Авиатор: назад в СССР 4

– Через забо… – крикнул я, но получил увесистый удар по спине.

На ногах не устоял, упав в траву. Тут же полетели в меня ноги, палки и ещё что-то тяжёлое. Руки, плечи, ноги – всё заболело моментально. Оставалось только маневрировать на земле, катаясь из стороны в сторону. Среди возгласов «бей его», «получай, урод» и «вертлявый какой» был слышен чей-то крик, указывающий на отмену всей этой казни надо мной.

– Стоять! Ушли! Сам с ним разберусь! – крикнул кто-то, стоя совсем рядом со мной. – Поднимите его.

Удары прекратились, как и мои перекаты. Я машинально нащупал первый попавшийся камень и зажал его в кулаке. Вряд ли он чем-то спасёт моё плачевное нынче положение, но лишним не будет.

Меня резко подняли, поставив на ноги. Мои два средства передвижения чувствовали себя не лучшим образом, оттого сразу подкосились. Упасть снова мне не дали.

– Стой, боец. Не договорили мы с тобой, – выступил вперёд старший.

Тот самый работяга утирал платком свой разбитый нос. Кровь, которая в слабом освещении казалась мне чёрной, не думала прекращаться. Хорошо я ему попал, но до перелома дело не дошло.

Я оглянулся вокруг. Силы противника теперь превышают мои десять раз, а то и больше. Где-то сзади пытается оклематься остальная часть этого войска. Макс и Костян стояли ко мне спиной, изрядно побитые и в рваной курсантской форме.

– Думали, сможете с нами справиться? – сказал старший. – На что надеялся, сосунок?

И правда? Кажется, ситуация патовая. Ещё и Вася свалил. Он бы не решил ничего на поле боя, но хоть зубами бы вцепился в кого.

– Чего молчишь? – подошёл он ко мне ещё ближе.

Сейчас бы снова вмазать этому хмырю в его окровавленный нос. Только это лишь ускорит нашу погибель здесь под забором. И вот именно сейчас мне бы хотелось, чтобы нас поймал патруль. Самоход равняется трём суткам ареста. Может, даже меньше.

Если будет второй раунд, то в госпитале проваляемся до самого выпускного. Ещё и ссаться будем красненьким, да кушать через трубочку.

– Жду предложений по заключению мирного договора, – сумничал я, подняв настроение всем окружающим.

Работяга не удержался и здорово приложился по моему животу палкой. Вот я и снова на коленях.

– Сначала извинись, а потом мы подумаем, сколько ты нам должен. Пока что проломим голову, чтоб ты «Союзмультфильм» смотрел без телевизора…

Договорить я ему не дал. Быстро встав с колена, мощно ударил его снизу в челюсть. Тупорылые и медлительные подручные даже не смогли поймать своего старшего, и только хлопали несколько секунд глазами.

– Кончай их! – крикнул кто-то из толпы.

Но это был возглас совсем других ребят. Через забор со стороны училища хлынула в буквальном смысле волна из курсантов. Один за одним наши товарищи перепрыгивали через забор и тут же вступали в драку, несмотря на тяжёлые предметы в руках противника.

Да только и они были не с пустыми руками. Портупеи, дужки от кроватей, черенки от сломанных лопат – когда только успели подготовиться?

Естественно, такого натиска, практически целой роты, хулиганы не выдержали и убрались в свои гаражи, оставив даже свою машину открытой. Несколько отступающих всё же выхватили свою порцию ударов по спине и пинков под зад.

– Мужики, я… как… мог быстрее…– сказал запыхавшийся Басолбасов, оттряхивающий меня и подбирая мой китель.

– Мы подумали, что не догадаешься, Вася. Спасибо, – поблагодарил его Макс, хромающий к забору.

– Да это вам спасибо! Вы же сначала меня спасли от этих, – указал он в сторону убежавших.

Противник в страхе бежал, а значит, можно было и нам возвращаться в казарму.

– Мужики, живее. Там патруль наш бежит, – промчался мимо нас с толпой курсантов Червень.

Через боль и при помощи других ребят, я смог преодолеть стену. Уже в казарме осмотр наших повреждений превратился в научный консилиум.

– Чуть выше и могли по левому ребру залепить.

– Чуть ниже и могли правое колено свернуть.

– А тут ещё чуть-чуть, и нос бы сломали.

