрела на него, сжимая в кармане Яринкино письмо. Разум отказывался осознавать происходящее. Два абсолютно чуждых друг другу мира, приют и Оазис, не могли, не должны были соприкоснуться! Появление Бурхаева здесь, возле моего леса, казалось таким же абсурдом, как если бы вдруг в Оазис нагрянули Агафья или батюшка Афанасий. Поэтому я не задумалась ни о том, что могло понадобиться от меня отцу Яна, ни о том, как он сумел нас разыскать. Не попыталась убежать или хотя бы ответить на его ехидное приветствие. Просто стояла и смотрела. Бранко тоже стоял и смотрел, но не на Бурхаева, а остановившимся взглядом – в пустоту.
Не дождавшись от нас никакой реакции на своё эпатажное появление, Бурхаев заметно поскучнел. Его лицо приняло брюзгливое выражение, он раздражённо бросил в пространство:
– Обыщите их! – и сложил руки на груди, ожидая выполнения своего приказа.
Мне на плечи, пригвождая к месту, тут же легли тяжёлые лапы одного из молодчиков, другая пара лап принялась деловито и со знанием дела шарить по телу. Через несколько секунд мою руку выдернули из кармана и, легко разжав отчаянно стиснутые пальцы, отобрали Яринкино письмо. Я попыталась выхватить его, закричать, взмолиться – что угодно, лишь бы вернули то, что на данный момент было для меня средоточием всего сущего. Ведь им-то оно совсем не нужно!
Но оказалось что очень нужно. Не меньше, чем мне.
Бурхаев жадно выхватил письмо из рук поспешившего к нему охранника, развернул, забегал глазами по строчкам. Задумался. Перечитал ещё раз. И перевёл взгляд на меня, удовлетворённо улыбаясь.
– Вот спасибо, хорошо! Вот как всё чудесно сложилось, а? Я.Я. – это твоя подруга Ярина, правильно? Бегляночка наша рыженькая. А значит с ней и мой сынок, где же ему ещё быть, олуху? Я знал, что ты меня к ним приведёшь. Если бы ваша жадная овца Ирэн отдала тебя мне, а не дураку Ховрину, не пришлось бы и время терять. Но ты молодец, молодец, и от Ховрина ушла, и от Ирэн ушла…
Он бормотал что-то ещё, снова глядя в письмо, бережно разглаживая его пальцами, но я уже не слушала. Внезапно всё встало на свои места. Опасаясь Ховрина, я совсем забыла о том, что у меня есть ещё один враг! И если Ховрин хотел лишь отомстить за унижение, которое пережил по моей вине, то отец Яна обладал куда более весомыми мотивами для нашей встречи. Глупо было думать, что он оставит попытки найти и вернуть блудного сына в родные пенаты. А заодно наказать тех, кто способствовал его проступку.
Вдали показалась машина. Сияя солнечными бликами на лобовом стекле, мчалась в нашу сторону. У меня мелькнула наивная надежда на то, что это, как в хорошем кино, к нам с Бранко мчится помощь. Представился Ральф, такой, каким он был, когда ворвался в кабинет Ирэн, где я оказалась в ловушке между ней и Бурхаевым. Ральф с холодным взглядом почерневших глаз, весь словно вибрирующий от еле сдерживаемой ярости.
Но машина пронеслась мимо, не снижая скорости. Зато встрепенулся Бурхаев, до сих пор, словно под гипнозом, не сводящий глаз с Яринкиного письма.
– Так, ладно, – бросил он своим рыбоглазым молодчикам, – давайте этих в машину, продолжим наш разговор в более спокойном месте.
Тяжёлые лапы, что до сих пор лежали на моих плечах, сжались. Я, почти повиснув в воздухе, стремительно переместилась с обочины в услужливо распахнутую заднюю дверцу чёрного автомобиля. И, не успев даже толком сообразить, как это произошло, уже сидела между одним из Бурхаевских здоровяков и им самим, совсем как три дня назад в машине Ховрина. И от этого зловещего совпадения почувствовала себя совсем уж беспомощной, как в одном из тех замкнутых в кольцо кошмарных снов, когда снова и снова повторяется одна и та же жуткая ситуация, из которой не можешь вырваться, как не можешь и проснуться…
Бедолаге Бранко места в машине не осталось, и его, недолго думая, запихнули в багажник. Бранко не возражал, он вообще вёл себя вполне достойно, невозмутимо смотрел поверх голов, не издал ни звука и не удостоил никого взглядом – даже Романа Ильича. А вот тот, напротив, смотрел на Бранко неотрывно, и было в его глазах, как мне показалось, неподдельное сожаление.
Севший за руль молодчик рванул с места так, что меня вжало в спинку сидения, мягкого как пух. И, пусть я совершенно не разбираюсь в автомобилях, но по ощущениям машина Бурхаева была даже лучше и дороже, чем у Ховрина или Роба.