Каждый считал своим долгом высказать свои соображения по поводу нанесённого нам урона.

– Короче, вам, пацаны, крупно повезло, – сказал Вася.

Вот я прям смотрю на свои бока, синяки и благодарю Фортуну, что мне повезло! Глянул на лицо Костяна, так там и фингал, и ссадина, и флюс. Везунчики, ёпт!

– Да, Вась, мы очень везучие. Предлагаешь в катран пойти? – сказал я, держа под холодной водой ногу, которую отбили в районе бедра.

– Ты замполита не слышал? Запрещены азартные игры, – улыбнулся Басолбасов.

– Очень рад, что ты это понял.

Поблагодарив всех парней, я и не заметил, как провалился в сон. Выбрать позу для сна было не так уж и просто. На живот не ляжешь, потому что болит пресс. На спину, потому что болят мышцы в поясничном отделе. На боку мешают рёбра. В общем, ночка была очень сложной.

В воскресенье нашей троице нужно было прятаться от посторонних глаз всеми возможными способами. Тяжелее всех Максу, поскольку он заместитель командира взвода, а значит, должен водить строй на приёмы пищи.

– А первичный осмотр таких повреждений не выявил вчера, – сделал вывод Басолбасов, рассматривая лица Костяна и Макса утром, когда те проснулись.

Вокруг наших кроватей уже начал кучковаться народ. Это же так интересно – смотреть на разбитые рожи своих товарищей!

– Что там, Вась? – спросил у него Макс.

– Ну, вкратце, у тебя лицо побитое.

Гениально! Именно так и выразил своё восхищение эрудицией Басолбасова Костян. Реплики на русском матерном к этому прилагались.

– Так, кто-нибудь из командиров отделений отведите взвод в столовую, а мы пока себя в порядок приведём…

– Дежурный по роте, на выход! – подал команду дневальный, поскольку пришёл ответственный офицер.

На наше счастье, им оказался Швабрин. Судя по его приветливому голосу, он в хорошем настроении, которое мы сейчас ему испортим.

– Доброго всем утра! Чего на завтрак не и… итить твою за хобот?! – воскликнул он, завидев нас троих, сидящими на кроватях.

На лице Швабрина даже усы зашевелились от увиденного. Если моё лицо ещё вполне соответствовало нормам, то вот у Макса и Кости оно было совершенно «неуставным».

– Иван Фёдорович, я с лопинга выпал вчера, – поторопился сказать Макс, вскакивая с кровати, но боли в ногах не давали ему спокойно стоять.

– Ага. И много было падений? – спросил Фёдорович. – Вы с Бардиным вдвоём на одном лопинге крутились?

– Не-а, втроём с Родиным, – сказал Костян, но понял, что сморозил ерунду. – А нет… я головой просто ударился…

– Поздно, уже сдал товарища, – прервал его Швабрин. – Все на завтрак. Вы трое, как я понимаю, не голодны?

Конечно, да! Но вот у моего тела другое мнение на этот счёт. Есть хочется, но дойти я могу только до умывальника. Нам потребовалось достаточное количество времени и сил, чтобы привести себя в порядок. Всё это время Фёдорович ждал нас в расположении вместе… с Васей.

– Вот такие пироги, товарищ старший лейтенант, – заканчивал он свой рассказ, когда я вернулся.

– Понятно. Так, бойцы, радует, что пострадали за правое дело. Теперь осталось дождаться, чтобы на вас не пришёл запрос с города. Разборок не оберёмся.

– Так-то их больше было, – скривившись, усаживался на табуретку Макс.

– Запрос придёт на всех, а не на вас троих. Вообще, вы молодцы. Если там реально было столько хулиганов, то отбились вы знатно. А Родин вообще молодец. На лице ни царапины, – усмехнулся Швабрин. – Футболку только при офицерах не снимай.

Фёдорович предложил помощь в замазывании результатов драки на лице у ребят. Обещал передать вечером спасительные средства.

Утром в бытовке, где также имеется уголок внештатного парикмахера, начал работу косметический салон. Из средств для стрижки здесь была неработающая электрическая машинка. По мне так ею только овец стричь. Ручная машинка вредна для здоровья, поскольку не стрижёт, а вырывает волосы.

Что касается приведения в порядок моих товарищей, то Швабрин оказал нам существенную помощь. Помимо заживляющего крема, передал Иван Фёдорович целую коробку различной пудры. А самое интересное – инструкцию для нанесения всей этой расцветки на лицо, согласно цвета твоих волос.

– Так, Костян, начнём с тебя, – начал я читать таблицу соответствия. – Ты блондин?

– А что, не видно? – недовольно воскликнул он, садясь на стул. – Родя, давай быстрее.

– Подожди. Всё по инструкции, – с серьёзным видом заявил Макс, еле сдерживая смех.

– Блондин. А блондин какой? – снова поинтересовался я.

– Обычный. Не крашенный же! – воскликнул Костян.

– Я не про это. Хотя тебе бы пошло, – сказал я, и Макс зашёлся от смеха. – Смотри, есть с серебристым оттенком. Рыжие не про тебя, это мы Тёмычу предложим. Вот есть средний блондин, пепельный, загорелый, выгоревший, обесцвеченный перекисью водорода.

– Серый, блин, ну, конечно, я пепельный! Мазюкай меня как среднестатистического блондина, – разнервничался Костян.

Дальше решил его не заводить, да и времени мало осталось до построения.

Как ни странно, но всё прошло гладко. Парни были загримированы хорошо, так что Ребров отделался дежурными предупреждениями о предстоящей неделе полётов.

Не унимался Тёмыч, который хотел знать всё о субботе.

– Да я лучше вместе с вами люлей получал бы, чем снова не спать и… и исполнять долги отцовские, – негодовал он, когда мы ждали Швабрина на спортгородке.

– Так себе ощущение, скажу тебе, – переубеждал я его.

– Ага, тело зудит и ноет. Спать не могу нормально, – поддерживал моё мнение Костян.

В это время подошёл Швабрин с некоторыми объявлениями по плану полётов на неделю и своим термосом в шахматной расцветке. В другой руке он нёс несколько железных кружек.

– Сразу чайку попьём, товарищ старший лейтенант? – весело спросил Артём.

– Выпуск уже скоро, а ты всё про чай думаешь. Чуть позже, – сказал Швабрин, выставляя термос на лавку. – Начинаем плотно летать самостоятельные полёты, точнее, тренировочные. Как у вас состояние?

– Терпимо. Главное, чтобы грим наш не потёк, – сказал Макс, пытаясь поудобней сесть на скамейку.

– Что именно летаем? – спросил я.

– На этой неделе маршруты, зоны и крайние дни на неделе – пары и звенья.

– Вот это нормально! – захлопал в ладоши Костян.

Обсудили за чаем несколько моментов, касающихся полётов. В термосе у Швабрина был ароматный напиток с мятой.

– Девушка моя делала, – сказал Фёдорович, разливая всем в железные кружки. – А пудра от Ирины, супруги Нестерова. Тоже переживают за вас.

Не забывает нас первый инструктор. А вот мы давно не заходим к Николаевичу. Может, стоит посетить в ближайшее время?

– Про вашу дальнейшую жизнь хочу поговорить. Кого куда, думаете, направят?

И тут началось! Какие только желания ни выказывали мои товарищи, что только ни говорили о возможных местах службы. Пока очередь дошла до меня, перебрали, казалось, весь Советский Союз.

– Со мной всё просто, – сказал Тёмыч. – Меня оставят здесь. Света не захочет уезжать отсюда. Да и я не против.

– Что ж, значит, будем коллегами, Артём. Если захочешь более плотно изучить…

– Ближайшее время не захочу, – перебил он Швабрина. – У нас сын день с ночью перепутался, дел домашних невпроворот. Не до дополнительной литературы сейчас.

Костян всерьёз намерен пробиваться в испытатели, но сам. Без помощи отца. Для этого ему нужно где-то много налетать, чтобы дойти быстрее до первого класса и поступать в школу испытателей.

– Вот где такие места есть, из которых потом можно попасть во Владимирск? – спросил у Швабрина Костя.

– Отец чего тебе предлагает?

– Он говорит, что переведёт меня на транспортники, и с них я уже поступлю, не выезжая прям из Владимирска, – отмахнулся Костян. – Не хочу я так, Фёдорович.

– Вариант неплохой, кстати. Ты уже будешь знаком с двумя разными родами авиации. Это будет тебе в плюс. Стоит подумать.

Максу было сложнее всего размышлять. Ему, как он сказал, всё равно куда.

– И правильно. Ты не женат, вот и волен в выборе места. Опять же, вопрос в том, чего ты хочешь от службы получить, – начал объяснять Максу Швабрин. – Есть места, где не так много задач, нагрузка небольшая. Там люди служат и никуда не рвутся. А есть, где не вылезают с работы. Ещё и начальство своеобразное. Там ты будешь ждать ротацию как воздух под водой.

– И где такие, чтобы никуда не рваться? – спросил Макс.

– Север, Дальний Восток, возможно, заграница, но туда тяжелее попасть. Серый, а ты чего молчишь? Есть предпочтения?

Пожалуй, я ещё не определился, в какое мне место ехать служить. Друзья точно удивятся моему тормозу в этом вопросе.

– Не решил пока, – ответил я.

– Может, просто не хочешь говорить? – спросил Швабрин, но в его голосе был некий укор в мою сторону.

– Серый, давай тут останешься? Вместе курсантов будем учить? – посмотрел на меня умоляющим взглядом Тёмыч, не дав ответить на вопрос Фёдоровича. – Мне тут без тебя тяжело будет.

Ой, Рыжов! Со Светой познакомил, на свадьбу надоумил, свидетелем у него был, в роддом водил. И правда, тяжело ему будет без меня.

– Так-так, расслабляешь своих охламонов, Иван Фёдорович? – вынырнула довольная физиономия Гнётова из-за лопингов.

– Обыкновенный учебный процесс, Григорий Максимович. Чем заслужили подобную честь? – задал ему вопрос Швабрин.

– Какую?

– Сам «почти» майор Гнётов, заместитель командира эскадрильи и у нас на спортгородке – что-то в лесу сдох… прости… случилось, наверное.

– Паясничаешь? Ну да ладно, Ванечка. Хорошо, что больше нам не о чём разговаривать, – зализал свои волосы Гнётов. – А про будущую службу ты с ними зря беседы ведёшь. Сейчас всё сложно. Поедут твои орлята в такие дыры, где ни света, ни газа, ни воды. Готовьтесь, товарищи «почти» лейтенанты, – обратился он к нам и ушёл со спортгородка.

Швабрин, молча, стал закрывать термос и надевать на голову фуражку.

– И как его на зама комэска ставят, Фёдорович? – спросил Костян.

– Он переводится куда-то. Говорят, в ГДР. Уже спит и видит, какие там можно побрякушки купить западные. Давайте собираться.

Гости на нашем чаепитии не закончились. Теперь мы лицезрели появление Валентиновича, который вообще не знает дороги на спортгородок. Как он говорит: лётчик и бег – это разные дистанции.

– Иван, давай заканчивай и на построение пацанов, – сказал Новиков, закуривая сигарету.

Отправив нас вперёд, Швабрин остался побеседовать с командиром звена. Содержание мы уже не слышали, поскольку всеми мыслями стремились быстрее построиться, пока не закончилось действие чудо-пудры у ребят.

Построение было объявлено перед штабом эскадрильи. Как обычно, в это время дня предварительной подготовки у нас начинается «пеший по лётному». Каждый инструктор со своей группой отрабатывает завтрашние полётные задания.

Сегодня мы должны были ещё походить в составе звена. Пока ждали выхода из штаба Реброва, Новиков дал нам пару установок на будущие групповые полёты.

– Комэска задерживается пока, поэтому, немного о групповой слётанности. Я с Родиным в паре, Иван Фёдорович – с Рыжовым, – сказал Валентинович, выйдя перед строем вместе с другими командирами звеньев. – Следующий вылет – со мной Курков, с инструктором – Бардин. Согласны. И это был не вопрос, а утверждение. Сейчас на асфальте ещё походим.

Из дверей штаба показался Ребров, поправляющий фуражку на голове.

Что-то не нравится мне выражение его лица. Вольфрамович выглядел уставшим и недовольным. Кажется, сейчас нас будут очень сильно наказывать.

– Все готовы к завтрашним полётам? – спросил он у своего заместителя, который начал докладывать ему по всей форме. – Это хорошо.

– Мероприятия дня предварительной подготовки выполнены, – доложил заместитель.

– И на том спасибо, – сказал Вольфрамович, медленно поворачиваясь к нам. – Кто из вас, птеродактили вы мои, скажет, что произошло в субботу вечером?